Заблокированные на верхних этажах дроны сделали отчаянную попытку прорваться вниз, были отброшены и перебиты. Они встретили зачищающую группу гранатами, смяли и отбросили её. Это произошло на второй лестнице. Уцелел только Назаров, остальные были или убиты, или серьёзно ранены. После этого короткого, но кровопролитного боя Глыба, пренебрегая всеми правилами и инструкциями снял шлем и сел прямо на бетонный пол, прислонился к стене. Он вполне заслуженно брал на себя вину за случившееся. Он приказал двум отделениям расположиться на четвёртом этаже вместо того, чтобы спешить на помощь наверх. Посчитал, что дронов в доме нет. Олег вдруг увидел, что младший лейтенант едва ли на пару лет старше его самого. Выглядел комвзвода довольно комично и немного жалко. Растрёпанные волосы, перемазанный серой грязью красный десантный мундир. Автомат он как-то неловко держал в правой руке, на нём по какой-то причине отсутствовал ремень. Если бы Олег имел возможность поменяться с ним местами, он бы этого не стал делать и под дулом пистолета. Младший командный состав — мишень для любого снайпера, да и вообще... Опасности больше, да ещё и ответственность. – Вот что, - взяв себя в руки, сказал Глыба. - Мне любой ценой нужна связь с командованием. – Нужно вылезть на крышу и поставить антенну, - сказал Григорович, командир третьего отделения. – Любой ценой, - повторил Глыба. Без помощи они и часу не протянут, это ясно, как день. Глыба протянул Григоровичу командирский ранец — чемоданчик дальней связи. В пятую кампанию такие выдавали только ротным и выше, однако практика показала, что куда лучше перестраховаться и дать всем офицерам, включая самых низших, благо весит он всего полтора килограмма. – Взвод, к обороне живо! Все наверх, - на всякий случай Глыба ещё раз позвал тех, кто мог оставаться на улице. – Может быть стоит посадить на первом этаже расчёт с тяжёлым импульсником? - спросил Назаров. – Проще посадить этот расчёт на лестнице наверху. В моём взводе нет смертников. Иди, Назаров, вниз, не мешайся. «Передовая» проходила по четвёртому этажу, «Командный пункт» располагался на пятом, а на шестом был устроен лазарет. Здесь же десантники сложили тела погибших товарищей. Они лежали в другой, смежной комнате, чтобы не смущать раненых. Четырнадцать человек, и вряд ли это всё на сегодня, уже хотя бы потому, что есть два тяжёлых раненых и нет даже ротного санинструктора. Вряд ли помощь поспеет вовремя, а значит придётся отражать атаку дронов, а их раз в двадцать больше. На десятом, самом верхнем этаже дежурил Назаров с двумя бойцами. Григорович поднимался по лестнице с командирским ранцем и зашёл поздороваться. Сержант в знак приветствия отключил камуфляж, бойцы так и остались тенями. – Как тут у вас? - спросил Григорович. – Минут пятнадцать назад что-то зашевелились. Жди беды, - сделал вывод Назаров. Григорович подошёл к окну и бегло оглядел город. В здание чуть поодаль справа угодили обломки файтера, крыша дома и улица вокруг были покрыты кусками покорёженного металла. А в просвете между двумя домами, на маленькой площади он явственно увидел несколько теней — дронов. – Ты не высовывайся больно-то, у них наверняка есть снайперы, - посоветовал Назаров. Григорович сделал шаг назад от окна. Он всегда чувствовал себя немного некомфортно, когда рядом присутствовал кто-то под камуфляжем. Это на уровне инстинктов, оставшихся с пещерных времён. – Я связь пошёл устанавливать, - бросил он и направился обратно к лестнице. – Хорьков! - Назаров сорвался в командирский голос. - Ты вроде умеешь с рацией работать? Хорьков снял камуфляж, и перед Григоровичем предстал молоденький щупленький боец, армейский импульсник в руках которого казался каким-то чужеродным, как у пацана, которому дали настоящий автомат, чтобы сфотографировать. – Умею, - довольно фамильярно отозвался он. - Я с детства такими баловался. – Возьми, поможет, - кивнул на него Назаров. Григорович сделал Хорькову жест следовать за собой. Они забрались на крышу, и старшина почувствовал, кожей ощутил: что-то не так. – Хорьков, ты слышишь? – Что? - тот поднял голову от передатчика, с которым возился. – В том-то и дело. Тихо. А где... - он оглядел небо, словно искал что-то. - Где истребители? – Не могу знать, - по-уставному, но без нужной интонации ответил боец и снова склонился над рацией. Что бы это могло значить? Кто победил: они или мы? Удалось ли файтерам отбиться, удалось ли истребителям завоевать господство в воздухе? Григорович включил камуфляж и рассеянно оглядел окрестности, на всякий случай прячась за выступом лифтовой шахты. Дроны кучкуются, это видно невооружённым глазом, скоро жди атаки. Сколько имперцы продержатся? Вообще говоря, дом не слишком «широкий», перекрыть две лестницы и лифтовую шахту, имея в наличии сорок человек несложно, но укреплений никаких, боеприпас тоже не ахти какой — на несколько часов жаркого боя. Я потом что? В рукопашную? – Передатчик работает, но связи нет, - доложил Хорьков. – Попытайся связаться, сделай всё возможное. Старшина ушёл с крыши и спустился на командный пункт. На лестнице под ногами хрустели груды штукатурки, на стенах обожжёнными проплешинами красовались отметины от выстрелов. Здесь засевшие наверху дронские снайперы решились на прорыв. И прорвались бы, если б шли тихо, да видимо кто-то из них начал не к месту геройствовать. И полегли все, правда, и ребят двенадцать человек положили. Трупы дронов прямо не снимая камуфляжа выброшены в окна. – Посадил бойца за рацию, - доложил он Глыбе. - На улице дроны к атаке готовятся. – Сам видел, - ответил лейтенант. - На четвёртом этаже бойцы уже сидят на баррикадах, и внизу растяжки поставили. – Сколько нас? – Сорок пять, если с нами. Только к раненым кого-нибудь надо приставить, к рации и двух-трёх наверх, для обзора. – Там Назаров засел со своими орлами. – Возьми из своего отделения стрелков получше и отправь туда, а Назарова мне верни, - распорядился лейтенант. – Совков, Лисицкий, давайте наверх, - приказал старшина в коммуникатор. - Назаров, бери своих орлов и спускайся вниз, тут ты нужнее. И как бы в ответ Назаров коротко бросил: – Дроны... Олег успел спуститься на шестой этаж, когда Назаров поднял взвод по тревоге. Надо же, как получается: хоть и ждали атаки почти час, всё равно неожиданно. Олег юркнул к ближайшему окну и сам не заметил, как сделал три действия, за полгода тренировок доведенные до автоматизма: снял с предохранителя импульсник, включил камуфляж и активировал инфракрасный визор. По улице ни от кого не прячась шла группа теней. Олег врезал по ним длинной неприцельной очередью, и дроны рассыпались. Замигали ответные столь же неприцельные выстрелы, и Олег отступил в глубину дома. Где-то внизу у самого дома хлопнула граната, не имперская, дронская термическая.
