Новогоднее чудо тихо подкралось со спины. Марина почувствовала, как оно обняло ее тяжелыми пакетами, дохнуло в лицо кислыми мандаринами. А после вытолкнуло в суету.
Сдавленная со всех сторон рукавами толпы, Марина пыталась понять, как она здесь очутилась. Еще недавно она жаловалась на рутину, а теперь скользила от магазина к магазину по запорошенным тротуарам. Стоило облететь еще одному листу, как в каждого вселялось нечто, что гнало на мороз из теплых офисов и мягких кресел. Нечто, что твердой рукой крошило на осколки свиней с дырой на спине и пробкой на пузе.
Один лист действовал подобно древнему заклятию, призывающему духа. Срывая страницу с датой 24 декабря, человек уподобляется шаману.
Марина не верила в дух Рождества, носочки над камином и говорящих оленей. Тем больше было ей непонятно и неприятно нахождение в этой толпе. Соблазняя мужчин своей пингвиньей походкой, Марина расталкивала нерасторопных одержимых, пробивалась к поляне свежего воздуха. Когда ей наконец удалось вдохнуть полной грудью, Марина огляделась.
В серо-бежево-коричневой толпе мелькали белые бороды, синие шубы и красные носы. Как и всегда, эти цвета вызывали в ней смешанное чувство причастности и отторжения.
Марина чувствовала себя посреди оживленного перекрестка. Один шаг за пределы спасительного круга – и она будет затоптана. Ей невольно вспомнились детские игры в ведьм, с меловыми кругами на асфальте. Тогда она искренне верила в свою полную защиту внутри белого круга. Тогда она во многое верила.
***
Марина усердно мастерила куколку из старого платья. Детские ручонки постоянно роняли грубую ткань, нитки путались, но Марина, насупившись, продолжала делать подарок.
Пузатое тело торчало желтоватой ватой из неаккуратных швов.
Нитки свисали сантиметровыми хвостами.
Глаза-пуговицы смотрели в разные стороны.
Шерстяные волосы торчали ершиком.
И все равно Марина видела в своем творении себя. Она мечтала, чтобы у Дедушки Мороза дома была вот такая нескладная Марина, чтобы летом он смотрел на куклу и вспоминал девчушку, которая догадалась сделать ему подарок.
Щурясь от удовольствия, девочка побежала на кухню.
- Мама, а когда Дедушка Мороз придет?
- Ночью, когда все дети спят. Ты тоже спать уже будешь.
- Не буду! У меня есть подарок для Дедушки. Я ни за что не усну!
Весь день Марина старалась найти слова для поздравления. Достала красочный блокнот, который Миша подарил ей в детском саду, красной ручкой начала выводить «Дорогой дедушка Мороз». Удовлетворенно хмыкнув, принялась за вторую строчку. «Я уже большая и хочу подарить тебе подарок». Услышав горестный вскрик, мама прибежала с кухни.
- Что случилось, Мариночка? Ты ударилась?
- Мама, у меня строчки разошлись! – в голосе дочери собирался дождь.
- Какие строчки?!
- У меня в письме Деду Морозу строчки неровные! - маме уже слышалась гроза.
- Ну, возьми новый листик, - мама пожала плечами и вернулась к плите.
Марина проводила ее растерянно-раздраженным взглядом и с сожалением поглядела на испорченное письмо.
***
Дети гурьбой бежали к красочному почтовому ящику, поставленному заботливой администрацией перед входом в городской универсам. Каждый хотел первым отправить свое письмо в Великий Устюг, каждый хотел первым попросить о последней модели игровой приставки.
Ноги сами повели Марину в сторону красного пятна на сером массиве. Не смотря по сторонам, Марина грузно раздвигала айсберги прохожих. Она двигала целые пласты народа, но первая же запорошенная дорожка вырвала землю из-под ног. Пакеты-лопасти взметнулись, расчищая мертвую зону.
- Мам, смотри! Тетя спит!
- Нет, дочь. Тетя упала.
Марина не пыталась встать. Она молча смотрела на серое небо, перемежающееся с черными головами прохожих. Из пакета мутно-желтой струйкой вытекали яйца, из глаз мутно-белесой струйкой текли слезы.
***
Со слезами обиды Марина отбросила начатое. Раз за разом строки разъезжались, раз за разом они летели в мусорку. Подаренный блокнот заметно прохудился, терпение тоже.
Марина поступила по-взрослому. Встав и отряхнув колени от бумажных опилок, она принялась ходить вкруг по комнате. Каждый оборот становился все уже, начала кружиться голова. Бессильно сев в кресло, Марина поджала ноги и задумалась.
- С тобой все в порядке? – озабоченно спросила мама, выглянув на минутку с кухни.
