Как можно этого не понимать? Как можно называть эту музыку шумом? Как можно говорить, что рок несёт зло? Сейчас вы поймёте, что ошибались. Это волшебно! Люди в вагоне метро невольно заозирались, пытаясь понять, откуда исходит музыка. Но рок гремел отовсюду. Какая-то старуха брезгливо поморщилась, демонстративно сплюнув. Два молодых парня в конце вагона весело затрясли головами. Где-то заплакала девочка. Пётр улыбнулся и прибавил звук в плеере. Вот вам! Пусть музыка звучит везде! Пусть отражается в пространстве! Проникает в умы. Подавляет всё наносное. Дарит радость. – Пусть летит она по свету, я дарю вам песню эту… – бесцветный шёпот над самым ухом. Пётр вскинул голову, но наткнулся взглядом лишь на рекламный плакат, с которого улыбалась миловидная девушка в деловом костюме. Протерев пальцами усталые глаза и покачав головой, Пётр поднялся и двинулся к дверям. Поезд слегка качнуло на повороте, и он начал замедляться, приближаясь к станции. За окнами пролетели сонные прохожие, безрадостно направляющиеся на работу. Наконец, поезд остановился, и Пётр вышел из вагона. Музыка вышла вместе с ним.
***
Хочется, хочется оставить после себя хоть что-нибудь. Но не всем дано. И мириады жизней гаснут, исчезая навсегда, так, словно их и не было никогда. Вас не было! Никого из вас! Словно следы, заносимые песком и заливаемые водой, вы стираетесь с поверхности необъятного древнего шара, в холодном молчании прорывающегося сквозь пространство навстречу своему новому возрождению после миллиардов лет смерти. Следы… От кого-то не остаётся даже их. Мелкую рыбу съест большая рыба. Букашка застынет в янтаре. Первобытный монстр отдаст свою плоть речному илу, чтобы стать камнем в музее. И через тысячу лет близорукий и весёлый археолог раскопает этот город – полный жизни и движения город, – чтобы углубиться в размышления, для чего это люди использовали странные чугунные ёмкости с плоским дном и ручкой и почему у всех электроприборов есть длинный рогатый хвостик? Скелет завзятого выпивохи встанет в музее рядом со скелетом выкопанной на кладбище девочки, а само кладбище станет называться некрополем. А ещё через пятьсот лет рядом с этими скелетами встанет сам археолог – но уже в мёртвом виде. Кажется, люди уже преодолели некий порог, после которого им уже нельзя оставаться людьми. Хочется большего. Хочется… Но нет. Просто некуда идти, и гомо сапиенсы начинают крутить и вертеть то, что уже имеют, выворачивая на самые немыслимые лады. – Тэнтл, вставай. – Дай поспать. Погоди. Ещё минутку. Одну. …Время. Следы. Вертим на разный лад. О чём это я?.. Да. Танцы. Нет ничего глупее танцев. Бессмысленные движения в пространстве – без цели и без причины. Аплодисменты – приматы хлопают в ладоши, выражая восторг. Песни. Ничего общего с пением птиц – просто песни. Зачем писать стихи? Что такое стихи? Придёт когда-нибудь высший разум и спросит: на фига составлять слова в строчки и подстраивать строчки под рифму? А мы и сами не знаем! Просто весело! Это квест! Задание. Мы ставим себе задачу и хотим с ней справиться. Сможем, нет? Людям стало скучно развиваться, ведь некуда больше сделать новый шаг. Толкучка, суета, выдавливание с нажитого места. Давайте придумаем что-нибудь новенькое из старенького! – Тэнтл! – Встаю я, встаю. Вставать, разумеется, не хотелось. Так