Пожалуй, стоит немного опередить события и рассказать кое-что из жизни Друга. Он был немногим старше своих друзей. Примерно одного с Хаосом роста, но седой,… а поседел он в один из, как тогда казалось, обычных дней.
Вернувшись с учебы немного раньше обычного, он включил компьютер и, пока он приходил в рабочее состояние, стал переодеваться. Затем, он прошел в ванную комнату, и, умывшись, вернулся в свою комнату. Компьютер стал своего рода, музыкальным сопровождением его жизни дома. Вот и сейчас, из двух колонок стали извлекаться звуки дождя и далеких раскатов грома. Это было музыкальное вступление к песни «Я буду рядом». За последние дни ему все больше и больше нравилась эта песня… по многим причинам. Друг достал из кармана брюк свои четки и намотав их на правую руку, зашел в кухню.
За этим последовал ритуал обеда. Почему ритуал, спросите вы. Друг был очень щепетилен по отношению к еде и ее приготовлению, особенно. Обед, в этот раз, состоял из омлета из шести яиц и нескольких бутербродов. Закончив трапезу, он составил посуду в раковину и пошел в свою комнату. Взяв с полки сборник рассказов Харуки Мураками «Дружище Квак спасает Токио», подошел к компьютеру и поставил в список воспроизведения альбом группы 30 second to Mars “Beautiful lie”. Сделав музыку чуть тише, он лег на свою постель и занялся одним из самых любимых его занятий – чтением.
Так, с небольшими перерывами для того, чтобы сделать несколько «циклов» по четкам, прошло несколько часов. На улице начало темнеть. Перебирая стеклянные шары, нанизанные на золотую ниточку, он просил только об одном – чтобы, она его простила.
В конце прошлой недели он неосторожным словом очень обидел свою девушку. К сожалению, он разобрал тот подтекст, который она, судя по всему, выбрала, только через несколько дней. А теперь, он понимал, что вернуть ее поможет только чудо.
Из его комнаты зазвонил мобильник. Это звонила его мама, вчера она уехала по работе в другой город.
- Да, алло.
- Алло, сына, привет!
- Привет, мам, как там у вас?
- Хорошо все, сегодня у нас первый снег выпал, а…
- Ясно, здорово, у меня тоже все хорошо. Мам, я сейчас немного занят, может, я потом сам перезвоню?
- А, хорошо, целую, сына, пока!
- Пока, мама.
Разумеется, он не был занят чем-то таким, что могло бы быть важнее разговора с матерью. Положив телефон обратно на полку, он сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Его раздражали подобные звонки, не по делу, особенно от людей, которых ты видишь каждый день. «Неужели, я не надоел им еще?! - зачем же звонить, если и так через какую-то неделю, все вновь вернется обратно, и дни потекут по накатанной колее.
Тихо матерясь на самого себя, он поплелся в кухню и, поставив табурет у окна сел на него и стал смотреть на улицу. Мельком окинув взглядом двор, он устремил свой взгляд к далеким, уже начинавшим покрываться снегом, вершинам. Они всегда были для него неотъемлемой частью пейзажа – без них, таких близких и таких далеких, он не мог представить свой город. Он очень любил горы с самого детства, когда его старшая сестра таскалась с ним летом по низким и пологим скалкам, которые окружали несколько озер, мысли о которых всегда ассоциировались у него с далеким и спокойным детством.
Немного помечтав, он отвел свой тяжелый взгляд от далеких вершин и, встав у раковины, стал мыть посуду. Майонез, кетчуп и остатки омлета засохли на тарелках, и их было противно мыть. Когда он, уже почти, закончил, раздался звонок мобильного. Выключив воду, он взял лежащее рядом полотенце и, вытирая руки, прошел в свою комнату, откуда раздавался сигнал телефона. Он взял телефон с книжной полки, стоящей на полу и, нажав комбинацию клавиш, замер.