* * *
Когда внизу забухали разрывы и застрекотали очереди, у Хорькова возникло почти непреодолимое желание бросить к чертям этот передатчик и спуститься помочь своим. Он поднялся, и импульс из снайперской винтовки, пролетевший прямо над головой, заставил его плюхнуться ничком на раскалённый битум. Чёрт, плотно взяли, головы не высунуть. Хорьков поставил передатчик на автоповтор сигнала и подтянул за ремень импульсник. Надо выследить, где засел тот снайпер. По периметру крыша была обнесена невысоким металлическим бортиком. Достаточно подползти к нему и помахать рукой. С большого расстояния это будет выглядеть примерно так же, как если бы Хорьков встал в полный рост. Только всё остальное тело надо двигать медленно и плавно, тогда Хорькова под камуфляжем можно будет принять за простое подрагивание горячего воздуха. Володька, снял каску, и помахал ей над бортиком, держа на вытянутой руке. Но выстрела не было. Хорьков чертыхнулся и встал в полный рост. Тишина. Ну и бес с ним! Он тронул коммуникатор: – Замечен снайпер, ориентировочно Восток-северо-восток, - бросил он. Сомнительно, чтобы кто-нибудь обратил на это внимание, когда там внизу такой жаркий бой. Наверняка дронский снайпер тоже пошёл в атаку. Хорьков огляделся. Казалось, дронам нет числа. На улицах, площадях, в окнах мёртвых покинутых жителями домов — везде мелькали их бесплотные тени. Похоже, поняли, что имперцев совсем немного и давят. Хорьков дал очередь по группе теней на перекрёстке и тут же получил импульс прямо в грудь.
* * *
Глеб снял каску и привалися к бетонной стенке, положив автомат на колени. Стояла минута затишья - краткий момент, когда дроны отошли на перегруппировку. Было тяжко. Десант сидел молча, надежда медленно тонула. Все хорошо понимали, что не станет командование рисковать ради одного взвода. В суматохе большой кампании позволительно забыть о полусотне солдат, оставшихся на «подконтрольной противнику территории». Смерть ходила рядом, но о ней не хотелось думать. Было обидно, что умирать приходится на первой же высадке. У стены напротив Олег вкалывал в шею обезболивающее. Его зацепило в руку, обожгло кожу, но не было возможности идти в «лазарет» двумя этажами выше: каждый боец на счету. Сверху нечасто огрызались стрелки, в ответ отовсюду летели импульсы, чиркали по железобетону и оседали вниз жжёной крошкой. Дроны не жалели зарядов, у них, в отличие от имперцев, их в избытке. Шёл пятый час с высадки, начинало темнеть. Если при свете дня высотное здание давало хоть какое-то преимущество над противником, то в ночном бою у десанта вообще никаких шансов. Как только сядет солнце, тепловой след, оставляемый человеком или дроном будет отчётливо виден в визор на фоне остывших камней и бетонных плит. Это всё равно что вообще без камуфляжа — как на ладони. Дроны легко заметут дом по площадям, не дадут высунуться из окон, безбоязненно подойдут большими силами и возьмут дом этаж за этажом. Тогда впору вызывать орбитальную бомбардировку на свои координаты, хотя какая к чертям бомбардировка: небо и нижнюю орбиту контролируют дроны. Противник никуда не торопился: ждал темноты, подтягивал силы. Имперцам ждать помощи неоткуда. Все они как-то незаметно для самих себя смирились со своей участью, с тем, что не доживут до завтра. Не было обречённости, была лишь злоба и маленький огонёк надежды. Но надежда таяла с каждой прошедшей минутой, а рыка истребительных двигателей всё не было. Значит, никто даже не пытается прорваться. Скорее всего там наверху их уже похоронили. Их и в самом деле давно бы уже перебили, не окопайся взвод в единственном на весь город высотном здании. В коммуникаторе раздался хриплый голос кого-то из стрелков: «Идут». Глеб вскочил с места и краем глаза увидел, что Олег остался сидеть с полублаженной и одновременно какой-то мученической улыбкой на лице. Ну и правильно: если он получит второе ранение, то уже вряд ли оправится. На лестницу десантники вынесли всю мебель, которая была в доме. Глеб занял своё место на этой баррикаде. Она была сплошь в чёрных проплешинах от импульсных попаданий, белый пластик мебели обуглился