– Да вы поймите господин титулярный советник у нас трагедия! Мёртвый врач, шестеро испуганных детей и женщина на грани нервного срыва. Мы не можем всё бросить и заниматься только вашим дознанием! – нервно подпрыгивал на месте, забавный толстячок крепко сжав кулачки. – Да хоть вы поручик ему скажите! Это же не по-человечески!  

Я сделал вид, что не услышал слова местного мэра обращённые ко мне. Как таковое дознание было не в моей компетенции, я всего лишь занимался практической стороной дела. Самой неприятной, зато наиболее спокойной.  

Однако мой коллега, кажется, обиделся. Сложив руки за спиной и приняв огорчённое выражение, титулярный советник вздёрнул подбородок вверх, являя миру свой безупречный римский профиль.  

– Господин Павлов, вам, наверное, должно быть известно, что согласно «Уставу колоний» и пункту 3274 дознавательская группа, руководителем которой я являюсь, должна быть незамедлительно доставлена на место происшествия и обеспечена всем необходимым ВНЕ ОЧЕРЕДИ! – подняв длинный палец вверх, закончил Сухарь. – Ваши важные дела, меня, не интересуют!  

Мужчины ещё некоторое время перебрасывались язвительными фразами, и упрёками, но формально дознаватель был прав. Смерть начмеда, третьего должностного лица в колонии (а значит и на планете), обязана быть немедленно расследована, тело доставлено на Родину, а родственники, в течение трёх недель, должны получить причитающуюся им страховку. Так было заведено. Имперская машина не терпела нарушения процедур и работала всегда быстро, чётко и без сбоев.  

Я откровенно скучал. Таланты мои в этот раз востребованы точно не будут. Преступники и жертвы место преступления не покинули, и розыск проводить не придётся. Титулярный советник, или Сухарь, как его звали в нашем департаменте, просто должен установить принадлежность к страховому случаю и всё, полетим домой.  

Побеседовав с десятком колонистов, просто так для порядка, я понял, что погибший доктор был всеми обожаем и о его гибели многие искренне жалели. Какая-то тётечка лила слёзы вспоминая как Фролов удачно прооперировал её мужа после падения на стройке, а другая помоложе, рыдая, рассказывала мне о сложном переломе сросшемся как по волшебству. Что ж, видно доктор действительно был мужиком хорошим.  

– Почему начмед сопровождал груз без надлежащей охраны? – язвительным тоном обратился дознаватель к начальнику службы безопасности крутившему руль миникара скользившего по коридорам наземной станции.  

Вот уже десять минут, он мчал нас на место происшествия, старательно избегая смотреть в глаза Сухарю. Громко сглотнув слюну и смахнув выступивший на лбу пот, подпоручик сбивчиво ответил:  

– Была охрана, была. Два бойца сопровождали доктора с женой, детей и медицинский груз. Кто ж знал, что они на стаю нарвутся. Мы уже почитай годика четыре о ней ничего не слышали. Все необходимые инструкции мною были соблюдены.  

Нетерпеливо взмахнув кистью руки, дознаватель прервал говорившего:  

– Нарушили ли вы что-то или нет, решит внутреннее расследование. Меня же интересует, почему доктору нельзя было подождать рельсового транспорта, а пришлось подвергаясь опасности ехать на свой страх и риск на вездеходе?  

– Так у нас же авария произошла в охлаждающем блоке, – обрадовавшись, что сможет сменить тему, затараторил начальник службы безопасности. – Два десятка пострадавших. Слава богу, никто не погиб, но пятеро тяжёлых было. Пока бы ждали «рельсовик» они скончаться могли. Виталий Алексеевич связался с мэром и выяснив состояние раненых принял решение добираться самостоятельно.  

– А груз медикаментов зачем с собой взял?  

– На прошлой неделе нам челнок скинул несколько медицинских контейнеров. Ну там плазму, сыворотки, прививки, витамины разные. На всю колонию. Ветер сильный был – буря, и пилот принял решение приземлятся на Северной платформе. Обычно-то наоборот бывает, всё к нам на «Южную» сгружают, так как она главная. А здесь непогода изменила процедуру. Доктор, наверное, решил заодно и доставить груз, чтобы не ездить туда-сюда.  

– Дальше.  