хорошо шла мысль. Воображение рисовало залитую светом вселенную и выпуклость планеты, на которой паразитировала жизнь. Потоки энергий соприкасались с биосферой, но мало кто замечал, как над головами проплывают призрачные сущности – могущественные и бессильные одновременно. – Тэнтл, выпусти меня! Наконец, Тэнтл открыл глаза. Он лежал на стене однокомнатной квартиры, подложив руки под голову. Под ним распахнутая кровать, сброшенное на пол одеяло, влажная от пота подушка. Сильные и гибкие руки протёрли помятое лицо. Затем ладони коснулись шершавой стены и отделили от неё тело. Босые ноги мягко коснулись пола. Тэнтл выпрямился во весь свой немалый рост и глубоко вздохнул. Почесался. Ссутулился. И направился на кухню. Телевизор, мимо которого он проходил, включился сам, хоть и не был соединён с розеткой. Но как включился, так и выключился. – Эй, ты меня забыл! – донёсся сзади недовольный писк, но возвращаться не хотелось. Тэнтл открыл холодильник – лампочка так и не зажглась. Впрочем, внутри и так было космически холодно. Пальцы сомкнулись на покрытой влагой бутылочке с йогуртом. Одним движением смахнул крышечку и залпом осушил содержимое. Хорошо! – Тэнтл, твою мать, я сейчас обоссусь! – Да иду я… В комнате на столике стояла высокая стеклянная банка. А в ней… Обычный человек ничего бы в ней не увидел. Как и не услышал голос её обитателя. Но Тэнтл не был ни обычным, ни человеком. В банке витало блекло-серое блестящее существо каплевидной формы. От непропорционально большой головы с маленькими круглыми глазками вниз спускался тоненький хвостик-щупальце. Широченный рот скалился в ухмылке, демонстрируя множество мелких, но острых зубов. Запросто палец оттяпает, если быть неосторожным. Тэнтл постоял над банкой, испытывая терпение существа, и всё-таки открыл крышку, выпуская пленника на свободу. – У тебя две минуты, – сказал Тэнтл. – Пять! – улетая в сторону туалета, выкрикнуло существо. – Но не больше. Этого маленького поганца звали Шкрим, хотя он откликался и на другие имена. Без Шкрима в современном мире не выжить. Никак. И надо же следить, чтобы не сбежал – тварюшка свободолюбивая, хвостиком махнёт, и поминай как звали. Когда головастик вернулся, «усевшись» на краешек банки, Тэнтл спросил: – Есть новые сообщения? – Есть. Хочу. – Щербатый рот растянулся в жутковатой улыбке. – Сперва работа, потом еда, – не понял шутки Тэнтл. – Скука… – Но под взглядом хозяина Шкрим всё-таки преисполнился серьёзности. – Вроде есть одно сообщение. Сейчас… Он закатил глаза, словно осматривал содержимое собственной головы и надолго замолчал, считывая из эфира строки послания. Тэнтл использовал его как автоответчик для сообщений из других пространств. – Ага, – наконец, сказало существо. – Зачитываю. Экх-тьфуй. Значится. «Внемли, ловец духовного, беда пришла в твой мир. Из темницы кошмара вырвался дух-защитник, чьи воспоминания были нами изъяты. Ситуация такова, что он будет искать себе хозяина-носителя в мире людей, но не будет знать, что ему делать с носителем и как использовать собственную силу. Во избежание нежелательных последствий приказываю вернуть или уничтожить. Действуй осторожно. Восьмой». Типа того, – закончил Шкрим. Тэнтл постоял в раздумьях, затем сел на кровать и обхватил голову руками. Лучше бы сегодня вообще не просыпался, подумал он.