и тлел, так что приходилось включать воздушные фильтры, чтобы избавиться от ядовитого дыма. Под рукой была последняя граната на случай, если придётся совсем туго. А ещё надо помнить, что запасных обойм осталость только две, только триста выстрелов, не считая тех, что можно прозвести с полупустой, что уже в автомате. Глеб включил инфравизор и приник к окуляру прицела. Палец лёг на курок. Теперь ждать. Дроны пробирались медленно, боясь нарваться на засаду. В эти тяжёлые секунды невозможно думать ни о чём, голова становится на удивление пустой, потому что знаешь: в любую секунду из-за бетонной плиты покажется враг, всего ничего, на долю секунды. Осмотрится, потом бросят гранату, ты ответишь... В первую их атаку дроны шли по лестнице, их закидали сверху гранатами. Гранат больше не осталось, но дроны об этом не знают, поэтому наверняка пойдут по-другому. Глеб взял на прицел проход со второй лестницы. С его позиции просматривался кусок нижнего, второго этажа. От взрыва фугасной гранаты часть стены искрошилась и теперь в ней была небольшая выемка. Шестое чувство подсказало Глебу взять её на прицел. В наваленных офисных столах был небольшой просвет, именно там и расположился Глеб, соорудив небольшую амбразуру — как раз чтобы автомат и прицел выставить. Поза была не слишком удобной, правая рука быстро затекла, он сделал движение устроиться поудобнее... И тут из-за выступа стены, точно в том месте, где предполагал Глеб показался чёткий контур — тепловой след врага. Глеб инстинктивно нажал на спуск, и короткая очередь ушла в том направлении. Попал или нет в визор не понятно. Неважно, куда попадёт импульс — от нагрева предмет станет виден как одно сплошное яркое пятно. Дрон не успел даже пискнуть, Глеб и остальные только и услышали звук падающего тела. Назаров бросил гранату. Ребристая болванка почти бесшумно упала на пол и закатилась за разбитую стенку. Хлопок, и громкий писк. У дронов странный речевой аппарат, издаёт только очень высокие звуки. Казалось, дроны полезли из всех щелей, хотя их едва ли было больше двадцати. Глеб наводил на вспышки импульсов и палил скудно, короткими прицельными очередями. В ответ прилетело две термогранаты. Одна скатилась вниз по ступеням и ухнула где-то внизу, вторая спалила белую тумбу на баррикаде. Семеро засевших за баррикадой десантников легко перекрыли широкий дверной проём — единственный путь наверх. Дроны очень скоро поняли это и отступили. Неизвестно сколько их осталось лежать там, они невидимы даже мёртвые и останутся такими, пока не кончится энергия в камуфляжных костюмах. Но только через полчаса после того, как исчез последний враг, десантники позволили себе расслабиться. Со второй лестницы доносилась ожесточённая стрельба. Надрывисто ухали гранаты. – Может, поможем? - спросил кто-то из бойцов. – У нас своя работа, у них своя, - цинично ответил Назаров. Солдаты уставились вопросительно на него, и он пояснил: - у нас чёткий приказ держать эту лестницу, мы её держим. – А наши там головы кладут, - посетовал Глеб. Назаров даже не стал удостаивать его ответом, приказы не обсуждаются. – А ты, Гордеев, молодец. Снайпер просто. – Да? - рассеяно спросил тот. – Троих снял, кажется. Первого так вообще... Бойцы поправляли баррикаду: оттаскивали разбитую мебель, латали проплешины. – Перхова проверь, - предложил ефрейтор Евтушенко. Назаров кивнул, подверждая. Глеб вышел с лестничной клетки, ступая по обгоревшей штукатурке, отпинывая расстреляные обоймы. Олег сидел в той же позе, что и когда Глеб оставил его, только голова безвольно упала на грудь. Глеб присел рядом и несильно хлопнул его по щеке. Олег встрепенулся, правая его рука схватила импульсник, а раненой левой он как-то неаккуратно зацепил за снятую каску и скривился от боли. – Ну ты как? - спросил Глеб, но Олег не услышал вопроса. - Пойдём, пора. Олег ошарашенно уставился на товарища, глаза его блестели. Сказывалось сильное обезболивающее. Нехорошо его сейчас на передовую, мало что соображает. – Стреляют, - сказал Олег не своим голосом. Глеб поднял его на ноги за здоровую руку. – Пошли, у нас каждый ствол на счету.