– Доехали до шлюза, въехали внутрь, тут на них стая то и напала. Они даже ворота закрыть не успели. Отступали внутрь технических переходов и вели бой, – затормозив и пропустив переходящих коридор колонистов, продолжил подпоручик. – До внутренних ворот так и не добрались. Э-эх! Прискорбно, что сигнал тревоги подали поздно. Жаль доктора.  

– А дети?  

– Что дети?  

– Дети с ними откуда?  

– Так это ребятишки персонала «Северной». На каникулах у родителей гостили. Завтра учебный год начинается, пора на учёбу, ведь школьный корпус у нас только здесь. Вот и их захватили с собой. Вы должны понимать, что никакой опасности решение доктора не представляло. Жертвами стаи на планете люди не становились никогда.  

– Ну, ну, – сделал пометку в карманном компьютере Сухарь.  

Я работал с титулярным советником уже третий год. Тот был на хорошем счету у руководства и его отправляли тогда, когда требовалось сэкономить или поставить кого-то на место. Дознаватель он был конечно классный, но вот как человек … не зря ему дали такое прозвище в департаменте, – подумал я.  

– Как скоро прибыла группа охраны после получения сигнала тревоги? – пальцы титулярного советника порхали по виртуальной клавиатуре.  

– Через пять минут, тридцать четыре секунды, – на двадцать секунд быстрее нормы, – гордо отчеканил подпоручик. – Очень торопились.  

Автомобиль остановился. Выйдя из миникара, мы втроём пересекли огромный зал с рядами замерших погрузчиков и углубились в новый коридор.  

– Им совсем немного оставалось пройти. Зашли бы сюда и внутренние гермоворота их бы надёжно защитили, – пояснил подпоручик, указывая рукою на мощные створки запирающие вход в ангар позади.  

– Если бы, да кабы … давайте лучше быстрее закончим это дело и не будем раздражать друг друга, – лениво произнёс дознаватель на секунду отвлёкшись от экрана.  

Всего пару минут нам понадобилась, чтобы добраться до перекрёстка коридоров где погиб Лесин. Здесь нас дожидалось двое – старый седой сержант с нашивками мастера-техника и молодой ефрейтор из службы безопасности.  

Увиденное меня немало изумило и заставило мобилизоваться. Я даже присвистнул от удивления. Весь пол у автоматической двери, ведущей в технические коридоры колонии, которая кстати имела две приличные вмятины, был покрыт ровным слоем стрелянных гильз, эдакий золотой ковёр посверкивающих цилиндриков, а буквально в пяти шагах далее, вповалку, громоздились туши ворлоков – местных хищников.  

Эти чрезвычайно живучие твари заселяли все планеты системы Ермолова, учёные до сих пор были в недоумении от этого феномена и «ломали копья» в бесчисленных спорах строя фантастические теории. А ворлоки, внешне напоминавшие крупных земных гиен, более полутора метров в холке в высоту, с высовывающимися из пасти клыками, и мощными передними лапами, жили своей жизнью не брезгуя иногда земным скотом и зазевавшимися колонистами. Периодически на их стаи устраивали охоту, вот только занимались этим не местные фермеры, а десантники флота. Ведь даже их броню твари могли прокусить при удачном стечении обстоятельств. Ваш покорный слуга, в молодости, ещё до ранения и комиссования, учувствовал в отстреле хищников и не понаслышке знал об их опасности.  

На залитом кровью полу я насчитал не менее двух десятков трупов. Обычно стая состояла из двадцати-тридцати особей, а это означало, что вся она (или почти вся) передо мной.  

– Ничего себе! – даже Сухарь был вынужден сменить дежурно скучающее выражение лица на удивление. – Это их ваши ребята постреляли?  

Подпоручик взял протянутый ему молодым ефрейтором планшет и передал его мне.  

– Не думаю. Давайте пройдём к шлюзу. Туда где всё началось.  

Завернув за угол коридора, мы буквально уткнулись в пару замерших навсегда хищников. Ещё поворот, ещё пара мёртвых тварей с выпученными глазами. Стены переходов носили на себе результаты пулевых попаданий тяжёлой штурмовой винтовки, но таких было крайне мало. Доктор был отличным стрелком.  

Активировав программу виртуальной реконструкции «Эксперт-4», позволявшей точно показать местонахождение пострадавших и улик, я уже знал, что люди начальника службы безопасности погибли возле шлюза. Именно там обнаружили их разорванные тела.  

