Короткое описание: Главный герой - бродячий Кот. (По поводу зоологических уточнений прошу не беспокоить. Но все равно, это очень здорово, что у вас пятерка по биологии!)
Трое бродяг.
- Будешь еще гадить на аполлона?! – свирепо спросил Кот. И выпустил когти в тщедушную грудь голубя. - Не-е-ет!!! – дурным голосом, задыхаясь и булькая заорал тот. - Не буду больше, гнездом клянусь, птенчиков своих на кон кладу, больше ни в жисть не умораю папулона энтого! Он замолчал, тяжело дыша и захлебываясь пузырями слюны. Кот хотел было сказать что-то, но блеклые глаза голубя вдруг обезумели, и он принялся истерично и яростно вырываться из-под черной лапы. Кот терпеливо ждал, подрагивая хвостом. Вокруг носились пуховые перышки, стремительно вальсируя в легком поветрии. Ветерок волочил их по красной черепичной крыше, загоняя в щели между кладкой, сбрасывая вниз, в зеленеющий двор, где стояла злосчастная статуя Аполлона, забрызганная черно-белыми кляксами. Пух язвил под носом. Кот не выдержал, морда его сморщилась, и он чихнул. - Теряешь перья, кретин, - спокойно сказал он. – И силы. Или у тебя запасные крылья где в гузке припрятаны? Голубь неразборчиво крикнул в аффекте, что-то вроде «ветер – наши крылья!», и продолжил трепыхаться с утроенной силой. Кот замахнулся свободной лапой. - Не-е-ет! – завизжал голубь и вдруг замер совершенно, словно чурочка. Кот подушками на лапе, ощущал в этой чурочке стремительную дробь и болезненную спазму, которая парализовала птицу. - Деточки… - сдавленно всхлипнул голубь. - Кончай ты… - бросил Кот. - Шесть штучек, - бормотал голубь, словно в горячке. – Энтакие червячки, клювики желтовые, лапки поскребучие, шкурка в пупырях и вже перышки видать… - Верю, верю… - качнул головой Кот. Он еще не догадался. - …Мягонькие, - сказал вдруг голубь. - Чего? – переспросил Кот. - Как мякиш хлебный, - бормотал голубь, кося мутным от ужаса глазом. – Скусные по вашим-то примерам, как есть скусные, господин-товарищ кошка. Я покажу… Гнездышко покажу. Только выпростите. Умоляю, выпростите вы меня. - Мразь, - за полтора года своей бродячей жизни Кот привык к этому, но испытывать отвращение не перестал. - Гездышко… Недалече тут, в гараже… Под крышей, заусенка тама… Скусные… - Да не нужны мне твои курята! – прикрикнул на него Кот и пустил когти глубже. – Подонок! Что у тебя еще кроме них осталось?! Кот вообще-то рассчитывал обратить внимание голубя на семейные узы и высшие ценности, но тот оказался умнее: - Жинка, - шепнул он пересохшим клювом. – Толстая стерва, отожралась с моего горба… Токма ничего обещать не стану! Заманить-то под дерево куды я ее могу… А вот дальше-то… По ловкости вашей, господин-товарищ кошка! Кот молчал, глядя перед собой, на кирпичную трубу дымохода. Он просто вспомнил, что сегодня нужно еще будет зайти к Эмилю и вернуть тому одолженный противоблошиный ошейник. Нужно было придумать легенду, от чего ошейник вдруг оказался растянутым и надорванным. Голубь же понял молчание Кота по-своему. Кот почувствовал лапой всхлипывания. Он посмотрел на голубя. Из рыжих бессмысленных глазок глядели слезы. Голубь плакал. Кот ждал. Ему показалось, что внутри птица осознала свою низость и кается. - Корка, - всхлипнул голубь. – Белая корка. Самородок! Мягонькая еще, без труда расклевать можно… Господин-товарищ кошка… Ничего больше нет… Отдам ее. Корочку мою. Кор… - у голубя перехватило дыхание, и он замолчал тяжело дыша, прикрыв глаза белесой пленкой. Кот прижал уши. Ему захотелось немедленно уйти отсюда и дочиста вылизать правую лапу, которой он удерживал этого пыльного сизого негодяя. - Ну, вот что, - сказал он утомленно. – Эта человечья статуя – под моей