Мне крайне жаль, что более правильным будет изложить историю моего первого посещения театра крайне кратко. Без подробного описания тех эмоций, что меня охватили. Одного восторга хватило бы на целую книгу, а радости и изумления – на следующие два тома. Итого, чтобы вам не читать мой трехтомник с выкриками «о мой бог!» и изречениями о прекрасности этого сумасшедшего мира, я максимально быстро постараюсь осветить события того вечера. Кстати, дабы вам не стало скучно, поспешу учесть, что каждый персонаж сыграл потом в моей жизни чуть ли не ключевую роль, а каждое событие подтолкнуло меня к абсурдным и опасным действиям. И пусть я вам покажусь в последующий сценах крайне безумным и агрессивным, знайте, что в дальнейшем мое поведение приведет к поразительным переменам, оттого не спешите меня осуждать и называть психопатом. Итак, когда спустя час мы умудрились снять с крыши шляпу Киприана, поругавшись со смотрителем чердака и залезая наверх по водосточной трубе, фокусник повел меня в сторону пригорода, где разместились актеры театра Де Ривьеры. Учитывая крайне небольшой размер Нотервиля, пригород оказался не в сорока минутах езды на машине, а в получасе пешей прогулки по лесной тропе. Пожалуй, наш разговор с Киприаном в определенный момент коснулся действительно важной для моей истории темы, так что на одном фрагменте я остановлюсь уже сейчас. Я с лихвой до этого умудрялся поддерживать разговоры об улитках и делении зубочисток, пока наконец не умудрился перевести нить рассуждений Киприана на гастроли театра Де Ривьеры. - Я помню ты говорил, что это последнее представление в Нотервиле, - начал я, - мы поедем куда-то еще? - Нет, Агли, никуда мы не поедем, - улыбнулся фокусник, - мы просто так слово «бродячий» вставили в название. Понять, когда Киприан шутит, а когда говорит откровенную чепуху, но на полном серьезе, делом являлось невыполнимо трудным, оттого основное выражение моего лица во время диалогов с ним являло миру крайнюю степень озадаченности. Я ждал какой-то реакции от Киприана, и начинал улыбаться обычно только после него. Но сейчас я предугадал, что абсурдность данной фразы так велика, что решился все-таки рассмеяться первым. - Вообще-то я серьезно, - огрызнулся на мой смех Киприан, - ты что, вообще в театральном искусстве ничего не смыслишь? Я перестал смеяться. Мне самому показалось, что я работаю на каких-то рычажках и выключателях. - Но... и в чем смысл? – протянул я, приподнимая бровь. - Эх ты, всему тебя надо учить. Шляпы фокусников не ценит, о магии ничего не знает, как ты выжил вообще? - Сам удивляюсь… - вообще-то я хотел задать Киприану тот же вопрос, но решил далеко не уходить от интересной для меня темы. - Так вот, кто пойдет в «стоячий» театр? Я задумался. Но мысли мои представляли сгусток пустоты в незаполненной вакуумной сфере, проще говоря, я ничего не мог сформулировать в ответ на заданный Киприаном вопрос. - Если создать видимость того, что театр вот-вот рванет с места и каждое выступление объявлять последним, то одни и те же люди будут на него ходить, чтобы «последний» раз посетить столь замечательное мероприятие. В Нотервиле проживает не так много чудаков, чтобы «стоячий» театр пользовался здесь популярностью, - терпеливо разъяснил мне все Киприан. Как вы думаете, стоит ли мне вообще после всего пережитого чему-либо удивляться? Вот и я думаю, что не стоит. Но все же удивляюсь. Я не стал уточнять, выбирался ли театр Себастина Де Ривьеры хоть раз куда-нибудь за границу города, я вряд ли смогу понять ответ. Так или иначе, я чувствовал, что оставаться тут сотрудником театра, что вечно ставит свои шоу в одном и том же городе – это не мое предназначение. Судьба обязана мне подкинуть еще один крутой поворот, чтобы я стал еще на несколько шагов ближе к Лине. Нужно лишь найти, найти брешь для действий в той монотонности, куда меня сейчас занесет. И я найду ее, во что бы то ни стало, ради Лины. Хотя дойдя до театра я понял, как я погорячился со словом «монотонность». В том абсурдно-великолепном хаосе куда меня занесло, вряд ли хоть один день будет похож на предыдущий. Итак, начать бы описание театра с фразы «добро пожаловать», но вместо этого перед территорией, которую он занимал, красовалась перекошенная табличка «а ну пошли прочь!». Спектакли проходили в разных местах Нотервиля, но репетировались здесь: тут же были и звери, и все актеры, и жилища этих актеров, и импровизированные сцены. Так сказать, я попал в сердце волшебства. Сказочную музыку наигрывал сам ветер, сбивая росу и капли дождя с окруживших огромное поле деревьев. Они разбивались о листья, разбивались друг о друга, разбивались о землю, создавая удивительный звон, охвативший все вокруг. В небо врезался огромный, красно-синий шатер, который окружили десятки шатров поменьше. Саму территорию обступили удивительные растения, создавая подобие огромной, живой изгороди. Как мне позже объяснил Киприан, все это дело рук некого алхимика-биолога, шатер которого попался нам первым. За всю флору на представления отвечал он: странный человечек в маске с длинным носом и белом плаще, звали которого Шерингер, носился в разные стороны перед входом в театр, взвалив себе на узкие плечи огромный портфель, звенящий пробирками. Странность его внешнего вида вполне оправдывала странность его творений: вход на территорию театра был замаскирован под… огромных размеров мухомор. Нет, правда огромных. В нем были сделаны ворота и сейчас сама ножка гриба представляла собой такую мощную, белую арку, на самом верху которой, под яркой красной шляпкой, красовалась