Старый сержант подсвечивал нам дорогу фонариком так как освещение работало не везде. Впрочем, спустя несколько секунд впереди показался яркий свет и мы вышли к месту нападения хищников.  

Останки погибших конечно уже увезли, но большие кровавые пятна на бетонном полу красноречиво свидетельствовали о разыгравшейся здесь трагедии. Ещё четыре убитых ворлока распласталось на полу. Вот теперь вся стая.  

– А почему нет видеозаписи? – осведомился я у старого технаря безнадёжно шлёпая подушечкой указательного пальца по экранчику.  

Старик не ответил, не успел, вместо него встрял подпоручик:  

– У нас с месяц назад сигнализацию проверяли, и произошло короткое замыкание. Камеры внутри этого и соседнего блока закоротило. Вызвали техников, исправили, но они предупреждали, что аппаратуру лучше заменить, может сбоить.  

– И что? – спросил я, выводя на планшет положение тел погибших при обнаружении.  

– Заказали, – развёл руками начальник службы безопасности, – прибудут на следующей неделе.  

– Ладно, будем работать с тем, что имеем, – пробурчал я себе под нос, просматривая температуру трупов на момент осмотра и контур следов крови на бетонном полу.  

И что же у нас здесь? Вроде бы ничего необычного. Бубнов погиб справа от огромной металлической створки пытаясь закрыть её. Лапа хищника начисто снесла ему затылок. Бутерус стоял в пяти шагах далее. «Эксперт» услужливо подсказывал мне, что тот успел сделать несколько выстрелов по животным (впрочем, не слишком прицельно) перед тем как звери повалили его на пол и разорвали в клочья грудь. Свидетельства этого в виде мелких брызг, находились там, где и должны были – справа и слева от тела. Пулевые отверстия в потолке говорили о том, что в это время он всё ещё продолжал жать на спусковой крючок. От отчаяния или в конвульсиях мы уже сейчас вряд ли узнаем.  

А вот дальше начиналось самое интересное. Кто-то вернулся к убитым, ступая по лужам крови. Кто-то с маленькими ножками тридцать четвёртого размера. Явно не доктор, у того сорок пятый. Неужели ребёнок? Зачем вернулся ясно, поднял оружие и боезапас, на полу осталась длинная царапина с вкраплениями металла из которого штампуются штурмовые винтовки Сорогина. Штамповались, лет двенадцать их уже как сняли с производства, только в колониях этих старичков и встретишь. Смельчаку пришлось вытаскивать оружие из-под тела Бубнова отсюда и повреждения на бетоне. Но как ему удалось выжить? Почему его не разорвали ворлоки? Странно.  

Похмыкивая и разговаривая сам собой (имею такую неприятную привычку, что поделать) я ещё раз проанализировал данные «Эксперта» не забывая посматривать и себе под ноги. Техника техникой, а опыт опытом.  

Кто-то пристально на меня смотрел. Подняв взгляд от экрана, я заметил, что пожилой сержант, смутившись, спрятал глаза.  

– А кто вернулся за оружием? – обратился я к подпоручику указывая на чёткую царапину на полу выглядывающую из под россыпи гильз.  

Тот только развёл руками в стороны.  

– Доктор мёртв, Анастасию Валерьевну ещё не опросили. Она вроде как не в себе.  

– А дети? – ожил Сухарь, носком сапога потыкав в мёртвую тушу ворлока.  

– Так детишек тоже ещё не опрашивали. Да и не видели они ничего. Их первыми по коридору вели, в спину подталкивали. Когда их обнаружили все шестеро испуганно жались друг к другу с обратной стороны той повреждённой двери. Виталий Алексеевич их в технический коридор вытолкнул и принял бой. Последний.  

– А его жена?  

– Настя с ним была. Наверное не захотела его оставлять, – голос подпоручика неожиданно охрип. – Такая хорошая пара. Дверь, когда открыли, она, сидела над телом мужа и плакала. Да вот Демидов вам лучше меня расскажет, он первый на выручку подоспел, – закончил начальник службы безопасности, указав на седого сержанта.  

– И всё же мы опросим детей, да поручик? – повернулся ко мне дознаватель незаметно подмигивая.  