опекой. Потому что человек-женщина, которая меня подкармливает, очень не любит когда вы, сизари, гадите на ее голову. Статуи то есть. Так что запомни сам и передай своим дружкам, что если я еще раз увижу на голове аполлона ваши оправления – вырежу всю стаю. Ты меня знаешь. Голубь молчал. Запахло чем-то неприятным. - Тьфу ты черт! – зашипел Кот. – Понял?! - Гла… - Не слышу! - Да! Понял! Понял я! Кот поспешно убрал лапу и отошел к трубе. Наскоро вылизал подушечки. Посмотрел через плечо на голубя. Тот, неловко порывая встопорщенными крыльями, пытался перевернуться и встать на лапы. Надо было принести его Эмилю, подумал Кот. Эмиль - дурак каких поискать. Простил бы за него не только ошейник, но даже корму бы отсыпал. Эмиль был домашним ожиревшим мусей-пусей, который сам не смог бы поймать чуткого сизаря даже будь тот без головы. Но как же ему этого хотелось! Фрустрирующий Эмиль, замученный инстинктами и тупым зовом природы, готов был платить за крупного кондиционного сизаря чистым кошачьим кормом. Кот подошел к краю карниза и в последний раз взглянул на голубя. Он ожидал, что тот даст деру, как только поднимется на лапы, но голубь сидел на том же месте, мелко дрожащий, угодивший лапой в собственные свежие испражнения. Всклокоченный как репей. Ветер глумливо носил перед его клювом пух и перышки. Кот снова прижал уши и спрыгнул на лужайку рядом с домом. Побродил немного в цветочных клумбах, выискивая ящериц и июньских жуков. Наткнулся на шмеля. С шумом выскочил на газон, отбежал к мусорным бакам, сердито лизнул несколько раз лоснящуюся спину. От грязи лоснится, подумал он с неудовольствием. Кот пошел к живой ограде, разделявшей дворы. Там, в самой чащобе, под старым вязаным носком был спрятан противоблошиный ошейник Эмиля. Его растянул и надорвал огромный бездомный барбос, который по своей природной непосредственности и навязанной людьми жестокости, имел неосторожность напасть на Кота. Но Кот давно изучил собачью анатомию, и, моментально извернувшись, разодрал барбосу черный сопливый нос. Псина отступила поспешно, скуля метнулась назад, запуталась в собственных ногах, чуть не упала, скребя тупыми когтями по асфальту. Кот давно перестал обращать внимание на такие победы. К тому же ошейник погиб. Он привычно протиснулся меж плотными, но гибкими переплетениями веток, по запаху отыскал нужное место… и замер. Он был уверен, что нашел то самое место, где оставил ошейник. Ошейника не было. Не было даже носка! Кот пролез чуть дальше. Достигнув вполне ожидаемого результата, то есть не найдя ничего кроме белой пластмассовой пробки и какого-то резинового мешочка, кот свернул налево, в сторону двора пустующего дома. Осторожно сунул нос между наружными ветвями. Носок он увидел почти сразу же. Тот лежал на запущенной, заросшей клевером лужайке перед домом. Кот вылез из кустов, и на полусогнутых лапах подобрался к нему, с подозрением оглядываясь по сторонам. Носок был тот самый, с протертой пяткой и затхлым запахом. - Гав! – услышал Кот. Он поднял ожесточившийся взгляд в сторону разнесшегося на всю округу сигнала. За домом послышался характерный шум: неуклюжий шумный топот, прерывистое хриплое дыхание и пронзительное поскуливание. И звон натянутых звеньев проволочной ограды. - Собачка, - пропел Кот мрачно. – Собаченька. Он принялся огибать дом, навострив уши, готовый кромсать носы и выцарапывать глаза. Обычно он обходил этот дом стороной. От старой постройки пахло большой собакой и какой-то зловещей отчужденностью. В нем словно не хватало чего-то схожего с улыбкой на человеческом лице. Кот спрятал ошейник неподалеку, только потому, что надеялся именно на отталкивающий