вырезанная надпись «Себастиан Де Ривьера». Шерингер стоял недалеко от входа и разговаривал с живой изгородью. Думаете, это игра слов? Нет, он на самом деле с ней разговаривал на каком-то совсем непонятном мне языке, состоящим из одних шипящих и… хрустящих? Я не знаю как их назвать. Периодически странный ботаник поворачивался к растущим вдоль дорожки к главному шатру розам и капал на них что-то из своей пробирки. Розы начинали колыхаться из стороны в сторону и… росли на глазах. Их бутоны увеличивались с невероятной для растений скоростью и моментально меняли цвет с красного на синий, с синего на желтый, с желтого на еще черт знает какой. Судя по тому, насколько разных цветов были розы, растущие вдоль дороги, сам Шерингер этим процессом пока не очень управлял. Дорога, кстати, была так же вымощена камнем, как и та, что вела от перрона в Нотервиль. Мне это показалось бы странным, если бы не безумность всего происходящего кругом. Дабы не увлекаться излишним описанием местности, окружившей театр, я перейду к более любопытной сцене, которая заключалась в моей первой встрече с местными клоунами. Поразительно, какие парадоксальные эмоции вызвали два клоуна, что встретились мне на пути. Клоуны обычно смешат. Но это если вы маленькие. Или пугают. Это если вы уже взрослые. Некоторые вызывают жалость, это если вы взрослые и не пугливые. Эти же двое, имена которых я вам называл еще в самом начале (Вили и Ливи) вызывали все эти три чувства одновременно. Как им это удалось? Во-первых, они сидели прямо на дороге и вдвоем грызли один и тот же корж от торта. Это вызывало улыбку. Во-вторых, их клоунские одежды черно-белых тонов и жутковатый, откалывающийся, подобно старой штукатурке, грим вызывали панический приступ ужаса. Эти жутковатые черные улыбки и немного зловещий силуэт глаз на бледных, рассыпающихся лицах могли испортить психику кому угодно. Ну и в-третьих, жалость вызывало отсутствие пары зубов у каждого и всяческого рода ссадины на руках и лицах. - Вили, Ливи, знакомьтесь! – улыбаясь воскликнул Киприан, подбегая к двум клоунам, оторвавшимся на секунду от своего коржа, - это Агли, мой новый ассистент! Я неуверенно поздаровался, в то время как Вили и Ливи устремили на меня свои чертовски живые глаза, что прятались под настоящей густой маской грима. Не сказать, что в четырех одинаковых глазах (да, клоуны были идентичны) я прочитал гостеприимность. Хотя бы долю гостеприимности. Да, господи, хотя бы импровизированную гостеприимность! Нет, там читалась только какая-то звериная сосредоточенность и недоверие. - Я не буду запоминать его имя, - произнес то ли Вили, то ли Ливи. - Я тоже, - ответил второй, - все равно он скоро умрет, - оба клоуна снова бросились грызть корж. - Эй! Это с чего это?! – ошарашено вопросил я. Один из клоунов поднял голову, но потянул корж к себе, чтобы второй не увлекался едой, пока он что-то говорил. - Ты ассистент Киприана? - Да… - протянул я. - Вот и ответ на твой вопрос, - клоун снова принялся поглощать корж. Я изумленно обратил взгляд на Киприана, но тот лишь, как-то нелепо скривившись в лице, пожал плечами типа «я не знаю о чем эти двоя говорят». - Ладно, пойдем от них… - озвучил фокусник, делая несколько шагов вперед. Но меня крайне смутило отношение, что формировалось ко мне. Я не хочу считаться смертником, оттого и решил подколоть клоунов в ответ, о чем чуть позже крайне пожалел. - Вы то сами вроде в ближайшее время планируете копыта откинуть, - сгоряча буркнул я, после чего клоуны в миг снова отвлеклись от коржа, а Киприан, опустив голову, закрыл лицо рукой – настолько ему было за меня стыдно. - Это откуда… - …такой вывод? – сказал один клоун и закончил другой. - Да сидите вот… побитые… грызете корж… не очень бодро, однако, - продолжал острить я, не чувствуя что уже пахнет жареным. - У нас между прочим опасные трюки, - гордо заявил то ли Вили, то ли Ливи. - Кидаться тортами? – пошутил я, на что, как ни странно, получил утвердительный ответ, оттого шутка полетела в тартарары. Далее шутить стали надо мной и переплюнуть клоунов в их начинании я не смог. - Кстати этот корж – он с торта, - сказал один из клоунов. Я какое-то время постоял в ступоре, пока ответ на мой вопрос «и что?» не нашелся сам – Вили (или Ливи) резким движением запустил этот корж в меня. Вы думаете, он больно ударил? Вы думаете, я чертыхнулся и застонал, отшатнувшись в сторону? Вы ошибаетесь. Он ОЧЕНЬ больно ударил, заставив меня вскрикнуть и вообще упасть на землю, немного перед этим подлетев наверх. - Вашу мать! Его что, из камней пекли?! – простонал я, переваливаясь на земле с одного бока на другой и пытаясь восстановить дыхание. Один из клоунов тогда привстал, и я подумал, что он хочет дать мне руку и помочь встать, но негодяй всего лишь потянулся за отлетевшим от меня коржом и, передав товарищу, продолжил его грызть. - Видимо. Спроси Кукса. Повара нашего, - я так и не понял, кто именно из клоунов это произнес, т.