– Думаю, это было бы не лишним, – сказал я.  

* * *  

Седой сержант ничего нового к общей картине преступления не добавил. В 19. 23 получил сигнал тревоги на пульт охраны. В 19. 28 с тремя подчинёнными добрался до повреждённой двери и испуганных детей. Сломанные ворлоками створки смогли открыть не сразу. Только в 19. 35 оказались в коридоре, попытались оказать помощь жене доктора, но она на расспросы не отвечала, только молчала и плакала, обнимая мёртвого супруга. Приехавший медик констатировал смерть Фролова от потери крови и многочисленных повреждений поверхности тела. Супруге после осмотра поставили состояние посттравматического шока.  

Вернувшись на перекрёсток, к последнему месту битвы доктора я с удивлением обнаружил, что скончался он в смежном коридоре, сжимая штурмовые винтовки в руках. Наверное, пытался увести ворлаков за собой.  

Потом был долгий опрос детей. Пользы от которого было прямо скажем, немного. Четверо семилеток испуганно пялились на господина титулярного советника размазывая слёзы и сопли по щекам и только парнишка лет десяти-одиннадцати смотрел на нас волчонком, замкнувшись в себе. Так бывает, увидев смерть, все ведут себя по-разному. Кто-то выплёскивает страх наружу вместе со слезами и истериками, другие хранят его внутри. Испытанное либо разрушает тебя, либо делает сильнее. Нехотя мальчишка рассказал нам, что доктор, спасая детей, довёл их до створок в технический коридор и запер там. Сам остался снаружи, отстреливал хищников. На вопрос кто подобрал оружие убитых охранников возле гермоворот ответить не смог, сославшись на то, что после смерти Бубнова и Бутероса началась паника, дети бегали, кричали, и Анастасии Валерьевне с большим трудом удалось их успокоить.  

– А о чём говорили доктор и его супруга по дороге от шлюза?  

Шмыгнув носом Филипп, так звали паренька, сказал:  

– Мы бежали, позади нас стреляли. Я не прислушивался.  

– Ну что-то они же всё равно кричали вам, друг другу? – внёс свою лепту дознаватель.  

– Подгоняли нас, торопили. Вот только …  

– Ну, ну говори не бойся.  

– Перед тем как нас затолкнули в коридор и дверь закрыли, Анастасия Валерьевна сказала мужу, что останется с ним. И ещё добавила, что за ним встанет.  

– Так и сказала?  

– Да.  

– И что тебе показалось странным?  

– Она сказала это буднично, повседневно. Словно много раз уже раньше говорила.  

* * *  

Фролова оказалось миниатюрной, худощавой женщиной с русыми вьющимися волосами, зелёными глазищами и острым подбородком. Дюймовочка, право слово.  

Опрашивать вдову мне вообще пришлось самому. Титулярный советник задал ей всего пару вопросов и не дождавшись какой-либо реакции разочаровано махнув рукой скрылся.  

На лицо были всё признаки шока. Женщина в ступоре сидела на кровати и немигающим взглядом смотрела перед собой, закусив губу. Лицо её не выражало абсолютно никаких эмоций.  

– Знаю, что вы сейчас чувствуете Анастасия, – придвинув стул поближе к кровати начал я. – Не раз видел смерть товарищей и, перематывая в своей голове воспоминания даже винил себя в их гибели. Думал о том, что мог бы что-нибудь сделать, чтобы спасти их. Но я солдат, хоть и бывший, – постучав себя по протезу на ноге продолжил. – Спасать и защищать это моя профессия. Вы же сделали всё что смогли. Ваш супруг оказался храбрым человеком, спас вас и детей. Пусть это утешит вас. Если не сейчас, то в будущем.  

Фролова вздрогнула и сжав кулаки посмотрела на меня. Ох уж этот взгляд. Словно костёр полыхнул в её глазах и я понял, что не нашёл необходимых слов утешения.  

– Немедленно оставьте в покое Анастасию Валерьевну! В её положении ей нельзя волноваться!  

Двери палаты бесшумно открылись, и внутрь ввалился запыхавшийся мэр в компании медсестры и Сухаря.  

– Ну что вы за люди такие? У людей горе, а вы не понимаете и …  

– Мы кажется с вами уже на эту тему сегодня говорили, – прервал Павлова титулярный советник. – Это наша работа …  

Взвизгнув, мэр топнул в раздражении ногой по полу и ринулся на дознавателя.  

