Журналистка. Зарисовка №3 

2014 год

    В маленькой комнате с высоким потолком за столом друг напротив друга сидели двое. Мужчина и женщина. Заключенный и журналистка. Руки у него в наручниках, а ноги заковывать не стали. Он мертвенно бледен и худ. Она - очаровательная брюнетка с длинными локонами - мило улыбалась пожизненно осужденному, не вполне понимая, кто перед ней сидит. Девушка знала его имя и статью, по которой судили совсем юного наркомана и убийцу, одной из жертв которого был собственный отец, но все же не верила, что человек с таким симпатичным лицом мог быть и вправду виновен.

     - Здравствуйте, Павел Павлович. Я Виктория Теплова, журналистка, - представилась девушка. Заключенный никак на нее не реагировал. – Вы поделитесь со мной некоторыми сведениями о тюрьме?

     Пока она любезничала с ним, Лебедев рассматривал ее длинные пальцы с красивым маникюром, гладкая, ухоженная кожа – все это напоминало ему об Анжелике. Именно по милости Анжелики Красновой Паша оказался в тюрьме. Это она заказала Павлу убить отца-прокурора в обмен на достаточное количество кокаина, которое он в назначенный срок так и не получил. Вот и заложил Лебедев-младший Анжелику с подельниками.  

     - Зачем это тебе? – спросил Лебедев, ненадолго задержав на журналистке взгляд.

     - Я пишу статью об условиях содержания заключенных. Хочется узнать все у вас, а не у надзирателей, - продолжала с энтузиазмом Виктория.

     Паша подался корпусом вперед и положил руки на стол, показав свои исколотые вдоль и поперек вены. Виктория с отвращением покосилась на эти ужасные дорожки. Лебедев внимательно разглядывал Теплову, а потом беззастенчиво уставился на ее декольте. Вика поежилась и даже слегка покраснела. Павел гаденько улыбнулся, в его красных глазах зажегся лукавый огонек. Он перестал казаться журналистке милым и безвинным юношей. Лебедев не отводил от нее взгляда, и уверенность Виктории потихоньку шла на спад. Одним только безумным взглядом заключенный успел раздеть ее, изнасиловать и, с пытками, убить. 

      - У тебя красивые руки, - задумчиво проговорил Паша. – Совсем как у Анжелы. Я ненавижу ее, как и всех их.

      - О ком вы говорите? – сглотнув, спросила Виктория.

      - О своих друзьях, - подумав, сказал Лебедев. – Исключительно о своих друзьях.

     Паша, наконец, перестал смотреть на Теплову, и его взгляд стал блуждать по помещению. Он, казалось, на время потерял к ней интерес. А Вика между тем готовилась задавать свои последние вопросы. На хорошее интервью она уже не надеялась, с сочувствием глядя на сумасшедшего Лебедева-младшего.

      - Давно вы здесь?

      - Полгода, - уверенно ответил Павел, с безразличием глядя на нее. – Вы думаете, я спятил? – усмехнулся он и сам себе тут же ответил: - Неет, мне пока не видать такой роскоши. Знаете, первые несколько недель в камере действительно тяжело, - Паша покачал головой.

     Виктория, облегченно вздохнув, достала ручку и блокнот и принялась записывать. Кажется, у него временно проявились здравые мысли.

      - Я ясно чувствовал свою вину. Не за убийство папочки, нет. Он заслужил свою участь, - увлеченно продолжал Павел. В этот момент он на самом деле выглядел вполне нормальным. – Мне снились супруги Су′ровы, мои первые жертвы. Я тогда только познакомился с Господином, и мне очень была нужна доза. Знаете, ведь я наркоман уже с четырнадцати лет. И вот он предложил мне в обмен на желанное совершить убийство. Стеклянные глаза тогда жутко напугали меня, я не мог есть два дня. Но потом Господин успокоил меня, объяснил, что мои мучения не напрасны, и смерть Суровых во многом ускорит нашу конечную цель. Затем мне давали поручения своровать что-нибудь крупное, а после Господин предложил мне перейти на кокаин. Так что совсем скоро я убил еще двух человек за дозу, а потом еще, и в конце концов перестал замечать, как у жертв останавливается взгляд. Мне даже понравилось, - Павел, ухмыляясь, возвел глаза к потолку. Он ностальгировал по тем временам. – Через месяц моего заточения в этой тюрьме ко мне пришло чувство жалости по отношению к самому себе. Так что Суровы больше не преследуют меня по ночам.

