Нужно брать во внимание все параметры, правильно учесть гематокрит и СОЭ субъекта, во время введения транквилизатора. Затем, если внимательно следить за временем выхода из анабиоза и температурой тела, то побочных эффектов, обозначенных аббревиатурой ШАНС: Шизофрения, Апатия, Нейропатия, Слабоумие ; удается избежать. Эту аббревиатуру, так иронично подчеркивающую область современной медицины, в которой она встречается, ввела доктор Кубенская. Сама она ни разу в жизни не упустила возможности пошутить на эту тему. Долгое время группа заболеваний ШАНС считалась большой проблемой при создании человеческих гибридов по атавистическому типу комплекции и морфофизиологии. Однако, после того как никому неизвестный лаборант по фамилии: Лисовая, вывел особую формулу дозировки послерегенеративных препаратов, эффекты ШАНС почти полностью перестали быть помехой для медиков. Гибрид, выведенный из анабиоза по методу Лисовой, практически сразу начинал дышать и мыслить. Следующая стадия – подключение в процесс анализаторов первого типа рецепторов, и, затем, второго типа. После этого, он уже был готов к дальнейшему изучению, которое могло содержать серьезные физические нагрузки.

Он сидел на  кушетке в синей комнате. Пол, стены, синяя полупрозрачная пленка на окнах, солнечный свет проходил сквозь нее и падал на поверхность уже голубым.. Электроды безжалостным холодом врезались в его тело. Он вздрагивал от каждого нового толчка. Два лица, уже без масок и очков, крутились вокруг него в странном танце. Они работали в тишине, только изредка бросали друг другу какие-то непонятные слова, которые не были заложены в его сознание.

Провода, отходящие от электродов, безвольно повисли. Уставшие от напряжения, они падали черными струями на пол, перекручиваясь, расползаясь в стороны, бежали в сторону небольшого аппарата у стены, противоположной кушетке. Аппарат издавал писк каждые несколько секунд. Что-то внутри него скрежетало. Лицо с зелеными глазами подошло к нему, коснулось экрана, тот загорелся зеленым цветом. Побежала линия, которая постоянно ломалась, дергаясь то вверх, то вниз. Он смотрел на этот экран. Линия его раздражала, бегала туда-сюда без толку. Чем больше он злился на тоненькую зеленую линия, тем больше та скакала. Как будто она нарочно его злила. Линия прекрасно понимала, что он сейчас безобиден. Его мотонейроны гиперполяризованы. Нейронные контуры еще не до конца сформировались. Так что как бы он того ни желал, сделать ей ничего не мог.

Лицо с черными щелочками глаз внезапно покатило в его сторону большой прибор, вершину которого венчало подобие бинокля. Оно схватило его за голову, прижав глаза к окулярам, и зафиксировав в этом положении. Замигали огоньки, потом полная темнота, яркая вспышка, снова темнота. Он почувствовал, как голову освобождают из ловушки. Через мгновение он вернулся в комнату.

После этого, черноглазая вышла, закрыв за собой дверь. Они остались вдвоем.  Зеленые глаза отвернулись от него, исправляя что-то на экране аппарат. Оно еще решало какие-то вопросы с зеленой линией. Синий халат сливался со стеной, отчего можно было подумать, что лицо пытается его обмануть, спрятаться в гладкой поверхности.

Оно повернулось.

Медленными шагами приближаясь к нему, смотря только в его глаза, как крадется девчонка мимо сторожевой собаки, когда хочет нарвать яблок в чужом саду. Лицо сгибается, едва подойдя к нему, секунда, и оно  оказываются напротив его лица, между ними лишь десять сантиметров пустоты и напряжения в двести двадцать вольт.

-Как ты себя чувствуешь? – раздался вопрос. Но кому? Он не был адресован проводам, голубому полу или стенам, кушетке, на которой он сидел, вряд ли кому захочется справляться о делах какой-то там кушетки, пусть даже она и верно служит своему делу. И уж тем более, вопрос не предназначался этой поганой зеленой линии. Он был адресован ему. Полностью выхватывая едва живое тело из небытия – последняя стадия реабилитации.

-Я, - неожиданно раздалось для него самого, - я не могу двигаться… я парализован?

-Нет, это скоро пройдет. Пройдут все побочные эффекты, и ты станешь чувствовать себя гораздо лучше.

-Лучше? Относительно чего мне должно быть лучше?

Зеленые глаза хорошо знали, о чем он говорит, но гибрид был еще слишком слаб.

-Относительно своего прежнего состояния, естественно. Твои слова уже складываются в предложения и в них есть смысл.

-Я не об этом, - с досадой произнес он,- я совершенно… абсолютно  ничего не помню.  Ни одного воспоминания. Ни как меня зовут, ни откуда я.

-Не волнуйся, я помогу тебе вспомнить, но чуть позже.

Уголки губ напротив побежали в разные стороны, лицо озарила легкая улыбка, исчезнувшая через секунду.

-Меня зовут Миоза, - сказала она, поднимаясь на ноги.

-Но я…

-Об этом не волнуйся, ты скоро вспомнишь, - она протянула ему руку, - пошли со мной.

-Я же не могу идти.

-Ты можешь.

Он недоверчиво посмотрел на нее, потом на свои ноги, также недоверчиво. Он попробовал переместить вес тела своего вперед. Получилось. Он стал наклоняться в ее сторону, одновременно выпрямляя ноги. Еще секунда и падения было бы не избежать, но Миоза подхватила его.

-Я же говорила. Теперь постарайся сделать шаг, только не спеши. Да, вот так, сначала правой,  потом левой, сгибай ноги в коленях. Я знаю, сначала будет больно, но ты освоишься.

Они шли к двери, держась друг за друга. Уже перешагнув порог, Миоза сняла белую шапочку, которая была все это время на ней. И из под нее посыпалась темная волна каштановых волос, падая на плечи и шею. Они разлетаясь окружили ее лицо, как только дверь захлопнулась позади.