посторонних призрачный оскал этого жилища. Кот выглянул из-за угла дома и усмехнулся. Псина была большая, косматая, - шерсти на ней было больше чем на десяти обычных, - с вислыми печеночного цвета губами, с которых текло как с карниза в дождливый день. Это был взрослый, начинающий стареть самец. Он почуял Кота уже давно, а теперь, увидев, с тоскливым скрипом бросился широкой белой грудью на железную сетку, упершись в нее могучими лапами. Кот внимательно изучил взглядом замок, который блокировал дверь в загон, сделал утешительные выводы, и подошел ближе. - Ты взял ошейник? – спросил Кот. Он знал, что в разговоре большими псами нужно сразу переходить к делу. Пес зашелся визгом, сбросил передние лапы с сетки, заметался, нырнул в прямоугольную деревянную конуру. Затаился там. Кот ждал. Через минуту пес выглянул из прямоугольной дыры. Он заметил Кота и с ужасом спрятался обратно. Послышалась возня, звон цепи, в отверстии мелькнул хвост измазанный грязью. Похоже, пес разрывал землю. - Эй! – крикнул Кот. – Милсдарь пес! У вас что, с ушами нехорошо?! Я спрашиваю максимально внятно! Где ошейник?! Барбос не отзывался, только плаксиво с придыхом скулил, и раскачивал конуру. Из лаза взметались земляные брызги. Кот засомневался. Может действительно глухой, подумал он озабочено. Тогда возвращение ошейника становилось задачей невыполнимой. Разве что ждать, пока этого тугоухого брехуна выпустят погадить на нестриженый газон перед домом. Кот обратил внимание на множество бесцветных кучек разной степени свежести, которые облагораживали внутренний периметр загона, и прижал уши к голове. - Чтоб твои блохи столько же гадили, - в сердцах пробормотал он. Справа от Кота тихонько скрипнула дверь черного хода. Кот мгновенно уставился на верхнюю ее половину, ожидая увидеть выходящего человека. Но увидев лишь крохотную щель, скользнул по ней взглядом вниз и заметил носик, юркнувший за облупленный угол. - Вижу, - сказал Кот задорно. – Кто бы ты ни был, я здесь не для того, чтобы осквернять твою территорию. Я лишь хочу вернуть свой ошейник… - в Коте затеплилась надежда, и он продолжил чуть громче и уверенней, - который забрал этот пес. Ручаюсь, вы с ним знакомы. Я пытался договориться… - Он не ответит, - негромко донеслось из-за двери. Кошка, определил Кот, не колеблясь ни секунды. Сердце его радостно екнуло. Анатомию кошек он тоже изучил довольно плотно. - Почему же? – спросил он, распушив паленом хвост и быстро мазнув по морде лапой. – Он настолько презирает наш род? - Нет! – поспешно возразили ему. – Нет-нет. Никогда, ни за что. Бюрель всех любит… Любил раньше. Сейчас он никого не видит и не слышит. Но и не презирает. Нет-нет. - Как интересно, - искренне откликнулся Кот. Он подошел к двери поближе. Потянул носом: все верно, кошка. – Милсдарыня, но отчего вы таитесь за этой дверью ровно паук? Выйдите на воздух, объясните подробней. Мне необходим этот ошейник! За ним стоит моя честь. Кошка молчала. - Молю, - мурлыкнул Кот призывно. – Явите мне свою прелесть. - Нет, - сказала кошка напряженно. – Нет-нет. - Почему же? – с грустью изумился Кот. Кошка долго молчала. Но что-то подсказывало Коту, что нужно подождать. Он чуял, что она не ушла, сидела за дверью. Значит размышляла. Раз размышляла, значит колебалась. Раз колебалась, нужно было ждать. - Я не могу показываться, - сказала она, наконец, с острой, застарелой грустью. – Нет-нет. Не могу. Я - уродик. Кот усмехнулся про себя. Ему хорошо известен был этот стратегический ход присущий, наверное, всем самкам без исключения. Корыстная скромность. - Я к тому, что, как же я вам явлю прелесть, если у меня ее нет, - тихо пояснила кошка. – Нет-нет. Однако