Взлетая над дымным ущельем Степень критики: С указанием всех ошибок и недочетов
Короткое описание: Реализм, если чо. Незаконченно.
Коса жалобно ныла под оселком. Шлифовальные зерна терзали ее, истончали край лезвия и все продолжали с жадностью в него вгрызаться. Коса дрожала, вырывалась. Ее тянуло к сочной траве, к взмахам в такт ветру. Лезвие выгибалось, вздыхало, певуче гудело, предвкушая сладкий сок, но теплое касание извне осадило его порывы, заставляя утихнуть.
Богдан аккуратно провел по острию, недовольно цокнул и снова взялся за оселок. Покос в этом году вышел неудачный. Мало того, что жаркое лето рано иссушило траву и, вместо зеленого ковра, земля на плато сплошь темнела проплешинами, так еще на беду скрутил ревматизм. Едва Богдан брался за косу, как суставы наливались горячими булыжниками. Приходилось часто отдыхать, а то и вовсе бросать дело. С косьбой он опаздывал, а ведь недалеко и до ночных холодов, и тогда трава покроется изморозью, вытравливающей свежесть. Сено не выйдет душистым, а овцы в загоне станут жалобно блеять, как дети, не получившие любимого угощения. Поэтому спокойствия Богдан не ощущал. Отчего занятие клеилось, но слишком худо-бедно. Он постоянно отвлекался то на боль, то на желтое пятно, мелькающее в пределах видимости. Оно, как раз, раздражало больше всего. Богдан вскинул голову, желтизна тоже взметнулась вверх и платком окружила голову соседки, переминающейся на венозных ногах. Та, поймав взгляд, сразу расцвела, качнув острыми плечами. - Тяжело тебе одному, - она, выровняв уголки платка, вновь склонилась к Богдану, - Без хозяйки-то. - Нормально. Иного ответа душа Богдана не восприняла бы, на ней давно висел огромный замок. И не пустит он вовнутрь соседку, как бы она не старалась. А коли время у нее есть, так пусть постоит, подождет чего-нибудь. А коса ждать не может. Богдан провел по древку, успокаивая и себя и орудие. Кивнул соседке, мол «Чего хотела?». Та принялась тараторить. - Ну как же, нормально-то? Вон паутина кругом, в кастрюле плесень. Я бы всю гадость живо бы извела. Она приблизилась к нему почти вплотную, чуть ли не касаясь седых вихров, и перешла на шепот. - Ты что хош думай, Богдан, а вот не верится мне, что ты свою Ивону в колодце утопил. Я молву не слушаю. - Я тоже, - Богдан скользнул глазами по застиранной байке халата, соседкиному увядающему лицу и остановился на канареечном платке в мелких горохах. Но они вдруг показались водными каплями, смешанными с кровью – теми самыми, что упали на прошлогоднюю увядшую траву с тела Ивоны. Теми, что впитались в ее волосы, окрасив русое в багрянец. Богдан помнил, как жена полоскала раннюю седину в ушате с ромашковым настоем, и потом локоны отливали золотом. Но после смерти они пожухли, слились с соломой, на которую положили тело. И уже не пахли горячим хлебом, сколько Богдан не прижимался к ним, слезами окропляя разбухший лоб, а лишь смрад гниения и металла бил в ноздри. От этого все сильнее жгло в переносице, но личный бог, даренный при рождении, погрозил пальцем, пожурил за то, что негоже по неверной жене убиваться. Раз она сама виновата, то и наказана за прегрешение свое. Поднялся Богдан с колен, утер глаза холщевым рукавом, да только тогда увидел рану, что зияла у Ивоны на темени. И захотелось прикрыть ее, чтобы не доставляла мучений, но развернулся он и пошагал прочь, ощущая холод людских взглядов. А как только перешагнул порог мазаной хаты, то забылся в тяжелом сне, от которого не очнулся и поныне. - Нечего было с молодкой жизнь соединять. Здесь права соседка, да сердце, оно само решало. - Вон сколько фотографий ее понавешал. Все никак не забудешь? Так помочь могу. Капли на платке вновь стали красными горошинами и расплылись. Соседка навалилась, обняла Богдана. Тот не противился, окаменел. А она вдруг всхлипнула, кинулась к стене и мазнула по черно-белой Ивоне, словно перечеркивая. Ковырнула крючковатым ногтем стену, отколупнув газетный лист. Он треснул, и из-под края побежала сыпучая струйка - через напечатанные облака к горному ущелью, а затем на пол, под сапоги Богдана. - Дыры твои, Богдан, мордой распутницы не закроешь. И журналистскими сказками не заткнешь, - соседка одарила его черной влагой глаз, - Пора и за хозяйство браться. - Ничего ты не понимаешь, женщина. Но та словно не услыхала. Рванула фотографию со стены, затем газету, только затрещала бумага. - Я тебе подсоблю, коли тяжело. Сама и покрашу, и зашпаклюю. Ты только скажи. Продукты принесу – Летчик-то еще с утра прилетел из города с сахаром и крупой. Тебе, небось, больно на него глядеть после того, как Ивона с ним шашни крутила?
Старая фотобумага прошуршала рядом, глянула глазами жены, лишь коснувшись пола, и спряталась под скомканным клочком, брошенным соседкой. Черные буквы заскакали, перекатываясь. И тут Богдан словно проснулся, ударил волосатой рукой по косе. Вскочил, подхватывая фотографию и газету. Внутри у него заклокотало, взорвалось гневным фонтаном. Он ткнул обезображенными листами соседке в лицо. Толкнул ее, заорал. - Ивонку не трогай! Чтобы она не творила, а умерла и навсегда здесь осталась! Ее тут место, не твое. Пошла прочь, бесстыдница! - Значит, все-таки порешил ты жену…, - горько вздохнула соседка. Платок мелькнул в дверях и исчез, только повалившаяся коса обиженно звякнула вслед. Богдан опустился рядом. Всё в нем ныло, и снаружи и внутри. Болезненно скривившись, он гладил, распрямлял свое бумажное богатство, соединяя Ивону с картинкой на газетной вырезке, в сотый раз припоминая текст.
