В дороге у них было время подумать.

Черные тучи смутных времен нависли над королевством, и хоть внешне все выглядело, как и раньше, в душах простых людей уже зрело предчувствие чего-то страшного и неотвратимого. Весть о состоянии здоровья короля Мэлвина не могла утаиться за стенами Кишвардской цитадели. И Дарко осознавал это. Знал, что в народе расползаются небылицы о чудовищном древнем проклятье, которое вслед за правителем постигнет и всю страну, о том, что немощный монарх стал марионеткой в руках могущественных дворянских кланов. Принц старался не придавать пустой болтовне большого значения, более заботясь о решении самой проблемы. Но пересуды о подковерных играх приближенных к трону имели под собой достаточно твердую почву. Вражда и соперничество существовали, но силой единоличной власти их всегда удавалось сдерживать. Но ныне все могло измениться, и, возможно, в умах многих высокородных уже зародились темные помыслы.

            Принц не верил, что болезнь могла оказаться делом рук капошварских дворян. Этим они не выгадывали себе практически ничего. В случае кончины короля власть переходила в руки единственного сына - Дарко, не оставляя никаких вариантов на то, чтобы оспорить престол. Но в таком случае уже его собственная жизнь попадала под угрозу. Этот вариант нужно было учитывать.

            Капошварских дворян принц не любил. Деньги и власть для них значили больше, чем честь и принципы. Нередко случались в королевстве и несчастные случаи, и неожиданные отравления членов тех или иных кланов, которые то враждовали, то заключали союзы, чтобы объединив усилия противостоять кому-то более могущественному. Но никогда ранее эти игры не касались трона. Возможно, так было и сейчас.

            Сам Дарко держал при себе только проверенных людей. Многие из них были иноземцами, и принц справедливо полагал, что они будут держаться в стороне от распрей и интриг местных дворян. И действительно, расчет его был пока верен.

            Столица встретила путников обильным снегопадом. Крыши выстроенных узкими улочками каменных домов накрыли тяжелые снежные шапки, в закрытые ставнями окна ломился дерзкий ветер, наметавший непролазные курганы сугробов. Городская стража куталась в теплые плащи и, получив соответствующее распоряжение, с радостью сменила металлические панцири на подбитые мехом кафтаны. Достигнув цитадели, принц созвал самых близких соратников на тайный совет, дабы обсудить сложившуюся ситуацию и разработать план дальнейших действий. В небольшой, скромно обставленной комнате в северном крыле замка заперлись от посторонних глаз четверо воинов – доблестных капошварских мужей, преданных сынов своего королевства, на плечи которых вскоре могла лечь полная ответственность за происходящее. Впрочем, она уже легла.

            Тихо потрескивал дровами камин, освещая лица сидевших за небольшим круглым столом, на который уже выложили карту королевства и ближайших земель. На дальнем от очага краю столешницы также стояла истекшая восковыми слезами свеча, рядом с которой ждали своего часа еще несколько свитков. Дарко, подперев кулаком лоб, задумчиво наблюдал пляски теней на каменных стенах. Мысли текли плавно, уподобившись неспешному потоку огромной равнинной реки, в которую то слева, то справа впадали многочисленные притоки, отчего вода становилась все темнее и темнее, как и размышления принца. Справа боком к очагу сидел помрачневший Йенс – человек, которому наследник трона доверял, пожалуй, как себе самому. Искусный воин и верный соратник, который не дал ни единого повода усомниться в своей преданности.

            Йенс был сыном Бьорна – дворянина из северных земель, которому пришлось бежать из своей страны из-за подозрений в государственной измене. Его семья нашла убежище в замке Кишварда. Король Мэлвин в юности водил дружбу с Бьорном, когда волей небес оказался на далеком севере, и не верил в лживые обвинения, обрушившиеся на давнего знакомца. За предоставленное убежище и защиту северянин поклялся служить королю верой и правдой, не щадя себя. И сдержал свое слово. Через семь лет произошло приграничное столкновение с армией Веспреминского княжества. Боевая компания была скоротечной, но стоила доблестному Бьорну жизни. Прикрывая отход основных сил, он с малочисленным отрядом отчаянных смельчаков, задержал превосходившие в разы силы противника. Войско Капошвара не попало в окружение, и уже через несколько месяцев агрессия северо-восточных соседей была подавлена и подписан выгодный королевству мир. Король Мэлвин оставил юного сына Бьорна – Йенса – при дворе, позволив мальчику, который был ровесником его собственному наследнику, получать отличное образование и совершенствовать навыки владения оружием под руководством опытнейших мастеров. В те времена молодой принц и сдружился с рыжеволосым северянином, который ничем не уступал в доблести сынам благородных фамилий, которых не раз и не два побеждал в воинских турнирах. С тех пор Йенс стал его близким соратником – преданным, но прямолинейным. Он никогда не заискивал перед господином, всегда говоря тому правду в лицо. За это Дарко его и ценил.

