Короткое описание: короткий рассказ, скорее даже просто зарисовка. он даже не отлежался ещё как следует. сам пока не знаю, что получилось, так что мне интересно любое мнение
Жизнь молодого писателя не так уж и проста, вернее, совсем непроста, в особенности – если у тебя нет богатых родителей, а звание писателя ещё предстоит заслужить. К сожалению, а, может, к счастью, в большинстве случаев дела обстоят именно так. В противном случае, у нас больше половины населения писало бы книги, совершенно не заботясь о том, кто будет за них работать. Молодость и наивность и, может быть, воображение – вот те качества, которые заставляют молодых людей мечтать о славном будущем, грезить о славе и богатстве, закутавшись по вечерам в старый линялый плед. Многие в наше время хотят всего и сразу, тогда как карьера кинозвезды, эстрадного певца или, (если господь не наградил вас ни выдающейся внешностью, ни райским голоском) на худой конец, писателя – кажется наикратчайшим путём к исполнению всех желаний современной молодёжи. К слову, я – не исключение. По крайней мере, был тогда, когда началась эта история. Это было не самое простое время в моей жизни и, хоть сейчас я нахожу в нём немало романтики, тогда мне бы и в голову ничего подобного не пришло. То была эпоха дешёвых макарон, растворимого кофе и штопаных носков, эра безмятежного душевного спокойствия и непримиримой борьбы с собственной ленью и вконец обнаглевшими тараканами. Я тогда снимал небольшую комнату в общежитии, дешёвую и невообразимо тесную. Мне «посчастливилось» найти эту берлогу почти сразу после армии, год службы в которой, как ни странно, не поспособствовал моему взрослению в психологическом плане и тягу к приключениям, а заодно – к славе и богатству, не отбил. Я с детства мечтал стать писателем, да что уж там – я этим просто грезил. Наверное, поэтому я не пошёл работать по специальности, одной рукой перечеркнув пять лет жизни, потраченные на высшее образование. Правда, найти подработку всё же пришлось – надо же было на что-то жить. Не долго копаясь в объявлениях, я устроился подсобником в одну фирму, занимавшуюся реставрацией памятников архитектуры, и ныне уже не существующую. Моё участие в самом процессе реставрации ограничивалось самым ранним этапом, когда требовалось демонтировать не подлежащие ремонту конструкции или вынести строительный мусор. Работа не самая чистая, зато у меня оставалось вполне достаточно времени на свою писанину: весь день, собирая битый кирпич и вынося разбитую мебель, я пытался придумать очередные неожиданные повороты сюжета. После работы же – я благополучно засыпал за письменным столом, пытаясь всё вспомнить и записать. Собственно, мне не пришлось бы подробно останавливаться на этой работе и на обстоятельствах, вынудивших меня туда устроиться, если эта история не была бы напрямую с ними связана. Ведь именно там, в первую же смену я познакомился с Антоном. До сих пор мне не понятно, как судьба могла занести в одно место сразу двоих таких горе-мечтателей, как мы. Как бы то ни было, у Антона тоже была мечта, да не какая-нибудь, а точь-в-точь, как у меня, с одной лишь только разницей – жизненная ситуация у него складывалась куда хуже моей (хотя я в то время едва мог представить: куда уж хуже, чем у меня?). И дело здесь не только в том, что он был лет на семь старше меня и до сих пор так ничего дельного и не опубликовал, буквально с места не сдвинулся. Он, вдобавок, был ещё и женат. А на самой вершине горы, воздвигнутой на плечах этого замечательного человека, находилась очаровательная двойня голубоглазых девочек, которыми его ещё в прошлом году одарила супруга. В общем, парень едва сводил концы с концами, но всё равно не унывал – он свято верил, что рано или поздно добьётся своего. Все эти обстоятельства жизни моего нового знакомого я узнал несколько позже, но подружились мы с ним почти стразу, практически, в