«На пятый день путешествия я направил «кукурузник» к двум вершинам. Они оказались равнинными. Но если на одной виднелось селение, то другая едва проглядывала в тумане, поднимающемся из ущелья. Воздушная струя крепко уцепилась за корпус самолета и понесла меня ко второй. Уже на подлете я понял, что приземлиться будет трудно – плато сплошь покрывали деревья, возвышающиеся неприступной стеной. И лишь узкая брешь осталась для посадки. В конце дорожки горели огни, зажженные, как я подумал, для ориентировки пилотам. И решил рискнуть. «Кукурузник» лег на курс, рассекая пелену, стал снижаться и, наконец, вкатился на плато. Посадка вышла жесткой, самолет трясло, крылья едва не задевали за сучья. Но я смог удержать машину, остановиться. И лишь тогда понял, что свет шел не от электричества, и не от костров. Всё вокруг мерцало, переливалось – и кора деревьев, невиданных наукой, и трава, название которой даже не приходило в голову. Поляну сплошь покрывали невиданные цветы – уже распустившиеся, и еще бутоны. Я нагнулся к раскрытым лепесткам, и они одарили меня ароматом. Но не растения. Это был запах моего детства – керосиновой лампы, ржаных лепешек и кожи матери. Соседний цветок благоухал древесной стружкой, вскопанным полем и отцом. А посередине белел закрытый венчик, пахнущий чернилами и топливом - такой же запах хранили мои руки. Я дернул лепесток, но он упрямо слился с собратьями. И тогда мои уши уловили голоса: «Не рви свой стебель, сынок. Придет время, и ты распустишься здесь, рядом с нами. А пока живи» Поляна вдруг расцвела радугой. Она закрутила меня, понесла прочь. Что было дальше я не помню. Очнулся на другом плато. Без самолета. Лишь фотоаппарат, которым я так и не сумел воспользоваться, впивался в бок. Я снял крышку, направил объектив туда, где сквозь туман просвечивалась вершина с силуэтами деревьев-стражников. А в глубине мелькали всполохи огней. Я нажал кнопку, и щелчок зафиксировал единственную память об Эдеме. На этом и закончилось путешествие. Год спустя я вновь вернулся сюда, но марево из ущелья не дало мне приблизиться к священной равнине. Осталось ждать, когда наступит мой черед ступить на райское плато»
Богдан дочитал последнюю строку, по обыкновению подчеркнув ее пальцем. Мазков набралось так много, что некоторые буквы смазались и растянулись, будто владелец вырезки хотел стереть надпись с бумаги, перенеся в свое сердце. От толчка фото Ивоны соскользнуло чуть в бок, открывая картинку, что с руки журналиста переместилась на газету вместе со статьей. Изображение слегка выцвело и не разгладилось до конца, но даже под заломами угадывалось возвышающееся над серыми облаками плато, где за деревьями полыхала поляна. На диахронной бумаге не разглядеть было зарева, только Богдан знал – горят огни. Каждый день он всматривался в их отблески, пока туман оседал в долину. Выгнав отару на пастбище, он подходил к краю ущелья и, почти не мигая, заглядывал за облачную дымку, пока световое пятно не расползалось в глазах по поверхности горы, точно такой же, как на газетной странице. Где-то внутри этого света год назад раскрыла лепестки Ивона. Несчастная, что жила с нелюбимым, без шанса покинуть опостылевший дом. Разве что по воздуху, но Летчик не решился бы бросить ради нее семью. А теперь душа Воны обрела долгожданный покой. - Я клянусь, жена, никто тебя не потревожит. Аккуратно обернув снимок газетной вырезкой, Богдан сунул его в нагрудник, поближе к сердцу. Окинул потрескавшуюся глину стен. Да, забросил он хозяйство, и теперь Ивонино лицо укоризненно глядело с фотографий, трепеща на сквозняке. Холодно жене здесь, пора отпустить. Уверенными рывками Богдан сдернул карточки со стен и бросил в угол под рукомойник. Хотел было поднять, но не позволил себе нагнуться, лишь смыл набежавшую влагу. Вода закапала с усов, он сплюнул казавшуюся теперь кровавой колодезную прохладу. И, подобрав косу, переступил через порог.
**** А бабы глядели на небо. Оно разрывалось канонадой, вспыхивало зигзагами молний, скачущих между туч. Но на землю уже сутки не пролилось ни дождинки. И солнце также призрачно опоясывало темные барашки над плато. Женщины качали головами. - Сухая гроза. Ай-я-яй. - Не дай бог, стукнет в землю. Солома на крышах вспыхнет, а ветер разнесет. - Куда нам тогда деваться? Оползень еще по весне завалил тропу. Помрем здесь. - Ай-я-яй. Не дай бог, не дай бог. Бабы причитали, не забывая лузгать семечки, колупая их из соцветия подсолнечника, и вытягивать шеи над лозинами изгороди, изучая окраину села. Хат на все плато набралось от силы с десяток, но дальняя особенно мозолила глаза. От нее по дорожке бежала отара, за овцами чинно ступала кряжистая, чуть сутуловатая фигура с перекинутой через плечо косой. - Глядите, Богдан вновь к ущелью прется. Нет, чтобы на луг, где травы побольше. Животина скоро все ноги об камни переломает. - И поделом ему, убивцу, - харкнула семечками одна из женщин. Очистки разлетелись со слюной, попав на желтый платок. - А говорят, Ивонка сама в колодец сиганула. - Как же, сама! Богдан ее камнем приложил. И еще живую в воду сбросил. Вот те крест, сам признался, - баба тюкнула в лоб сложенными пальцами, - Я к нему нонче заходила. По-соседски. Давай, говорю, подсоблю, чем смогу. А он мне: «Пошла вон. Я жинку убил, теперь она со мной навеки. А тебе здесь не место» - Так и сказал? - Так не так, а я не дура. Всё поняла. Бабы вновь заохали, затрясли головами.
