Когда невидимое за тучами эльдейское солнце начало клониться к закату, когда канонада передовой удалилась километра на два или три, Рыбочкин поднял взвод в четвёртую атаку. Первое отделение поднялось из воронки от тяжёлой авиабомбы. Впереди засверкали вспышки дронских импульсников, редкие, но злые. Последние двести метров, где жизнь со смертью наравне, те самые, которые Олег бежал уже три раза, потом залегал под огнём и вынужден был отводить отделение назад. Впереди цель — разбитая бомбёжками шахта, где не на шутку засели дроны. Идти в атаку приходится под значительный уклон, укрыться толком негде, и каждый камешек давно уже пристрелян дронами. Можно подняться в полный рост, пронестись двести метров — с мускульными усилителями это будет не очень трудно сделать. Но это будет стоить очень дорого. У Олега приказ беречь людей, и у Рыбочкина приказ беречь людей, оттого и возится целый взвод с этой несчастной шахтой вот уже полсуток. И каждый раз кажется, что нажми ещё чуть-чуть, и шахта наша, но за это «чуть-чуть» придётся платить кровью; и большой. Здесь нужна бомбардировка, передавить, засыпать дронов бомбами, смешать с землёй их позиции, без этого очень сложно. Сзади кто-то вскрикнул от боли — зацепило. Олег плюхнулся за валун. – Лечь! - прокричал он охрипшим голосом. Десантники с облегчением попадали на камни. На земле никто не зацепит, только крепче к ней прижимайся. А на открытом месте человек беззащитен, даже под камуфляжем. Валун, тот самый, за которым Олег переводил дух в третью атаку, вон лежит его расстрелянная обойма. Стрекотание автоматов сместилось влево, где-то там бухнула граната. Олег высунулся всего на секунду из-за валуна, но тут же вынужден был залечь обратно — щедрая очередь вспахала гранит совсем рядом с его лицом, мелкие камешки ударили в визор. Чёрт, и не высунуться даже. – Перхов, лежи, - это был Рыбочкин, - мы в шахте. Не клади зря людей. – Всем лежать, не высовываться! - прохрипел Олег своему отделению. Стрекотня автоматов на левом фланге медленно затихла. Огрызался дронский импульсник, вяло отвечали имперцы. Всё уже не так, как в первую атаку, тогда была такая яростная стрельба. И настало краткое затишье перед бурей, когда противники переводят дух перед новым броском. Хлопки трёх гранат слились в один. Это на шахте, причем гранаты имперские осколочные. Разразилась и почти тут же стихла пальба. – Перхов, Мавский, двигайтесь, но только осторожно, - приказал взводный. Олег транслировал приказ и поднялся первым. Сначала бросился со всех ног, делая петли и зигзаги, потом сбавил ход: сверху ни выстрела. Медленным приставным шагом, держа автомат у лица, он двинулся к шахте. Озираясь на каждый шорох, стараясь примечать мельчайшее подрагивание воздуха. Но было тихо. Ко входу в шахту на вершине холма взошли без единого выстрела. «Злая» шахта не подавала признаков жизни. И только поднявшись наверх и увидев ещё не остывшие воронки от гранат, всё поняли. Дронов забросали гранатами и расстреляли с тыла, нападения откуда они ждали меньше всего. Одному из них осколком гранаты повредило маскировочный модуль, и он лежал непокрытый. Пластинчатый панцирь, тёмный с зелёным отливом и красные окуляры визоров делали его похожим на рептилию. После взрыва гранаты он был ещё живой, его добили выстрелом в голову. – Пятеро их оставалось, а отбивались будь здоров, - сказал сидевший на краю дронского низенького окопчика десантник из третьего отделения — Олег не помнил фамилию. Помнил, что товарищи зовут его Саней. Рядом с ним Рыбочкин показался из-под камуфляжа. Он пнул в окоп попавшийся ему под ноги дронский автомат и тоже присел. И Саня, и Рыбочки были с ног до головы в мелкой серой пыли — похоже, что проникнуть в шахту было не так-то и просто. – Раненых в шахту, - приказал взводный, пытаясь отряхнуться, - скоро сюда прибудет госпиталь на двух «Грозах», мы помогаем ему развернуться и ждём дальнейших указаний. А пока надо выставить периметр. Перхов, займись, потом твоих сменим. Олег взглянул на своих бойцов. Лемешев, стоявший ближе всех, кивнул и ушёл под камуфляж. Ему не нужно повторять дважды и контролировать. Все не первый раз в деле, знают, что делать. Олег оглядел то, за что он четыре раза ходил в атаку. Выплавленный в каменном монолите неглубокий окопчик змеёй вился вокруг входа в шахту. Сам вход представлял собой небольшое — примерно два на два метра — отверстие в скале. Когда-то на этой возвышенности стояла импульсная турель, но с тех пор холмик бомбили столько, что это можно определить только по основаниям бетонных надолбов, служивших установке фундаментом. Несколько мёртвых дронов, их оружие, ящики из похожего на пластик материала, в которых они хранят боеприпасы и снаряжение. Внизу когда-то был шахтёрский посёлок, теперь это груда развалин. Довольно сложно угадать в них дело рук человеческих, они сливаются с горным пейзажем. За этот неприглядный клочок земли Олег проливал кровь сегодня. За это убиты четверо бойцов взвода. – Господин лейтенант, разрешите спросить? - обратился Олег к своему командиру. – Можно не по уставу, Перхов, вроде бы уже свои. Спрашивай. – Как в шахту попали? – Ход нашли, точнее не ход, а лаз - Рыбочкин подхватил автомат и встал на ноги. - Там внутри куча ходов, они глубоко уходят в породу. Некоторые идут на поверхность. Пойдём в шахту, там интересно. Олег поднялся. Войдя в шахту, Рыбочкин снял запоры и начал стягивать шлем. Олег последовал его примеру. Вечером в этих широтах бывает не на шутку прохладно, вот и сейчас даже пар немного идёт изо рта. Пахнет гарью и ещё чем-то сладковатым и тягучим. Пройдя с сотню шагов вглубь, Рыбочкин включил фонарь. Узкий вход перешёл в широкий грот, посреди него красовалась куча металла, судя по всему, когда-то бывшая бульдозером или какой-то другой тяжёлой техникой. Идти приходилось буквально по ковру из обломков и звездчатых металлических осколков. А один раз луч фонаря на секунду осветил братскую могилу. Много Олег повидал за год войны, но такого... Тела людей свалены в кучу, а в центр брошена дронская термическая мина. Радиус поражения у неё совсем маленький, зато всё, что в него попадает, спекается в единую массу огромной температурой. Олега едва не стошнило, когда первый раз увидел. Сейчас, на третий раз уже попривык. Но всё равно жутко. Громкий стон, усиленный акустикой грота заставил Рыбочкина вздрогнуть. Олег узнал этот голос, кричал Ильин, командир третьего отделения. Лицо лейтенанта исказилось непроизвольной судорогой: старший сержант Ильин был его близким другом. Его несли Фомин и Мавский, он громко стонал, хоть и находился в забытьи. Подойдя на два шага ближе, Олег увидел его рану и понял, что Ильин не жилец. Термогранатой ему очень серьёзно опалило грудную клетку. Уж лучше б наповал, чем так. Обернувшись, Олег увидел Рыбочкина, стоявшего к нему спиной. Он не хотел показывать своей слабости в присутствии подчинённых. – Вот что, Перхов, - наконец сказал Рыбочкин, - ты когда последний раз спал? – Перед высадкой, - честно признался Олег. – Мне не нужен полуживой от усталости командир отделения. Ближайшие два часа ты будешь спать. Это приказ. Всех касается, кроме группы периметра, - лейтенант повысил голос, так чтобы все в шахте его слышали. - Мавский, гони с улицы всех, свободных от дежурства. Олег покорно пошёл в дальний угол шахты за разбитый бульдозер. В «Корсаре» можно спать прямо на острых