После этого, время пронеслось перед ним одним потоком, состоящим из рыжих и бурых волн. После течения, которого, остался лишь красный туман, в котором витал окружающий мир. Осталась тяжесть в ногах и тяжелое дыхание. В висках стучала кровь, окружающее как-то медленно плыло перед ним. Чувство, которое он испытывал было ему знакомо, но он не мог вспомнить, что оно несет с собой. Перед ним проносились лица людей, которых он не видел, вот уже несколько лет. Они за что-то его стыдили, говорили, что он не имеет права пользоваться этим.
Осознав, что он сам поддерживает подобное мировосприятие, увеличивая скорость своего «внутреннего времени» постоянными выбросами адреналина в кровь, он вспомнил, как однажды зарекся никогда не пользоваться обретенными навыками без крайней необходимости.
Реальность вновь начала набирать обороты, и вскоре, он полностью осознал происходящее – вот стоит он, посреди затемненного зала, тут пахнет табачным дымом и вибрирует воздух. Вокруг него ясно прорисовывались, исходящие во все стороны и многократно отражались волны ненависти. Они были похожи на мерно отходящие волны от скалистого берега, волны были бурого и рыжих цветов.
Тут к нему вернулся слух – кто-то кричал ему. Кричали что это просто шутка, что он ничего не понимает, что он просто дурак. Внезапно, перед ним появилась Она – та, о ком, молясь, он думал, перебирая четки. Она резкими шагами подошла к нему и вылила бокал чего-то ему в лицо. Тут, из-за спины кто-то подбежал и сильно схватил его за плечо, - как позже оказалось, это был Хаос.
Из-за нескольких соседних столиков раздались реплики, которые открыто, провоцировали их обоих на то, чего им сейчас обоим хотелось больше всего.
- Идем отсюда, - быстро зашептал Другу на ухо Хаос, - пошли-пошли!
- А?, - Друг, казалось еще не понимал того, что только что произошло.
Выведя Друга на улицу, Хаос повел его к стоящей возле автостоянки лавочке. Он вел его, взяв за локоть, и рывком заставил его сесть на нее, а сам встал перед ним на корточки.
- Ты как? – начал первым Хаос.
- Не знаю,… а что произошло-то?
- В смысле, «что произошло»? – Хаос свел брови, и в свете уличного фонаря его лицо стало немного зловещим. Друг вспомнил иллюстрации из детской книги «Ведьмы из Блэра» - темные круги под глазами и очень выразительный взгляд, который, словно вырывался прямо из темноты.
Немного помолчав, скорее для приличия, Друг сказал – А что произошло-то, все-таки?
- …в этом-то все и дело, ты не переживай так. Главное тебе сейчас перебеситься, а завтра мы с ними нормально поговорим… вместе…
- С кем «с ними»? О чем я должен волноваться? Я ничего не понимаю!
- Как это ничего не понимаешь?! Ты чего городишь-то?!
- Ничего я не горожу! Я же… - лицо Друга выразило такое удивление и непонимание происходящего, что у Хаоса сразу пропали все подозрения в том, что Друг просто не хочет ждать до завтра.
- Ты, чего, реально не…
- Я ведь только что был дома. Я мыл посуду. Я же у себя был, - выпалил Друг. Судя по всему, у парня начиналась настоящая истерика. Адреналин еще продолжал вырабатываться, это было видно по тому, как трясутся его колени и руки.
Пристально глядя Другу в глаза, Хаос сел рядом с ним на скамью и начал медленно и спокойно, как с ребенком, говорить:
- Ты, не волнуйся, все хорошо. Подумай, что ты помнишь из последних событий, - немного помолчав, он добавил, - когда ты был дома, помнишь?
- Нет. То есть, да, было около семи часов,… а сколько сейчас?
- Ну, хм, сейчас семь ноль семь.
- Ты… серьезно?