***
Он оставлял следы. Поначалу Пётр просто желал. И его потаённые желания исполнялись. Но затем он начал приказывать некоему невидимому, но явно всегда присутствовавшему рядом существу, которое беспрекословно пыталось исполнить каждую прихоть хозяина. Пётр не понимал, откуда оно взялось, но не боялся строить версии одна фантастичнее другой. Постепенно он поверил в собственную уникальность и начал ощущать чувство лёгкого парения, будто весь окружающий мир становился ненастоящим, игрушечным. И эта игрушка – его и только его. Он будет делать только то, что хочет! Появились деньги, квартира, машина. Съехал от родственников. Устроил вечеринку с друзьями. Было много пива и девчонок. Стоило только пожелать, как ему была готова отдаться каждая. Правда, когда желание касалось чьей-то воли, тут бывали сбои. Если девушка была отзывчивой, то и затащить её в постель не составляло труда. Но если она не хотела, тут возникали сложности. И бесплотный дух, этот ангел-хранитель, немного перегибал палку, подавляя чужую волю. Это пугало Петра, но со временем он потерял жалость к людям. Нет, они должны подчиняться. Он тут главный. Он! На исходе третьей недели чудес Пётр решил посетить ночной клуб. Стояла дождливая осенняя погода, слякотная, холодная, грязная. Бармен у стойки услужливо подливал коньяк в стакан молодого человека, не требуя за это денег. Под бесконечный стук и грохот электронной музыки дёргались юные и глупые тела, наслаждаясь своим пониманием свободы. Девушек было больше, чем парней, но не все из них симпатичные, не говоря уже о действительно красивых. Пётр долго выбирал, и, наконец, остановился на миловидной блондиночке с очень приятным лицом и стройной фигурой. Отставив стакан, Пётр двинулся к цели. – Хай, красотка! – Привет! Им приходилось почти кричать, чтобы услышать друг друга. – Не хочешь познакомиться? – предложил молодой человек. – Давай, – не стала отказываться она. – Пётр. – Света. – Может, выпьем? Я угощаю. На лице девушки отразилось сомнение. – Пусть она согласится, – неслышно для неё сказал в пространство Пётр, и… – Пойдём, – тут же согласилась она. Он заказал два бокала дорогого коктейля. Пошутил о местной музыке, назвал бармена другом и намекнул, что есть свободная квартира, где можно хорошо провести время. – Без меня, – посомневавшись, сказала Света. Поставила свой бокал, поблагодарила и, извинившись, направилась в центр зала. Но нет, так просто тебе не уйти. – Пусть она вернётся, – приказал Пётр и почувствовал, как потусторонний холод прошёлся по спине. Ангелу-хранителю вновь придётся ломать чужую волю. Лицо молодого человека огрубело, взгляд помрачнел, стал жёстким. Так надо. Я так хочу. Девушка вернулась, но не сразу. По её щекам текли слёзы. У неё был вид, словно она увидела покойника. Она заранее оплакивала свою несчастную судьбу, хотя Пётр не собирался как-то ей вредить. Просто поиграть немного. Отдохнуть. Почему нет? – Идём, – новый приказ. Света послушно вышла вместе с ним в гардероб. Там они получили свои куртки и поспешно вышли на улицу. Было темно. Лениво сыпались с неба снежинки. Музыка здесь почти глохла. У выхода топтались юные наркоманы, проводившие парочку пустыми недобрыми глазами. Один из ребят хотел пойти за молодыми людьми, но эта мысль быстро покинула его, выхваченная невидимой рукой. Двое свернули в пустынный переулок, где не горели фонари – только тусклые вывески закрывающихся магазинов. Они уселись на скамейке. Петр ждал, пока на щеках его новой подруги высохнут слёзы. – Вот он! – мерзко пискнуло что-то почти над самым ухом. Юноша вскочил и обернулся, но увидел нечто, отчего ему стало не по себе. За скамейкой стояла высоченная двухметровая фигура человека в чёрном плаще. Длинные чёрные волосы рассыпались по плечам. Вокруг в первом снеге ни одного следа, будто мужчина опустился сверху. А на груди незнакомца под раскрытыми полами плаща зияла чернота, из которой чувствовался взгляд крошечного разума. – Это и правда он, – монолитным голосом сказал незнакомец. Его чёрные глаза блеснули. – Долго же пришлось с тобой возиться. Ты оставил так много следов, что я едва нашёл источник… – Слышь, псих, – недобро проговорил Пётр. – Вали-ка ты отсюда по-хорошему. – А то что? – усмехнулся Тэнтл и сделал шаг навстречу. Пётр нахмурился. Было страшно, и куда-то пропала уверенность в собственной неуязвимости. – Пусть он уйдёт, – тихо приказал он. – Это ты кому? – продолжал ухмыляться Тэнтл, медленно обходя скамейку. – А, наверное, имеется в виду Шкрим! Слышишь, Шкрим, он хочет, чтобы ты ушёл. – У меня ног нету! – пискнуло что-то из черноты на груди Тэнтла. Поражённый, что ничего не произошло, Пётр