к. и голоса у них были одинаковые. Оно и не было важным – я действительно собирался спросить об этом Кукса, чтобы вооруженные более мягкими коржами Вили и Ливи не представляли больше такой угрозы. С земли меня в итоге поднял Киприан и, на удивление, даже не стал читать мне нотаций по поводу моего крайне безумного поведения. Ему то ли оно показалось абсолютно нормальным, то ли он считал меня совсем идиотом, чтобы даже пытаться что-либо мне объяснить. Так или иначе, экскурсия по театру продолжалась. Дабы не затягивать с развитием событий, я немного переключусь со сцены на сцену и тут же познакомлю вас с Куксом и перенесу на кухню. Она из себя представляла шатер на шести крепких, длинных балках без стен, но при этом, зайдя внутрь, невозможно было понять, что ты находишься в столь открытом помещении – все тут было увешано таким количеством импровизированных полок и цепляющихся друг за друга кастрюль, что стены действительно не требовались. Сюда даже света почти не проходило. По сути, он должен был струится сквозь бреши между полками и кастрюлями, но туда спешил проникнуть дым, что наполнил тут все. Он окрасил в черный цвет потолок шатра и крутился там огромными, пышными клубами и, не находя, куда ему деться, лился меж кастрюлей и сковородок на волю. Говорят, что талант повара можно оценить по запаху на кухне. Так вот, всюду здесь царил аромат корицы, пряностей, специй… все это могло бы сказать о неплохих талантах Кукса, однако его недостатки заявляли о себе куда сильнее. Все эти ароматы перебивал запах мертвой крысы, что была пожарена на очень паршивом масле. Вы не подумайте, крысы на самом деле никакой не было. Просто так пахло. Я даже не мог понять, что там Кукс такое готовил – все заслонил черный дым. А сам, кстати, Кукс, ввел меня по началу в дичайший ужас – мне показалось, что у него не было головы, т.к. двухметровый амбал, которого из себя представлял местный повар, по шею уходил в толстый слой дыма под шатром и казалось, что у него нету головы. Кстати, это вполне оправдывало его неумелость готовить: с высоты своего роста ему, наверняка, тяжело было уследить за манипуляциями своих огромных ручищ. - Кукс, - жизнерадостно обратился к верзиле Киприан, - мы покушать пришли, что сегодня на ужин? - Садись жри что найдешь, - буркнул повар. - Гостеприимно, - шепнул я на ухо Киприану. - Это сарказм? – снова буркнул Кукс, у которого, оказывается, был вполне не плохой слух. - Ага.. – произнес я и в меня тут же полетела поварешка, просвистевшая, слава богу, мимо. Звякнув о кастрюлю, она раскачала целую сеть кухонной утвари и с дичайшим грохотом опрокинула вниз какую-то полку. - Если бы я сразу встретил вас, вечно жрущих актеров, таким образом, то сарказм был бы уместен, - прокомментировал свой мощный бросок Кукс, - а так молча: садись и жри. У меня на кухне не шутят. Если бы я шутил у себя на кухне, вы бы все передохли. Я сухо сглотнул и присел на табуретку, которую предложил мне Киприан. Огромный стол, занимавший половину кухни и заставленный в основном грязной посудой, предоставлял нам крайне огромный выбор вкусностей: непонятная жижа с непонятно чем и… другая непонятная жижа с непонятно чем, не отличавшаяся даже по консистенции. Навалив мне полную тарелку сего своеобразного кушанья, Киприан присел рядом и, налив из заварочного чайника в битые кружки ядерного бурбона, разделил со мной ту прекрасную трапезу. Я не удивлен, что продукты столь брутального повара так калечили местных клоунов, и я был правда настроен на разговор с ним по поводу рецепта пуленепробиваемых коржей для торта, но после того, как в меня запустили поварешкой, я как-то не особо желал в него вступать. Но Вили и Ливи… злые и побитые… что это за клоуны вообще? Клоуны не дерутся с ассистентами фокусников при первой встрече! Но насколько бы это было неправильно, посметь завести разговор с Куксом оказалось делом требующем крайней степени решительности, которую я в миг растерял (тем более рассматривая кухню я заметил, что попавшая в кастрюлю поварешка прошибла ее насквозь). Благо в разговор первым вступил Кукс: - Киприан, - повар повернулся к нам, но толку от этого не было – из-за того, что лицо находилось в дыму, я все равно не мог его разглядеть, - ты зачем привел сюда жрать этого… шутника? - Ну как… - озадачился Киприан, прожевывая сгусток кушанья, - он теперь полноправный член театра и… - И ты его прикончишь через пару дней. Зачем продукты переводить? – подойдя к столу, резким движением Кукс выхватил у меня тарелку и перевернул ее над кастрюлей, чтобы моя порция свалилась туда, откуда я ее взял. - Да что вы все заладили! Не убью я его! - Ага, ты клоунов наших прикончишь скорее своими коржами, - снова погорячился я, разгневанный тем, что у меня отобрали еду. Из-за несвойственной ранее импульсивности я уже получил коржом несколько минут назад, но на тот момент это пока не было для меня уроком. - Ты идиота кусок, мы так не дойдем до нашего шатра, если ты будешь драться со всеми подряд! – шепнул Киприан, за что тут же получил подзатыльник от нависшего над нами безликого Кукса. - А ну цыц, тут со мной разговаривают, - сказал Кукс, - ты имеешь что-то против моих коржей? - Они твердые. - Ты их сейчас жрать будешь до тех пор, пока не скажешь что у меня нормальные коржи, - психовал Кукс, вводя меня в еще больший ужас. Господи! Что я на тот момент делал?! - Уже на втором корже мне придется их сосать – зубы выпадут, - продолжал ехидничать я, рискуя остаться без половины лица. - Я тебе сейчас покажу еще один оригинальный способ поглощения пищи, - зарычал Кукс. Я видел, что его шея крутилась, значит он высматривал подходящий предмет на кухне, чтобы врезать мне им побольнее. - Сколько яиц ты туда добавляешь? – спросил я зная, что именно количество яиц влияет на твердость теста. - Столько, сколько несет наше животное, - ответил Кукс, примеряя на вес в одной руке кастрюлю, а в другой сковородку и выбирая, что было тяжелее, - семейка Абрахам! – взревел он, - а ну быстро: ЯЙЦА! Стол задергался так, что я опрокинул свою чашку с бурбоном и тут же вскочил с табуретки, ибо моей ноги что-то коснулось. Из под стола, на клич «семейка Абрахам», громко кудахтав выбежала