Ведьма (часть2, т.е. продолжение) Степень критики: да любая, любая, на здоровье)
Короткое описание: Твой друг назвал меня принцессой, А ты сказал, скрывая страх: "Таких принцесс в старинный пьесах, В конце сжигали на кострах!"
К сожалению не знаю автора этого стихотворения, но, думаю, как эпиграф, оно подойдет к рассказу...
Отступать было некуда, и Степан с обреченностью ягненка отправился на заклание. Родители Олеси жили в маленьком городке, точнее поселке городского типа. Первым впечатлением от городка было - полный уют и умиротворение: беленькие домики, утопавшие в кустах сирени, зелени деревьев, за аккуратными деревянными заборчиками. Пока Степан с Олесей шли по главной улице к дому ее родителей, соседи подходили к заборам, выходили из ворот и здоровались с Олесей, знакомились с ее будущим мужем. - Здоровеньки були, Олеся, а шо це в тебе за парень такий красивий? - Олеся, ти шо, повернулась? - Леська, яка ти виросла велика… - А твої вже три дні собі місця не знаходять – Галущиха вся звелась… Олеся улыбалась, кивала в ответ, знакомила Степана с соседями. Степа смотрел в эти кажущиеся радушными лица людей и замечал нет-нет да мелькнувшую жалость при взгляде на него. Сердобольная старушка в цветастом платочке даже всплеснула руками: - Молоденький який… - и обреченно покачала головой. Рука Степана непроизвольно вздрогнула в Лесиной ладошке. Олеся посмотрела на него с какой-то затаенной тоской и покрепче сжала его руку. Забор Лесиных родителей был выкрашен в изумрудно-зеленый цвет, по кромке забора лениво прогуливался толстый черный кот, задрав кверху хвост и презрительно разглядывая гостей. Во дворе, обвитом виноградной лозой, их уже встречали тесть с тещей и старушка в белом платочке, Олесина бабушка. Тесть, Иван Матвеевич, был маленьким, щупленьким мужичонкой, с куцей бородкой и испуганными бегающими глазами, трясущиеся руки и синевато-красный оттенок лица выдавали в нем любителя продукции винно-водочной промышленности ручного производства, процветающей в небольших поселках бескрайних просторов Родины. Теща же была полной его противоположностью – кровь с молоком: крупная, яркая, с копной иссиня-черных волос, не тронутых сединой, и глубокими черными очами. - Это мой папа, Иван Матвеевич, - представила Олеся, - а это мама… Теща представилась глубоким грудным голосом: - Аглая Ивановна… - и добавила, указав на старушку, - А это – моя мама – Анна Леонидовна. - Очень приятно, Степан. Олесин жених. – Степа чувствовал себя неловко под пронизывающим взглядом тещиных черных глаз, ему казалось, она видит его насквозь: и то, что он уже подумывал сбежать из-под венца, и то, как отчаянно он трусит… - Что жених – оно-то понятно, - пропел Иван Матвеевич, - оно бы обмыть нужно… - Успеешь еще обмыть, - ласково взглянула на него теща, от чего Иван Матвеевич, сжался и как-то даже уменьшился в размерах. – Ну что ж, - улыбнулась Аглая Ивановна и приглашающее указала рукой, - пройдемте в дом?.. В доме уже был накрыт праздничный стол: специально по случаю приезда гостя закололи лучшего бычка, из закромов на свет было извлечено красное вино из собственного виноградника, испечена сдоба… Олесина семья как будто дружелюбно улыбалась гостю, и все же какая-то щемящая тоска нет-нет да закрадывалась в сердце Степана. В голове почему-то вертелось: «Навсегда, навечно, пока смерть не разлучит нас…» Застолье длилось недолго: поговорили о свадьбе, о планах на будущее, теща вынесла старый альбом с фотографиями, где Степан увидел молодую ее, так похожую на Олесю, и не признал в высоком статном парне Лесиного отца. Иван Матвеевич быстро набрался, затих и был транспортирован спать в летнюю кухню. Лесе же и Степану постелили в соседних комнатах, на высоких перинах, в окружении громоздких пуховых подушек. Глаза Степана закрылись, едва голова коснулась кровати, и он забылся страшным, тяжелым сном.
0