– Женщина беременна! Вы что хотите убить её будущего ребёнка? И так-то не понятно придёт она в себя или нет. Убирайтесь отсюда немедленно со своим расследованием!  

Я даже не заметил как мы все кроме медсестры, оставшейся в палате, оказались снаружи.  

Титулярный советник хотел разразиться очередной многословной речью, но передумал. Выпрямившись, он обратился к Павлову.  

– Вы нарушаете все правила и процедуры, и я обязательно доложу об этом куда следует. Впрочем, дознание закончено.  

– Слава богу! – воздел руки к потолку мэр. И всё ради страховки! Скатертью дорога!  

Поправив итак безупречно одетый галстук, Сухарь скривил губы в язвительной усмешке.  

– Должен вас огорчить, страховки не будет!  

– Что значит не будет? Вы не имеете право! – взвился Павлов.  

– Как раз я в своих правах. Это не страховой случай.  

– Да вы вообще, о чём говорите …  

– МОЛЧАТЬ! – крик дознавателя заставил всех находившихся в фойе больницы замереть на месте.  

После того как мэр немного успокоился Сухарь продолжил.  

– Фролов и его супруга работают в колонии шесть лет. Так?  

– Всё верно. Он отличный специалист и …  

– Да помолчите вы немного! По документам, которые вы предоставили, они значатся как вольнонаёмные сотрудники. Верно?  

– И что?  

– Больше зарплата. На пять дней длиннее отпуск, но нет имперской страховки. Испытательный срок давно закончился почему вы не подписали с ним контракт?  

– Он не настаивал, а я всё собирался, собирался... Да это не имеет значение Фролов погиб на рабочем месте!  

– Вы правы, это не имело бы значение если бы доктор умер исполняя свои непосредственные обязанности. Он же скончался, отстреливая стаю хищников.

– Я не понимаю к чему вы клоните? – покраснел от волнения Павлов.  

– В соответствии с «Уставом колоний» статья 367 п. 12 наёмное лицо, скончавшееся во время контракта при обстоятельствах не связанных с их служебной деятельностью, получает страховку в целом ряде случаем, кроме одного …  

– Он спешил оказать помощь пострадавшим в аварии! Я не понимаю к чему вы ведёте!  

– Кроме случая регламентированного п. 2 «Кодекса наёмных специалистов».  

– И что там?  

– Вольнонаёмный не имеет права: а. ) Брать на себя обязанности специалистом в которых он не является; б. ) Применять любой вид вооружения только обладая соответствующим армейским сертификатом. Даже служба в армии подошла бы. Но, к сожалению, Виталий Алексеевич никогда не служил.  

Занавес! А Сухарь как всегда в своём стиле. Молоток! Обобрал беременную вдову, заработал премию. А в общем, как не печально, я понимал, что титулярный советник прав. Доктор нарушил сразу оба пункта. Самовольно принял решение добираться до «Южной» на вездеходе, не дожидаясь транспорта, и погиб с оружием в руках, как-бы не умея с ним обращаться. Всё бы это было ерундой будь Фролов в штате госслужащих колонии и обладая страховкой, но к сожалению по недосмотру мэра или по разгильдяйству самого погибшего это было не так. В чём, в чем, а в пунктах, параграфах и уставах Сухарь знал толк.  

– Ну, это же было написано чёрт знает когда! Это всего лишь буквы и цифры! Что они против людских судеб?  

– Это ЗАКОН! Порядок и правила, которые заведены не нами, и не нам их нарушать! – заявил титулярный советник, направляясь к выходу.  

Павлов, побледнев, сползал по кафельной плитке стены, ругая себя сквозь зубы последними словами, а мой взгляд сквозь прозрачную дверь приковала Фролова всё также замершая на кровати. Медсестра суетилась перед ней, что-то объясняла, пыталась измерить давление. В самый последний момент, когда я уже хотел последовать за печатающем по коридору шаг дознавателем она поймала мой взгляд и … улыбнулась.  

* * *  

Уже через пару часов мы находились в помещении космопорта, ожидая транспорт, который вернёт нас обратно на Самусенко. На планете, названной в честь героически погибшей в далёком XX веке девушке-танкистки, и располагалась наше мерзопакостное учреждение осуществлявшее управление колониями.  