- Да, - буркнул ощерившийся котенок.
- Ну, ладно. Поиграй во что-нибудь, - дверь закрылась.
Мысли шипели в голове, свернувшись в змеиный клубок. Марина слушала их, все глубже утопая в кресле. Почти уснув, Марина вдруг встрепенулась, побежала к своему столу и через пару секунд достала прописи. Взглянув на разлинеенные странички, Марина чуть не заплакала от радости.
***
Через пелену слез постепенно прояснялось небо. Марина не знала, сколько она лежит на льду, две минуты или час. Она просто лежала.
Внезапно тень застила все небо. Сильные руки подхватили Марину, поставили на разъезжающиеся ноги. Постояв так пару секунд, Марина обернулась.
- Спа… - ее глаза наткнулись на искусственную белую бороду, руки инстинктивно оттолкнули синие варежки, расписанные снежинками. – Извините.
С этими словами она направилась прочь от спасителя.
Проходя по центральной площади, она постоянно видела снующих дедов, фотографирующихся с детьми. Сколько раз Марина видела как, прежде чем с искренней улыбкой обнять ребенка, бородач принимал от родителей купюру. Когда-то ее детской мечтой было сфотографироваться с каждым морозом, которого она видела на улице. Специально для этого она купила, ну, выпросила новый фотоальбом. Теперь же каждая фотография, до сих пор хранящаяся в том альбоме, напоминает о том, что Его нет.
- Сфотографируйтесь с Дедушкой Морозом, недорого!
- Не прикасайтесь ко мне! – Марина крепче схватилась за пакеты и чуть ли не бегом бросилась с площади, чудом не распластавшись во второй раз.
На ходу обернувшись, она заметила недавнего Деда, уже фотографирующегося с пухлым мальчуганом. Почему она так на них реагирует? Ведь каждый взрослый знает, что все они и каждый из них – подделка. Но никто не бежит от них, наоборот, их приглашают, им улыбаются. Марина замедлила шаг. Каждый год одно и то же. Новые Деды, новые встречи, новые побеги. Старая реклама Кока-Колы. Новогодняя трель из красного фургона напоминала детскую страшилку про демонического мороженщика. В детстве Марина со слезами сбегала, заслышав эту мелодию. Наблюдала за детьми, радостно идущими с большими шариками мороженого, но не могла ничего поделать. Откуда в ней был этот страх?
Марина устало прислонилась к стене, переводя дух.
***
Переведя дух, девочка взглянула на свою работу. Письмо наконец было готово. Свернув его в трубочку, Марина сунула его в руки своей куколки и положила под елку. Стрелки часов показывали без пятнадцати семь. Посмотрев на циферблат, девочка задумалась и, вздохнув, отправилась искать электронные часы. «18:48».
- Значит, осталось подождать всего пять часов, двенадцать минут.
Марина взяла свой маленький стульчик, любимую книжку и села как можно ближе к елке. В семь часов она уже спала.
Во сне пять часов пролетают незаметно.
Едва стихли куранты, елка зашевелила нижними лапами. Руки в теплых варежках приподняли спящую девочку и отнесли в комнату. Вернувшись, гость взял из-под елки тряпичную куклу с письмом, взамен положив коробку с подарком. Ель в последний раз качнула лапой.
Эта ночь принесла Марине самые прекрасные сны.
***
Я чувствую этот холод, что проникает под тонкое платье в рюшах. Еще недавно согреваемая теплом своей кроватки, сейчас я стою под колючим ветром, оставляющим рваные раны на платье. Единственный знак, что здесь кто-то живет – цепочка глубоких следов в снегу.
Каждый свой шаг я вкладываю в след, каждый раз холод взбирается по моей ноге. Новогодний лес не пахнет ни патокой, ни леденцами. Диснеевские идеалы покрываются слоем льда и разлетаются на осколки.
Как я здесь оказалась?
Руки становятся голубовато-серыми, прозрачными. Я просто заледеневаю. От страха подкашиваются ноги, но страх остаться ледяной статуей посреди лесной чащи сильнее, он толкает вперед, сковывает руки, но ускоряет бег.
Сосны несутся мимо, как в окне скоростного поезда. Следы на снегу сливаются в единую черную линию. Теперь ветер не просто проникает под кожу, но со свистом проходит насквозь. От оглушительной скорости снег под ногами тает и тут же застывает под дыханием ветра. В ледяном зеркале вижу себя, маленькую, холодную, в разодранном платье и с пунцовым бантом в растрепанных волосах. Отражение смазывается, только красная полоса отличает меня от остального льда.
Следы растворились. Они растаяли в тумане. Я медленно ступаю в мягкую, липкую гущу, наощупь.