день нашего знакомства. Так получилось, что первый день моей работы по совместительству оказался днём получки, так что мне предстояло ждать целый месяц до следующей, хотя меня это не сильно пугало – были кое-какие сбережения. Антон в тот день просто сиял, только что не пел на ходу, а когда он узнал, что я тоже хочу стать писателем, он объявил меня родственной душой и торжественно пообещал угостить пивком после работы – в честь такого знаменательного знакомства. Тогда я ещё не имел никакого представления о его материальном положении, в противном случае, я, наверное, отказался бы. Сразу после окончания трудового дня мы, как договаривались, уселись за крайний столик в одной тихой непримечательной пивнушке. Мы бы и на свежем воздухе неплохо посидели бы, например, в парке, но та весна выдалась очень пасмурной, и на улице было довольно-таки прохладно, несмотря на то, что апрель уже подходил к концу. Я до сих пор хорошо помню тот вечер, хотя под конец мы оба изрядно накачались. Антон оказался неплохим парнем и просто отличным собеседником. Я как-то сам не заметил, как мы разговорились – так бывает, когда просто понимаешь, что перед тобой хороший человек, хотя сразу можешь и не объяснить, почему он тебе нравится. Оглядываясь назад, я понимаю, что, скорее всего, меня подкупила открытость этого человека, граничащая с наивностью честность и, несомненно, невероятный заряд оптимизма, которого хватило бы, чтобы уберечь от попытки суицида несколько десятков глупых подростков. Честно говоря, я до сих пор удивляюсь, как ему удавалось так искренне и безответно любить свою жизнь, при его-то проблемах. Как бы то ни было, в тот вечер речь о проблемах вообще не зашла, если не считать наши совместные насмешки над собственными литературными неудачами. Антон рассказал несколько забавных историй про то, как он пытался опубликовать некоторые из своих юмористических рассказов, которые, к слову, оказались весьма глупыми. В итоге, неудачливый писака-юморист сам это понял и, в настоящий момент, «искал себя», то есть никак не мог определиться со своим новым жанром – такой вот незамысловатый творческий кризис. Я от души посочувствовал своему новому приятелю и, видимо от избытка эмоций, поделился своей печальной историей, чего я, к слову, почти никогда не делаю. Я рассказал ему о своей неудачной попытке написать роман, которому суждено было носить звучное имя «Последняя мечта Атлантиды». Он должен был начаться, как типичная утопия, а закончиться драмой: в далёком прошлом люди достигли вершин в науке и культуре и стали могущественны, как боги, но им не хватило мудрости сохранить шаткое политическое равновесие в мире: разразилась гражданская война, которая унесла жизни лучших из лучших и практически уничтожила цивилизацию. К концу книги последние живые учёные и деятели культуры должны были бежать от своих на глазах дичающих соотечественников на небольшой остров и основать там последнее прибежище цивилизации – прекрасный город. Они назвали бы его Атлантидой и поклялись бы хранить знания, накопленные человечеством, живя одной лишь мечтой, что когда-нибудь дни благоденствия вернутся, и культура возродится. Этот сюжет уже давно казался мне бредовым: не столько потому, что он таковым на самом деле являлся, а скорее – из-за того, что я его так и не закончил. Мне не очень приятно было об этом вспоминать, но уже после первой главы моё вдохновение куда-то улетучилось, так что я напрочь забросил это дело и больше о нём не вспоминал. Тем не менее, Антону моя идея пришлась по вкусу. Его это так растрогало, что он даже некоторое время расспрашивал меня о подробностях, а потом долго хвалил, так что мне было очень приятно, и домой я пришёл, хоть уставший, но весьма довольный прошедшим вечером. Следующий день был самым холодным за последний месяц, хотя он же был и последним холодным днём той весны. На улице весь день моросил