Да уж, не думал я, что всё так закончится. Вроде бы сделали свою работу, а осадочек неприятный остался. Сухарю, что вон он дрыхнет в кресле в конце зала, а я всё раз за разом пересматривал скопированные на карманный компьютер данные о гибели доктора и что-то у меня ничего не складывалось. Будто не хватало пары важных деталей.

Нет, посудите сами. Во-первых, в армии доктор не служил, а стрелял без промаха. Во-вторых, скончался не рядом с повреждённой дверью, а в смежном коридоре где и гильз то на полу не было. В-третьих, странные следы на полу, тот мальчишка показался мне тогда не слишком искренним, но я списал это на перенесённые им испытания. Было ещё и в-четвёртых и в-пятых, но к чему это? Кто-то доктору и его супруге помог, иначе и быть не могла. Разнервничался, даже правая нога заболела, а ведь у меня её нет почти восемь лет.

В зале кроме нас никого не было. Где-то тихо играла музыка, раздражающе потрескивало силовое поле посадочной полосы.  

– Дед, ну чего меня провожать? Я и сам не маленький.

Двери раскрылись, и помещение зашли ещё двое: Демидов – седой сержант-техник и Филипп, мальчик спасённый Фроловым. Ну тот самый, о котором я только что думал.

Вот это да. В голову мою закрались новые сомнения. Нет, разве возможны такие совпадения? И того и другого мы опрашивали несколькими часами ранее по одному и тому же делу. Они оказывается родственники. Тогда почему у них разные фамилии? Теперь понятно его странное поведение и бросаемые на меня взгляды.  

Демидов нёс на плече сумку с изображением синего слонёнка, а в руке маленький чемоданчик. Собрал внучка в путь-дорогу. Походка его, несмотря на возраст, была плавной, а широкие плечи, которыми он двигал при ходьбе, позавидовали бы и многие юнцы. Меня словно подбросило с места бросив карманный компьютер на кресло, я направился к ним.

 – Так это вы? Вы спасли внука и помогли доктору!  

– Т-с-с-с. Господин поручик, говорите, пожалуйста, потише, – прервал меня сержант, озираясь по сторонам.  

Заметив спящего в конце зала титулярного советника, он поспешил отвернуться от меня и занять первые попавшиеся кресла. Усадив внука рядом с собой Демидов громким шёпотом сказал:  

– Умоляю. Я всё вам расскажу только пообещайте мне, что выслушайте до конца и лишь потом примете решение.  

Это уже интересно. Я бухнулся в кресло рядом с ним и, положив ногу на ногу, всем видом продемонстрировал готовность слушать.  

Некоторое время сержант молчал. Я видел, что ему сложно решится начать первому рассказ словно тайна, которую он должен мне поведать ему не принадлежит. Вмешательство внука всё изменило. Филипп ткнулся деду головой в плечо и прошептал:  

– Дедуль он наш, свой. Вон смотри у него протез какой дорогой, даже не хромает и на запястье ворон и кинжал. Разведка ведь я прав дядя?  

Смышлёный. Кивнув, я пристально уставился на старика.  

– Военная выправка, уверенное поведение. Это ведь вы перебили ворлоков? Один, или вам доктор всё же помогал?  

Рассмеявшись, старик внимательно на меня посмотрел.  

– Нет, поручик, это не я. Вы что не поняли? Это всё Настя, только она одна, – и будто это должно было мне всё объяснить, добавил. – «ЗА ТОБОЙ ВСТАНЕМ! ».  

Что-то закрутилось в моей памяти, что-то стало подниматься наружу из глубин, но Демидов видя мои мучения добавил:  

– IV егерский батальон космопехоты.  

И тут головоломка в моей голове сложилась. Хлопнув себя ладонью по лбу, я вспомнил.  

– Девиз снайперов космпопехоты! Я встречался с ними под Новым Константинополем в семьдесят четвёртом. Помню этих ребят, среди них было много девушек. Так Анастасия Валерьевна ветеран Приграничных войн? А почему в её деле нет никаких отметок?  

– Здорово, правда, мне деда тоже недавно об этом рассказал! – расплылся в улыбке Филипп прижимаясь к старику.  