     Лебедев резко сфокусировал свой взгляд на Вике. Она почувствовала это, хотя была увлечена записыванием его слов. Теплова отвлеклась и смогла разглядеть в некогда карих, а сейчас воспалившихся красных, глазах глубокую боль, отчаяние, обиду. Но все это быстро исчезло, сменившись пустотой и равнодушием. На молодом лице эмоции появлялись, однако исчезали с поразительной скоростью.

     - Павел Павлович, а что же сейчас? Вам хочется на свободу к родным? Вы ведь очень молоды, наверняка не успели толком испробовать жизнь на вкус.

     - У меня нет родных, - зло бросил Паша. – Одна мать осталась, ради которой я хочу вернуться. И Господин обязательно освободит меня, как только сам сможет, - последнюю фразу Лебедев сказал с непоколебимой уверенностью.

     - Вы считаете, он вас освободит? Как имя господина, о котором вы говорите?

     - Разумеется, по-другому быть не может. Имени я не выдам. – Снова безумный взгляд.

     «Фанатик. Свихнувшийся фанатик», - заключила про себя Теплова и занесла эту мысль на листочек с набросками для статьи.

      - Ваш приговор справедлив?

      - Нет. Во всем виновен только мой отец, - раздраженно бросил Павел, откинувшись на спинку стула. – Все потому, что он был прокурором. А так мне дали бы гораздо меньше.

      Виктория поморщилась: не завидовала она Лебедеву-старшему.

      - Вы не сожалеете о своих преступлениях?

      - Нет, - равнодушно сказал Павел и принялся вновь осматривать комнату. Он не мог долго задерживать на чем-то взгляд.

      - Вас выводят на встречу с другими заключенными? – журналистка решила выведать у Павла все возможное, лишь бы не пришлось потом встречаться еще с кем-то из пожизненно осужденных, возможно, еще более сумасшедших.

      - Я виделся с ними всего однажды. Немногое дозволено пожизненно осужденным, - пояснил Павел с улыбкой на губах. – Теплова, ты очень похожа на девушку, в которую я был безответно влюблен в школе. Она получила незаслуженное обвинение и попала в тюрьму, где умерла через два года после заключения.

      - Сочувствую, - осторожно произнесла Вика. Желание как можно скорее убраться отсюда вновь овладело ею с головой, но долг перед профессией стоял превыше всего.

      - Вас хорошо кормят? – собрав последнюю волю в кулак, спросила она.

      - Я вступил в банду, и она согласилась стать моей, - протянул Лебедев таинственным шепотом. – Ночь была незабываемой. Я исступленно целовал ее, спускаясь по телу все ниже и ниже. Она расстегнула мои брюки, стянула с себя платье, опустилась на колени и взяла…

      - Прекратите! – воскликнула Виктория, закрыв уши руками. – Мне ни к чему знать такие подробности.

      - Да? – удивился Павел. – Я думал, это весьма занимательно.

      Неожиданно для Вики он поднялся на ноги и оказался позади нее. Павел перекинул руки с наручниками через ее горло, Теплова оказалась в ловушке. Лебедев наклонился к уху бедной девушки и прошептал:

      - Т-ссс, милая, не будет больно, - он шумно вдохнул аромат ее волос. – Тебе известно, что я еще чувствую? Одиночество съедает меня изнутри. Даже стерва Анжелика удостоилась чести получать свидания с мужем, а мне достался зануда Степка в соседней камере через стенку. А ведь я действительно очень молод, и мне не хватает женской ласки.

      Паша подул Виктории на шею. Теплова поежилась от неприятного запаха Лебедева.

      - Будь у меня свободны руки, я бы уже трогал твое нежное тело, - продолжал нашептывать Лебедев. – Ты готова подарить мне несколько минут страсти? Чего тебе стоит, Вика?   