* * *
Глыба поднялся в полный рост, уже не опасаясь, что подстрелят. Страх вообще куда-то исчез. Может быть, все уже смирились с тем, что сегодня умирать, а может быть человеческий мозг выбросил какой-нибудь наркотик, чтобы нейтрализовать слабость психики в экстремальной ситуации. Позиции не было, была груда обломков, как после бомбёжки. Под пылью угадывались несколько тел. Свои это или чужие — Глыба знать не хотел, это не важно. Возможно кто-то из своих до сих пор жив, просто потерял сознание от ран. Вот только помочь им нет совершенно никакой возможности. Кругом всё выжжено термогранатами, посечено осколками, испепелено импульсами в чёрную гарь. В нескольких местах что-то горит, под потолком висит едкий чёрный дым. Их осталось шесть, из них двое ранены, один серьёзно. Это все, кроме ребят Назарова. Перед третьей атакой Глыба приказал стянуть сюда всех, кто ещё может держать в руках автомат, включая легкораненых. Из них осталось шесть. Смерть пощадила Глыбу в этот раз, даже не задело ни разу, хотя враги и видели, что он офицер по тому, как он раздавал жестами команды, как трогал коммуникатор. В бою Глыба ощущал, что в его сторону импульсы летят гуще, да вот пронесло. Проходя мимо груды обгорелых обломков — здесь была баррикада - Глыба споткнулся о чьё-то тело. Это свой, дроны сюда не пробились, не дошли. Он уже потянулся было отключить камуфляж, но тут заметил совсем рядом след от разрыва термогранаты. Глыба одёрнул руку от переключателя, как от огня. Вид обгорелых внутренностей, начисто спалённых мыщц и костей — не самое приятное зрелище, потом по ночам будет сниться. Бедолага вольно или невольно прикрыл товарищей от разрыва, принял на себя основной удар. Возможно, именно он в конечном итоге и спас всех. Надо уходить. В общем-то никакой разницы тут отражать следующую атаку или ещё где-то — всё равно шансов никаких — но здесь оставаться сложно психологически. Глыба тронул командирский коммуникатор: – Назаров, ты как? – Атака противника отбита, потерь нет, - доложил старшина. Глыба поморщился. Больше он уже никогда не будет воспринимать всерьёз казарменную уставщину. Это для тыловых крыс нет ничего важнее количества звёзд на погонах и нашивок на рукаве, пусть они строем ходят грудь колесом. Каждый, кто хоть раз был в деле понимает, что звания и награды — десятое дело. Опыт, смекалка — вот что поможет выжить на чужих планетах. – Отходим на пятый этаж, - приказал Глыба. Сам он замыкал, пока десантники поднимались по лестнице, так как был самый здоровый. Врят ли дроны появятся в ближайший час, но осторожность и внимательность нужна. Эти маленькие несложные правила кровью писаны. Когда, наконец, забрались на пятый этаж, Назаров со своими орлами уже поджидал. Их было пятеро, все как будто только что высадились. Форма, конечно, измазана пылью и ещё чем-то, но не обожжена и не посечена осколками. Как будто и в бою не были. Как будто не они первыми ворвались в дом, как будто не они отражали вылазку дронских снайперов. Глыба несколько секунд разглядывал старшину, не веря своим глазам. Видимо, его отделению и в самом деле пришлось не так тяжело. – Что со второй лестницей? - спросил Глыба. – Там проход очень узкий, мы его просто завалили всяким хламом. Оставил там двух бойцов на всякий случай. Надеюсь, пробьются нескоро. – Правильно. Дроны всё равно пойдут отсюда, - лейтенант кивнул на «свою» лестницу. - Мерлин, залезай наверх, посмотри что снаружи делается. Попробуй обойти все этажи, но если стрельбу услышишь — мигом сюда. Мерлин, не говоря ни слова, скрылся наверху. – Назаров, сходи к раненым, - продолжил Глыба. - Остальным укрепиться насколько сможете. А что же делать младшему лейтенанту Глыбе? Он подошёл к окну. Прозрачный пластик, когда-то стоявший в раме скукожился и растёкся по полу обгорелым студнем. На стенах и потолке следы импульсов. Окно выходит в поле, а это значит стреляли сами десантники, когда пытались подавить снайперов, когда ещё не знали, что придётся до темноты держаться одним. Почти стемнело. Были сумерки, свет местного солнца отражался от высоких облаков. Глыба посмотрел в чернеющее небо. Не было ни облачка, звёзды густо высыпали на черноте небосвода. Это участь десантника — умирать под чужими звёздами. Высоко под облаками Глыба заметил маленькую искорку. Наверное, какое-нибудь местное погодное явление. Вот и ещё одна, только больше и красивее. Она не как бы не была одним целым, она состояла из множества мелких. Как будто кто-то просыпал кучку блёсток, больших и маленьких, ярких и не очень, и все они вспыхнули каждая на свой лад. Глыба несколько секунд смотрел туда, где сгорели метеоры, или что это было, совершенно забыв о предосторожности. Он был отличной мишенью, его силуэт был отчётливо виден на фоне холодного бетона. Окажись с этой стороны хоть один дрон, всё бы кончилось плохо. Но дронов не было. За эти несколько секунд воздух донёс звук, который ни с чем не спутаешь — рёв реактивных моторов. Свои. Глыба видел, как навстречу плотной стайке истребителей и «Гроз» ринулись дронские файтеры. Глыба видел, как чадящими обломками рухнул на землю один истребитель, потом другой, потом в пике ушёл подбитый файтер, потом всё рассыпалось в сплошную неразбериху и свалку. Видел он и самое главное - «Грозы» благополучно сели. – Говорит майор Галкин, - послышалось в передатчике через минуту. - Четвёртый взвод, встречайте. Глыба тронул коммуникатор: – Младший лейтенант Глыба, - он почему-то представил лицо Галкина, когда тот узнал, что кто-то из четвёртого взвода, да ещё и сам Глыба, остался в живых. - Идите к большому зданию, сами выйти не можем, много раненых. И Глыба дал в небо короткую очередь. На восьмом импульсе автомат пикнул и заглох: кончился заряд.