- Ну, я-то да,… а вот ты…. По-моему, от тебя сюда добираться на машине, как раз, около получаса…
Друг огляделся и понял, что они находятся на стоянке “Blues Palace” – клуба, который был в разных, с его домом, частях города. Это было страшно. Он внезапно понял, почему ему грозились лица из, еще не столь далекого, прошлого. Он применял те знания, которые мог использовать только в ситуации, когда… «…сознательный контроль внутреннего времени, в повседневной жизни, недопустим. Применять его можно тогда, и только тогда, когда противников во много раз больше, и грозящая опасность является смертельной для Носителя».
Да… именно для Носителя. Разумеется, такой мощный и ни с кем не согласованный вакуум в энергетической решетке не мог не вызвать к себе внимания. Интересно, что с ним теперь сделают? Конечно, его учителя уже все знали о том, что произошло. «Смертельной для Носителя» - какая подлая формулировка! Можно подумать, это первый подобный прецедент. Хотя… хм, да можно и подумать….
- Эй, ты чего это? – сказал Хаос, водя перед его лицом рукой.
- Да так, задумался просто…
- Не переживай ты так – обойдется выговором, но не больше. Не станут же они тебя из-за этого к кресту прибивать?
- Может, и нет, - шутка оказала прямо противоположный эффект.
- Да, ладно, все хорошо ведь. Обошлось, да? Да. Вот и все. Это главное. А на эту дуру зла не держи, дура, она и есть дура!
- За языком следи, понял! – и, немного посмотрев ему в глаза, сказал, уже спокойнее - Так, что произошло?! Не темни, я не помню ничего!
- Ну… как тебе сказать… - Хаос посмотрел ему в глаза долгим взглядом, и, опустив его вниз, начал говорить.
- Ты… короче… ладно, все по порядку. Мы сидели с ребятами, ну, из моей команды, ты их знаешь, потом через какое-то время, пришла какая-то компания. Она была с ними, ну, в общем, поздоровались, там еще оказались мои знакомые, короче, сдвинули столы. Стали пить вместе. Все нормально, потом смотрю: все смеются, смеются, а она с какой-то девчонкой говорит, говорит долго и они в глаза друг другу смотрят. Прям, как перед кошачьей дракой, - Хаос сделал небольшой перерыв, чтобы перевести дыхание. В это время, он достал из куртки пачку сигарет и, достав одну из них, передал пачку Друг. Тот от нее отмахнулся, и Хаос, видимо решил, что сейчас табачный дым будет Другу явно не на пользу, стал просто вертеть сигарету в руках. – Ну, так вот, они оказывается, о чем-то спорили. Потом, я увидел, что обе достали телефоны и стали быстро перебирать кнопки. Потом я понял, что они писали сообщения.
Друг вновь начинал чувствовать, как у него холодеют руки, как ледяной стержень пронизывает его затылок, и, тая, медленно стекает вниз по спине. Хаос стал мять сигарету, понемногу вытряхивая из нее табак.
- Да… потом, мы пошли танцевать и она ко мне подходит и говорит: «Скоро кое-кто сюда прибежит…», а потом засмеялась и ушла… Я сначала не понял. А когда ты, буквально, влетел в зал, было уже поздно.
В воздухе повисла пауза, которую Хаос, скорее всего, сделал для того, чтобы его слушатель мог подготовиться к тому, что он сейчас услышит, а заодно и немного обдумать предыдущее.
- Знаешь, я тогда… ты, конечно, не обижайся, но, я к ней «залез». И оказалось, что они поспорили, кто из их знакомых быстрее прибежит. И еще… не думай о ней, она тебе не пара… нет, серьезно, она тебя, скорее, погубит, чем воспримет всерьез. Единственно, я не понимаю, ты ведь мог это у нее «прочесть» давным-давно, но… не стал. Почему? Не возникло бы такого недоразумения. Да и вообще… всем было бы спокойнее, я думаю.