Обняв внука, Демидов сказал:  

– Она сама так захотела. Вы же знаете, ветераны имеют право скрывать часть информации при трудоустройстве. Начать новую жизнь и т. д и т. п. Ну не от Комитета конечно, но от людей с допуском пониже вполне.  

– То есть она помогала мужу отбиваться от ворлаков?  

– Да она сама всё сделала. Толку то от него …, – зло бросил мальчишка.  

– Филипп прекрати! Доктор спас тебе жизнь несколько лет назад и достоин уважения, – прервал внука сержант и увидя в моих глазах непонимание добавил. – У Фили лопнул аппендицит, началось заражение и доктор …  

– Я понял, понял, но давайте по порядку.  

Вздохнув Демидов начал рассказ:  

– В общем, Настя и мой старший сын вместе служили. Он даже хотел на ней женится, в гости её к нам привозил на Раевского, мы тогда там жили.  

– И что случилось?  

Ещё раз вздохнув, на этот раз тяжело, сержант продолжил:  

– В семьдесят восьмом Геннадий погиб. Настю тоже серьёзно ранили. Она полгода пролежала в госпитале, а потом уволилась со службы. Пару лет мы с ней переписывались. Она летала по колониям, не могла найти себе место, и я позвал её сюда. Здесь неплохо, спокойно. Я, моя младшая дочь, её муж и вот Филипп считаем это место своим домом.  

– С доктором она познакомилась уже здесь?  

– Нет, по дороге. Он за ней увязался, был настойчив, красиво ухаживал, – пояснил Демидов. – Оказался хорошим врачом. Она его сначала отшивала, так как ей неудобно было. Ну, Геннадий, мы, в общем …  

– Я понял.  

– Ну вот после того как я с ней поговорил вроде всё наладилось. Фролов правда был хорошим человеком. Добрым, отзывчивым, заботливым …  

– И трусом! – снова встрял мальчишка.  

Заметив удивление в моих глазах, старик развёл руками в стороны.  

– Так бывает. Все могут испугаться. Пусть Филипп дальше рассказывает, он видел всё собственными глазами.  

Бросив мне под ноги свой чемоданчик мальчишка оседлал его и переглянувшись с дедом сказал:  

– После того как зверюги сожрали наших охранников, началась паника. Сначала доктор пытался нас успокоить и собрать вместе, но потом сам запаниковал, он всё смотрел на жрущих людей хищников и не мог оторваться. Тётя Настя подняла оружие убитых и сунула мужу в руки автомат, но толку от него было мало, он только мешал. Пытался стрелять, но руки его тряслись.  

– Продолжай.  

– Тётя Настя забрала у мужа автомат и отдала его мне вместе с запасными магазинами. Я ей помогал, вытолкал детей и доктора в коридор. Мы бежали со всех ног, а она не позволяла зверюгам догнать нас. Я даже немного оглох от выстрелов.  

– А что доктор?  

– Он всё пытался остановиться и что-то сказать, но был сильно напуган. Когда мы дошли до автоматической двери тётя Настя забрала у меня оружие, патроны и отхлестав мужа по щекам приказала ему стрелять в ворлаков. Нас загнала за дверь и закрыла её.  

– Больше ты ничего не видел?  

– Видел, – храбро сказал Филипп, соскакивая с чемодана. – Когда одна из зверюг врезалась в дверь, она погнулась и приоткрылась. Я на корточках сумел протиснуться в щель и видел как доктор бросил автомат на землю закричал и бросился в коридор направо. И это в тот момент, когда они так и лезли, так и лезли на нас.  

– А потом что?  

– За ним бросилась пара хищников и сразу раздался крик. Он долго кричал. Тётя Настя плакала, но продолжала стрелять. Патроны в автомате кончились, она отшвырнула его в сторону и подняла с пола брошенный мужем. Заметив меня, она впихнула меня обратно, задвинула створки, а потом я слышал только рычание, вопли зверей и выстрелы. Она всё стреляла, стреляла, что-то снова врезалось в дверь и её заклинило.  

Потрепав внука по волосам, старик продолжил рассказ:  

– Мы нашли детей и Филька мне всё рассказал. Когда открыли дверь Настя так и сидела рядом с растерзанным телом Фролова. Она строго настрого запретила мне рассказывать как всё случилось на самом деле.  

– Камеры работали?  