Каждый шаг дается с трудом, туман обволакивает, оседает на коже. Не знаю, иду ли я вообще или это туман движется вокруг меня.
Я больше не могу.
Сквозь молочную жижу слышится какой-то скрип. Наконец, что-то иное. Двигаюсь на звук. Рассохшаяся калитка призывно показывает путь, в мраморную пустоту. А что мне терять? Внезапно я будто задела тонкую струну, туман втянулся в землю, открыв большую избу.
Невесомость.
Дымкой меня затягивает в трубу, я оказываюсь внутри просторной комнаты. Вокруг все в красных тонах: камин с играющим огнем, шары на новогодней елке. Цвета обжигают взгляд, настолько все пышет жаром! И в то же время я не могу унять дрожь от холода. Все это буйноцветие огня лишь отблеск, на ледяной скульптуре.
Вот и Он, в красных труселях, как мама их называет. От одного лишь взгляда на него становится холоднее. Он тепло улыбается, но глаза холодны. От его касаний тает лед, но когда он берет меня за руку, меня обжигает холодом. Я пытаюсь вырваться, но он крепко держит меня, не отпускает, улыбается.
От холода я просто перестаю дышать.
***
Марина очнулась ото сна. Даже сквозь шапку и капюшон она чувствовала холод, исходящий от стены. Дрожь пробежала по всему телу, вслед за ней волна тепла. Помотав головой, чтобы выкинуть остатки сна, Марина пошла домой. Медленно, сгорбившись, словно страницы отрывного календаря давили бетонными плитами. В просвете между высотками мелькнуло небо. Серое, неживое, но все же небо.
Ей всегда хотелось быть ближе к облакам, жить на двузначном этаже. И никогда ей не доводилось подниматься до своей квартиры на лифте. Лифт не поднимается до первого этажа.
Но сейчас она была рада это низости, этой приземленности. Сейчас ее тяготило все: мысли, пакеты, память, одежда, - все. И ей не терпелось все это с себя скинуть. Пакеты полетели прочь, одежда – на пол, Марина – в кресло. Она сидела, обняв колени, спиной повторяя контуры спинки, головой повторяя маятник часов, мыслями – пустоту. Вымученный взгляд, выскользнув из ладоней, упал на тряпичную куклу. Марина. Которую забрал Дед Мороз и которая нашлась в папином столе. В тот день ее хрустальная мечта начала крошиться. И с каждой ложью родителей все более крупные куски айсберга откалывались и тонули в детских разочарованиях. Пока от мечты не осталась куча пыли.
Тяжело поднявшись на ноги, Марина тихо пошла в комнату к дочери. Поцеловав ее в лоб, поставила на стол маленькую искусственную елочку.
- Спи, Маринка, спи.
Подоткнув одеяло, Марина вышла.
Пакеты, брошенные на полу, вернули к реальности. Остатки желтка начали въедаться в ковер, рискуя остаться бельмом на интерьере. Марина побежала в ванную за тряпкой, включила воду и вдруг, сквозь шумное журчание, расслышала шорох на кухне. Дочь в своей комнате, спит...
Марина неслышно пошла к кухне. Сквозь матовое стекло она видела смутный силуэт, неподвижный, пугающий. Сглотнув слюну, Марина решительно толкнула дверь. И застыла на пороге.
Он сидел в красных труселях, так же улыбаясь холодными глазами. Протянул руку. Марина испуганно шарахнулась в сторону, прильнула к холодильнику, к его теплу.
- Что же ты всю жизнь от меня бежишь? – проговорил гость трескучим голосом.
- Тебя не существует, тебя не существует, тебя не существует, - Марина шептала, снова и снова, одни и те же слова, закрыв глаза, закусывая губы, чувствуя его дыхание. – Тебя не существует, не существует.
Он коснулся ее руки. Марина вскрикнула, слеза замерзла на щеке.
- А я всегда в тебя верил, - грустно проскрипел дед. – Ты так пылала в детстве, так верила. А потом вдруг погасла, как спичка под дождем.
- Тебя не существует.
Дед улыбнулся мягко, неумолимо.
- Тебя не существует.
***
Наконец Марина смогла взмыть к небесам. Она оглядывала серый город, измалеванный гирляндами, и не чувствовала ничего. Ни прежнего раздражения, ни бытовой безысходности. Повернувшись к облакам, Марина направилась к блеклому солнцу за пеленой. Все эти перистые наслоения забирали часть ее, она платила своей памятью. Она прорывалась, щедро разбрасывая воспоминания, шла к цели.
Забрезжил свет.
Последняя, чистая мысль, последняя пылающая вера взглянула на солнце и растворилась.
***
В ту ночь Марина видела самые прекрасные сны.