До Богдана донеслись лишь обрывки фраз, но смысл он уловил, только глянув под желтый платок. Беснуется соседка, что не пригрел ее, не приголубил. Несет напраслину, почем зря. Только нет ему дела до баб. Богдан вскинул косу, чтобы лежала удобней, и не удосужив сельчанок приветствием, погнал овец к краю плато. Отара быстро разбрелась, жадно хватая клочки травы. Лезвие ходило рядом, срезая зелень. - Эй! Эй! Поменьше жрите, дармоеды! – прикрикивал Богдан на овец, - Косить станет нечего. Подохнете зимой без пищи! Тяжелое древко ослабляло ревматоидные руки, и коса все чаще втыкалась в землю. А еще Богдана манил огонек, проглядывающий сквозь поредевшие ветви с заветной горы. Не удержался он, бросил косьбу. Сел на валун, пытаясь дотянуться взглядом до самых недр вершины, так, что больно становилось глядеть. И застыл, себя не помня. Слушая, как журчит речной поток в ущелье, да громыхают небесные раскаты, словно предупреждая: «Рано тебе туда, рано» - Красиво, да, дядько Богдан? Звонкий голосок заставил вздрогнуть. Богдан обернулся. Позади, жуя травинку, стоял отрок – Летчика сын. Он восторженно хлопал глазенками, глядя туда, куда только что смотрел Богдан. Черные волосы мальчишки растрепались на ветру, делая его похожим на зверька. - Странный лес, - отрок указал вперед, на плато, - Словно костер в нем горит. «Мой огонь! – хотелось крикнуть Богдану, - Нечего тебе на него пялиться!» Но он сдержался, встал навстречу мальчишке. - Что ты здесь делаешь, Василь? - Овца твоя в село вернулась. Я побежал узнать, не случилось ли чего? - Наелась, значит, - Богдан махнул рукой, вновь устремляя взгляд сквозь туман, - Садись, рассказывай. Он постучал по валуну. - Как мать? Как отец? - Ругаются они, дядько Богдан. С тех пор, как Ивона…, - Василь стыдливо зарделся, прикусив язык. Перевел тему, вновь протянув руку к горе, - Красота ведь, гляди! Интересно, что там? Богдану и самому не хотелось теребить сердце. Он схватился за ниточку, что бросил ему мальчишка, как за спасительную соломину. Но тайну выдавать не спешил. - Село, небось, какое. Что же там еще может быть… - Вот бы самому поглядеть, - не унимался мальчик. - Да как же ты посмотришь? Тропу завалило, в долину не спуститься. И река. Ее тоже не переплыть. «Не попадешь туда при жизни» - подумал Богдан. А сам вдруг засомневался. Откуда райскому саду взяться на плато? Набрехал, небось, журналистишка. Но тут же устыдил себя - если и так, то никто не узнает правду. И не расскажет. Значит, останется Эдемом недоступная гора. И верить будет в него Богдан до смерти. - У отца самолет. На нем и полетим, - раздался голос Василя. И Богдан испугался. А вдруг и вправду согласится Летчик? Не быть тому! - Не доберетесь. Там туман. И ветродуй. Крылья переломаете, и сами сгинете. Не согласится отец. - А я его уговорю. Вот посмотришь, дядько Богдан, уговорю! – бросил отрок, срываясь с валуна. Только босые пятки засверкали на бегу. - Нельзя туда, Василь! – прокричал ему вслед Богдан, понимая, что тот не услышит. А с неба грозился Всевышний.
*** К ночи небо опустилось совсем низко. Молнии делили темноту на куски. Вспыхивали и затухали в ожидании залпа громовой пушки. И когда пропитанный озоном воздух сотрясался от грохота, их линии вновь протыкали тучи. Дребезжали стекла, звон встряхивал барабанные перепонки Летчика, заставлял покрываться испариной лоб. Казалось, неотвратимая беда вот-вот ворвется в хату. Сотворив крестное знамение, он вышел на крыльцо. - Янко, ставни закрой! – гаркнула в спину жена. Дура баба, неужто думает, что шаткие створки не пустят в дом адское пламя? - Закрою, – кинул через плечо Летчик. Не хотелось ему в тот час, когда ругаются боги, состязаться с ними в срамословии. Порой трудно перетерпеть, а надо. Он и так натворил зла семье, поддавшись на Ивонкины горячие страсти. Теперь пожалел, а поздно. И нет уже Богдановой жинки, но, как прежде, в доме не гладко. Никак не успокоится его Надья, не простит. А может быть знает что-то… Порыв ветра вырвал воспоминания, закружил и швырнул под распластавшиеся на земле кусты. Рядом с ними пробежала тень, исчезнув за ангаром. И странно и страшно стало Летчику. Кому это вздумалось по такой погоде мотаться? Не сольет ли вор топливо из канистр? Ангарная дверь-то на честном слове держится, а самолет – единственный кормилец. - Кто здесь? – выкрикнул Летчик во тьму, ступив с порога. Вспышка мелькнула совсем рядом, на миг ослепила. И бухнул гром, словно разорвавшись под ногами. - Свят-свят, отец небесный, помоги и спаси, - с молитвой, Летчик вбежал по ступеням обратно в хату, забыв и про ставни, и про ангар.
Лишь молнии слышали, как черный силуэт чиркнул спичкой, лишь земля вдохнула резкий запах керосина. Пламя побежало горячим ручьем и с жадностью лизнуло дощатые стенки. А потом взвилось факелом.
- Пожар! Пожар! – неслось по селу. Гремели ведра. Визжали бабы, тыкая кулаками в расцвеченные небеса. К колодцу и обратно сновала галдящая людская цепочка. А посреди селения вздымался столп огня. Воздух вокруг гудел, трещал от искр. - Заливай! - Еще воды! - Аккуратней! Кровля ангара зашаталась и, покосившись, рухнула. Раздался хлопок, затем еще. И чрево горящего шара взорвалось, разлетелось головешками и кусками металла, взметнувшись едким дымом к нависшим тучам. Горестный вой Летчика эхом пронесся над ущельем. Ему вторили женские рыдания и мальчишеский плач. Послышались звонкие пощечины – это Надья со всей силы хлестала мужа по лицу, захлебываясь криком: - Что же ты наделал, окаянный! Из-за тебя постигла нас кара божия! За Ивонку! Летчик безропотно подчинялся, только голова качалась из стороны в сторону, да Василь оттаскивал от него мать. Та, обессилев, стряхнула Васильку, оттолкнула мужа и, качаясь былинкой, побрела к хате. Летчик осел на холодную землю. - Вот что утворила гроза, - сынок встал перед ним, обнял, - Громоотвод надо было прикрутить, батько. - Какая теперь разница… - отмахнулся Летчик, уткнувшись в телогрейку сына. Слезы текли сплошными потоками и запутывались в бороде.
*** Пожар постепенно угасал, обуглив дотла сухое дерево ангара. Зеваки разбредались по домам, испугано косясь на небесные зарницы. Богдан последний раз глянул туда, где в оранжевых всплесках виднелся обгоревший остов самолета. Прочертил взглядом опустившиеся крылья и захлопнул окно. Еще видел, как на звук оглянулись прохожие и как сплюнули разом, встретившись с ним лицом к лицу. - Убийца, - прочел он по губам. И лишь оскалился в ответ. Привык. По хате носился дымный дух пожарища, оттеняя горючую смесь, коей пропиталась одежда. Богдан стащил куртку. Лег, робея провалиться в тяжелую дрему. Уже год к нему приходили одни и те же сны. Как будто, хватает он Ивону за волосы, бьет о край колодца и кидает вниз. Или, как жена с разбегу прыгает туда вместе с ведрами, и слышит Богдан, что стучится она головой о каменную кладку. А то и вовсе, зовет его Вона с глубины, а он сдвинуться не может. Стоит, словно истукан. После этих видений сердце Богдана щемило, а душа рвалась на части. И засыпать становилось боязно, а просыпаться еще страшней. Богдан скрипнул пружинами кушетки. Перед ним яркими пятнами маячил пожар, но блики вдруг стали огнями, что светят в райском саду. И цветы выросли живые. А Богдан парил над ними. Где-то на границе забытья он уловил щелчки капель запоздалого дождя, врезающиеся в стекло. И заснул под их стук спокойно, как никогда.