истерически выкрикнул: – Убей его! – и указал рукой на страшного незнакомца. Тэнтл остановился и хмуро прищурился. – Зря, – сказал он. Внезапно вспыхнули уличные фонари, залив ущелье переулка ослепительным светом. Вмиг засияли все окна. И даже в глазах Тэнтла вспыхнули холодные огоньки. Но что-то тёмное поднялось из-за спины юноши. Некая тень, поглотившая свет вокруг и ставшая от того только больше. Тэнтл повернул голову к неподвижно сидевшей на скамейке Свете и коротко бросил: – Уходи. Та покорно встала и медленно поплелась дальше, ничего не видя перед собой. Подняв снежную пелену, тень бросилась на ловца из иного мира, чтобы уничтожить, смять, разорвать на части с неумолимостью машины. Тэнтл вскинул руки. Ладони наполнились силой, сверкнули изнутри розовым светом ногти. Снег накрыл его с головой. Вскрикнул испуганный Шкрим. Отступил взволнованный Пётр. Погасли фонари, окна, вывески. Крик – протяжный, жуткий, нечеловеческий – раздался на гране слуха. От этого крика всё холодело внутри и душа выворачивалась наизнанку. Пётр почувствовал, как тьма, обступившая его со всех сторон, необъяснимо отделяется от него, и рвётся тонкая космическая нить, связавшая двух разных и в то же время одинаково пустых существ. И он сам закричал, чувствую боль не тела, а рассудка. – Сделано, – услышал юноша, когда очнулся и обнаружил себя лежащим на мокром от подтаявшего снега асфальте. Вяло мерцали вывески магазинов. Чёрный силуэт незнакомца высился над ним, но в чужом взгляде не было ни интереса, ни угрозы. Только покой и усталость. – Что… это было? – еле выдавил из себя ничего не понимающий Пётр. – Я забрал твоего паразита. – Тэнтл оттряхнул плащ от снега и повернулся, чтобы уйти. – Теперь за исполнение своих желаний тебе придётся отвечать самому. От этих слов перехватило дыхание. Как?! А деньги? Девушки? Беззаботная жизнь? Ведь придётся платить за квартиру. Надо будет где-то добывать деньги на пропитание. Опять же, пообещал друзьям устроить новую пирушку. На что? – Стой! – крикнул Пётр вслед удаляющемуся человеку. – Стой! Верни! Верни мне моего ангела, странный человек из ниоткуда. Но Тэнтл уже исчез в ночной темноте.
***
Если есть кнопка, хочется на неё нажать. Если есть оружие, хочется им воспользоваться. Если есть сила, хочется её применить. Зачем чем-то обладать, если этим не пользоваться? Просто держать на всякий случай? А как быть с желаниями, которые ограничены лишь фантазией творца? Где граница, переступив через которую человек потеряет ощущение реальности? Но ведь и деньги, если их много, лишают чувства реальности, внушают ложную безопасность, прививают вседозволенность, вальяжность, беззаботность. Богатство обидно тает от щедрости и бессильно чахнет от скупости. Выходит, лучше бежать от всего, от всех сил, от всех возможностей, чтобы ни в коем случае не оказаться перед выбором приобрести или лишиться? Но в чём тогда будет заключаться жизнь и можно ли будет такое существование назвать жизнью? Храня в сердце смелость, холод, решимость, принимать решения и делать новые шаги по тому пути, который выбирает для нас жизнь. Оставляя следы… Следы, стираемые беспощадным временем. – Интересно, как там тот парнишка? – хихикнул Шкрим, выбравшись из банки и любуясь своим отражением в зеркале. – Он мёртв, – глухо сказал лежавший на кровати Тэнтл. Его лицо закрывала раскрытая книга. – Да? – недоверчиво обернулся головастик. – Откуда знаешь? А, впрочем, не важно. Он состроил сам себе рожицу и улыбнулся вместе с отражением. – Он изначально был мёртв, – неожиданно проговорил Тэнтл тихим голосом, в котором послышалась неприятная хрипота. – Его никогда не было. И не осталось ни одного следа, который намекнул бы на его существование. – Если только не считать могильного столба, – тявкнул Шкрим, вырывая хозяина из раздумий. Тэнтл откинул книгу и недовольно посмотрел на питомца. – Вечно ты всё испортишь, – буркнул он. – Мы сердимся? – нагло ухмыльнулось существо. – Лучше глянь, нет ли новых сообщений, – хозяин быстро приходил в себя. – Не хочу, – сразу поскучнел Шкрим. Он бы с большим удовольствием поел, чем снова окунулся в ментальную сферу своего восприимчивого разума. Но всё-таки сдался и болезненно закатил глаза. – А, да. Есть что-то! – сказал он, приободрившись. – Зачитываю, значится…
И вот еще: Он оставлял следы. Поначалу Пётр просто желал. И его потаённые желания исполнялись. Но затем он начал приказывать некоему невидимому, но явно всегда присутствовавшему рядом существу, которое беспрекословно пыталось исполнить каждую прихоть хозяина. - здесь, можно обойтись, и без затем, и даже без второго местоимения. А по этому абзацу, далее, и без третьего.