* * *
Госпиталь располагался на носу десантной матки, чтобы уберечь больных от реакторного излучения. Олег и Глеб долго блуждали по незнакомой части корабля. Потом расспрашивали сестричек, пока нашли нужную палату. Матвеев пребывал один в палате на двоих, его товарища по несчастью отправили куда-то на стационарный госпиталь. Он полулежал на койке с закрытыми глазами, и Олег с Глебом сначала подумали, что спит. Заслышав шаги, Сергей приоткрыл один глаз и оглядел вошедших. – А, это вы, - проговорил он. - Думал, эскулапы пришли, опять какую-нибудь гадость глотать заставят. Я вас ждал. Олег почувствовал какую-то необъяснимую неловкость в этой белоснежной палате, наполненной странными неприятными запахами. Это палата для тяжёлых — дом страдания. Муки и раны, кровь и увечья незримо присутствуют здесь. В белизне стен, в самом воздухе, пропитанном наркотичным, спиртушным запахом. Лицо Матвеева было нездорового грязно-зеленого оттенка и на нём застыла маска тупой ноющей боли. – Ну ты как? - спросил Олег, чтобы начать разговор. – Паршивенько, дружище, даже сесть не могу, - невесело отозвался Сергей. Только тут Олег заметил под тоненьким покрывалом, что весь торс Матвеева туго перебинтован в несколько слоёв. – Назаров сказал, что тебе вообще жутко повезло, что живым остался, - сказал Глеб с долей укора. – Да мы все в рубашке родились, если сейчас живые и более или менее здоровые, - возразил Олег. Что правда, то правда. Был один шанс из ста, что лётчики решатся на прорыв. Немалой крови стоила им эта отвага. – Володьку убили, - сказал Глеб, сам не понимая зачем, просто рано или поздно это бы пришлось сказать. Для Сергея и Олега это замечание явилось полной неожиданностью. Но если Олег хотя бы знал, то Матвеева эта новость просто подкосила. – Как?.. - переспросил он и осёкся. Его лицо исказилось в неопределённой гримасе, наверное, очередной приступ боли. Они совсем мало знали этого парня с Эльдеи с такой непростой судьбой. Его с детства преследовала война, она его и подкосила совсем молодым. Тихо скрипнула дверь, и в палату неслышно прокралась худенькая сестричка. Её можно было принять совсем за девочку, если б не форма — светло-зелёный мундирчик с эмблемой флота, большим красным крестом и знаками различия рядового. Потеряный взгляд Матвеева скользнул по ней и остановился на склянках, которые она несла на небольшой металлическом подносе. – Что-то случилось? - спросила она пациента тоненьким голоском. - Тебе плохо? – Нет, как обычно, - сказал Сергей отстранённо. Она прошла к низенькой тумбочке и выгрузила на неё лекарства, не обращая ни малейшего внимания на посетителей. – Кати, - Матвеев немного приподнялся, но скорчился от боли у упал на подушки. – Что? - с беспокойством отозвалась девушка. – Дай спирту. – Что? - в её голосе прорезалось возмущение. – Володьку убили, - оборвал её Матвеев. - Помнишь, я тебе рассказывал? Кати подняла глаза на Олега. Наверное, она чувствовала, что что-то надо сказать, но не находила слов, только лицо, выражение глаз... Это было красноречивее любых фраз. Олег скорбно кивнул и отвёл взгляд. Девушка быстро вышла. – Ты ей рассказывал? - спросил Глеб. Наверное, просто, чтобы прервать тяжёлое молчание, разбить повисшую тишину. – В полубреду под обезболивающими. А она слушала, да ещё внимательно так, - Сергей улыбнулся уголком рта. Кати вернулась с маленьким пузырьком прозрачного стекла. Почему-то медики любят стекло и не уважают пластик. – Только тары нет, - виновато проговорила она, протягивая спирт Матвееву. – Ничего, - ответил тот. Он свинтил крышку и неуклюже приложился к горлышку. Руки плохо его слушались, и он пролил спирт на подушку. Неприятный медицинский запах разлился по палате. Матвеев утёр губы уголком простыни и протянул склянку Олегу. Она была почти полной, Сергей только пригубил. Научился-таки на своих ошибках, дорого далась ему та доза стимулятора. Олег хлебнул и сморщился, как ни крепился. Передал Глебу. От него пузырёк перекочевал к Кати, и она торопливо убрала его в карман мундирчика. – Что там было-то? - спросил Матвеев. - Я так и не понял ничего. Ни Олег, ни Глеб не решились ответить. – Трудно было, Серёга, - только и сказал Глеб. Кати присела у Матвеева в ногах и облокотилась на спинку койки. У неё, как и у всех военных врачей начинала вырабатываться привычка к крови и страданиям, но не было пока ещё того цинизма, что так присущ представителям этой профессии. Она искрене сопереживала ребятам, хоть и понимала, что помочь ничем не сможет. – Ты тоже?.. - спросила она Олега, заметив перебинтованную руку. – Да, - ответил тот, - задело вскользь. Она дотянулась до его руки и закатала рукав. Покачала головой. – Это кто ж тако неумело? - спросила она и почему-то посмотрела в глаза. – Полковой саниструктор, - ответил Олег насмешливо. – Я перевяжу, - Кати даже не спросила. Просто сообщила. Олег знал, чего это будет ему стоить, но согласился. Он присел на кушетку рядом с ней и послушно подставил раненую руку. Несмотря на то, что кожа под заживляющими усиленно стягивалась, жутко больно, когда сворачивают бинт с сильного ожога. Олег терпел, стиснув зубы, но всё равно пару раз не смог удержаться от стона. Кати орудовала ловко, чувствовался опыт. Не знания из учебников, а именно опыт. Она не стала размазывать заживляющую мазь по коже, чтобы не причинать дополнительной боли, просто выдавила из тюбика «змейкой» и туго забинтовала. – Тебе повезло, - сказала