А тем временем, пока Хаос ждал скорую помощь, пока тело Друга транспортировали в больницу, пока его содержали в палате реанимации, Друг, вернее то, что было им – его личность, можно сказать душа, была очень далеко оттуда. Друг находился не то, чтобы в другом месте, он был в «альтернативном» месте. А именно, он сам встал с лавочки, они с Хаосом поднялись к нему домой, немного выпили, а затем Хаос отправился назад, за своей машиной.

Тот мир нельзя было назвать радужным – слишком уж много в нем было «недоразумений», зачастую отдающимися долгим и страшным эхом. Но это «эхо» как, ни странно, не как в «обычной» жизни – не производило на людей прежнего эффекта. Люди, услышав его, не разбегались друг от друга, а напротив, держались друг за друга еще крепче. В этом мире люди придавали таким простым словам, как «я рад тебя видеть», «спасибо», «прости меня», «извини», «я люблю тебя» намного больше смысла, они действительно ценили смысл этих слов. Они знали настоящий смысл таких душевных переживаний, как любовь, сочувствие, жалость, опека и ни при каких условиях не заменяли их смыслы, ни с умыслом, ни неосознанно.

Живущие в том, «альтернативном», мире, подобно Маленькому Принцу, «всегда были в ответе за тех, кого приручили». Они всегда были рады помочь, если видели, что кому-то нужна помощь. И считала за личную обиду, если они были рядом, они могли помочь, но к ним не обращались за этим.

В том мире, Друг, наконец, смог объясниться с той, из-за кого ему пришлось переступить через то, за что он боролся последние два года. Она выслушала его, дала понять, что ей очень приятно, что она вызывает у него столь теплые и нежные чувства. 

Пока Хаос бегал в продуктовый магазин, чтобы собрать «поляну» главврачу, который любезно намекнул, что прямая спонсорская помощь была бы не желательна, ввиду необходимости ее с кое-кем делить. Однако же, для Хаоса оставалось большим вопросом то, с кем это ему нужно делиться? Ответ, более-менее правдоподобный, Хаос составил для себя, пока шел к зданию больницы. Он состоял в том, что, наверняка, главврач часть «стола» передаст своим сотрудникам. Но и не преминет, чуть позже, напомнить о необходимости финансовой стимуляции, которая, безусловно, благоприятно отразиться на состоянии больного.

Так, сидя на широком подоконнике, Хаос просидел около получаса, регулярно стряхивая пепел в пустую пачку сигарет. За то время, пока он занимался тем, что пытался вызвонить кого-нибудь из своих ребят, он решил, уже было вернуться в тот клуб и устроить своим подопечным хороший «разбор полетов». Правда, он еще не знал, за что именно он к ним зацепится, но опыт ему подсказывал, что главное, это – интонация, мимика и жесты. А затем, они, видя что Хаос крайне недоволен, но, не зная его истинного самочувствия, сами подадут ему повод своим действием или же бездействием. Хотя, раз уж на то пошло, то подойдет и то, что они не слышали, а при нужной интерпретации – не отвечали, на его звонки.

Когда его позвал один из санитаров, он предположил, что Друг «скоропостижно скончался» и сейчас от этого санитара не останется даже робы. Но, как оказалось, все было куда интереснее. Друг начал, не приходя в сознание, говорить. При чем, четкими фразами, выстроенными по одной логической цепочке, из-за чего назвать это бредом нельзя. Хаос уже видел людей в подобном состоянии, ему и самому довелось впадать в транс.

Когда Хаос в сопровождении санитара вошел в реанимационную палату, рядом с койкой, в кресле сидел дежурный врач. Его лицо не попадало в полосу света, льющуюся из коридора. Когда глаза Хаоса привыкли к темноте, то он увидел, какое тревожное и в тоже время заинтересованное лицо было на враче.

- Видишь в чем дело. Все человеческие поступки совершаются исходя из двух чувств – это любовь и страх. Остальное – это их смеси в различных пропорциях. Можно рассмотреть любую эмоцию или тип отношения к какому-либо объекту, с этой точки зрения – дружба, зависть, гнев, радость, счастье, печаль и прочее. – Его дыхание было спокойным и ровным, он делал время от времени паузы, словно слушая кого-то.

- Что? Нет, подожди, не перебивай. Различия состоят вот в чем. Страх и любовь представляют собой два источника «свечения», именно «свечения», а не света. Свет может давать только любовь, а страх же способен лишь «подсвечивать» углы и ниши. – Друг ненадолго замолчал, будто что-то припоминая или подбирая верную формулировку. - Они проходят через призмы души, сердца и разума под разными углами. Таким образом, мы получаем освещенное помещение, которое и есть наша личность. В зависимости от того, как падают свет и тени, мы видим качественно отличающиеся картины. Мы можем увидеть храм или тюрьму, увидеть сторожевую башню или тамбур вагона.

- Ну, как я сам для себя определил - взаимодействуя с этой комнатой – изучая ее, делая выводы, обсуждая ее с владельцем, человек уже начинает ее менять. Но он не может напрямую что-либо изменить в ней, поэтому, он начинает обращаться к нашим призмам, которые изменяя угол преломления света и свечения, меняют и нашу комнату.

Так пролетела пара часов, за которую Друг показал санитару и врачу то, насколько важно ценить и заботиться о людях. О том, что нельзя любить кого-то не любя себя, что ни любовь, ни страх никуда не уходят и ниоткуда не берутся. Просто, мы оставляем их за границей нашего внимания, забываем о них, но они нас не покидают и не уходят. У каждого человека есть свой запас этих энергий, а то, как он его распределяет, зависит от многих явлений и процессов, большая часть которых происходит внутри человека – в его «комнате».

Утреннее пробуждение не могло быть приятным. Сказав по правде, для Друга, оно было хуже смерти. Понимание того, что тот мир, в котором он был, как ему казалось – всю жизнь, на самом деле был одной короткой ночью. Пока Хаос, вновь и вновь, рассказывал Другу о том, что же произошло на самом деле, медленно и четко проговаривая каждое слово, как объясняют детям и больным людям, Друг лежал, закрыв глаза сжимая в кулаках холодное одеяло.

Хаос отошел от батареи, опершись на которую, он стоял последние полчаса, и присел на край постели. Немного помолчав, он услышал как Друг слабым и каким-то отрешенным голосом, напевает песню, которая с того дня не покидала его сердце.

- …миром правит любовь,… а мне приснилось – миром правит… мечта…

Хаос, не в силах что-либо сделать для того, чтобы хоть как-то помочь ему, подхватил слова…

- Я проснулся и понял… - последнее слово Друг произнес одними губами, но такие слова не след произносить во весь голос, - беда…

 Медленно, лениво и болезненно потекли дни и недели, как слезы, жгущие кожу и заставляющие течь все новые и новые полки своих собратьев. За первые недели новой «адаптации» к окружающему миру, Друг потерял прежний огонек надежды в глазах, теперь в них горело лишь серое пламя скорби и потери. Цвет этого огня затронул и голову Друга, его рыжие, цвета утреннего зимнего солнца волосы.