Разбудило Богдана солнце и блеянье голодной отары. От ливня остались лишь подтеки на окнах, да свежесть, тянущая из приоткрытой двери. Ночная суета подзабылась, но не утратился покой, что принесли ночные грезы. - Спас я тебя, жена, - прошептал Богдан, - А ты отблагодарила. Мягко улыбнувшись, он вытащил фотографию из нагрудного кармана, погладил Ивону по глянцевым волосам. Давно Богдан не чувствовал себя так легко, даже припухшие суставы не отдавали острой болью. Хотелось прыгать, кружиться, словно помолодел на полвека. И косу поднял, будто перышко, и оделся на ходу. Но только высунулся на улицу, как услышал: - Говорю тебе, Янко, видел, как Богдан смотрел на горящий самолет. Уставился в окно, а сам щерится во все зубы. Мало, что жену на тот свет спровадил, так и до тебя добрался. В ответ раздалось задумчивое пыхтение. Затем, голос Летчика: - До того, как случился пожар, крутился кто-то рядом с ангаром. Может, и почудилось … Ладно, ступай. Богдан заметил взмах. - Сам разберусь.
Шаги слились, затем разделились – одни пошаркали прочь, а другие, тяжелые, направились прямо к Богдановой хате. В груди екнуло, он отступил назад. Но дверь затворить не успел – мощный удар вошел Богдану в переносицу, опрокинув на пол. Вокруг заскакали разноцветные звезды, а сквозь них просунулось лицо Летчика - перекореженное, набычившееся, черное от копоти. И вместо глаз, будто горели две головни. - Признавайся, старый хрыч, про ангар! Признавайся, а то отметелю до смерти! Ты поджег, больше некому! - Чем докажешь? Не было там меня. Богдан привстал. Кровь стекала на усы, но отчего-то стало вдруг весело - еле прятал рвущуюся усмешку. Ему ли не знать, отчего именно сюда пришел Летчик! Наверняка думает, что Богдан копил на него обиду, а потом взял да выплеснул керосином и огнем. А сам Янко, будто бы, ни в чем не виноват. И стариком называет чтобы еще больше унизить, растоптать – знаешь, мол, почему бабу от тебя отвернуло. Молодится он, хоть и не сильно возрастом отстал. Спорить нечего, есть у него порох в пороховницах, раз Ивонку натягивал. Да только страшится теперь, что захотелось Богдану подмочить его водой с пожара - той самой, где Вона утопла.
Но умолчал Богдан о догадках. Другое прогнусавил, размазывая кровь: - Дурак ты, Янко. Небось, добрых людей послушал, вот и пришел ко мне с кулаками. А если бы я рассказал, что кузнеца у ангара видел? Побежал бы ему морду бить? А ежели кузнец чью кандидатуру подкинул, ты отдубасил бы полсела? А вторую половину – когда узнал бы, что самолет сгорел из-за грозы? Уж заодно, чтобы никто не обиделся. Богдан выплюнул то ли кашель, то ли смех. Летчик глядел на него озадаченно. Ожидал, наверно, что станет он оправдываться. Или сознается. А то и драться полезет. Да не тут-то было! И вроде бы, уяснил Янко свою неправоту, помог Богдану подняться, но крепко заложил складку сомнения на лбу. - Темнишь ты что-то. Ой, темнишь. - Брось, - Богдан отряхнулся, поправил одежду, - Прежде чем с меня спрашивать, иди лучше жену утешь. Да мальчонку своего. А мне некогда лясы точить – пора овец гнать на пастбище. В ответ еще сильнее наморщился Летчик. - Скоро не останется ничего от твоей отары. И от пастбища. И от села. Шумно выдохнул, ступая прочь. Тут и пришло Богдану осознание.
Оно разрывалось канонадой, вспыхивало зигзагами молний, скачущих между туч. --- сначала звук, потом картинка. А нужно бы наоборот, потому что 90% инфы воспринимается глазами
на все плато набралось от силы с десяток, но дальняя особенно мозолила глаза. До Богдана донеслись лишь обрывки фраз, но смысл он уловил Так он близко или далеко? Думается, был далеко
Странно, что он и пасёт и косит... Не уследишь за овцами-то... Как и сказали правильно - без собаки. Когда гром - овцы не пугаются?
до самых недр вершины --- не сочетается. НЕДРА ВЕРШИНЫ
Черные волосы мальчишки растрепались на ветру, делая его похожим на зверька. --- как-то одни волосы не сделают похожим на зверька. Добавь деталей
вновь устремляя взгляд сквозь туман --- ты про туман раньше не говорил
- Ругаются они, дядько Богдан. С тех пор, как Ивона…, --- а чё они ругаются? Не слишком много Ивоны? Она везде, в разговоре с мальчишкой, который побоялся бы про такие темы вспоминать. И... ты что, БОГ? Ставить запятую после многоточия....
Но тайну выдавать не спешил. --- если мальчик - сын Лётчика, того самого, думаешь, он сыну бы не рассказал про волшебство? Да первым делом!
делили темноту на куски --- логичнее что-то типа рвали
Лишь молнии слышали, как черный силуэт чиркнул спичкой, лишь земля вдохнула резкий запах керосина. --- как-то не звучит. Сами по себе части ничего так, но вместе... Молнии слышали, земля вдохнула.. Не клеится
горячим ручьем --- посильнее! горящим, адским...
Вся сцена: Лётчик вышел, увидел тень, спросил, УБЕЖАЛ с криками, тень чиркнула, огонь добежал, пожар... Что-то не так.
тыкая кулаками в расцвеченные небеса --- зачем?
- Аккуратней! --- Берегись, но не такое сложное слово
Горестный вой Летчика эхом пронесся над ущельем. Летчик безропотно подчинялся, только голова качалась из стороны в сторону Не сбивает?
