Город Долгопрудный встретил меня новенькой приветливой эстакадой, разноцветными новостройками-муравейниками и многообещающей перспективой будущего метро. Сменить место жительства вынуждают скорее обстоятельства, чем личное желание перемен. Наша контора открывает здесь через два месяца новый офис. И при первых же подсчетах времени, бензина и нервов, убитых в метаниях на работу, стало ясно - переезжаю!  Ну и кроме того, жениться я собираюсь. Сколько можно тянуть, в самом деле. Хочется обрадовать мою Танюшку новеньким золотым колечком и свеженьким штампиком в паспорте. Она же у меня умница... Готовлю сюрприз - просторную трешку в хорошем районе, да еще возле моей работы. 

Подходящее жилье я подбираю, исходя из массы разнообразных критериев, навеянных привычкой к комфорту, свету и тишине. Хотя как раз о тишине здесь говорить не приходится. Город довольно шумный и суетливый. Сказывается близость к МКАД. 

Мне предстоит сегодня просмотреть три варианта жилья. Предвкушаю подбор! Вообще подбирать, выбирать, выискивать - это моя стихия. Я люблю составлять таблицы, рисовать графики, совмещать критерии... Все это я люблю даже больше, чем тишину. 

До первой встречи остается еще довольно много времени, и мне приходится для предварительных раздумий обосноваться в небольшом кафе. Итак, что же главное в новом гнездышке? Свет! Я достаю блокнот и пишу под номером один "свет". Понятие свет предполагает одновременно несколько подпунктов: расположение окон на запад и восток, а еще лучше на запад и юг, этаж не ниже шестого, а еще лучше пятнадцатый-семнадцатый. Кроме того, вид из окон не должен включать в себя близко расположенные высотки, заборы, стены предприятий и торговых центров. Лучше бы  простор до горизонта, канал имени Москвы, в крайнем случае школы-садики-детские площадки. Это всегда мелкие домики, не загораживающие вид. 

Пунктом вторым идет тишина. Никаких шоссе и площадей города под боком. Только аллеи, скверы, парки и тихие улочки! 
Пунктом третьим обосновалась в блокноте экологическая безопасность. ЛЕП, ТЭЦ и прочий кошмар должны остаться далеко за пределами моего проживания. Тающее в объятиях излучений и вредных выбросов здоровье меня беспокоит больше, чем виды и этажи. Пожалуй, пункт первый должен быть здесь. Я зачеркиваю цифры пунктов и меняю их местами, надписывая новые: над первым пишу тройку, над третьим единицу.

Пункт четвертый так и остается одинокой цифрой на бумаге: пытаюсь тщательно продумать требования к окружающей инфраструктуре, планирую близость магазинов и парковок, но время поджимает - пора выдвигаться по первому адресу. Я рассчитываюсь за кофе и выезжаю по навигатору в сторону Лихачевского проспекта. Нырнув с головой в переплетение улиц, я выныриваю во двор посреди панельных великанов, натыканых без всякого порядка на лысом пятачке возле оживленной эстакады. Все мои пункты летят к чертям уже при первом же приближении...

Дверь квартиры, подлежащей осмотру, впечатляет с первого взгляда - белоснежная, с искусственной позолотой, навороченное рококо изощренных вензелей и бантиков. А ручка бронзовая в виде льва! Мама дорогая, что же там за нею меня ждет... 

А ждет меня весьма любопытный персонаж - турецкий гражданин Фазиль. 

- Здравствуйтэ. Проходитэ пожалюста! - хозяин широкой улыбкой с трудом произносит русские слова, радушно заманивая в объект торга.

Фазиль - коренастый черноволосый человек приятной, но немного специфической наружности, провожает меня в гостиную, заваленную барахлом. Пол в ней отсутствует, хотя явно намечен в перспективе - бетонная стяжка ровнехонько стелется под мешками с одеждой, посудой и строительной дребеденью.

- Совместили с коридором? - интересуюсь я, вглядываясь в остатки стены, разъединявшей когда-то уютную квадратную гостиную и коридор. 

- Да, раньше была стена, но мы ее убралы, так удобно, так лучше, - затараторил Фазиль, размахивая руками, - Вы можете задэлать или поставить раздвыжную двэрь еще так.