она. - Если б ожог был глубже, то мы обычно руку в таких случаях ампутируем. Обожженые кости почти не восстанавливаются. Сказала она это спокойно. А ведь за такой фразой не одна поломанная судьба, не один ветеран-инвалид. Кати это понимала, но она военный врач. На всех жалости не хватит. – Дай ещё спирту, - попросил Олег сквозь зубы. – Не дам, для желудка вредно, - она улыбнулась и подмигнула. Закатала рукав мундира Олега и добавила: - У тебя шрам останется. – Ерунда, - отозвался тот. – Ты не видел шрамов от ожогов, страшная это штука. Глеб ухмыльнулся и возразил: – Кати, мы с Аида, и врятли ты видела шрамов от импульсных ожогов намного больше нашего. Кати взглянула в его глаза, словно пыталась выяснить, не врёт ли Глеб. Потом, наверное, вспомнила, что рассказывают про Аид учебники истории. У этой коренвой колонии есть одна льгота, дарованная ещё императором Марком. А именно, никакие предприятия на планете не облагаются налогами, но в случае войны всё мужское население призывается в имперские вооружённые силы. В основном аидцы служат в десанте, так что Глеб говорил чистейшую правду. – Я Олег, - до того, вдруг, дошло, что он ещё не представился. Кати перевела взгляд на Сергея и сказала: – Я знаю, как вас зовут, только не знала, кто из вас кто. Ты, стало быть, Глеб, - она коротко взглянула на него и кивнула: - приятно познакомиться. – Я что, и про них рассказывал? - спросил Сергей ошарашенно. – Ты разве что мать родную мне не сдал. Матвеев поморщился, а Глеб с Олегом мигом скисли. Сергей очень не любил эту тему, и даже его самые близкие друзья понятия не имели какие у него отношения с родителями и вообще живы ли они. Просто в их компании эта тема была табу. Кати поняла, что сделала что-то не так и закусила губку. – Ребят, вы бы шли, - неуверенно попросила она. - Он же волнуется, - она кивнула на Сергея. – Нам за эту высадку медали дают, - сказал Олег Сергею, поднимаясь. - И к тебе зайдут тоже скорее всего. – Это за что же, за то, что провалялся в отключке всё время, а в начале геройски словил шальной импульс? - попытался шутить Матвеев. – Так всем же дают, - заметил Глеб. Они пожали больному руку и молчу удалились.
* * *
После восьмичасовго боя можно было смело говорить, что Исандула наша. Дроны предприняли лишь одну серьёзную контратаку, чтобы эвакуировать свои наземные силы с третьей планеты. Им не очень-то и мешали — когда противник бежит, не стоит загораживать ему дорогу. Под конец боя флот дронов скопился у последней, шестой планеты, и теперь предстоит решить, что с ним делать. «Сейчас же идти на штурм», - советовал легат Вернер. «Перегруппироваться и подтянуть резервы», - рекомендовал легат Дюпон. Молчаливый от природы легат Жерар и осторожный в высказываниях легат Ли молчали. Стоит признать, что наступление своих целей не достигло. Главной целью было ликвидировать саму возможность для дронов использовать Исандулу как плацдарм для наступления на Даллу, Эльдею и Ириней. Сейчас же они прекрасно могут использовать для этого шестую планету системы. – Если мы сейчас пойдём в наступление, они уйдут, не приняв боя, - сказал Ли. Все мгновенно замолчали и обратили взоры к нему. – Судите сами, господа. Они имели в системе вполне достаточно сил, чтобы сдержать нас, но они этого не сделали. На то может быть две причины: либо они не хотят большого боя, либо они по каким-то соображениям хотят, чтобы мы заняли Исандулу. В любом случае, они отступят. – А что, если нет? - поинтересовался Дюпон. - А что, если они хотят сохранить плацдарм у шестой планеты? Это тоже, согласитесь, исход вероятный. – В таком случае, нам необходимо их оттуда выбить. Такое моё мнение. – Согласен, - поддержал легат Жерар. - Глупо останавливаться, когда цель наступления так близка. – Дайте оценку их сил, - приказал принц Александр. – Восемьдесят линейных крейсеров, три больших носителя, четыре сотни файтеров, - доложил контр-адмирал, начальник разведки Ставки. – Плюс неизвестно сколько в резерве.- добавил Дюпон. – Подтянем Восьмой флот с Иринея, - предложил Вернер. – Это будет разумно, - заметил Александр. - Возможно выступить через полчаса? – Мне необходимо поднять десантные части с третьей планеты, - сказал Ли. - Неплохо бы прикрыть их отход до Даллы. – Тогда вы будете у нас в резерве, - отрезал глава Комитета.
Я не прозаик, поэтому читаю роман как простой потребитель. И нравится. Умеренно нравится, умеренно интересно.
Текст богат идеями и мыслями, не шаблонен (не на уровне общего сюжета, которого пока не знаю, а в мелочах). Это хорошо. Это качество. Грубо говоря, видно, что автор не дурак.
В начале чтения возникло ощущение "всё плохо". Тяжёлое настроение у романа, что-то подобное атмосфере смирившейся безысходности у Глена Кука (уважаю его книги; из мейнстрима фантастики "для лёгкого чтения" один из самых любимых авторов). Но это настроение пропало как раз там, где оно должно было расцвести - когда я читал описание боёв десанта. Это имховый, но минус. Удержание небоскрёба показалось мне прописанным бледно, бесцветно.
Единственный "писательский" комментарий, который пока возник - нет ликбеза по дронам, в каком бы то ни было виде. Без него война словно идёт с тенями, у меня как читателя не выработано какое-либо отношение к врагу - ни ненависти, ни презрения, ни отвращения. Просто безликие статисты. Мне кажется, здесь минус. Вы затягиваете с описанием специально или вообще не так и объясните, что это за дроны?