Правда, когда желание касалось чьей-то воли, тут бывали сбои. Если девушка была отзывчивой, то и затащить её в постель не составляло труда. Но если она не хотела, тут возникали сложности. - не принципал, но мне оно показалось: аля-повторяю для даунов.
Под бесконечный стук и грохот электронной музыки дёргались юные и глупые тела, наслаждаясь своим пониманием свободы. - наслаждаясь пониманием или все же свободой?.. Не точнее ли будет: наслаждаясь свободой, в своем понимании.
Пётр долго выбирал, и, наконец, остановился на миловидной блондиночке с очень приятным лицом и стройной фигурой. Отставив стакан, Пётр двинулся к цели. - ноу коммент;)
У выхода топтались юные наркоманы, проводившие парочку пустыми недобрыми глазами. Один из ребят хотел пойти за молодыми людьми, но эта мысль быстро покинула его, выхваченная невидимой рукой. Двое свернули в пустынный переулок, где не горели фонари – только тусклые вывески закрывающихся магазинов. Они уселись на скамейке. Петр ждал, пока на щеках его новой подруги высохнут слёзы. - пусть далее и разъясняется, что эти двое именно Петр и Света, но по контексту читается будто эти двое - из тех ребят, наркоманов. Выбивает из атмосферы рассказа.
Подняв снежную пелену, тень бросилась на ловца из иного мира, чтобы уничтожить, смять, разорвать на части с неумолимостью машины. Тэнтл вскинул руки. Ладони наполнились силой, сверкнули изнутри розовым светом ногти. Снег накрыл его с головой. - вот, здесь, кого все же снег накрыл?.. Погасли фонари, окна, вывески. - откуда вывески?..
Крик – протяжный, жуткий, нечеловеческий – раздался на гране слуха. - тут заставил таки призадуматься... Не понял, как так, на грани слуха. Может, хотя бы на грани слышимого? Это не одно и то же, нет. И он сам закричал, чувствую боль не тела, а рассудка.
– Он мёртв, – глухо сказал лежавший на кровати Тэнтл. Его лицо закрывала раскрытая книга. – Да? – недоверчиво обернулся головастик. – Откуда знаешь? А, впрочем, не важно. Он состроил сам себе рожицу и улыбнулся вместе с отражением. – Он изначально был мёртв, – неожиданно проговорил Тэнтл тихим голосом, в котором послышалась неприятная хрипота. – Его никогда не было. - в этом контексте, то местоимение как-то чуждо смотрится. Проще: ...Состроил сам же себе рожицу...- же тут гармонично впишется.
Всё, пожалуй. И всё это, естественно, на усмотрение автора. Успеха тебе и в творчестве, Лимон!=)
Люди в вагоне метро невольно заозирались, пытаясь понять, откуда исходит музыка. - заозирались - пытаясь понять. Если быть точным, то заозираться - вертеть головой и шарить взглядом люди могли лишь для того, чтоб увидеть, а после уже понять. То есть действие - озираться не связано с умственными способностями. Так ведь? Поэтому, куда правильней было бы написать отдельное действие, в смысле понимания: заозирались и пытались понять. Типа того.