- Ясно, - оборвал я его рекламу раздвижных конструкций.

- Дальше пойдемте, кухня, - хозяин прошел дальше, завернув резко налево и нырнув в новый проем. Я обратил внимание, что иду по довольно приятному прохладному покрытию. Присматриваюсь - мрамор! Чистый мрамор! Весь коридор отделан молочным мрамором с золотыми прожилками. 

- У вас там мрамор? - вежливо спросил я на всякий случай, не надеясь на свои знания в сфере отделочных материалов.

 
- Да! Мрамор! Везде мрамор! Мрамор это харашо, это чисто, это дышит, натуралное! - обрадовался Фазиль, демонстрируя не менее мраморную кухню. Весь пол, подоконник, фартук в рабочей зоне, столешница - продолжение мраморного искусства, начинающегося в коридоре. 

- А кухню оставляете? - осторожно перевел я разговор в деловое русло, чувствуя, что тема мрамора вызывает у хозяина нездоровое возбуждение. 

- Да, все оставляю, кухня итальянская, новая, стоит дорого. Посудомока тоже оставляю, - ткнув пальцем в крышку посудомойки, рекламирует свою кухню Фазиль, - и мрамор все тоже остается, миллион стоит, я его из Турции привез! Я же мастер по мрамору!

Фазиль снова вскакивает на любимого конька и скачет галопом. Он хватает кусок мраморной плиты, как фокусник крутит ею, демонстрируя прожилки, фактуру, цвет. 

- Все сам, своими руками! Все оставляю. Так жалко, все себе делал, детям, женэ.

- А что ж продаете-то? - невпопад спрашиваю, как сапер, осторожно трогая тему.

- Да вот, разводимся, - резко погрустнел Фазиль. Улыбка исчезла с его круглого плоского лица, оставив морщинки возле продолговатых темных глаз. 

- А чего вдруг? - щупаю дальше тему, зондируя точечно.

- Да чэго, чэго, она за меня не пошла даже просить в эмфэце, не пошла в овиры требовать, когда меня выдворили. Сидела и молчала, как рыба, пока я там сидел без семьи, без детей в Турции и пытался прорваться обратно. У меня вообще фирма по мрамору. Я вот это все делаю, все про мрамор знаю, - махнул рукой в сторону мраморного фартука над мраморной столешницей хозяин квартиры. 

- А чего здесь живете? А не в Турции? - спросил я уже из личного любопытства.

- Да чэго, чэго? Она не хочэт!  - вскрикнул Фазиль, вскинув руки и выдав недюжинный темперамент.

- Почему? - воткнул я в опасное место свой вопрос.

- Да дура она патамуштэ! - крикнул Фазиль, подскочив на месте как ошпаренный. 

Хозяин на нервной почве принялся метать из холодильника на стол угощения - ореховый урбеч, халву, темные плоды спелого инжира, свежие лепешки лаваша, гроздья киш-миша. Хлопнув по кнопке чайника, он сел за стол и схватился за голову руками. Я увидел отчаявшегося и растерянного в своем отчаянии человека. Мне его стало очень жаль. Захотелось хлопнуть по-дружески по плечу, подбодрить, поддержать.

- Слушай, Фазиль, а у нас тут рядом скоро офис будет, ремонт замутят. Давай я поговорю с нашими, может они мрамором захотят там все облепить, как у тебя? Ты ж можешь?

Фазиль молчал, погрузившись глубоко в себя. Молча разлил чай по пиалам, молча помыл киш-миш, молча нарезал лимон и халву. 

- Нэт, друг, я уеду скоро. Не смогу, извыны.

- Да ну что-ты из-за бабы, в самом деле, убиваешься. Ну их! - наигранно улыбаясь, отпил я его водянистого яблочного чая и щедро откусил халвы. 

- Я не из-за бабы, друг. У меня дэти! Сын и дочка. Она их не отпустит в Турцию. А мне в Турцию надо. Что мне здэсь дэлать? Там у меня фирма, мрамор! Суд будэт. Я ей докажу, я ей покажу! 

Фазиль бормочет, выкрикивет и стонет, рассказывая про свою жизнь в России, всхлипывая в местах, касающихся детей. Становится постепенно ясно, что собственник квартиры жена и ее желание продавать всю эту мраморную красоту еще под вопросом. 