Летчик осел на холодную землю. ... сынок встал перед ним, обнял Не сбивает?
Ангар рядом с домом, куда Надья попёрлась? Там же опасно! Скорее всего, даже огонь бы перекинулся на жилой дом! И почему она и муж не тушат в первую очередь???
Кровля рухнула, уже головешки, как Богдан мог видеть самолёт? И где, всё-таки, его хата? БЛИЗКО КО ВСЕМ? И какие оранжевые всплески? Всё уже потухло! Сколько ж прошло времени, прежде чем всё сгорело? Мне кажется, ни один час...
встретившись с ним лицом к лицу. --- глаза в глаза - они далеко
- Убийца, - прочел он по губам. --- ночь... дым наверняка. Копоть.. СТАРИК... и прочёл по губам... Эх...
с разбегу прыгает туда вместе с ведрами --- эт какой же колодец должен быть, чтоб туда с разбегу, да ещё и с ВЁДРАМИ...
скрипнул пружинами кушетки --- разве в кушетках есть пружины?
А вторую половину – когда узнал бы, что самолет сгорел из-за грозы? Уж заодно, чтобы никто не обиделся. --- как-то шутит он несерьёзно. Даже не в том дело, что он в хорошем настроении, а глупо как-то...
Общее впечатление положительное. Но... Всегда есть "но". Для меня - всё ровно, хоть и события происходят. Пожар прошёл спокойно, как и все события. Задумчивость и отрешённость Богдана перешла на весь рассказ. Язык хорош по стилю. (мне не нравится, но хорош). Тебе, Олег, удалось создать атмосферу деревни, людей. Видна куча. Не отдельные герои, а куча. Людно, так сказать. Оттого и мир шире, интереснее. Сделай акценты - и вообще здорово будет!
сначала звук, потом картинка. А нужно бы наоборот, потому что 90% инфы воспринимается глазами - да,пожалуй. Насчет "далеко-близко" 10 хат - откуда там далеко. Или, ты думаешь, они по цепочке расположены?) Черные волосы мальчишки растрепались на ветру, делая его похожим на зверька. --- как-то одни волосы не сделают похожим на зверька. Добавь деталей -ага. Надо. НЕДРА ВЕРШИНЫ - но это Недра Вершины! Не слишком много Ивоны? Она везде, в разговоре с мальчишкой, который побоялся бы про такие темы вспоминать. - он и осекся потому, что понял - не надо вспоминать. Много Ивоны? Так она через весь рассказ проходит. если мальчик - сын Лётчика, того самого, думаешь, он сыну бы не рассказал про волшебство? - статью написал не Летчик. Он не журналист. логичнее что-то типа рвали - логичней) тыкая кулаками в расцвеченные небеса --- зачем? - утром они говорили про грозу и возможный пожар. Логично, что бабы винят небо. Не сбивает? - неа) Сколько ж прошло времени, прежде чем всё сгорело? Мне кажется, ни один час... - поджог горит быстро. Тем более, позволяет материал. Сам живу в частном доме. Раньше много было дач, которые сдавались на лето некой организацией. Потом начались поджоги - жгли, чтобы выкупить потом участок без строения. Так вот, сгорало все почти моментально. Меньше часа.При этом дачи были двухэтажные. Ангар рядом с домом, куда Надья попёрлась? Там же опасно! Скорее всего, даже огонь бы перекинулся на жилой дом! И почему она и муж не тушат в первую очередь??? - так сгорело почти. И не факт, что ангар вплотную с домом. скрипнул пружинами кушетки --- разве в кушетках есть пружины? - а разве нет? с разбегу прыгает туда вместе с ведрами --- эт какой же колодец должен быть, чтоб туда с разбегу, да ещё и с ВЁДРАМИ... - сон. Это все объясняет.
Про хаты... Но всё ж не так близко, чтоб рассмотреть или услышать. У Богдана вон стадо в загоне, у Лётчика ангар целый. Это всё же расстояние!
НЕДРА - это глубина ВЕРШИНЫ - это вершины! Или у тебя вулкан?
Ивона-то Ивоной, но и передышки должны быть (как знаешь, мне так показалось)
Про пожар и ангар... Если уж бензин горит, то хоть если и не рядом с домом, то пожар дай боже... Это потом всё догорело, но ты не намекнул даже, что хозяева тушили!
Пружин у кушеток нет. Они набиты чем-то, а остов железный. Фотки глянь
Сон... это всё объясняет... Да ну тебя... Воспользовался блин
Кости тексту вынимать не буду, тут вижу и так уже постарались. )) Скажу в общем. Стиль мне нравится. Такой близкий к поэтичному. Картинка рисуется. Герои живые. Деревня во всей красе. Бабки косточки перемывают, семечки щелкают, так как заняться больше нечем. То что пастух один пасет, это нормально. Правда, овец с собаками пасут. Обученными. Читалось с интересом, концовка, ну хоть и не совсем она тут концовка, заставила напрячь извилины. Не очень поняла, о чем там речь в реплике летчика. И кстати, почему Летчик с большой буквы? Прозвище? Вырезка из газеты, текст которой Багдан вспоминает – не то. Стиль не тот! Так красиво в газетах не пишут. Минимум красявостей, максимум сути. Тут подойдет, публицистический стиль. Таким пишут журналисты. А почему на крыше солома? Вроде и самолет есть. )) Я так понимаю, это Украина? Жинки, отроки… А вот насчет времени не очень поняла. Эпизод о богах с Летчиком, те же отроки, жинки, разговоры героев, их говор вернее, «мазаная хата»: тащат куда-то в прошлое. Особенно солома. У меня прям ассоциация почему то с древней Русью, какой-то. В селах крыши тоже шифером покрывают. На сараях, ангарах брезентом наверное…Может чем-то еще… А вот кузнецы и в наше время есть, хотя и давно тоже были. Как и вертолет с летчиком…Керосин в канистрах. Спички… Журналистишка. Так что во времени, я что-то зависла. Либо стилизация и эпоха не состыкуются, либо я зря цепляюсь. Слово «канонада» вроде французское. И не отсюда. Сцена где Багдан общается с соседкой она вышла достаточно живая, и правдоподобная. Но что меня смутило… Я думала, что герои находятся на улице почему-то. Все-таки косу в доме не точат. Дом бы сразу как-то прорисовать бы. Детальками. А то и коса там к траве тянулась, и думал он про сенокос. Я просто зависла, когда соседка про кастрюли сказала. Он постоянно отвлекался то на боль, то на желтое пятно, мелькающее в пределах видимости. ---- здесь мне почему-то показалось что кто-то идет к нему. Потом до меня дошло, что она рядом стояла. Может пятно не мелькающее? Сразу создается ощущения движения. Сначала я запнулась, что она так сходу без «здрасти» и сразу в лоб о хозяйке. Потом то конечно я разобралась, что это в момент разговора сцена появилась… Но это потом уже, когда перечитала пару раз этот клочок. Богдан провел по древку, успокаивая и себя и орудие. --- может лучше погладил древко? Раз успокаивая. Чтобы образ был завершенным. Вообще это предложение удивляет. Коса, как коса. И чего он ее успокаивал? Здесь, можно усилить эффект олицетворения. Дать косе больше жизни. Коса, потяжелела в руках, напоминая, что ждать не может. – как-то так. В целом: очень даже хорошо. Вполне читабельный и гладкий текст.