измученная, общипанная курица, а следом за ней бодрого вида петух, гордо выпрямивший спину и преследующий супругу я абсолютно очевидной целью. Скорость их передвижения сразу определяла победителя в этой гонке в лице петуха, тем более что курица куда чаще задевала все углы и раскиданную по полу посуду, видимо уже не ориентируясь в пространстве от крайней активности жениха. - Ты хочешь сказать у тебя одна кура?! – изумленно воскликнул я, когда она сначала врезалась мне в правую ногу, затем в левую, и только после этого пробежала у меня между ног. Последовавший за ней петух повторил туже ошибку, только даже не остановился – он умудрился сбить меня с ног. - И петух, - Кукс, наконец-то, определился с оружием, которым собрался меня нокаутировать – к моему великому сожалению, это была ржавая чугунная сковорода. - Так и это…яиц наверное не хватает, да? – спросил я, отшагивая от действительно агрессивно настроенного повара. - Если бы хватало, одно из них полетело бы тебе в лоб. Семейка Абрахам крайне скромная. - А… может купить еще кур? – предложил я, прицениваясь, насколько удачно у меня получится проскочить между полкой со специями и гирляндой из столовых ложек в случае внезапной атаки. - Сходи да купи. Вы, актеришки, столько жрете, что стоит мне на полчаса отойти с кухни, как кто-нибудь откинется с голодухи. - Хорошо, спасибо, я принесу кур, - откланялся я и, не дожидаясь выпада от Кукса бросился наутек. Мой план не оправдался. Я запутался в ложках, снес специи с полок, снова упал, потянул гирлянду на себя, чем спровоцировал падение еще какой-то полки и только после этого с диким грохотом сумел покинуть шатер. Как ни странно, во время всей этой сцены Киприан спокойно поглощал пищу и, отблагодарив повара за кушанье, мирно удалился в след за мной. Ангельское терпение сохранял фокусник и когда я дрался с местным дрессировщиком. Я не буду себя утруждать описанием сцен, предшествующих этой драке, чтобы вы не утруждали себя их чтением. Скажу лишь то, что я, крайне возмущенный местным безумным устоям, крайне легко вступал в конфликты со всеми подряд, противореча своей обычной сущности. Всегда спокойный и покладистый, я, переродившись я ящике Киприана, не собирался терпеть порядок, делавший всех удивительных людей меня окруживших несчастными. Итак, передо мной стоял типичный такой дрессировщик: в красном пиджаке с золотыми пуговицами, с длинными черными волосами, убранными в хвост, и с аккуратно подстриженной густой бородкой. В начале той сцены, куда я хочу вас так внезапно перенести, я уже держал его за ворот рубашки, а дрессировщик (по имени Ларго) отчаянно пытался замахнуться на меня хлыстом, но крошечная дистанция между нами никак не позволяла ему этого сделать. Киприан стоял недалеко от нас, в уже привычной для него позе – закрыв лицо рукой, а еще чуть поодаль находилась огромная железная клетка, из которой грустными глазами на все происходящее смотрел белый тигр. Пушист он был настолько, что больше походил на огромного мягкого котенка. - Мне виднее как с ним обращаться… ты! Ты! Выскочка! – не умело подбирал слова Ларго, выговаривая их с ужасным акцентом. - Да хватит мучить тигра! Отдай сюда хлыст, посмотрим как тебе будет! Дай сюда! – орал я, пытаясь дотянутся до той руки Ларго, в которой он сжимал оружие. - Он опасен! – оправдывался Ларго, пятясь от меня назад. Киприан спокойно в тот момент прикурил сигарету и продолжал наблюдать за нами уже сквозь облако табачного дыма. - Да ты посмотри на эти глаза и выпусти его хоть не надолго! – рявкнул я. Мы на момент застыли в нелепых позах, переведя взгляды на тигра. Он покорно сидел у самых прутьев клетки и мечтательно глядел куда-то в даль сквозь нас. Его огромные, голубые глаза выражали вселенскую грусть и желание сорваться отсюда хотя бы ненадолго. Любоваться столь трогательной сценой мы так же перестали в один момент, вновь взявшись за старое: чертыхались и махали руками. Я съездил Ларго по лицу, он ударил меня в живот, замахиваясь хлыстом в другой руке, но я успел во время подняться и блокировать удар. Поднимая слой пыли, мы толкались вокруг клетки не замечая ничего кругом. Так продолжалось несколько минут, пока не случилось нечто не предвиденное. Разумеется, если бы я видел что-либо, кроме разгневанного лица Ларго, я бы сразу обратил внимание на огромный объект рядом с нами. Но этого не произошло, оттого толстая струя холодной воды, откинувшая нас в сторону, шокировала меня чуть больше чем полностью. Выплевывая воду изо рта и быстро поднимаясь на ноги в огромной луже, что внезапно оказалась подо мной, я протер глаза и увидел то, что заставило меня протереть глаза еще раз. Как я мог не заметить этого раньше? Между мной и Ларго стоял здоровенных размеров розовый слон и из стороны в сторону крутил своим длиннющим хоботом, выбирая видимо, в кого же еще брызнуть водой. Некоторые ситуации столь возмутительные, что и сказать порой бывай даже нечего. Так и я стоял весь мокрый перед слоном, около толстой ноги которого хохотал пожалуй первый актер, которого я узнал с самого спектакля: этот парень играл Офелию. Сейчас он выглядел еще хуже, нежели во время шоу – одетый не в изящное пышное платье, а в простую распахнутую рубашку, он являл миру свое крайне своеобразное тело. Точнее кожу, тело то у него было без явных дефектов. Зато вот сам он весь был покрыт чудовищным раздражением и красными мозолями, повторяющими форму снятого корсета. Докуривая сигарету, к нему, улыбаясь, подошел Киприан, старательно перепрыгивая огромные лужи. - Здравствуй, Офелия! – это был первый