- Я здесь делал маленькую Турцию, друг, панимаишь? Я от всего отказался, чтоб тут, чтобы она...  Пойдем, пойдем, ты еще главное не видел! - Фазиль потащил меня из кухни снова в коридор, быстренько сунул нос в комнаты, но, не дав опомниться, потащил дальше в санузел. Моим глазам открылась потрясающая комната! Я сначала даже не понял, что это такое. Все ее стены, пол и выдающаяся прямо из стены скамья были из цельного мрамора. На потолке высился полукруглый мозаичный свод. И в углу из стены торчал кран и душ. 

- Ого! Что это такое? - присвистнув, поинтересовался я.

- Э, друг, это вэликая вэщь! Хамам! - таинственно проговорил Фазиль, усевшись прямо в одежде на скамью. Он схватил душ и стал показывать, как моются в хамаме. Перед моими глазами быстро мелькали картинки его совместной жизни с русской женой, уставшей от мрамора, хамамов, претензий, обид за утраченную родину и настойчивых угроз покинуть Россию. Красивое лицо уже не молодой, но привлекательной женщины, вырастившей в этом аду двоих детей, привыкшей к темпераменту мужа, готового взвиться при любом сомнении в красоте мрамора или в теплом климате Турции... Ясно как день - продажа квартиры - лишь отчаянная попытка окончательно сломать эту женщину. 

- Великолепно! - изображаю восхищение хамамом, - Я ж всю жизнь о нем мечтал, и вот оно свершилось! Он есть здесь, в этой замечателной во всех отношениях милой квартирке. 

Фазиль радушно провожает меня до двери, не забыв заметить, как и она - дверь - в свою очередь мила.  Пожимаю руку мастера по мрамору, мысленно уже вырвавшись за пределы мраморной территории. 

Вторую квартиру смотрю с легким ощущением утомленности от впечатлений. Пожилой хозяин, бывший крупный начальник в каких-то высоких чиновничьих кругах местного значения, хвастается изумительным паркетом, поглаживая каждую паркетину отдельно. Квартира скорее напоминает таунхаус. Он с другими своими дружбанами-начальниками оттяпал себе от жилищного фонда города двухэтажную хрущобу, оформил ее в нежилой фонд под реабилитационный центр, а потом снес и поставил на ее месте домину в два кирпича с отдельным входом для каждого начальника. В девяностые годы это было легко. 

- Вот здесь, молодой чеговек, вы видите уникальную мебель! Этой мебеги больше нет нигде, экскгюзив! Смотрите какая фрезеровка! И погировка необычная, видите? - вещал с начальственными нотками в голосе, слегка припадая на букве "л",  тучный кривоватый мужчина, тяжело втягивая воздух и преодолевая мучившую его одышку. 

Мне кажется, я попал в музей советского деревянного зодчества. Красное дерево, дуб, мореный ясень. Глаза слепит глянец, наведенный, словно колдовской морок, на всю эту деревянную архитектуру. 

- Один только паркет здесь тянет на пару миггиончиков, вы ж понимаете? - ласково вещал хозяин. 

- Я смотрю, соседей здесь немного? Тишина необычная для города, - заметил я.

- Да, тишина здесь как на даче в гесу. Райончик-то уютный, отдегенный от всего остагьного города водными просторами. С одной стороны канал, с другой заводь, тут же рядом яхт-кгуб у нас. Пригичные люди отдыхают. Здесь застроек никаких не будет, запрещено. Сосед за стенкой - банкир. Ездит редко. У него еще дом за городом. А другие соседи - пожигая пара, тоже тихие и спокойный гюди. А дышится-то как! Чувствуете?

Я надуваю легкие воздухом, пытаясь распознать состав и рассчитать долю кислорода. 

- Да уж, как на даче, - поддакиваю хозяину.

- А почему продаете? - спрашиваю на всякий случай.

- Да вот тут такое дего... В общем, развожусь я. Вот на старости гет, а что дегать? Она ж мне всю пгешь проела своей европой. Собрагась уезжать к детям. У нас дети в Англии уже давно живут. Дочь и сын в Лондоне. А я не могу отсюда никуда деться. Здесь все мое, вся жизнь. Кому я там нужен-то посге инсугьта. Так моя на принцип пошла, уезжает туда, на развод подага и все попогам дегит. Все-все, каждую мегочь. Вот и таунхаус этот тоже. Поговину денег ей, поговину мне. Ну не идиотизм?