            Сейчас же северянин молчал, крутя в руке небольшой нож. Лицо его – задумчивое и мрачное – было неподвижно. Йенс глубоко погрузился в размышления о таинственных сновидениях и своей роли в этой истории.

            Напротив принца спиной к огню сидел командующий городской стражей – тридцатилетний южанин с по-женски плавными чертами лица. Кожа его была смугла, даже темнее капошварской, длинные черные волосы связаны в хвост на затылке. Глаза и те оттенком своим уподобились сгусткам первозданной тьмы, и где-то там, на самом их дне, отражался дрожащий огонек стоявшей на столе свечи. Сам мужчина был высок и крепок и, не смотря на отличное воспитание и непреодолимую страсть к предметам искусства, мастерски владел холодным оружием.

            Фабио, так звали южанина, уже посвятили в суть беседы с Оракулом. Сейчас он о чем-то в полголоса переговаривался с Бернардом, спокойное лицо которого, казалось, не выражало никаких эмоций. Но и отсутствие их тоже вполне можно было считать проявлением внутреннего состояния…

            - Какие есть идеи? – отрешившись от раздумий, громко произнес Дарко.

            - Я думаю, что мы в первую очередь должны определиться с истинностью слов прорицателя… - критически заметил Фабио.

            - Хотим мы того или нет, но выбора, как такового у нас нет… Придется довериться. Тем более что основания к обратным суждениям у нас тоже отсутствуют. Отец, сколько я себя помню, всецело верил Оракулу и его словам.

            - Выбор есть всегда, и верить просто так, на пустом месте какому-то старику... Тем более речь не о пустяках, а о вещах, затрагивающих интересы не только нашего королевства, но и напрямую касающихся соседей. Думаю, что, не проверив обоснованность этих прорицаний, не узнав хоть каких-то фактов, хотя бы косвенно их подтверждающих, мы не можем быть уверены полностью, что поступаем правильно. Я молю небо, чтобы Оракул ошибался, и даже в том случае, если его слова окажутся ложью или старческим бредом, нас ждет невиданный скандал. Да что там, дело может вылиться и в военный конфликт, если мы будем предпринимать какие-либо действия, опираясь лишь на туманности предсказаний. - На лице Фабио застыла враждебная серьезность.

            Принц вздохнул, взглянул на северянина. Тот едва заметно кивнул, и Дарко сказал:

            - Фабио, я ценю тебя за твой острый ум, ты действительно можешь найти мель там, где иные ее не заметят. Тебе по силам видеть несоответствия, скрытые от посторонних глаз, но ты не можешь предложить сейчас выхода. Или варианта, который помог бы избавить моего отца и нашего короля от тяжелой болезни. И знаешь, что я тебе скажу? Я ранее тоже не верил в силу Оракула, думал, что это все байки и сказки простого люда. Даже тихо посмеивался над отцом за то, что тот верит в пророчества живущего на отшибе древнего давно выжившего из ума отшельника. Но клянусь небом, этот старик не прост. Минута пребывания пред ним запоминается на всю оставшуюся жизнь. И ты всем телом ощущаешь исходящую от него силу. Силу, сутью своей уходящую в корни веков. Она зиждится на всеобъемлющей мудрости, способной черпать знания прямиком из пространства. И это понимание возникает в твоей голове как бы само собой. И ты не сомневаешься ни на миг, ибо прозрение входит в душу вместе с его словами. И заметь, Оракул еще ни разу не ошибался. Никогда не было вести о лжи, принесенной из Храма на берегу озера. И я не вижу оснований сейчас закрывать глаза на то, что не проверено пока фактами. Так мы потеряем столь важное для нас время. И еще… Хочу, чтобы вы знали, что если потребуются жертвы во благо страны… Они будут.

            - В тебе говорит ребенок, Дарко! – южанин негодующе сжал кулаки. – Ты веришь беспрекословно во все сказанное, не отдавая себе отчета в последствиях. Не конюшни же строим! На кону судьба нашего народа, а если верить вашему Оракулу, так и вообще всего мира!

            - Весь наш устой – это и есть ребячество, - спокойно ответил принц. - Взгляни, все, что мальчишки устраивают в детстве, переходит потом на другой, масштабный уровень, но суть остается той же, ты так не думаешь? Или ты не видишь, что войны – это те же детские ссоры, только за золото, что сулит земные блага, и за территорию, богатую ресурсами, и способную возвысить тебя над кем-то другим. Причины остаются теми же, а вот последствия… Не мне тебе о них рассказывать.