Друг почувствовал, как окружающий мир, вновь, расплывается в красной дымке, но сдержался от того, чтобы окунуться в нее. Хаос весь внутренне собрался, чувствуя, что сейчас может произойти. Замерев на несколько секунд, Друг шумно выдохнул воздух, и сразу как-то осунулся.
- Знаешь, что? Думай побольше, у тебя хорошо получается…
- Ладно-ладно, я перегнул палку, согласен. Извини.
- Да какой «извини»… ты, прав…
- Ну, хорошо, идем отсюда. Я на машине.
- Ладно. Пошли. Только, давай, пешком пройдемся.
- Как скажешь, - сказал Хаос, уже поднимаясь со скамьи.
И они пошли по длинному проспекту, освещаемому холодным светом, льющимся с высоких фонарей. Там, где должен быть яркий, живой, зеленый газон была серая мертвая земля. Растрескавшаяся и уставшая, задохнувшаяся от повседневной людской суеты. Редкие машины оставляли за собой разрываемый воздух, стремящийся вернуться туда, на дорогу, с которой его столкнула случайная помеха. Большую часть пути они прошли, молча, Хаос потому, что не хотел отвлекать Друга от мыслей, а тот от того, что боялся наговорить ему лишнего. Больше всего, сейчас Другу не хотелось думать о том, как он должен вот-вот предстать перед Дедом.
Дедом они звали их «куратора», который, однажды, их собрал в одну группу. Это был мужчина неопределенного возраста, но, определенно, старше их всех вместе взятых. По крайней мере, жизненного опыта ему было не занимать, причем настолько разнообразного, что у ребят часто просто отвисали челюсти. Он мог свободно рассказывать о том, как следует выбирать проституток в северной Африке, чтобы не заразиться сифилисом, а через пару минут переключиться на ночные прыжки с парашютом. Дед всегда был одет в бежевую рубашку с коротким рукавом и кремовые брюки. Он чем-то походил на отставного военного, своей осанкой и вообще всей манерой держаться.
Для Хаоса, Друга, Рыбы, а затем и Рубина, Дед был наставником и учителем. При их первой, общей, встрече, он объяснил ребятам, что он будет для них отцом второй семьи, членами которой, они только что стали. В тот день они поняли, что, излюбленным его словом была «шайтан-труба». В каждом предложении, он норовил вставить его, вот например: «Я сказал - тихо! Ух, шайтан-труба!». При первой встрече Хаоса с Дедом, он спросил о значении этого слова, на что Дед, смотря куда-то глубоко в себя, сказал, что так они (Дед и еще кто-то) называли минометные расчеты.
Следует заметить, что никого выше по «статусу» или «рангу» никто из группы не видел. Но, они, закономерно, полагали, что Дед тоже под чьим-то «кураторством». И, возможно, не он один.
Входя во двор дома, в котором жил Друг, они заметили, как у его подъезда стоял, постукивая по асфальту черной тростью, Дед. Выражение его лица было таким, словно он вынужден, уже в который раз, ругать глупого котенка, за то, что он нагадил в неположенном месте. Его, похоже, только что, разбудили и вытащили из постели.
Когда расстояние между ними сократилось до пары-тройки метров, Дед начал говорить первым:
- Ребята, вы уже взрослые, так что, давайте сразу, быстро и без истерики, хорошо? А то, ведь, шайтан-труба, вдруг, не сдержусь, да и сам вам влеплю затрещину, мало не покажется…
- Ну… выбора у нас, очевидно нет, ведь так? – сказал Хаос, немного пройдя чуть вперед Друга и, наполовину, закрыв его своим телом.
- Малыши, вы чего? Шайтан-труба, ей богу! Я ведь уже не молод, уставать стал, - а затем, видя, что его попытка свести все к шутке оказалась бесполезной, продолжил уже в другой манере. - Ваше в том счастье,… а то, ведь начистил бы вам обоим сейчас лица-то…
Хаос еще не решил до конца, отойти ли ему в сторону, или же все-таки попытаться хоть как-то помочь своему другу… Другу.