- Не знаю, - буркнул я, - Сложная это тема. Хотя продавать конечно жалко. Хорошее место, да и паркета сколько! 

- Вот! Вы ж меня понимаете! Паркет этот уникальный! Я толк знаю. Он же ручной работы. Каждую паркетину как мгаденца вынянчили, обработали, отполировали... А она продавать! 

- А почему ей паркета не жалко? - спрашиваю по инерции, чтобы не сбивать хозяина с его любимой темы.

- Да дура она потому что! - всплеснув руками, просипел он, доставая платок. На его покатом морщинистом лбу выступили бусины пота. В чертах опухшего лица на долю секунды проступило круглое лицо Фазиля с продолговатыми глазами.  

Быстренько распрощавшись, я метнулся по третьему адресу. День катится на полном ходу к закату, нужно успеть осмотреть помещение при естетственном свете. Я мчусь на всех парах своего резвого кроссовера в сторону микрорайона Водники, а в голову лезут разные мелочи из наших ссор с Танюшкой. Вспомнилось вдруг, как она бросила меня одного на все выходные и уехала на дурацкий семинар по феншую. А еще однажды она кричала на меня, заламывая руки, что я совершенно не расту над собой и не стремлюсь к развитию, живу однообразной серой жизнью, заключенной между работой и диваном. А я ей доказывал, что обожаю ее феншуй, астрологию и, тем более, мечтаю прокачать мою никчемную замусоренную карму! Но я просто хочу побыть с ней вдвоем, погулять, побродить, покататься на машине! Она тогда страшно обиделась. Все это как ил со дна взметнулось в голове и начало волнообразно темной взвесью снижать видимость в ясном пространстве моих грандиозных планов. 

Третий хозяин мне сразу понравился позитивным деловым настроем, безэмоциональностью и уверенностью в завтрашнем дне. Он мгновенно осадил взболомученность моих мыслей и задал им правильное русло. Подтянутый спортивный блондин средних лет, одетый в спортивном стиле, сразу сообщил, что ипотека не предполагается и что квартира качественная, так что не залежится. А уж когда он сообщил, что у него трое детей, я совсем разомлел - хоть здесь не будет болевых точек! 

- Кваритрка светлая, пятнадцатый этаж, вид на школу, спортивную и детскую площадку, и дальше на шоссе. Но шоссе так далеко, что шума нет, - грамотно и четко выговаривает каждое слово хозяин, будто читая лекцию в университете. 

- Ремонтировали для себя или на продажу? - таким же деловым тоном спрашиваю я, превращаясь в капризного, но перспективного клиента.

- Дла себя. Мы купили ее еще на стадии постройки. Потом ремонтировали. Я в ремонтах спец - все сделано по уму, проводка, трубы, теплые полы, освещение - полностью от и до спроектировано со специалистами. 

- А почему ипотека исключается? - выговаривая слова так же тщательно, как и он, спрашиваю я.

- На самом деле, это две квартиры, но соединенные на уровне предбанника. Сейчас покажу...

Мы выходим из лифта и упираемся в стальную новенькую дверь. Над ней торчит моток толстого кабеля. В подъезде приятно пахнет свежим ремонтом. За дверью открывается сладостная картина сделанной "по уму" квартиры в новостройке. Нежно-голубая гамма обоев приятно сочетается со светлым, почти белым, ламинатом на полу, каждая розеточка, люстрочка, бра продумана и находится на своем месте. Сантехника приятного европейского качества так и манит своей новизной и белизной... Я испытываю маниакальное желание скорее бежать оформлять сделку. Но сдерживаюсь и начинаю ходить по квартире с каменным лицом. Вид из окон ровнехонько ложится в пункт "Свет", глубокая тишина на высоком пятнадцатом этаже, удаленном от шумной поверхности земли на высоту птичьего полета, точнехонько помещается в пункт "Тишина".  Я мысленно прыгаю и ликую. Нашел! 