пакостный, неприятный дождь, и дул пронзительный холодный ветер. В тот день мы разбирали завалы мусора в одном старом ветхом доме на самой окраине города. Считалось, что это был старый загородный особняк какого-то зажиточного купца. Двести лет назад, когда он строился – здесь не было даже деревни, только лес, а к нашему времени он, получается, оказался уже в черте города. Здание выглядело так, словно за два века существования, оно так и не познало значение слова «ремонт». Крыша в некоторых местах прохудилась, а сквозняк гулял такой, что мне весь день пришлось проработать, не снимая свой старый осенний плащ, чтобы не простудиться. Уже в конце рабочего дня (вернее, примерно через пять минут после его официального окончания) бригадир заставил нас с Антоном вынести один старый письменный стол, который мы нашли, сорвав замок в одной из комнат на втором этаже, по-видимому, служившей прежним хозяевам кабинетом. Мебель в этом доме, благодаря вездесущим мышам, почти вся была в непригодном состоянии, однако этот стол неплохо сохранился – по крайней мере, на первый взгляд. Однако стоило нам его поднять, как нижний ящик стола выскочил из своего места и приземлился прямо на ногу моего приятеля. Последний, естественно, выпустил стол из рук и чуть не оставил меня без ноги – старинный предмет мебели был довольно-таки увесистым, и мне очень повезло, что я вовремя успел отпрыгнуть назад. Едва отойдя от лёгкого шока, в который меня повергло это происшествие, я раскрыл рот, чтобы высказать Антону всё, что я по этому поводу думаю, но моё внимание привлёк конверт, который, как ни в чём ни бывало, лежал в ящике, будто и не кувыркался вместе с ним буквально пару секунд назад. Мой товарищ прыгал на одной ноге, матерясь на чём свет стоит, поэтому я без особых усилий присвоил находку себе. С первого взгляда было понятно, что конверт этот очень старый – бумага была плотная, очень высокого качества, надо полагать. Однако даже она пожелтела настолько, что невозможно было различить подпись на конверте. Тем не менее, его содержимое, к моей несказанной радости, сохранилось куда лучше – ровный, каллиграфический почерк чьего-то пера вполне можно было читать, так что даже дореволюционный алфавит не был для меня помехой. Сейчас, я уже не вспомню ту рукопись слово в слово, но в моей памяти отчётливо отпечаталось любопытство, охватившее меня после первых же строк. Всё что в моих силах – попытаться пересказать содержание того письма максимально близко к оригиналу: «Здравствуй, Дорогой сын мой! Не знаю уже, доведётся ли тебе прочитать это письмо, да и захочешь ли ты… в любом случае мне уже недолго осталось ходить под этим небом. Я мог бы исповедаться в церкви, но боюсь, это бесполезно, ведь я ни о чём не жалею. Не потому, что жалеть не о чем, как раз наоборот. Я не жалею ни о чём, потому что давно разучился жалеть, как и любить и даже чего-то хотеть. Единственное, чего мне ещё хочется – чтобы ты не повторял моих ошибок. Ты и так уже немало пострадал из-за меня, ведь было сказано: «за грехи отцов расплатятся дети их». Хочешь верь, хочешь нет, но я продал душу дьяволу…» Дальше я не успел прочитать – матерные крики моего приятеля привлекли внимание нашего бригадира, который очень не хотел подниматься наверх, поэтому показал настоящий мастер-класс трёхэтажного мата, пока выяснял, что случилось, и ругал нас за неосторожность. В итоге мы всё-таки спустили злополучный стол на первый этаж и погрузили в грузовик, стоявший во дворе, после чего направились по домам. Что же до конверта – я вовремя услышал шаги по скрипучей лестнице и спрятал своё сокровище в глубокий карман плаща. Мне не терпелось прочитать письмо до конца, чтобы выяснить, наконец, как это его автор умудрился продать душу дьяволу. Не то чтобы я в это верил, но всё равно – я просто умирал от любопытства. Всю дорогу в маршрутке я размышлял об этом грешном конверте. В