- Он ведь ничего серьезного не нарушил, можете у нас «прочесть» - сами все поймете, и…
- Что «и»?! Меня, шайтан-труба, даже всего передернуло, когда это произошло! Ты мне еще говоришь, что, мол «шайтан-труба, ничего серьезного». Ребята, это все настолько серьезно, что вы себе представить не можете! Отойди-ка от него. Это быстро, - сказал Дед, вновь начав стучать тростью по земле.
- Да ладно тебе, Хаос, отойди, - наконец, вмешался Друг, до этого остававшийся только наблюдателем. Взяв его за плечо, он хотел, было, его развернуть к себе, но Хаос, все-таки решил стоять на месте.
- Эх, а такие ребята хорошие, умные, на лету все схватываете, а тут такое… шайтан-труба… да, дураки вы… оба… эх, - сказал Дед, и занес трость над своей головой.
Хаос словно оглох, вокруг не было ни единого звука. Он только почувствовал, как Друг толкнул его корпусом в сторону, а потом была яркая вспышка…
…этой вспышкой, как позже понял Друг, Дед избавился от ненужного слушателя. Теперь их разговор протекал в совершенно другом формате. В подобном, или очень похожем по описанию состоянии, как рассказывал Дед, можно общаться с теми, кто еще не родился, а только пишет свою страницу книги судеб.
В разговоре Дед объяснил Другу, что он поступил хорошо, правильно, но против правил. Это было наказанием для них обоих. Группа лишалась куратора и пускалась на самотек, а Деда отправляли в какую-то командировку,… как он сам сказал. Дед приободрил его, сказал, что все будет хорошо, но сейчас будет очень больно. После этих его слов, Друг потерял возможность ориентироваться в собственном сознании. Он пытался выловить одну из тысяч мыслей, витавших вокруг, но она тут, же превращалась в воспоминание. Когда Друг хотел понять что же это за воспоминание, он понимал, что это вскоре должно произойти, но еще не знал наверняка.
Через некоторое время, когда Друг пришел в себя, он оказался лежащим на скамейке в своем дворе, рядом сидел Хаос и медленно курил, вертя в руках трость Деда. Первой мыслью Друга была самая наивная, а потому, невозможная: «Он, что, убил его?».
Заметив то, как изменилось дыхание тела, лежащего рядом человека, Хаос отбросил недокуренную до середины сигарету и быстро выдохнул дым из легких.
- Слушай, а ты ничего, крепче, чем я думал,… прошло около получаса… ты как?
- Не знаю... – его голос был слабым и тихим. Когда он вновь попытался заговорить, его начало тошнить. Уловив столь скорые перемены на лице Друга, Хаос отвернул его голову на бок, чтобы тот не захлебнулся. Однако, из-за того, что желудок был почти пуст, Друг не смог выдавить из себя ничего, кроме слюны, обильно стекавшей по его щеке на лавочку. После этого он впал в забытье, и никак не реагировал на попытки Хаоса привести его в чувство. Поняв, что сам он вряд ли и сможет чем-то ему помочь, он набрал номер экстренного вызова со своего мобильника.
Если бы он знал, как был прекрасен тот мир, в который на такое короткое время попал Друг, то, скорее всего, решил бы подарить ему этот мир, а тому миру – его. Это было бы намного лучше, но, как правило, мы никогда не знаем того, что может произойти в следующую минуту. Нам остается только строить планы, стремиться к ним и надеяться…
Хаос достал из пачки сигарету, поднес ее ко рту, и, раскурив, отправил ее в правый уголок рта. Он не торопясь достал из внутреннего кармана куртки наушники и подключил их к телефону. На дисплее появилось меню музыкального проигрывателя, Хаос, немного полистав список аудио треков, выбрал песню Dolphin – Надежда. «Как это символично», - скажете вы. Ничуть. Хаосу в последнее время стала нравиться подобная музыка.
0