     У Тепловой от ужаса округлились глаза, и она отчаянно замотала головой. Говорить у нее просто не было сил. Почувствовав ее страх, Павел не стал ждать, а сам наклонился и лизнул ее шею. Хватку он при этом чуть ослабил, и Виктория воспользовалась моментом. Она с силой пнула стул, отчего Лебедев чуть отшатнулся назад, высвободив ее. Журналистка кинулась к двери и замолотила по ней руками.

     - Откройте! – кричала она.

     А Паша бесстрастно наблюдал за ней, так и оставшись стоять на месте. Он смотрел на нее глазами, полными безумия, и ухмылялся.

     - Ты ведь тоже хотела меня, признайся. Впрочем, нет, лучше живи с этой мыслью, - поправился Лебедев. – Мне будет от этого только приятней. Запомни Павла Лебедева-младшего, он еще проявит себя.

     Дверь открыли, и Виктория, сглотнув, быстро выскочила из комнаты. А Паша знал, что прав, отчего очень гордился своим поступком. И пусть не смеет больше считать его безумным.     

    Через двенадцать лет Павел сбежал во время прогулки из тюрьмы…

Визитер. Зарисовка №4, последняя

Лето, пригород Москвы. Дом Лориных. 2025 год.

    Глубокая ночь. Хозяева особняка, Сергей и Мария Лорины, давно легли спать. Отец как обычно перед сном заходил к сыну Мише, чтобы пожелать спокойных снов. Отягощающая тревога никак не покидала Сергея, потому он лично обошел все посты охраны, но потом все же вернулся в спальню к жене.

     Сам Миша ворочался в кровати до часу ночи. Видимо, беспокойство отца передалось ему. И только мальчику удалось заснуть, как в комнату вошел мужчина, плотно затворив за собой дверь. Лорин резко распахнул глаза:  даже в темноте заметен хитрый, сверкающий взгляд проникшего в спальню.

    - Кто здесь? Что вам надо? – испуганно спросил двенадцатилетний Миша, садясь в кровати и вытянув руку с маленьким ножом вперед.

    Мужчина помедлил секунду с ответом, жадно рассматривая мальчишку перед собой, после чего сделал шаг вперед и произнес низким хриплым голосом:

    - Я твой дальний родственник. 

    - Я вас не знаю, - нерешительно помотал головой Миша, сосредоточенно пытаясь в свете луны найти хоть одну знакомую черту в мужчине. Он по-прежнему сжимал перочинный ножик в руке, но уже не так сильно.

    - Ты меня не помнишь. Я хорошо знаком с твоей тетей.

    - С Анжеликой или Надей? Вы росли вместе? – предположил Лорин, все еще с недоверием оглядывая незнакомца.

    - Анжелика. Мы не росли вместе, мы познакомились значительно позднее при гораздо более неприятных обстоятельствах, - задумчиво протянул Павел Лебедев, а это был именно он. Его взгляд упал на ножик мальчика, словно Лебедев только что заметил возможную угрозу.

     - Опусти нож, Миша, я не причиню тебе вреда, - ласково попросил он.

     - Откуда мне знать? Я вас впервые вижу, а вы каким-то образом проникли в мою комнату ночью.

     - Тише, успокойся, - прошептал Павел и ловко выхватил нож из рук Михаила, не успевшего ничего и сообразить. Затем Лебедев-младший поместил собственность Лорина в карман брюк и только после этого продолжил говорить: - Я пришел лично познакомиться с тобой, Миша. И я не люблю, когда меня что-то отвлекает. Так что пока твоя игрушка побудет у меня.

     - Я буду кричать, - пригрозил Миша, отодвинувшись на кровати. Глаза уже привыкли к темноте, и теперь он мог отчетливо видеть незнакомца: бледного, исхудалого, с опухшими веками и сияющей ухмылкой на тонких потрескавшихся губах. Но легче от этого никоим образом не стало.

     - Теперь уже нет, - довольно ухмыляясь, сообщил Павел. Он похлопал себя по карману брюк. Ситуация становилась все сложнее и напряженнее.

     - Кто вы такой, и что вам надо? – растягивая каждое слово, спросил младший Лорин. Он крепко сжал краешек одеяло пальцами правой руки. Павел бесцеремонно присел на другую сторону кровати.