итоге, как это со мной бывает, мой мозг так разогнался, что я оказался не в силах его остановить: меня накрыла волна вдохновения, и я писал почти до самого утра, забыв обо всём на свете. Вдохновение – штука приходящая, так что времени терять нельзя. Рассказ, который я начал в тот вечер, отнял полторы недели моей жизни. К тому же, на следующий же день после того, как я нашёл письмо, погода заметно улучшилась, так что я благополучно забыл о своей находке, спрятанной в кармане плаща, который мне не суждено было надеть теперь уже до самой осени. Вскоре наступило лето, весьма богатое событиями, так что если я и вспоминал о том письме – мне всё время приходилось откладывать его прочтение. Тем же летом я очень близко подружился с Антоном, да что там – со всей его семьёй. Он познакомил меня со своей женой, которая оказалась очень милой темноволосой девушкой, улыбчивой, но с печальными серыми глазами. Я частенько проводил вечера в их тесной однокомнатной квартирке: пил с ними чай, тискал на руках пухлых двойняшек, пронзительно голубоглазых, как и их отец. Когда детки с мамой отправлялись спать, мы с Антоном оставались на кухне и болтали допоздна о своём, о творческом. Мы обменивались идеями, рассказывали друг другу смешные истории, вымышленные и настоящие, иногда мы даже зачитывали друг другу любимые отрывки из наших «пока невостребованных» произведений. Несколько раз Антон спрашивал о моём злополучном романе про Атлантиду. Я чувствовал, что он делает это скорее не из любопытства, а чтобы меня порадовать, поэтому всегда охотно отвечал на его вопросы – всё-таки очень приятно, когда твоё так называемое «творчество» хоть кому-то нравится. Так прошло лето, и я сам не заметил, как осень помахала на прощание жёлтыми листьями этой светлой поре моей жизни. Я до сих пор иногда скучаю по тому времени, хотя отдаю себе отчёт, что его уже не вернуть. Всё хорошее, как известно, рано или поздно заканчивается. Ну, может, оно и к лучшему – а то не так интересно было бы жить. Концом той светлой полосы, а заодно и нашей дружбы, можно считать тот день, когда Антон сообщил мне, что уходит с работы. Меня такой поворот событий очень удивил, если не сказать обескуражил. На вопрос в чём причина, мой друг очень туманно объяснил, что у него наконец-то нашлась работа, связанная с писательской деятельностью. Мол, такое-то издательство (к слову, весьма известное) дало добро на публикацию его книги. Правда, когда я спросил его, что это за книга и почему он мне раньше про неё не рассказывал, он сказал, что спешит к жене и пообещал всё объяснить потом. Тогда я не придал этому большого значения, всё-таки я понимаю, что семья в жизни человека – самое важное, а моё любопытство может и подождать. То был конец сентября: ровно пять месяцев со дня нашего знакомства и ровно за два дня до конца нашей дружбы. Спустя пару дней я собрался купить новую тетрадь: всё-таки у меня было весьма удачное в плане творчества лето. Я благополучно добрался до своего любимого книжного магазина. Открывая дверь, заклеенную каким-то постером, я с удовольствием вдохнул полной грудью запах новых книг. Потом я выбрал приличную записную книжку в твёрдой обложке, побродил меж рядов с книгами – в общем, я был весьма доволен всем мероприятием в целом. Едва я открыл дверь, чтобы уходить, как услышал фамилию моего приятеля Антона, промелькнувшую в разговоре двух девушек шедших позади меня. Я повернулся к ним лицом и спросил: - О чём это вы? Девушки посмотрели на меня, как на слабоумного, после чего одна из них протянула руку, указывая на что-то у меня за спиной и сказала: - Вот же плакат висит на двери. После чего девушки резво прошмыгнули за дверь, а я так и остался стоять на месте, едва только глянул на постер. На последнем была изображена красивая, пронзительно голубоглазая девушка, стоящая на фоне фантасмагорического города. Вверху большими золотыми буквами