камнях, но этого не хочется чисто психологически. Он нашёл участок поровнее и полулёг, опершись на плоский валун. Не думать ни о чём. Спать. Два часа. Спать и правда хотелось, за эти тридцать часов он и правда устал. Над ухом лязгнул металл, Олег открыл глаза. Это вернувшийся Лемешев бросил свой автомат на каменный пол. Он присел рядом, достал из нарукавного кармана пищевой концентрат и сдёрнул пластиковую упаковку. Хорошая штука - питательный батончик, удовлетворяет суточную норму белков, жиров, углеводов и витаминов. Взял ящик таких на взвод — можно не думать о питании неделю. Правда на вкус этот продукт довольно противен. Лемешев вздохнул. – Бывают такие раны, что гуманнее добить человека, - он не обращался ни к кому конкретно, просто было тяжело, надо было выговориться. - Но рука не поднимется. – И правильно, что не поднимется, - ответил Олег, не открывая глаз. - Нам не дано решать, кто будет жить, а кто нет. – Ты в бога веришь? - вдруг спросил Лемешев. – Нет. – А я вот думаю, что есть нечто такое, что всё решает за нас. Правда ещё не решил, как это назвать: бог, судьба, случай. Но есть какая-то причина тому, что некоторых в первые же минуты шальной импульс кладёт, а некоторые без единой царапины из самых жутких боёв выходят, - он помолчал какое-то время, потом достал маленький планшет. - Ты знаешь, у меня жена дома и дочка маленькая, когда я улетал, она только родилась. Я им перед каждой высадкой письмо прощальное пишу. Это вот, - он хлопнул по планшету, - уже восемнадцатое. И каждый раз такое чувство, что это последнее, то, которое они наконец получат вместе с похоронным известием. Ильин снова застонал. Олег сжал зубы. Нервы всё-таки не стальные, сердце не каменное. И правда, уж лучше добить. – Если у тебя дочка новорождённая, зачем в армию пошёл? Тебя бы отсрочили. – И что с того? Ну забрали бы меня на полгода позднее, только больнее бы пришлось. Ну и потом... - он помедлил, будто бы собираясь с мыслями. - Аидец я или нет! Кто мою жену и дочь защитит лучше меня? Юнцы желторотые вроде тебя? Олег улыбнулся этим его словам. Лемешев старше его всего года на два или три. И в звании они равны, и высадок поровну. – Юнец или нет, а с первых дней кампании воюю. Я ещё Исандулу брал. – Кадровый, стало быть? – В каком-то смысле. – Кадровые все уже давно офицерами ходят. Олег пропустил эту его шпильку мимо ушей. Он вдруг вспомнил Исандулу, своих тогдашних товарищей: Матвеева, Глеба, Хорька. Прав был Георгий Львович, раскидала их война. Кто сгинул, а кто уже и в лучшем мире. Сейчас Олег уже близок к тому, чтобы забыть их совсем. Есть в жизни события, которые делят её на «до» и «после». Это война — одно из них. – Перхов, мать твою, что тебе приказано делать? - Рыбочкин повышал голос, показательно наводя дисциплину во взводе. – Виноват, господин младший лейтенант, - отозвался Олег и повернулся на бок.
* * *
– Эй, Олег, - Лемешев толкнул товарища в плечо. Тот что-то пробормотал во сне, потом резко открыл глаза и рывком сел. Правой рукой быстро подобрал автомат и прежде, чем снять его с предохранителя всё-таки спросил: – Что случилось? – Утро уже. Олег ошалело взглянул в сторону входа в грот, откуда слабо, но вполне отчётливо слышался грохот реактивных двигателей. Солнца видно не было. В пещере было безлюдно. У дальней стены, загороженные останками бульдозера, вполголоса переговаривались двое, кажется, из второго отделения. – Где все? - ошалело спросил Олег. – Госпиталь разгружают. Рыбочкин велел тебя не будить. Ну спасибо отцу-командиру. Бойцы, значит, работают, а сержанты спят, где это видано! Бережёт Рыбочкин своих командиров отделений. Правда, уже потерял двоих из трёх. – Ладно, пошли