странная у нее манера изъяснятся, подумал Кот отстраненно. - Вы напрасно обижаете меня, предполагая, что я могу высмеять ваши маленькие… усики или рыжую шерсть, - доверительно проговорил Кот. Рыжая шерсть считалась неприличной. Существовало предубеждение, что рыжие коты и кошки были крайне рас-путны и бес-путны. - Ой-ой, - усмехнулась кошка. – Хотела бы я рыжую шубку. А усы у меня как у моржа. - Ну, послушайте, - терпеливо мурлыкнул Кот. – Я уж как-нибудь переживу то, что увижу. Я за свою жизнь навидался такого, что кое-где шерсть до сих пор стоит дыбом. В конце концов, чего вы боитесь? Что я буду вас дразнить? Перестаньте. Мы взрослые кот и кошка. - Да-да, вы правы, - неуверенно поддалась собеседница. – Вы думаете, я совсем глупая. Как котенок. В детстве я жила с двумя сводными братьями. Они постоянно меня… Ой-ой… Говорю все время. Вы точно всякого навидались, милс… мидсарь… ой-ой… господин кот? Кот вспомнил собаку, которую видел на городской свалке в первые месяцы своего бродяжничества. Сгнившее снаружи и изнутри облезлое нечто, пахнущее смертью. - Ага, - сказал он. - Тогда я выхожу, - предупредила кошка. И вышла. Да, вышла. Села напротив Кота, глядя на него огромными зелеными глазами. Кот смотрел на нее и молчал. И пока он молчал, кошка все ниже и ниже опускала голову, словно кто-то давил ей на затылок. Верхушкой мозга Кот понимал, что молчать нельзя, нужно немедленно что-то сказать, но его словно за язык схватило. Она была лысая. Совершенно. Шкурка у нее была гладкая, розовая, со складочками на загривке, животе и вокруг широких настропаленных ушей. На правой лопатке Кот заметил голубую татуировку в форме какого-то странного креста с петелькой. Усы у нее действительно были знатные, густые и длинные, Кот даже почувствовал укол зависти. Ну и ну, подумал Кот. Интересно, она зимой не мерзнет? Оттого, что она была лыса, кошка казалось невероятно тощей, словно заморенная крыса, но Кот почти сразу внушил себе, что все дело в привычке. Все же он молчал слишком долго. Кошка уперлась носом в землю и всхлипнула. - Ну вот, - сказала она плаксиво. – Соврал! - Стойте-стойте-стойте, - опомнился Кот. – Ну, нельзя же так… - Какая была ваша первая мысль?! – воскликнула кошка. – Немедленно, немедленно скажите. Только не врать! Я сразу все пойму, если соврете. Да-да! У меня дар от мамы! - Я подумал, что вы, наверное, здорово мерзнете зимой, - искренне ответил Кот. Кошка молча подняла на него взгляд. Кажется, она была изумлена его ответом. - Еще, я подумал, что вы очень худы, - сказал Кот. - Ой-ой, - пискнула кошка недоверчиво. – Правду говорите. Я верила, что вы подумаете: вот уродик! Да-да. Потому что все так думали до вас. Иногда говорили это, иногда нет. Но я-то знаю. У меня мама колдунья. И я немножко. Она у меня тоже лысенькая. У нас семейство такое. Все-все лысенькие. Она фыркнула и почему-то смутилась. Посмотрела на Кота чуть наклонив голову вправо. - Меня зовут Баст, - представилась она шепотом. И смутилась еще больше. – Да-да, так и зовут. Мама звала Мявой. А маленькая хозяйка говорит: Баст. А потом добавляет кыса-кыса-кыса. Не знаю, что это значит… Кот терпеливо слушал. Краем глаза он наблюдал за тем, что творилось в загоне. А именно: грязно-белая лапа загребала в будку отброшенную землю. И уже довольно давно. Похоже, ошейник был почти погребен. Словно в ответ на мысли кота из лаза осторожно выплыла всклокоченная голова. Нос вора был вымазан как свиное рыло. Пес поглядел на Кота мутными слезящимися глазами, - и того словно иглою прошило, - вяло мотнул головой влево-вправо, хлопнув по вискам ушами, и лег. Ну, все, подумал Кот, ошейник предан земле. Теперь