Алена, огромное спасибо. Время? До сих есть селения, где покрывают крышу соломой. Особенно, где малочисленное население, фактически отрезанное от мира. Недавно читал про деревню, где до сих пор не знают о победе над фашистами. Здесь, скорее, Молдавия, Румыния - кочевые народности. Но честно говоря, я не особо задумывался о времени. Просто об оторванном от цивилизации селении. Не хотелось вносить элементы эпохи. Мелькающий платок - не представляю, чтобы соседка спокойно стояла. Наверняка, заглядывала со всех сторон, чтобы привлечь внимание. Публицистический стиль? Да, подумаю, как бы это написать, чтобы за стилем не потерялась картинка поляны. Летчик, да, прозвище. Еще раз спасибо, будет над чем думать)
Я снял крышку, направил объектив туда, где сквозь туман просвечивалась (такое ощущение, что безличное действие) вершина с силуэтами деревьев-стражников. --- просвечивалась?
Я нажал кнопку, и щелчок зафиксировал единственную память об Эдеме. - коряво.
На этом и закончилось путешествие (для читателя он на соседнем плато без самолёта. Прям там и закончил?). Год спустя я вновь вернулся сюда (туда?), но марево (как оно не дало?) из ущелья не дало мне приблизиться к священной равнине (вершине же... Запуталась). Мне понравилось,что эпизод так кинематографично свернули. Зачем подробно рассказывать о возвращении, когда это не важно?
От толчка фото Ивоны соскользнуло чуть в бок, открывая картинку, что с руки журналиста переместилась на газету вместе со статьей. Перефразировать.
Но они вдруг показались водными каплями, смешанными с кровью .....А как только перешагнул порог мазаной хаты, то забылся в тяжелом сне, от которого не очнулся и поныне. --- что-то тут не так... Язык становится странным. Вроде, идёт закос под просторечие, а не стилизован до конца. Мне все нра. Если только чуть перестроить предложение...
- Дыры твои, Богдан, мордой распутницы не закроешь. ---- ошибка? Бессвязно Вот здесь не только коряво, но и по смыслу непонятно. Вроде живет Богдан в одиночестве, да и женщин к себе не водит. К чему соседка ему это высказала?
Всё в нем ныло, и снаружи и внутри (подумай, как может ныть снаружи?). Здесь ты имеешь ввиду душевное состояние и болезнь ( ревматизм)? Тогда перефразируй. Болезненно скривившись, он гладил, распрямлял свое бумажное богатство --- даже не знаю... просто обратила внимание. Вот ты бы сразу про фотографию. Чтоб ясно было.
Я дернул лепесток, но он упрямо слился с собратьями. Здесь ты увлекся.
Он постоянно отвлекался то на боль, то на желтое пятно, мелькающее в пределах видимости. Оно, как раз, раздражало больше всего. Богдан вскинул голову, желтизна тоже взметнулась вверх и платком окружила голову соседки, переминающейся на венозных ногах. Та, поймав взгляд, сразу расцвела, качнув острыми плечами. Повествование по прежнему ведется от лица ГГ. Это не сбитый фокал. Богдан вскинул голову, но платок как был на голове у соседки, так там и остался. Как он может взметнуться? Здесь бы исправить. А то, что Богдан оглядел женщину с головы до ног, так это естественно для любого человека))) Лишь фотоаппарат, которым я так и не сумел воспользоваться, впивался в бок. --- д не перемешивай ты последовательность и времена! Настоящее с далёким прошедшим. Впивался вот щас, а не успел воспользоваться вон когда! Разве последовательность событий не связана со временем их развития? Вот герою и досадно, что фотоаппаратом не воспользовался и теперь он ему мешает.
Он ее осмотрел с головы до ног)))- у меня такое впечатление сложилось. а если события и действия смешивать таким образом нехорошо, то объясни почему? И... Диан, ты сама хотела, чтобы с тобой поспорили. И почему я не могу высказать свою точку зрения?
Девочки, не ругайтесь) Здесь тот случай, когда в споре рождается истина. А она полезна для всех нас. Потому, как по-неопытности мы можем чего-то не знать. Так, что диалог очень даже нужен.
Я хотела чтоб АААААВТОР поспорил А из твоих пальцев вышло, что ты оцениваешь Ладно пару слов, но не всё же... Ладно, фиг с этим. Просто не в то русло уходит критика
Богдан аккуратно провел по острию ---- ЧЕМ? - это обязательно? К примеру, шагнуть - чем? Взять - чем? Тут, как мне кажется, тоже самое. Вот здесь лучше уточнить.
Богдан аккуратно провел по острию, недовольно цокнул и снова взялся за оселок.+ Покос в этом году вышел неудачный. Недовольство вызвано как раз воспоминаниями о неудачном покосе.
Мало того, что жаркое лето рано иссушило траву и, вместо зеленого ковра, земля на плато сплошь темнела проплешинами, так еще на беду скрутил ревматизм. Лучше перефразировать.
суставы наливались горячими булыжниками (булыжники же не жидкие...)
Богдан аккуратно провел по острию, недовольно цокнул и снова взялся за оселок. Покос в этом году вышел неудачный. Мало того, что жаркое лето рано иссушило траву и, вместо зеленого ковра, земля на плато сплошь темнела проплешинами, так еще на беду скрутил ревматизм. Едва Богдан брался за косу, как суставы наливались горячими булыжниками. Приходилось часто отдыхать, а то и вовсе бросать дело. С косьбой он опаздывал, а ведь недалеко и до ночных холодов, и тогда трава покроется изморозью, вытравливающей свежесть. Сено не выйдет душистым, а овцы в загоне станут жалобно блеять, как дети, не получившие любимого угощения. Мысли могут меняться от настоящего к будущему/прошлому и наоборот. Здесь герой думает о том, что случится по причине жаркого лета. Деревенские жители любят своих животных.