– Да, – опустил виновато голову старый сержант. – Я уничтожил запись. Договорился с парнями. Посоветовал ей изобразить шок. Наш начальник ничего не знает. Простите меня господин поручик, не мог по-другому. Она хотела, чтобы Виталий Алексеевич остался в памяти колонистов героем, а не трусом. Вон мэр решил даже в честь него больницу назвать. Вам, конечно, решать, докладывать дознавателю или нет.  

– Она могла получить приличные деньги, но отказалась от них, – сказал я.  

– Да могла, страховка на неё распространяется. Сертификат обращения с оружием как у военного ветерана, да и как опытный офицер она имела право осуществлять сопровождение доктора с детьми по территории колонии.  

Ну и ситуация. Я поднялся с кресла и прошёлся туда-сюда собираясь с мыслями. Сухарь даже не проснулся, посапывая на своём месте.  

– Это её выбор господин поручик. Она так решила сама.  

Вот тебе и Дюймовочка.  

– Что ж, мне не нужно объяснить, что такое честь.  

* * *  

Уже в полёте я узнал, что дед отпросил Филиппа из школы на неделю отправив его к своей сестре на Зощенко – развеяться, побегать по зелёным полям. Я, попрощавшись с сержантом, пообещал сопроводить мальчишку, благо нам было по пути.  

– Господин поручик, – излишне официально обратился ко мне мальчишка, когда мы, развалившись в креслах, поглощали ореховое печенье, запивая сладким чаем с консервированным лимоном, – а почему дедушка ругался на меня когда я обзывал доктора трусом? Он ведь трус. Разве я не прав?  

– Думаю нет. Знаешь когда-то я считал как и ты, но потом повоевав, посмотрев жизнь понял что не всё так просто. Есть люди которые могут не кланяясь пулям, снарядам и опасности продираться по полю боя. Их рвут на части, а они идут вперёд.  

– Храбрецы, как тётя Настя. Я тоже буду таким.  

– Не сомневаюсь. Но порой ещё большей отваги и мужества требует повседневная, мирная профессия, которую делаешь изо дня в день, из года в год.  

– Например?  

– Работа учителя, врача, простого крестьянина, да мало ли их. Военные конфликты, то есть, то нет, а значит и солдаты не всегда нужны. А вот учимся, болеем и кушаем еду мы каждый день. Разве эти профессии не требуют уважения? – улыбнулся я парнишке щёлкнув его по носу.  

– Я об этом не думал.  

– Подумай. Просто доктор не был готов к произошедшему. Так бывает. Не суди его.  

Мой маленький попутчик действительно задумался и даже перестал уплетать печенье.  

– Слушай Филипп, а как Анастасии Валерьевне удалось забрать у мёртвых оружие? Как она отогнала ворлаков?  

– Она сделала кое-что странное, – сказал мальчик смахивая крошки с губ тыльной стороной ладони.  

– Что именно?  

– Тётя Настя резко и пронзительно, так что у нас у всех заложило уши, закричала, бросившись на зверюг. Они опешили на несколько секунд, прижали хвосты и отступили. Ненадолго, но всё же. Это было так странно. Одна против целой кучи зверей с окровавленными мордами. Я даже не знал, что их можно было чем-то испугать.  

Когда мальчишка заснул, я накрыл его пледом и долго наблюдал в иллюминатор за проносящимися мимо нас звёздами. Конечно, я не буду ничего сообщать о произошедшем Сухарю. Тот кстати вовсю уже праздновал обещанную премию, взахлёб рассказывая по телефону кому-то о своей проницательности и принципиальности. Сволочь.  

Решение Фроловой мне было понятно, а страховка это всего лишь деньги. Женщина-ветеран с ребёнком на руках не пропадёт. Империя своих не бросает, да и сердобольный мэр винивший себя во всём позаботится о героине. Худая, маленькая и хрупкая с виду, она оказалась крепче многих, и в одиночку, хладнокровно расстреляла большую стаю кровожадных хищников, сохранив жизнь чужим детям. Хотя хладнокровно ли? Бывают же чудеса.  

Мне в память врезались те последние пару мгновений в больнице, когда Анастасия повернулась ко мне и улыбнулась. Даже не знаю почему. Было в этой улыбке что-то такое необъяснимое, загадочное, будто она знала … как всё сложится.