- А чего ж продаете такое сокровище-то? - интересуюсь я без особого любопытства, мне на самом деле совершенно это уже не интересно. Какая разница, почему продают они, важно, почему покупаю я! А я покупаю потому,  что Танюшка придет сюда и ахнет, упадет ко мне на руки в обморок и останется тут жить навсегда, родит мне трех детишек, и я буду, как вот этот деловой блондин, уверенно ходить по кухне с чашкой кофе и рассказывать старшему сыну, куда надо сейчас поступать учиться, а младшие будут смотреть мультики в гостиной. Мысли стайкой ласточек пронеслись мимо будущих моих окон к каналу имени Москвы и взвились к лучам летнего солнца в экстазе счастья. 

- Честно говоря, очень жалко продавать. Я сюда душу вложил, год ремонт делал, каждый винтик продумал. Жаль продавать. Но жена вот не хочет здесь жить. Отказалась. Продавай, говорит, нога моя тюда не ступит...

- Странно, а почему ж такая немилость? - саркастически улыбаюсь блондину. 

- Не хочет из дома в квартиру. Привыкла. Мы с ней с детства вообще-то деревенские. Как говорится, девушку из деревни вытащить можно, а вот деревню из девушки... - грустно констатировал хозяин квартиры, поглаживая ровный косяк, обклееный нежно-голубыми обоями, выбранными со вкусом и пониманием феншуя. 

- Может еще удастся убедить ее? - настораживаюсь я, ощущая ускользающую мечту, если продавец сорвется.

- Неееет, - мотает головой блондин, глядя долгим взглядом в окно на далекую мельтешащую микроскопическими муравьями-машинами эстакаду, - Не удастся. Дура она потому что...

Я оставляю свои контакты и договариваюсь о залоговом взносе. Договариваемся, что покажу сначала Танюшке, и тогда уж сразу сделка. 

На подъеме еду домой, насвистываю, лелею ощущения. В пробке стоять нет сил, так и распирает поделиться - набираю любимый номер.  

- Танюшкин, куку! Ет я! - говорю с наслаждением ожидая Танюшкин восторг.

Танюшка сообщает, что у нее с сегодняшнего дня зеленая диета и прочистка кармы молчанием. Так что она не может со мной разговаривать вплоть до следующего четверга. И еще лучше, если я оставлю ее на некоторое время в покое, ей нужно подумать на целями на период между затмениями. Если человек не ставит себе цели на этот период, то он деградирует и теряет энергетику вплоть до серьезных заболеваний. 

- Да погоди ты, слушай, чего скажу, - пытаюсь ласково теребить ее через телефон приятными новостями, - Я квартиру нам покупаю! Поехали посмотришь?

В ответ на меня обрушивается поток обвинений, какой я недалекий и темный, какие вокруг нее есть просветленные великие люди, понимающие, что надо жить не в квартирах, а на природе, надо не покупать квартиры, а продавать все что есть и отправляться к свету, к свободе, к счастью саморазвития и самосовершенствования. И в конце этой тирады я слышу заявление:

- Я решила, если ты меня не понимаешь, я уеду одна.

- Куда? - выдыхаю свое недоумение и возмущение, как морозный воздух в зимнем лесу.

- На Гоа! 

Весь сегодняшний день к тому и шел. Я понял, затмение происходит сегодня, сейчас. Мое личное полное затмение, до полного черного круга на фоне тусклого серого неба, накрыло меня и мою карму на полную сансару по всем праилам феншуя!

- На Гоа? Одна? На какое-то долбаное Гоа? Отлично. Катись. 

- Да, поеду к свету, а ты навсегда останешься в круговерти своего бесконечного кармического колеса, а я....

Мои скулы свела судорога, глаза стали продолговатыми, волосы почернели, как у Фазиля, одышка накрыла до удушья, я начал сипеть и охать, как бывший начальник из таунхауса, кривая саркастическая улыбка располосовала мой рот. 

- ДУРА ты! - кричу не своим голосом в мобильник, четко выговаривая каждое слово, - Ду-Ра! -  и тут же вышвыриваю гаджет в приоткрытое окно. Из соседних, томящихся в пробке, авто люди с изумленными лицами наблюдают, как корпус телефона трескается от удара, хребет его переламывается, обломки пластика отскакивает под колеса... Наблюдают мое затмение!