человек, с которым фокусник был правда рад увидится. Да и сам Офелия, судя по всему, испытывал крайне теплые чувства к Киприану и был счастлив, что тот вернулся в эту чокнутую актерскую труппу. - Здравствуй, Бюро Путешествий! – рассмеялся он, обнимая фокусника. - Бюро Путешествий? – переспросил я, не совсем разобравшись в сути шутки. - Помнишь парня, который теперь живет в Норвегии? – улыбнулся Офелия, - с тех пор, как он ичез – Киприан наше бюро путешествий. - Ясно… - буркнул я, - а ты местный водопровод? Ларго, заметив, что я наконец от него отстал и буду сейчас доставать Офелию, чертыхаясь, поднялся из своей лужи и отошел подальше от нас. Сам же Офелия был, видимо, только рад со мной поругаться. А чего он еще ожидал, велев своему слону облить меня водой? - Хотелось бы, - пожал плечами Офелия, нагнувшись за стоявшим у него в ногах тазиком и продемонстрировав мне, сколько в этом тазу дыр, - смотри из чего приходится пить Пинки. Я сразу понял, что Пинки это имя слона, и, глянув на него, заметил, что тот жадно всасывал хоботом разлитую им воду. - До ближайшей реки – десять минут пешком… - пожаловался Офелия, - пока донесешь… все разольется… мне так жаль этого слона. Еще бы его не было жаль. Хотя на тот момент мне стало жаль еще и Ларго, до которого внезапно дотянулся хоботом Пинки. Жаждущий испить хоть какой-нибудь влаги слон обмотал мокрого дрессировщика хоботом и принялся выжимать из него воду, игнорируя крики и брань Ларго на родном языке. - А ведер без дырок у вас не имеется? – спросил я, не зная, что даже можно ответить на такой вопрос. Неужели у этих идиотов даже ведер нормальных нету, раз они поят слона через решето? Но удивительно, как ответ Офелии меня убедил в ошибочности моего понимания их идиотизма: - Да ты посмотри какой он жадный, - Пинки поднял Ларго за одну ногу и уже тряс беднягу над открытым ртом, выбивая из орущего дрессировщика последние капли влаги, - он сам ломает все тазы и ведра, не успеваю заделывать. Удивительно, но красный от какой-то аллергии паренек, играющий единственную женскую роль в этом безумном театре, оказался самым вменяемым из всех, кого я здесь встретил. Остаток дня я провел в компании Киприана и как раз вот его. Из всех наших пустых разговоров следует выделить лишь причину воспаленнности его кожи: все дело было в платье, сотканном из чудовищного материала и вызывающем вот эту самую аллергию. Т.к. когда-то давно жребий играть Офелию вытянул именно Офелия, бедняге приходится мучатся с самого основания бродячего театра. Итак, вот собственно я закончил свой максимально краткий рассказ о своем первом посещении театра Себастина Де Ривьеры. Моему возмущению, безусловно, не было конца. Столь сказочный мир, и столь не сказочные отношения. Что мы имели? Избитых клоунов; злого повара; отсутствие кур для выпечки не пуленепробиваемых коржей; грустного тигра; аллергика Офелию; умирающего от жажды слона; злого дрессировщика и ботаника, который не мог выращивать цветы так, как хотел. Да еще и сам театр не являлся бродячим, несмотря на название и на наличие всего необходимого реквизита для переездов. Как вы думаете, был ли я в восторге от неоправданных ожиданий и смог бы я смириться с подобным устоем, когда как окунувшись с головой в омут новых для меня впечатлений я искал подсказки «что делать» только в себе? Не зря же Лина меня сюда заманила как раз в день выступления театра Себастиана Де Ривьеры. Может, она хотела, чтобы я навел в нем порядок? И вы не поверите: я наведу. Ради Лины. За одну ночь театр Де Ривьеры станет тем сказочным местом, которым должен был бы быть. Мне удастся. И я не сразу вам раскрою весь свой план, пусть последующие события покажутся вам безрассудными, а я покажусь ненормальным. Чем чаще вы будете задаваться вопросом «черт возьми, что этот идиот творит?», тем более вас поразит результат моих дальнейших приключений.
Итак, Нотервиль нырнул наконец-то в покой ночи, и даже последний безумец уже закутался в одеяла и наслаждался своими сумасшедшими снами. На территории театра под какими-то шатрами все еще чувствовалась жизнь и слышался чей-то смех или крик, но я все равно считал себя невидимым, пробираясь через кусты Шерингера к клетке с тигром. Я не спал вторую ночь, когда как с Офелией и Киприаном мы выпили столько бурбона в промежутке между последней описанной мной сценой и вот этим моментом, что эти двое уже спали без задних ног. Видимо, зря я назвал это место приютом безумцев. Главным психопатом в нем оказался я. В общем перемены в этом мире начались с того, что я как вкопанный застыл в середине ночи перед уже знакомой вам клеткой с уже знакомым вам белым тигром. Он лежал сейчас на спине, просунув голову между прутьями клетки и мечтательно глядел на звездное небо. Набираясь решительности перед абсолютно чокнутым поступком, который я собирался совершить, я прикурил сигарету и уставился в тоже самое небо. Я даже не обратил внимания, что у меня с головы слетел в тот момент мой помятый цилиндр, выданный Киприаном, настолько красивым тогда оказался небосвод. Он, такой завораживающе прекрасный, предал мне смелости. Насколько нужно быть уверенным в себе, чтобы имея в распоряжении бесконечно глубокое черное полотно и кузницу звезд, решиться взять тысячи этих маленьких огоньков и так хаотично раскидать их на созвездия, на системы, на узоры? Автор этого произведения имел в распоряжении всю небесную красоту и должен был выстроить ее в таком порядке, чтобы когда-нибудь, кто-нибудь, глядя наверх и набираясь сил, задумался об его уверенности в себе. Не дюжей смелостью