сияла надпись: «Последняя мечта Атлантиды». Я протёр глаза, но плакат не исчез. Я три раза перечитал название книги и имя автора, но это было напрасно – и так не оставалось сомнений, что это написал Антон, и совпадений тут быть не могло. Всю дорогу домой я шёл, как убитый. Подозреваю, что моим телом тогда управлял спинной мозг, потому как в голове моей царил полный хаос. Я ведь считал Антона чуть ли не воплощением искренности и честности, да он ни разу не соврал на моей памяти, если не считать заведомо выдуманных рассказов! Чёрт с ним, с сюжетом – я бы сам ему отдал эту идею и даже помог бы писать, но ведь он даже словом не обмолвился. Теперь даже наши посиделки на кухне, которые я успел так сильно полюбить, виделись мне совершенно в другом свете – выходило так, что он всё это время просто в шпиона играл. Я был окончательно выбит из колеи. Возможно, я бы даже напился с горя (хоть и не являюсь сторонником таких мер), если бы мне вдруг не позвонил один старый друг, которого я не видел уже несколько месяцев. Он, сам того не зная, здорово меня выручил: мы разговорились, вспомнили старые добрые времена из нашей юности, так что мне даже полегчало. В итоге я поделился с ним своим горем, хотя поначалу совсем не хотел нагружать его своими проблемами. Друг меня внимательно выслушал, а потом просто сказал: - Это нельзя так оставлять. Ты можешь как-нибудь доказать, что он украл у тебя эту идею? Мне такая мысль раньше и в голову не приходила, но в этот момент словно что-то переключилось внутри меня: я больше не был разбит, я больше не был ходячим трупом. Тяжёлая печаль, навалившаяся было на меня, исчезла, испарилась, а вместо неё появилась жажда мщения. Теперь я хотел только одного – справедливости! - А ведь ты прав, дружище! Я же поначалу собирался первую главу в редакцию нести, поэтому подстраховался и отправил её самому себе по почте, когда ездил к родителям. На конверте стоит печать с датой. Попался наш дружок: если тебя один раз поймают на плагиате, второго раза, скорее всего, уже не будет – и поделом ему. После этого мы с другом попрощались и повесили трубки, а я перерыл свои бумаги, скопившиеся в письменном столе, и нашёл пузатый конверт, в котором хранилась вся первая глава моей неудавшейся книги и некоторые наброски от руки, касавшиеся, в основном, сюжета. Отнести это добро следовало прямо в редакцию того самого издательства, с которым теперь работал Антон – благо я прекрасно помнил дорогу – сам туда рукописи неоднократно таскал, разумеется, безуспешно. Я не слишком долго собирался перед тем, как уходить, только переоделся. Однако стоило мне коснуться ручки двери, как за окном прогремел гром, так отчётливо и громко, что я даже дёрнулся от неожиданности. Затем, мысленно выругавшись и помянув капризную погоду парой ласковых слов, я накинул свой старый, потрёпанный плащ, а конверт автоматически сунул в карман. Мгновение, и я достал из кармана руку уже с двумя конвертами. Я на секунду замешкался: сколько раз уже я откладывал прочтение этого письма, неужели опять некогда? А, чёрт с ним: ещё не поздно; подумаешь, приду в редакцию на полчаса позже, а иначе, глядишь, совсем забуду про этот грешный конверт! Я пристально вгляделся в размытую подпись, но так и не смог её прочитать. Потом я достал само письмо и уже вскоре дочитал до того места, где остановился в прошлый раз: «Хочешь верь, хочешь нет, но я продал душу дьяволу. Не в буквальном смысле, конечно, но более подходящих слов мне, увы, не найти. Ты можешь сколько угодно представлять себе пергамент из человеческой кожи, на котором золотыми буквами начертан сей договор, или подпись, поставленную собственной кровью… поверь, дитя моё – всё это не нужно. Ты продаёшь душу за блага, отнятые у других. Стоит тебе предать, обмануть, отобрать или просто украсть – попытаться найти счастье в чужом горе, и ты сам не заметишь, как останешься без