            Южанин молчал, пронзая собеседника острым недоверчивым взглядом, но тот продолжал:

            - Все эти игры не на благо народа, а для того, чтобы вызвать зависть соседей, показать, что мы лучше, богаче, успешнее и сильнее. Все это детскость, вся наша жизнь - детскость. А если ты считаешь себя столь моральным, считаешь, что жизнь дорогого человека не стоит призрачного блага страны, которое является благом лишь для знатной верхушки, а не для обычных людей… Что ж, ты кривишь душой, мой друг.

            Йенс тихо хмыкнул, скосив взгляд на камин. Южанин шумно выдохнул, но заговорил уже спокойнее:

            - Как человек, как сын своего отца, я глубоко понимаю тебя, Дарко. И перечить не буду, твой отец сделал многое для меня, и я отдам жизнь… И за него и за тебя. Но подумай, что может произойти с королевством, с народом, да и с нами самими. Прежде чем действовать, прежде чем верить туманным пророчествам. Я не поддерживаю пути, на который нас толкает чужая воля. Но ты можешь быть уверен, что я пойду до конца. За тобой и за твоим выбором…

            Фабио умолк, опустив глаза к карте. Некоторое время тишину нарушал лишь потреск огня в очаге. Все ждали, что решит Дарко, который, скрестив на груди руки и закрыв глаза, отрешенно блуждал по лабиринту собственных мыслей, стремясь найти спасительный выход.

            - Мы будем действовать осторожно, - наконец, изрек он. – Но будем и готовиться к худшему. Сны Йенса мы откидывать не можем, но портал, если он существует, будет открыт только при непосредственном участии принцессы. А посему, если она ищет этого америйца, то мы можем этим воспользоваться.

            - Так что ты предлагаешь? Самим найти мальчишку, а принцесса клюнет на него, как на наживку? – Бернард скептически скривил рот. – Это не по силу нам. Америец будет найден, если это уже не произошло. А раз так, то иного исхода, кроме покушения я не вижу. Не просить же, в самом деле, Америйского Императора спасти мир, убив собственную дочь!

            - Думаю, что нам нужно исходить из того, что мальчишка еще не дал о себе знать. И мы пойдем в первую очередь на хитрость, а уж если и она не сработает, то иначе, как войной решить исход дела не выйдет.

            Соратники сурово кивнули. Дарко чуть помолчал и продолжил:

            - Поэтому, Бернард, я приказываю тебе провести срочную мобилизацию, поставить в строй всех боеспособных юношей и мужчин. Все, кто способен держать в руках меч и копье, должны быть готовы встать в строй. Ибо в любом случае гибель принцессы будет означать угрозу нашим пределам. Ты меня понял?

            На лице воеводы вмиг взыграло боевое воодушевление:

            - Будет сделано. Уже завтра я проведу смотр королевской гвардии, специальные отряды будут отправлены во все концы страны – осуществлять рекрутский набор. Думаю, что за три недели мы сможем стянуть все резервы.

            - Именно этого я от тебя и хочу. А завтра… Завтра мы начнем срочные сборы посольства. Йенс, предупреди самых знатных людей Кишварда, пусть будут готовы выступить через четыре дня в Амерсфорд. Я намерен предложить руку и сердце принцессе Айрин. Вы с Фабио будете сопровождать меня. Разработку плана военного вторжения поручаю Бернарду, постарайся указать мне основные моменты до отъезда. Заодно по пути мы узнаем, в каком состоянии прибывает нынче линия вражеской обороны.

            Ошеломленное молчание пропитало теплый воздух комнаты. Никто не ожидал, что так резко капошварский принц вступит на столь скользкий путь. Сомнения все еще терзали его, но он старался отодвинуть их, разрубить острым клинком решительности. Где-то далеко на западе в шикарном убранстве покоев коротала время принцесса, чья смерть должна была спасти жизнь отца. Дарко мог закрыть глаза на все. Забыть страшные слова о гибельном воссоединении двух миров, он мог получить корону, позволив отцу умереть. Но внутренний несгибаемый стержень не давал его воле дрогнуть перед пугающим шепотом судьбы. И он не мог оставить медленно погибать самого близкого на свете человека, он обязан был попытаться спасти его. Поставить на карту все: свою жизнь, судьбу страны, счастье тысяч и тысяч людей. Дарко признавал всю эгоистичность и сумасбродность идеи, знал о чудовищном риске и волне непонимания, но это не могло его остановить. Образ съедаемого заживо неведомой напастью отца стоял пред глазами столь ярко, что невозможно было поступить иначе. Разум протестовал, но сердце уже сделало выбор.

            И соратники это прекрасно понимали.

            - Да будет так. И поможет нам небо… - прошептал южанин и первым поднялся из-за стола.