надо обладать, чтобы взять на себя ответственность за создание такого красивого неба. Он же мог все завалить, не справится с такой ответственностью, но у него получилось создать шедевр, с которого любуются со всех уголков земли. Значит все получится и у меня. Докурив сигарету, я открыл клетку. Замок не был особо хитрым (или просто я был слишком пьяным, чтобы понять всю его сложность), оттого поддался он крайне быстро. Я отступил на пару шагов назад, что вряд ли бы меня спасло при раскладе, если бы тигр на меня набросился. Но огромный зверь, весом, наверное, почти в пол тонны, лишь резко и озадаченно повернулся и изумленно уставился на открытую дверь своими огромными, голубыми глазами. Было очевидно, что у него в голове не укладывалось произошедшее. Оттого он медленно подошел к краю клетки и просунул в открытый проход сначала только одну лапу, словно ожидая нащупать преграду, затем сделал неуверенный шаг вперед. Оборачиваясь на клетку, он немного от нее отошел и присел на землю, глядя в ее сторону. В его голове, наверное, сейчас вверх дном переворачивался весь мир, ибо представьте себе, в каком шоке должен был быть тигр, если даже я, не имеющий дел с животным никогда в жизни, читал по его жестам и лицу искреннее изумление. В общем, что делать с ним после того, как он окажется на воле, я почему-то не подумал, оттого какое-то время мы с тигром просто стояли в абсолютной тишине, пока ее не разбавило мое «ой» стоило только тигру резко повернуться ко мне и приготовится к прыжку. …О чем я думал, когда выпускал из клетки огромного белого тигра? Ах да, о звездах. Вполне логично. О чем еще можно думать перед тем, как ты один на один останешься с диким животным в ночной тишине? Разумеется о звездах! Только как-то о них совсем не думалось во время того, как тигр на меня прыгал. Он взял даже небольшой разбег для своего броска на меня. Увернуться не было шансов – скорость дикого зверя превосходила человеческую в сотни раз, а вот чтобы подумать времени оказалось достаточно. Сколько же мыслей проносится в голове, когда на тебя несется тигр! При том не одна из них не может с должной скоростью скользнуть к мышцам, чтобы откинуть тебя в сторону. Я успел подумать, какой этот тигр красивый, успел подумать о том, как быстро он меня порвет на куски, о том, обидится ли Киприан за то, что я испортил его вещи и обидится ли Ларго за то, что я отпустил его зверя. А вдруг он и дальше пойдет мстить и вообще порвет всех в этом театре? Каждая из этих мыслей имела сотни отвлетвлений, что развивались в моей голове даже не пересекая друг друга. Так, как отдельные существа. Смешались они в кашу лишь тогда, когда сильные лапы тигра уперлись мне в грудь и под мощью зверя я завалился на спину, оказавшись лицом к морде с огромными зубами и пастью. Тогда мысль осталась одна и нецензурная, так что я не буду ее озвучивать. Жаль, мне трудно создать интригу собственной смерти. Вы хоть и не знаете, из гроба я пишу этот рассказ или нет, но вам достаточно посмотреть следующую страницу, чтобы понять, что я все-таки жив. Может у меня уже отсутствует половина лица, но вас я этим не так сильно напугаю, как собственной гибелью, оттого в подобной форме рассказа наградить читателя адреналином задача почти невыполнимая. И о как жаль что я слишком быстро обязан вам раскрыть, что же случилось после того, как тигр повалил меня на землю. Так вот, он, надавив на меня огромной массой своего тела и прильнув ко мне так близко, что я почувствовал жар его дыхания, просто меня… лизнул. Было мерзко и чудовищно мокро, но это все равно лучше, чем если бы он откусил мне голову и высосал мозг. Именно по этому страстный «поцелуй» тигра вызвал у меня бурю положительных эмоций и я расхохотался, словно безумец. Со смехом из моих легкий вылетели остатки воздуха, а набрать его снова под весом огромного тигра оказалось задачей невыполнимой, оттого я имел все шансы умереть от тигриной нежности. Но и тут удача пошла со мной по одной дороге: увидев, видимо, мое пунцовое от нехватки воздуха лицо, тигр наконец-то с меня слез и, перевернувшись на спину, лег рядом со мной. Лапки он задрал подобно котенку и в тот момент казался ну совсем беззащитным, мурлыкая и глядя своими огромными голубыми глазами на прекрасное звездное небо. Дернулся он лишь когда я попробовал встать – положил мне на грудь свою лапу и предупреждающе зарычал, запрещая мне двигаться. Так и пришлось около часа лежать с тигром на спине и считать звезды. Знаете, я думал, что буду в тот момент волноваться о том, что ночь не такая уж и длинная и такое времяпровождение может закончиться тем, что я успею не все из запланированного. Но какие могут быть думы, когда ты лежишь рядом с тигром и смотришь на ночные небеса?! Собственно все мои мысли были направлены именно на тот момент – на небо. На тигра и небо. Удивительное сочетание, не правда ли? В конце концов тигр встал. Какое-то время он смотрел по сторонам, видимо, выбирая направление пути. Безусловно, мне бы хотелось чтобы он выбрал клетку, но случится этому было не суждено – я вообще теперь не представляю как его обратно засунуть туда, чтобы Ларго ничего не заметил. Дрессировщик же меня хлыстом своим задушит, когда увидит с утра свободно разгуливающего по театру тигра. Но тот тем не менее не спешил никуда уходить. Зверь прошелся несколько раз вокруг меня, не решаясь уйти на достаточное расстояние от своего спасителя. Какое-то время он долго смотрел в сторону леса, стоя ко мне спиной, и когда наконец повернулся, я понял, что без меня он никуда не пойдет. И тут меня осенило.