А, ещё герои очень бледные. Вы бы им фишек добавили, каких-нибудь характерных привычек или особенностей поведения и языка, излюбленные фразочки или слова-паразиты, я не знаю... ещё лучше жизненную позицию, личность. А то от них одни фамилии. Одна Наташа более-менее видна.
Очень широкое поле для микроредактуры. Перекомпоновка неудачных фраз, прояснение смысла, удаление повторяющихся слов в смежных предложениях. Наверное, вам надо будет-таки на досуге этим заняться. Язык неплох, но огрехи его портят.
Кстати. Почему у космического корабля бронеПОЯС? Почему пояс у морского флота - понятно. Снаряд не должен проделать дырку близко от ватерлинии, иначе - затопление. Прочие места не так критичны; их часто бронируют тоже, но без фанатизма. А у космического-то почему "пояс"?
Вот только я не понял, как у них эти инфрафизоры работают. Почему они в темноте должны видеть лучше, чем при свете, и на фига им вообще камуфляж, если он от этих инфравизоров не спасает? - это сложный вопрос. Инфравизор - это так по-умному называется прибор ночного видения. Улавливает инфракрасное излучение, которое исходит от любого нагретого тела в т.ч. человека. Ночью тупо холоднее, разница температур больше, цель проступает отчётливее. Ну и кроме того, всё ручное оружие и людей и дронов действует по тому простому принципу, что нагревает жертву до жутких температур. . И в прибор ночного видения любой выстрел, и любой предмет, нагретый вследствие выстрела светится очень ярко. В общем, штука довольно бестолковая. Так же меня немного разочаровывает отсутствие твоих отзывов на мои комментарии. - со всем согласен, вот и молчу. Нет тут таких идеологических споров, как в "Пути" или "ВМЭНе".
В общем-то никакой разницы тут отражать следующую атаку или ещё где-то — всё равно шансов никаких — но здесь оставаться сложно психологически. - запятая после "никаких"... Правило не помню, но будем считать, что мои слова - истина в высшей инстанции. Мерлин, не говоря ни слова, скрылся наверху. - кто такой Мерлин? И куда подевался Ланселот? ))) Прозрачный пластик, когда-то стоявший в раме скукожился и растёкся по полу обгорелым студнем - ты неплохо разбираешься в запятых, но сейчас не тот случай. Запятую после рамы в студию! Окно выходит в поле, а это значит стреляли сами десантники - запятая после "значит". Почти стемнело. Были сумерки, свет местного солнца отражался от высоких облаков - не очень как-то вяжется "почти стемнело" и "были сумерки". Опять же, это противное "были". Напиши просто "Сумерки сгущались". свет местного солнца отражался от высоких облаков. Глыба посмотрел в чернеющее небо. Не было ни облачка - эээ... Не понял! Свет местного солнца отражался от высоких облаков... Хм, ну пусть... Но тут же - не было ни облачка!!! Что за фигня?! Нас опять надули! Она не как бы не была одним целым, она состояла из множества мелких - сам-то понял, что написал? "Она не как бы не была..." – Это кто ж тако неумело? - спросила она и почему-то посмотрела в глаза. - "тако" - это так и надо? Говор такой? Слова-то такого нету... – Полковой саниструктор, - ответил Олег насмешливо - "санинструктор". Кати, мы с Аида, и врятли ты видела шрамов от импульсных ожогов намного больше нашего - "вряд ли". Я Олег, - до того, вдруг, дошло, что он ещё не представился. - зачем обособил "вдруг" запятыми? Убери обе. Просто в их компании эта тема была табу. - так не говорят. Можно написать, допустим, так: "Просто в их компании на эту тему было наложено негласное табу". И к тебе зайдут тоже скорее всего - запятая после "тоже". Им не очень-то и мешали — когда противник бежит, не стоит загораживать ему дорогу - как говорил Александр Васильевич Суворов, "Недорубленный лес опять вырастает!"... Молчаливый от природы легат Жерар и осторожный в высказываниях легат Ли молчали. - предложение начинается и заканчивается однокоренными словами. Можно закончить иначе - "хранили тишину" или "предусмотрительно не вмешивались". Плюс неизвестно сколько в резерве.- добавил Дюпон. - вместо первой точки запятую. А также запятую следует поставить после слова "неизвестно".
Фух, ну что ж. Всё интересно, динамично, красочно. Местами даже оторваться невозможно. Молодец, короче. Вот только я не понял, как у них эти инфрафизоры работают. Почему они в темноте должны видеть лучше, чем при свете, и на фига им вообще камуфляж, если он от этих инфравизоров не спасает? Непонятно. Ещё можно было бы написать про долгожданную встречу измученных солдат с подкреплением, да и дроны не упустили бы возможности поучаствовать в застолье! Какой кровавый эпизод упустил, эх! Ну да ладно. Так же меня немного разочаровывает отсутствие твоих отзывов на мои комментарии. Правильно ли я всё делаю? Доволен ли работой? Или мне следует обратить внимание на какие-то другие моменты, которые тебе небезынтересны? В общем, смотри сам. Рейтинг. 16:04.