На мой взгляд, такую стилизацию сохранить очень сложно. Мне понравилась картинка. По тексту у меня возникло несколько вопросов: Почему Богдан пасет овец в поле один? Где другие пастухи? Все - таки он не единственный мужчина в селе... Почему женщины так единолично его осуждают ГГ? Хотя.. это вполне может иметь место. В деревне все стараются жить дружно) Первый абзац пришелся по душе. Во время кошения сена и другой деревенской работы мир для людей останавливается. Вообще динамика в тексте там, где она нужна.
Вот здесь я не поняла: В ответ еще сильнее наморщился Летчик. - Скоро не останется ничего от твоей отары. И от пастбища. И от села. Летчик вроде сам в этом же селе и живет. После прочтения этого момента создается впечатление, что Богдан всю деревню на своих плечах везет. + упущен быт других людей. Я хочу продолжения)
Так. Да, упустил других пастухов ради картинки. Но ГГ действительно единственный пасет у ущелья, другие - не пастбище. И да. Плохо, вернее никак не прописано, что продукты им доставляются воздушным путем. А именно, этим занимался Летчик. Продолжение будет, но несколько позже)
Почему заострил на косе внимание. Да потому, что коса для героя в данный момент важнее остального. И почему все надо писать сухими фразами, а не возвыситься до некого поэтизма?)) Богдан аккуратно провел по острию ---- ЧЕМ? - это обязательно? К примеру, шагнуть - чем? Взять - чем? Тут, как мне кажется, тоже самое. Цокать - цокать языком. Цыкать - это предлагать умолкнуть. Считаю скачки времен оправданными, как и переходы из реальности к прошлому и будущему. Но не знаю точно, прав ли я. Человек, рассуждая, делает тоже самое - пытается охватить настоящее, сделать выводы из прошлого и посмотреть в будущее. "Сейчас я оденусь и пойду гулять. Встречу друзей. Хорошо бы с ними как нибудь скататься на Аниме-фест. Но не сегодня, потому, как долгов накопилось по учебе масса. Уже и так двоек наполучал. Да и деньги потратил, купив в прошлом месяце костюм для косплея. А в этом - еще родичи не дали ни фига" Разве не реальные мысли человека?
А вот налить воды про овец кажется лишним.
платком окружила голову соседки, переминающейся на венозных ногах. --- так жёлтое, это был платок? Неясно. + Богдан смотрел на платок или венозные ноги (да и как это - венозные ноги...)? Фокал фокал (он что ль тут сбивается?) - много действий - много фраз. Про фокал не знаю. Ноги, испещренные варикозными узлами и синие от вен - ужас, как много буков. По мне, лучше сократить так. Опять же, по мне, а не как правильно. Я не знаю, как. Дыры твои, Богдан, мордой распутницы не закроешь. ---- ошибка? Бессвязно - самому не нравится. Все, что касается поляны - вычитано Богданом из заметки в газете. Кто это писал? Журналист какой-то. Возможно, я не правильно подал, непонятно "ху из ху" из текста.
Некоторое, что ты отметила, мне тупо нравится. Пока не пойму, что это глупо, нереально и непонятно - исправлять не стану. Снаружи ноют суставы, глубже - сердце. Я хотел сказать подобное, но побоялся расписывать слишком на много лишних фраз. невиданных наукой (не говорят так), и трава, название которой даже не приходило в голову тоже не вариант. - а как говорят? Дерево, имеющее схожие черты с представителем флоры семейства пасленовых?)) Вот тогда да, канцелярия forever! Кстати, равнинная вершина=плато. и эта вся история Ивоны? В 2-х предложениях ты пытаешься рассказать историю? - а она здесь нужна? Без растирания соплей разве непонятно произошедшее с Ивоной? Тем более, что буду к этому возвращаться. Возможно, я изъясняюсь таким непонятным, псевдолитературным языком, что не могу донести где что в моем рассказе. Блин. Мне все понятно))))
Ладно, проведем нужной частью тела) Убедила. Про Ивону подумаю. Просто именно в данный момент, где она упомянута, как воспоминание на фоне поляны - считаю лишним. Почему? Богдан думает о ней, как о цветке. И лишь краем затрагивает реальность. Лишних фраз, да, боюсь. Потому, что сам в книгах частенько опускаю подробные описания, отвлекающие от сюжета.
Лишь фотоаппарат, которым я так и не сумел воспользоваться, впивался в бок. --- д не перемешивай ты последовательность и времена! Настоящее с далёким прошедшим. Впивался вот щас, а не успел воспользоваться вон когда! Я снял крышку, направил объектив туда, где сквозь туман просвечивалась (такое ощущение, что безличное действие) вершина с силуэтами деревьев-стражников. А в глубине мелькали всполохи огней. Я нажал кнопку, и щелчок зафиксировал единственную память об Эдеме.
На этом и закончилось путешествие (для читателя он на соседнем плато без самолёта. Прям там и закончил?). Год спустя я вновь вернулся сюда (туда?), но марево (как оно не дало?) из ущелья не дало мне приблизиться к священной равнине (вершине же... Запуталась).
Мазков набралось так много, что некоторые буквы смазались и растянулись (????), будто владелец вырезки(мясной?) хотел стереть надпись с бумаги, перенеся в свое сердце.
От толчка фото Ивоны соскользнуло чуть в бок, открывая картинку, что с руки журналиста переместилась на газету вместе со статьей. ----- ЧИВООООО???? Какой толчок? какую картинку открывая? Что с руки журналиста? Переместилась НА газету? А????
Каждый день он всматривался в их отблески, пока туман оседал в долину. --- это вот щас уже про настоящее говорится? То есть он в обычной жизни своей наблюдал?
Выгнав (какое время опять?) отару на пастбище, он подходил к краю ущелья и, почти не мигая, заглядывал за облачную дымку, пока световое пятно не расползалось в глазах по поверхности горы --- определённее бы
Несчастная, что жила с нелюбимым, без шанса покинуть опостылевший дом. Разве что по воздуху, но Летчик не решился бы бросить ради нее семью. А теперь душа Воны обрела долгожданный покой. --- и эта вся история Ивоны? В 2-х предложениях ты пытаешься рассказать историю?
Я не поняла... где вырезки, где фото, как это ваще выглядит...
Ивонино лицо укоризненно глядело с фотографий, трепеща на сквозняке --- ужас какой-то
Хотел было поднять, но не позволил себе нагнуться, лишь смыл набежавшую влагу. Вода закапала с усов, он сплюнул казавшуюся теперь кровавой колодезную прохладу. ---- wtf?