Крошечные деревенские домики Нотервиля освещали дрожащие фонари, светящие живым и теплым пламенем масляных ламп, а не мертвым блеском кварцевого света. На улицах брошенными стояли телеги и кареты, а из большинства открытых настежь окон доносилось мерное похрапывание жителей города после масштабной пьянки после спектакля. Тут и там по неясным причинам стояли патефоны, лежали виниловые пластинки, кто-то прямо на абсолютно нелогично расставленных скамейках оставлял стопки недочитанных книг, кое-где стояли планшеты с недорисованными пейзажами. Город выглядел брошенным, словно ночь накинулась на него внезапно и фейерверк звезд наверху насильно заставил всех жителей бросить свои дела и лечь спать. Единственными звуками, кроме храпа, что разбавляли тишину, были звуки животных. Кое-где мычали коровы, выглядывая из приоткрытых дверей домов. Кое-где загнанные на крыши по непонятным причинам орали петухи, квакали жабы, что сотнями разводились на участке какого-то психа. Именно в звуки животных я и вслушивался. Но всему мешал… Рев тигра. Да-да, по узким улочкам ночного Нотервиля несся огромный белый тигр. Он высунул язык, чтобы тот развевался по ветру и передвигался такими длинными прыжками, что мне было крайне тяжело на нем удержаться. Интересно, людям, что выглядывали в окна, эта картинна казалась странным? Белый тигр со всадником в помятом фраке, который одной рукой жадно цеплялся за пышную шерсть тигра, а другой придерживал свой цилиндр и периодически выкрикивал «и-ха». Пришло мое время удивлять этот город. - Стой! – заорал я, услышав нужный мне звук. Тигр моментально остановился, отчего я чуть не слетел с его спины, - туда! – скомандовал я, указывая зверю направление, и тот мне повиновался, наслаждаясь внезапной экскурсией по городу. В итоге мы добрались до места назначения: небольшой домик с кривой пристройкой, служившей загоном для кур. Я слышал долгожданное кудахтанье. Как бы наименее шокирующее позвать хозяина, восседая на тигре и облаченным во фрак? Дабы совсем не пугать жителя дома, я выкрикнул первое, что пришло на ум: - Хозяин, отворяй врата! Время жертв! Реакция не заставила себя долго ждать. В окне, напротив которого я застыл, тут же появилось хмурое лицо бодренького, но недовольного старичка. Лицо это недолго выражало злость, а какая-нибудь элементарная фраза вроде «идите к черту» так и не сорвалась у него с губ, стоило ему увидеть незваного гостя. На нем моментально разгладились все морщины, а рот бедняга открыл так широко, что кожа на лысине натянулась до обеления и походила сейчас на согнутое колено. - Выходи, разговор есть! – басом орал я, замечая краем глаза, как закрываются на засовы окна и двери в домах кругом. Закрылось окно и этого деда, исчезнувшего в момент ока. Через какое-то время в окне вместо его лица появился толстый, деревянный крест. Он сжимал его трясущейся рукой в надежде, что этим отгонит меня прочь, но я же еще прочнее от этого слился с принятым мною образом, почему то не предположив, что у деда может завалялось где-нибудь ружье. - В жертву четырех кур мне отдай, или не отстану я от тебя! – прокричал я, дополнив уже менее уверено, - и мешок мне дай. Большой. Крест исчез. Ружья не появилось. Через какое-то время вышел дед в трусах и валенках, сжимая в руках пакет. Он как-то машинально засунул туда истерично кудахтающих кур, не отводя от меня взора. Я старался отвечать ему тем же, гордо выпрямив спину, но если честно, меня этот взор немного пугал. Хотя если я испугался взгляда дедушки одетого в трусы и валенки и с курицами в руках, то как же он испугался взгляда психа во фраке на белом тигре. - И яиц мне отвесь, - добавил я, принимая панически бьющихся в пакете кур. Итак, на белом тигре с кудахтающим мешком и с десятком яиц в цилиндре я продолжил свое грозное шествие по ночным улицам Нотервиля в поисках следующего ингредиента для моего плана по улучшению обстановки в театре Себастина Де Ривьеры. Ингредиент этот попался мне крайне быстро и крайне внезапно. Наблюдая последнее время во всем происходящем кругом некий знак, ведущий меня к спасению Лины, я убедился, что делаю все как никогда правильно. Ну не мог я так случайно в столь поздний час застать на тигре мальчишку-хулигана, что изрисовывал стену какого-то дома красной краской. Это не совпадение. Маленький сорванец лет двенадцати с желанным ведерком красной краски в ногах малевал на стене нецензурное слово, не заметив, как я подкрался к нему сзади на тигре. Его не смущало даже кудахтание кур из моего огромного пакета. Я ожидал провернуть тоже самое, что с дедушкой пару минут назад: ввергнуть его в шок белым тигром и своим внешним видом. Я не думаю, что яйца в цилиндре и барахтающийся пакет придавали мне грозности, но вряд ли я растерял все свою силу устрашения из-за столь мелких по сравнению с тигром деталей. Итак, я громко воскрикнул: - Отдай мне краску свою, и не стану я душу твою забирать! Судя по всему с душой я перестарался. Парадоксально: такими словами и таким тоном я умудрился ввести в шок пожилого мужчину, наверняка, повидавшему виды, а от парнишки получил огромную долю хохота и непонятно откуда взявшимся камнем в лоб. Свалившись с тигра, я умудрился отбить себе все тело, но удержать драгоценные яйца у себя под шляпой. Зато вот курицы разлетелись в разные стороны, что заставило парня хохотать еще сильнее. Наверное, это действительно забавно: запустить камнем в мужчину на тигре и как результат получить четырех разбежавшихся во все стороны кур. Честно сказать, мне вот было совсем не до смеха. Мало того, что я ушибся, я еще и потерял контроль над тигром, получившим сразу пять целей для поглощения: четырех носящихся во все стороны кур и наглого мальчугана. Ко всем моим страхам, он выбрал мальчугана, и, злобно рыча сорвался на него. Я помню свою реакцию, когда тигр прыгал на меня: я стоял как вкопанный думая обо всем подряд, кроме одной единственной действительно важной в тот момент вещи – в какую сторону прыгать. И, о боги!, как же мы с тем дедушкой отставали в развитии от этого удивительного мальчишки – мало того, что он достаточно метко запустил в меня камнем, так он еще и умудрился с колоссальной скоростью залезть на стену дома, где писал неприличное слово. Тигр выпрямился во весь рост, встав на задние лапы, но так и не смог дотянуться до мальчишки, которому еще хватило наглости высунуть язык. Это была провокация! Я не удержался, достал из шляпы яйцо и запустил им в наглеца. Потеряв ориентацию в пространстве от мощного удара я угодил яйцом в окно соседнего дома, что находилось ну в метрах десяти от моей цели. - Тебя где манерам учили, гаденыш?! – отчаянно вскричал я, тут же переключившись на разбежавшихся кур, - а ну спустись сюда, будь мужиком! Куда я был послан я описывать не стану. А самое обидное, что мне пришлось это стерпеть: допрыгнуть до парня я бы не смог, а позориться и пытаться лезть на стену в след за ним – предприятие чуть более чем унизительное, особенно в том случае, если успехом увенчаться ему не суждено. В итоге мне пришлось гоняться за курами со своим чертовым пакетом, пока тигр молча наблюдал за мной своими изумленными голубыми глазами, а парнишка крыл меня нецензурной бранью. От стыда и злости лицо мое стало такого же цвета, как и ведерко краски, брошенное мальчишкой на земле. Если бы он полез на стену вместе с ним, то вверг бы меня в еще большее изумление. Трясущимися руками запаковав кудахтающих кур обратно, я поднял ведерко и тут же встретился с негодованием мальчишки: - Нужна краска – спустись и возьми, - улыбнулся я хотя бы иллюзии триумфа, залезая обратно на спину тигру. Брань в мой адрес теперь звучала не игриво-насмешливая, а действительно злобная, но мне было плевать – моя цель выполнена: кура, краски и яйца. Несколько ингредиентов для того, чтобы сделать актеров театра Де Ривьеры чуточку счастливее. А парень пусть хоть лопнет от злости – я забрал то, что мне нужно, и удалялся на тигре из Нотервиля. Пусть хоть и голова теперь болела от удара камнем.