14:26 (я просто для статистики смотрю, сколько уходит на один комментарий)
Заблокированные на верхних этажах дроны сделали отчаянную попытку прорваться вниз, были отброшены и перебиты. - плохо и негармонично начинать одно предложение, а потом выдавать как бы альтернативную концовку того же предложения. Знаю, ты ничего не понял, но просто я бы добавил частичку "но" перед словом "были". Они встретили зачищающую группу гранатами, смяли и отбросили её. - это предложение противоречит по смыслу предыдущему, но тот, кто прочитает дальше, поймёт, что это подробности истории с уничтожением дронов. Рекомендую с этого предложения начать новый абзац. Глыба, пренебрегая всеми правилами и инструкциями снял шлем и сел прямо на бетонный пол, прислонился к стене. - очень много глаголов, отвечающих на вопрос "что сделал?", причём все про одного человека. Напрягает, когда читаешь. Напиши вместо последнего "прислонившись". Так будет благозвучнее и легче. – Вот что, - взяв себя в руки, сказал Глыба. - я знаю, что уже надоел тебе с этой проблемой, но настучи по голове своему редактору, чтобы ставил тире там, где нужно тире. Они лежали в другой, смежной комнате, чтобы не смущать раненых. Четырнадцать человек, и вряд ли это всё на сегодня - а вот тут как раз и не обязательно обозначать новый абзац. Вряд ли помощь поспеет вовремя, а значит придётся отражать атаку - нужна запятая после "значит". Он всегда чувствовал себя немного некомфортно, когда рядом присутствовал кто-то под камуфляжем. Это на уровне инстинктов, оставшихся с пещерных времён. - а во времена пещерных людей тоже были невидимые камуфляжи? Или он вспоминает о днях трудного пещерного детства? Шучу-шучу... – Хорьков! - Назаров сорвался в командирский голос. - опять пришлось повозиться. Не нашёл ни одного примера, где было бы написано, что можно сорваться в голос. Думаю, так не говорят. прячась за выступом лифтовой шахты - гениально!!! Выступ! Лифтовой!! Шахты!!! А я-то, дурак, думал, как эту хреновинку назвать! Теперь буду в своих произведениях использовать. Спасибо, дружище! Трупы дронов прямо не снимая камуфляжа выброшены в окна. - создаётся впечатление, что речь идёт не о работающих камуфляжах мёртвых дронов (как в действительности и должно быть), а о камуфляжах тех, кто эти трупы выбрасывал. Надо переписать. К примеру, "Трупы дронов с так и не снятыми камуфляжами были выброшены в окна".. Ну или сам подбери более удачный вариант. Олег сидел в той же позе, что и когда Глеб оставил его - лучше написать "в которой Глеб его оставил". Олег встрепенулся, правая его рука схватила импульсник, а раненой левой он как-то неаккуратно зацепил за снятую каску - либо "зацепил снятую каску", либо "зацепился за снятую каску". Может быть, все уже смирились с тем, что сегодня умирать, а может быть человеческий мозг выбросил какой-нибудь наркотик - после второго "может быть" тоже нужна запятая. Проходя мимо груды обгорелых обломков — здесь была баррикада - Глыба споткнулся о чьё-то тело. - после баррикады (перед ТИРЕ) поставь запятую.
Насчет зачистки беру свои слова обратно. Просто мне казалось, что дальше будет какой-то глобальный бой. Ну там масштабные действия, наступления, столкновение двух войск, а тут всего лишь мелкая зачистка одного здания ... Но я ошиблась, и такая подробность очень даже кстати
Сюжет. После долгих разговоров на военном совете было решено перейти в наступление. И наш десант высаживается на планете, занятой врагом. И так получилось, что там оказался только один взвод (лихому пилоту надо сказать отдельное спасибо ) Десантники занимают одно здание и держат его до последнего. И когда ситуация становится безнадежной, появляются наши )) Всё логично, не поспоришь. Насчет предсказуемости. Ну может быть кто-то, поклонник военно-научной фантастики, военной истории или еще кто-то, смог бы предугадать, что будет, но лично я ожидала немного другого - масштабного и кровавого столкновения, чтоб чью-нибудь армию полностью разнесли, почти все погибли и вообще произошла катастрофа. Гы! )
Повествование. В этом пункте без изменений - гладкий, плавный слог, легко читаемые предложения. Слов, выбивающихся по стилистике, не нашла. Но чего-то все равно не хватает. Может быть каких-то ярких запоминающихся образов? Вот попыталась вспомнить какую-нибудь фразу или момент, и ничего ... =( Запомнилось всё в общих чертах: сюжет, диалоги, атмосфера, настроение и вызванные эмоции, а что-то отдельное - нет. Не знаю, надо ли это вообще, но мне кажется, что когда есть очень яркий момент, цепляющий память, это очень хорошо. Потом по нему легко можно воссоздать всю картинку. Ну короче, это только ИМХО-бред )) Почему-то медики любят стекло и не уважают пластик. - действительно так и есть, почему-то ...
Герои. К сожаленью трудно всех этих военных запомнить. Тем более то одного убьют, то другого ... )) Хорька было жалко. За что ж его так быстро? Медсестра понравилась. Душевная такая ) Вообще, по-моему, все женские образы получились лучше и живее. Или просто они мне ближе? ))
Итог. Итак, очень понравилась, как передана атмосфера боя в здании. И отчаяние почувствовала, и некоторую безнадежность, и как потом всем стало безразлично убьют ли их или нет. А потом с таким облегчением вздохнула, когда в последний момент наши прилетели ) Здорово! А не понравилось - про дронов опять ничего нового. Эх ... Продолжаем чтение.
0
. И в прибор ночного видения любой выстрел, и любой предмет, нагретый вследствие выстрела светится очень ярко. В общем, штука довольно бестолковая. 
Напиши вместо последнего "прислонившись". Так будет благозвучнее и легче. 
действительно так и есть, почему-то ... 