души. Ты ведь знаешь, в юности я был беден и одинок. Однако больше всего мне хотелось чего-то достичь в этой жизни, и я рано понял, как будет легче всего это сделать. Поверь, дитя моё, я не раз совершал поступки, за которые должно быть стыдно. И каждый раз это делало меня богаче, давало мне больше власти и вообще всего, что я хотел. И каждый раз от моей души оставалось всё меньше и меньше, пока её не осталось совсем. Да ты и сам знаешь… Самое страшное не то, что мне приходилось совершать, и даже не то, что я об этом совершенно не жалею, просто не умею уже… самое страшное – что расплачиваться за мои грехи пришлось не мне. Я не прошу у тебя прощенья. Знаю, что его не будет. Я не жду, что ты меня поймёшь. Надеюсь, что этого не произойдёт. Просто хочу, чтобы ты знал: ты ни в чём не виноват. Это я тебя разбаловал, так что ты не мог не транжирить деньги. Это я не заботился о твоём воспитании, а потом ещё и выгнал тебя, когда ты вырос не таким, как я хотел. Воистину, за грехи отцов расплачиваются дети! Об одном только тебя прошу перед смертью – не заставляй своих детей, страдать за тебя. Не повторяй моих ошибок…» Дочитав письмо, я почти минуту пробыл в полном оцепенении, прежде чем понял, что не дышу, после чего всё-таки вдохнул воздух полной грудью, так что голова закружилась. Я задумался. Два конверта лежали на моих руках. Я вспомнил, какими пронзительно голубыми бывают глаза у людей, особенно у детей, после чего, ещё раз глубоко вздохнув, я снял плащ и пошёл искать спички.
И как бы велико было разочарование автора и его героя, и того, кто продал душу дьяволу,когда бы они узнали, что много на литературе заработать в России невозможно)) В общем рассказ неплохой.Но это тот случай, когда, наверное, стоило перенести действие куда-то за бугор. Настоящие писатели, а не коммерческие проекты типа Донцовой, не богатые, они вынуждены работать где-то еще, помимо своей писательской деятельности. Все эти мечты начинающих писателей о том, что они выпустят книжку и разбогатеют - вызывают улыбку. За роман, на который вы потратите год, вам заплатят от 200 до 800 долларов. Или выпустят тиражом в 3000 экз. и заплатят по 5 рублей с каждой проданной книги)Такт что в этом рассказе герой продал душу Дьяволу за копейки) Но, в принципе, стиль изложения мне понравился.Надо причесать, конечно, но, в общем, хорошо. Ну и много ходов, которые просились, вы, автор, не использовали. Рассказали прямую историю и все. Она прочиталась, но завтра забудется. Потому что не зацепила. А могла бы) Удачи.
Буду второй)) Здравствуйте, автор! Читался ваш труд в целом, легко. Были, конечно, моменты, которые заставляли сбавлять темп прочтения, но их не так много. Рассказ тронул. Идея хорошая, серьёзная и преподнесена просто, легко, ненавязчиво. Это плюс.
Конечно, нужно еще во многом работать над этим текстом. Хватит ему лежать. Правьте его. Правьте, правьте, правьте. Делаете изящнее язык, стройнее и грациознее предложения. Вырабатывайте стиль. А уж потом, пусть и полежит. Недолго. Этот текст заслуживает внимания и уважения, но с ним нужно работать. Он ещё сырой. Ваша идея, вкусная, заманчивая, а вы подали её, как блюдо без соли, понимаете? Пресно. Добавьте в неё эмоций, побольше, поярче. Добавьте в текст красок, вкуса. Сделайте рассказ живым. Он трогает, но не сильно, а должен зацепить. Должен заставить размышлять, осознать то, о чём Вы говорите. Сделайте текст ярче и сильнее. Успехов, Вам, автор!
Хорошо, я напишу первой свое мнение)))). Мне понравилась идея, в принципе. На первый взгляд простая, но глубокая. и выложено все вроде бы неплохо. Но читалось немного напряжно, некоторые предложения мне приходилось перечитывать по несколько раз - чтобы связать мысль. Речь как бы не идет плавно, чувствуются кочки и впадины. Конкретики писать не буду - я пока не литературный критик. Но ощущения от прочтения в качестве потребителя, выразила.
0