«Понять, когда Киприан шутит, а когда говорит откровенную чепуху, но на полном серьезе» - вещи взаимозаменяемые «Я задумался. Но мысли мои представляли сгусток пустоты в незаполненной вакуумной сфере, проще говоря, я ничего не мог сформулировать в ответ на заданный Киприаном вопрос» - итого вместо «я не знал что сказать» вы выдали абзац – зашибись! «С земли меня в итоге поднял Киприан и, на удивление, даже не стал читать мне нотаций по поводу моего крайне безумного поведения. Ему то ли оно показалось абсолютно нормальным, то ли он считал меня совсем идиотом, чтобы даже пытаться что-либо мне объяснить. Так или иначе, экскурсия по театру продолжалась. Дабы не затягивать с развитием событий, я немного переключусь со сцены на сцену и тут же познакомлю вас с Куксом и перенесу на кухню. Она из себя представляла шатер на шести крепких, длинных балках без стен, но при этом, зайдя внутрь, невозможно было понять, что ты находишься в столь открытом помещении - все тут было увешано таким количеством импровизированных полок и цепляющихся друг за друга кастрюль, что стены действительно не требовались. Сюда даже света почти не проходило. По сути, он должен был струится сквозь бреши между полками и кастрюлями, но туда спешил проникнуть дым, что наполнил тут все. Он окрасил в черный цвет потолок шатра и крутился там огромными, пышными клубами и, не находя, куда ему деться, лился меж кастрюлей и сковородок на волю. Говорят, что талант повара можно оценить по запаху на кухне. Так вот, всюду здесь царил аромат корицы, пряностей, специй… все это могло бы сказать о неплохих талантах Кукса, однако его недостатки заявляли о себе куда сильнее. Все эти ароматы перебивал запах мертвой крысы, что была пожарена на очень паршивом масле. Вы не подумайте, крысы на самом деле никакой не было. Просто так пахло. Я даже не мог понять, что там Кукс такое готовил - все заслонил черный дым. А сам, кстати, Кукс, ввел меня по началу в дичайший ужас - мне показалось, что у него не было головы, т.к. двухметровый амбал, которого из себя представлял местный повар, по шею уходил в толстый слой дыма под шатром и казалось, что у него нету головы. Кстати, это вполне оправдывало его неумелость готовить: с высоты своего роста ему, наверняка, тяжело было уследить за манипуляциями своих огромных ручищ.» - прочитал и… И нифига не понял, перечитал и снова не понял. Пусто, нет информативности, просто охренительный массив текста. Автор, есть такое правило в искусстве как таковом – ружье из первого акта в третьем должно пальнуть. Вы вместо ружья устраиваете оружейную выставку, причем все стволы, что там развешаны, изначально стрелять не могут. КАААПЕЦ короче.
Все те же и все так же: словесный понос струей, пустота, словоблудство и графоманство. Нечитаемо
«Мне крайне жаль, что более правильным будет изложить историю моего первого посещения театра крайне кратко» - вроде радостный момент – автор решил изложить КРАТКО! Но тут же идет: «Без подробного описания тех эмоций, что меня охватили. Одного восторга хватило бы на целую книгу, а радости и изумления - на следующие два тома. Итого, чтобы вам не читать мой трехтомник с выкриками "о мой бог!" и изречениями о прекрасности этого сумасшедшего мира, я максимально быстро постараюсь осветить события того вечера. Кстати, дабы вам не стало скучно, поспешу учесть, что каждый персонаж сыграл потом в моей жизни чуть ли не ключевую роль, а каждое событие подтолкнуло меня к абсурдным и опасным действиям. И пусть я вам покажусь в последующий сценах крайне безумным и агрессивным, знайте, что в дальнейшем мое поведение приведет к поразительным переменам, оттого не спешите меня осуждать и называть психопатом.» - итого почти тысяча знаков, предшествующих этому самому «кратко» - а нафига тогда нужна краткость, если вы просто пустотой так баки забили, что хрен разгребешься! «Итак, когда спустя час мы умудрились снять с крыши шляпу Киприана, поругавшись со смотрителем чердака и залезая наверх по водосточной трубе, фокусник повел меня в сторону пригорода, где разместились актеры театра Де Ривьеры. Учитывая крайне небольшой размер Нотервиля, пригород оказался не в сорока минутах езды на машине, а в получасе пешей прогулки по лесной тропе. Пожалуй, наш разговор с Киприаном в определенный момент коснулся действительно важной для моей истории темы, так что на одном фрагменте я остановлюсь уже сейчас. Я с лихвой до этого умудрялся поддерживать разговоры об улитках и делении зубочисток, пока наконец не умудрился перевести нить рассуждений Киприана на гастроли театра Де Ривьеры» - где посещение театра?! Вы обещали полстраницы назад, что будет про посещение театра, про кратко я уже не говорю.
Язык у вас своеобразный, вроде смесь Готье, Стендаля и Бальзака. Давно такого не видел. Поэтому не вижу смысла к нему придираться. Мне кажется что вы, автор и сам все недочеты отыщете, если вычитаете повнимательнее. Мне в глаза ничего не бросилось. Пойду дочитывать следующую часть, там отпишусь про сюжет. Пока мне все нравится. Особенно Нотервиль. Жаль что с ним все закончено.
0