      - Я провел достаточное количество лет в тюрьме, как и твоя тетка. Вот только освободился я гораздо раньше ее, - он снова ухмыльнулся. Миша не стал говорить, что Анжелика уже два года как вышла.  

      Лебедев поднялся, обогнул кровать и оказался в нескольких метрах от Миши. Лорин резко вскочил и кинулся было к открытому окну, но с ужасом осознал, что находится на третьем этаже. Миша вжался в стенку, а безумный «родственник» неторопливо двинулся к нему и остановился только, когда оказался в двух метрах. Он победоносно улыбался, а его глаза по-прежнему блестели от непонятного возбуждения.

      - Ты трус, как и твой отец.

      - Мой папа не такой, и я тоже, - тихо отозвался Миша, опустив взгляд и поджав губы. Лебедев громко рассмеялся. Его смех леденил нервы, заставляя Лорина бояться все больше.

      - Сергей – крупный владелец гипермаркетов. Охрана ни на секунду не отходит от него, - Павел ставил этот факт в упрек отцу Миши. – И это разве не трус? – насмехался Лебедев.

     Он подошел еще ближе: так, что дыхание неприятно касалось лица мальчишки.

      – А знаешь, какое наслаждение можно испытать, когда устраиваешь кому-то пытки, чтобы отобрать деньги? – убийца перешел на тихий, почти интимный шепот. – Не убить, а устроить все так, чтобы он помнил потом каждое мгновение этой непереносимой боли, каждый свой крик отчаяния, каждую свою мольбу о быстрой смерти. Видеть недостойных у своих ног - одно удовольствие, ощущаешь себя богом, который способен отнять жизнь или помиловать, - Павел говорил с неким особым трепетом, он на самом деле упивался всем этим. – Знать, что этот тип будет просыпаться с моим именем на губах, снова и снова вспоминать те страшные мучения, которые доставил ему я. А мне достанется несколько граммов чистейшего кокаина в награду, и плевать я хотел на этих уродов. Эти мгновения прекрасны.

     Павел навис над Мишей, коснулся рукой его белых волос. Лорин зажмурился от ужаса и страха, сковавшего его. Лебедев наклонился ниже и вдохнул запах мальчика, и тут Михаил не выдержал. Он отчетливо осознал, что нельзя больше бездействовать.

     - Отвали от меня, извращенец! – в ужасе прокричал Лорин-младший, отталкивая от себя Павла.

    Он побежал к противоположной стене, у которой стояла кровать. Миша судорожно осмотрел ближайшие предметы: выключенный светильник на тумбочке, книга, несколько карандашей, ручка. Аккуратно разложенная на стуле одежда. Нет, этим вряд ли можно было оглушить незнакомца. Сглотнув, Лорин уставился на него, ожидая своей скорой смерти, не иначе. А сам Паша, прислонившись к стене, так и стоял на своем месте. По крайней мере, он был на достаточном расстоянии, чтобы Миша мог спокойно дышать.

     - Не будь растяпой. Ты станешь вором покруче своего отца, если будешь убивать, - серьезно сказал Лебедев.

     - Я не хочу быть как вы, - угрюмо прошептал Миша.

     - Тебе придется. У тебя нет выбора, - он вновь ухмыльнулся.

     Миша сжал кулаки и прикрыл глаза. Его пугал этот мужчина, он совершенно не понимал, что же будет дальше. Лорин очень жалел, что не сможет попрощаться с родителями в случае плохого исхода этой встречи. Как глупо было бы вот так умереть… Однако Павел неожиданно стал пробираться к выходу из комнаты.

      - Мое имя Павел Павлович Лебедев, передай отцу привет, - оскалившись, проговорил он. – Мы увидимся скоро с тобой.

      Паша отпер дверь и, выходя, кинул ножик в комнату, а затем скрылся.

      Какое-то время Лорин просто молчал, не шевелясь. Потом он вытер пот со лба и на трясущихся ногах поднял свой нож с пола. Лег в кровать, да так и пролежал с открытыми глазами до рассвета. Из головы не выходил ужасный смех Лебедева, горящий от возбуждения взгляд и не сходящая с лица безумная ухмылка. Образ Павла все появлялся перед Мишей оставшееся до сентября время каждый раз перед сном. Такое долго не забывается…