тащится в парк за голубем для Эмиля. - Что? – встрепенулся он. - Ваше имя, - повторила кошка. – Как вас зовут милый господин кот? - Кот. - И все? - Да. Мама тоже звала меня Мявой. А человек… - Кот хмыкнул. - Я не хочу вспоминать. Он бросил меня. Моя кличка осталась с ним. Он снова почувствовал ожесточение. - Ой-ой, - сочувственно охнула Баст. – Как грустно. А почему… - Послушайте милсдарыня, - оборвал ее Кот, - мне было очень приятно поговорить с вами, взглянуть на вашего Бюреля и вообще познакомится, но сейчас я должен уйти. - Ошейник… - тихо напомнила Баст, потупившись. - А вы сможете заставить Бюреля выкопать его обратно? – спросил Кот, уже уходя в сторону ограды. - Нет, - пискнула кошка. - Ну надо же. Бюрель натаскает вам на спокойную старость. Берегите его. - Он не виноват! - Неужели? – Кот остановился, посмотрев через плечо. – А кто же тогда? Только не рассказываете мне про инстинкты. Все равно красть чужие ошейники, а потом притворятся идиотом это убого и подло. - Ну, поймите же, он не притворяется, - просительно затараторила Баст, забегая Коту во фронт и перегораживая путь к кустам. – Нет-нет! - Да-да! – махнул хвостом Кот. – Дайте дорогу милсдарыня, а не то останусь тут у вас жить. Всех мышей поем, некому будет по ночам скрестись. - Оставайтесь, - выпалила кошка. - Что? – встрепенулся Кот. Кошка тут же тюкнула носом в землю, выставив острые лопаточки. Кот утомленно лизнул пару раз левое бедро. – Ну, вот что, - сказал он, встопорщив усы, - вижу, вы хотите поведать мне какую-то драму. Раз вы говорите, что он не притворяется, значит, он действительно идиот. Мне очень жаль. - Вам тоже на него плевать, - сказала Баст странно переменившимся голосом, словно распустив молнию на обличье недотроги. Это было сказано с досадой, тоской и знакомым Коту ожесточением. Оно было близким его спутником. Он хотел просто усмехнуться, но передумал, и сказал: - В целом, да. С таким отношением мне будет гораздо проще заснуть сегодня ночью после утомительной охоты на сизарей. - Вы очень мудро говорите, милсдарь Кот, - проговорила Баст медленно. – Не все понимаю. Я понимаю так: вы не правы, нет-нет. Вы пустозвон. Да. Да-да. - Ну, знаешь… - Знаю. Да-да. Говорите много. Не знаете каким он был до того как умерла большая хозяйка. Нет-нет. Ничего не знаете, но все равно говорите. Это и есть пустозвон. Уходите. Да-да. Баст отодвинулась в сторонку, стараясь смотреть в сторону. Потом все-таки взглянула на Кота влажными изумрудами и пошла к вольеру. - Уходите. Кот молча проводил ее взглядом, испытывая множество противоречивых эмоций. Возмущение, возбуждение и непонимание, смешиваясь, давали осадок классического кошачьего любопытства. Кот поразмыслил и решил: - До завтра, милсдарыня.
Жестокий ты тип. Где продолжение? Завтра? Уже почти как год прошел. П.С. Хорош. Интересная концепция. И человечков отлично вместил в кошачем мире. Хотя... Нет-нет. Хорошо! Всё хорошо. Дай продолжение! А то ж и неясно почему "Трое бродяг", а не Бродячий Кот и т.д.
Кот потрясающий) Рассказ чудный. Живой, забавный. Отличный слог. "В нем словно не хватало чего-то схожего с улыбкой на человеческом лице" - почему-то особенно порадовало. Хорошо представляю такой дом. Спасибо! Рада, что прочитала)
Вообще, очень здорово!:) Этот Кот мне прямо напоминает эдакого мистера Бонда: такой правильный, рассудительный, к тому же еще и с кошечками заигрывающий:) Мне очень понравилось!!!
Забыла про знаки препинания, про все. На одном дыхании, забавно, живо, интересно. Наверное, есть и ошибки и каки-то там синтаксические огрехи, но не важно оказалось, пока читала, вообще не видела ни одного. :)) Спасибо! Жду продолжения.
0