Два молодых парня,в конце вагона,весело затрясли головами. - есть необходимость уточнения: ...весело затрясли головами, в такт музыке. Иначе их тряска может выглядеть больной;)) Ведь могли трясти и из стороны в сторону, а то и просто тик=)
– Пусть летит она по свету, я дарю вам песню эту… – бесцветный шёпот над самым ухом. - съехал на стиль сценария. Желательно добавить - прозвучал.
За окнами пролетели сонные прохожие, безрадостно направляющиеся на работу. - летят перелетные птицы, в осенней дали голубой...)) Не лучше ли будет: промелькнули? И, не уверен, но время вроде не соответствует - пролетели-направляющиеся - не уверен. Направлявшиеся?
Словно следы, заносимые песком и заливаемые водой, вы стираетесь с поверхности необъятного древнего шара, в холодном молчании прорывающегося сквозь пространство,навстречу своему новому возрождению,после миллиардов лет смерти. - чьей смерти?
И,через тысячу лет,близорукий и весёлый археолог раскопает этот город – полный жизни и движения город, – чтобы углубиться в размышления, для чего это люди использовали странные чугунные ёмкости с плоским дном и ручкой,и почему у всех электроприборов есть длинный рогатый хвостик?
А ещё через пятьсот лет,рядом с этими скелетами встанет сам археолог,– но уже в мёртвом виде.
Придёт когда-нибудь высший разум и спросит: на фига составлять слова в строчки и подстраивать строчки под рифму? - строчки то не подстраивают - лишь окончания. Поэтому, думаю, правильней будет не приставка под, а в рифму - подстраивать строчки в рифму.
Вообще, абзац с размышлением о стихах и развитии, хорош сам по себе. Весьма хорошо передал настроение и дух лг, как и предмета его размышления... Да и, вообще, просто хорошо загнул=)
Затем,ладони коснулись шершавой стены и отделили от неё тело. - очень важная запятая.
Затем ладони коснулись шершавой стены и отделили от неё тело. Босые ноги мягко коснулись пола. - ноу коммент;)
Обычный человек ничего бы в ней не увидел. Как и не услышал голос её обитателя. - не услышал голоса, здесь, именно голоса ее обитателя.
От непропорционально большой головы,с маленькими круглыми глазками,вниз спускался тоненький хвостик-щупальце. - наловчись отмечать пунктуацией такие моменты, сам, иначе же сливается смысл: ...с маленькими круглыми глазками вниз спускался...- глазки вниз?.. Меня это сбило, как читателя.
Тэнтл постоял в раздумьях, затем,сел на кровать и обхватил голову руками. - это по правилам.
В общем, нахожу некое злоупотребление, по тексту; так-и так, хотя, и того же затем. Само затем, в применимом тобою смысле, обосабливается всегда.
Надо же. Что-то уж больно мелко наш Петр плавал. Немудрено, что его и лишили данной возможности=) А-то все побабамдапобабам... Нахожу сию тему перспективной. Перспективной именно в такой интерпретации. Думаю, не плохо будет востребована, годиков так через пять, хотя для некоторых и раньше... Только жахнуть бы по глобальней. Ну, пусть и не полномасштабный роман, но и по ракурсу желаний бы в тон Клубу Трехсот... . *** Явно мало описания касательно самого Тэнтла, в том месте, где он просыпается, оно не понятно - в обычной квартире ли он и только что спит на стене или все же некая обитель, в ином измерении что ли. Хотелось бы именно описания. И еще есть необходимость описать их схватку с Исполнителем желаний, там оно вообще мутно. Вот, два момента, требующих более яркого описания, на мой взгляд. *** Будет ли этому какая доработка или развитие? *** Идея понравилась! Возможно, умышленно выражено так нейтрально и по жанру, дабы не свалиться в фентези... Да?
читая вступительную часть, подумал, что речь пойдет о музыке. Потом показалось - о будущем, в котором штука из банки заменила средство связи. Но снова не то. Другими словами, читать было интересно, хотелось узнать всю историю целиком. Напоминает Людей в черном. А Петр с невидимым попутчиком как Голум с кольцом всевластия.
+1