Отчего занятие клеилось, но слишком худо-бедно. ---- ну неееет
платком окружила голову соседки, переминающейся на венозных ногах. --- так жёлтое, это был платок? Неясно. + Богдан смотрел на платок или венозные ноги (да и как это - венозные ноги...)? Фокал фокал (он что ль тут сбивается?)
Иного ответа душа Богдана не восприняла бы ---- не "восприняла" в данном случае, а не ответила бы (как-то так, понял?)
Но они вдруг показались водными каплями, смешанными с кровью .....А как только перешагнул порог мазаной хаты, то забылся в тяжелом сне, от которого не очнулся и поныне. --- что-то тут не так... Язык становится странным. Вроде, идёт закос под просторечие, а не стилизован до конца. Вроде, описываются события, но времени у этих событий как-то нет (может, потому что они все запихнуты в воспоминания? Или потому, что нет "перехода" от НАСТОЯЩЕГО-РЕАЛЬНОГО?). Про мытьё волос в отваре ромашки... Это скачок - настоящее --> прошлое ---> ещё какое-то время --> опять прошлое.
Здесь права соседка, да сердце, оно само решало. --- решило?
Капли на платке вновь стали красными горошинами и расплылись....через напечатанные облака к горному ущелью, а затем на пол, под сапоги Богдана. ---- а тут она, а потом он, потом снова она... Ещё не понятно, что совершила баба - разорвала листок газетный на стене? А что на листе было? Чёт не поняла...
Одними репликами эмоции не покажешь. У тебя диалог совмещён с какими-то действиями, но ни действия особо чётко не показывают эмоции, ни реплики. Или лучше сказать показывают, но не так пронзительно, как какие-нибудь мелочи, введённые в описание. Выражения лица, дрожь там... Даже не знаю
только повалившаяся коса обиженно звякнулада ещё и вслед. ---- за временами следи. Коса уже повалившаяся, а только потом у тебя почему-то звякнула
....только повалившаяся коса обиженно звякнула вслед. Богдан опустился рядом. (с чем? Коса же звякнула, её нет как объекта). Всё в нем ныло, и снаружи и внутри (подумай, как может ныть снаружи?). Болезненно скривившись, он гладил, распрямлял свое бумажное богатство --- даже не знаю... просто обратила внимание.
Вот дожать бы жалостливость сцены! Эх!!!! Уже что-то началось, ещё б чуть-чуть!
Я нагнулся к раскрытым лепесткам --- что за скачок опять? Только приземлился и вдруг уже нюхает (обо всём абзаце чуть позже)
Но не растения. ---- а???? чё????
Я дернул лепесток, но он упрямо слился с собратьями. --- и нереально, и глупо, и не поймёшь
И тогда мои уши уловили голоса --- то есть, минуя сознание и восприятие?
На пятый день путешествия я направил «кукурузник» к двум вершинам. Они оказались равнинными. --- на кукурузнике путешествуют? Вершины оказались равнинными - это как?
вкатился на плато. Посадка вышла жесткой, самолет трясло, крылья едва не задевали за сучья. Но я смог удержать машину, остановиться. ---- опять времена природные. Он уже вкатился, а тут ты описываешь, что было ДО этого. перемешка времён
И лишь тогда понял (когда?), что свет шел не от электричества, и не от костров. Всё вокруг мерцало, переливалось – и кора деревьев, невиданных наукой (не говорят так), и трава, название которой даже не приходило в голову тоже не вариант.
Весь абзац: кто это говорит? Богдан? По идее, вроде лётчик, который крутил шашни с Ивоной (я так поняла?) Не знаешь, кого представлять. Обилие дееприч. оборотов В ОПИСАНИИ делает его холодным, канцелярским (недопустимо!!!), тяжёлым и запутанным
Ёптить!!! Много-то как ))))) ------------------------------- С самого начала задаётся определённый....стиль. Щас попробую его описать... не... лучше скажу, какие эмоции вызывает... Вот коса. Вот камень точильный. Вот они взаимодействуют. ПРОСТО ВЗАИМОДЕЙСТВУЮТ. А расписано чуть ли не с поэтичностью стихов. Сразу кажется (да и должно быть), что произведение дальше пойдёт в том же "русле". Такое начало больше подходит к почти бесцельному описанию (без сюжета). Я прекрасно понимаю этот эффект "скрупулёзного начала"... Когда перед тобой белый лист ворда, жаждущий, взывающий... И ты начинаешь печатать. У тебя вроде есть какой-то замысел, но разогнаться-то с чего-то надо... Вот ты и разгоняешься, будто тяня время. А потом разогнался и забыл про то, какой темп задал... Вот это - "Ее тянуло к сочной траве, к взмахам в такт ветру." уж настолько одушевляет косу, уж настолько делает её имеющей стремление, что аж не по себе...
Богдан аккуратно провел по острию ---- ЧЕМ?
цокнул - цикнул? (хотя вот красненьким подчёркивает)
Покос в этом году вышел неудачный. ---- скачок. Напиши хоть, что пока точил - думал, а не просто данность не понять кем сказанная про покос так еще на беду скрутил ревматизм. --- ощущение, что ту же траву скрутил ревматизм, ведь как такового указания на Богдана не было, характеристика лета возникла ниоткуда суставы наливались горячими булыжниками --- по мне так странно звучит
Богдан аккуратно провел по острию, недовольно цокнул и снова взялся за оселок. Покос в этом году вышел неудачный. Мало того, что жаркое лето рано иссушило траву и, вместо зеленого ковра, земля на плато сплошь темнела проплешинами, так еще на беду скрутил ревматизм. Едва Богдан брался за косу, как суставы наливались горячими булыжниками. Приходилось часто отдыхать, а то и вовсе бросать дело. С косьбой он опаздывал, а ведь недалеко и до ночных холодов, и тогда трава покроется изморозью, вытравливающей свежесть. Сено не выйдет душистым, а овцы в загоне станут жалобно блеять, как дети, не получившие любимого угощения. ------- посмотри внимательно на абзац. Сколько у тебя в нём события? Сколько "природных" времён прошло? От настоящего до далёкого будущего. Настоящее - Богдан пощупал лезвие. Далёкое будущее - овцы заблеют жалобно... Впихнул невпихуемое. И, кстати, про жалобность овец как-то неоправданно по-простецки и детски звучит на фоне проблем с покосом. Добавь жалость что ль к овцам...
0