поглядим, - Олег закинул автомат на плечо и встал. Подобрал шлем и засунул его под мышку. После сна на голом камне он был весь перепачкан в пыли. Руки-ноги и спина занемели. «Корсар» вещь конечно хорошая, но для круглосуточной носки приспособлен плохо. Да и нет и не будет никогда такого боевого комплекта, чтобы его можно было не снимать неделями. Он прошёл к выходу напрямик, почти наступив в братскую могилу под катком разбитого бульдозера. Пройдя согнувшись под низким потолком свода, Олег вышел на воздух. Восход красил горные вершины в алый цвет. Серебристые облака тихо плыли в высоте голубого неба. И нет ни следа вчерашних свинцовых туч, и воздух такой чистый, горный. У разбитого бомбёжкой окопа распоряжался Рыбочкин. Олег заметил усиленное боевое охранение. Два бойца устанавливали в вырытой нише тяжёлый импульсник. – А, Перхов, доброе утро, - обратил на Олега внимание взводный. - Твоё отделение внизу рассыпано, дуй туда. – Что такое? - поинтересовался Олег. – Дроны собираются для контратаки. А у нас приказ держать шахту и госпиталь. Это смерть, а не работа. «Держать госпиталь» означает контролировать окружающие высотки и следить, чтобы в радиусе не было ни единого дрона с зенитной установкой. Учитывая, что во взводе осталось сорок два человека, предстоит день и ночь бегать по горам, вылавливать этих гадов. А если их тут пару сотен набежит! На пять километров вокруг ни одного имперского солдата, ходи все, кому не лень. Из-за горы приблизился басистый рокот. «Гроза» зашла на ближайшую ровную площадку в нескольких метрах от подошвы холма и погасила двигатели. А чуть поодаль от неё маячил боец внешнего кольца охранения. Первое отделение — без Олега и Лемешева это сейчас двенадцать человек — выдвинулось на сто метров вперёд. Правый фланг находился у разрушенного посёлка, левый шёл по ложбине и спускался к выходу в извилистое ущелье. А вот две высотки у входа в него совершенно не охвачены. – С какой стороны идут дроны? - спросил Олег Рыбочкина. – Большой отряд оттуда, - он указал аккуратно на две высотки. Малый со стороны посёлка, - и показал на «Грозу». – Тогда я пошёл с отделением на высотки. Посмотрю, если позиция хорошая, начну окапываться. Рыбочкин кивнул. Хорошо иметь толкового командира отделения, самому меньше думать приходится. Две высотки больше всего похожи на зубы. Крутые склоны, плоские вершины, — ни дать ни взять два старых выкрошившихся драконьих клыка. Ущелье «Драконья Пасть» - звучит! Оно к тому же длинное и узкое как кишка. Высотки напрочь закрывают проход из ущелья в долину. Наверняка есть ещё много троп, но передвигаться по ним медленно и трудно. Карабкаться по каменистым осыпям и нести на себе все оружие. И два грамотно поставленных бойца перекрывают такую тропу. Эх, иметь бы роту да ещё поддержку с воздуха хоть какую-нибудь, да артиллерии лёгкой немного — полк дронов в ущелье бы заперли. Из «Грозы» выпрыгнул человек в зелёном мундире тыловика с автоматом в руках. Это не обычный импульсник, а маломощная компактная модификация того, с чем воюет десант. Через открытую дверь видно, что транспортник набит барахлом под самую крышу. Вот принесло чёрта, людей даже на толковое прикрытие не хватает, а ещё и ему помогать придётся. «Зелёный» бодро взбежал по склону к шахте. Даже очень бодро для тыловика в условиях повышенной гравитации. Переводя дух, он подошёл к Рыбочкину и протянул руку: – Лейтенант Кляйн, санитарная бригада. – Лейтенант Рыбочкин, 76-й полк. Кляйн секунды две тряс руку десантника, вглядываясь в его лицо. Он был постарше Рыбочкина, среднего роста, неширокий в плечах, но крепко сбитый. Если б не его зелёный мундир, ни за что не принял бы за тыловика, скорее за десантника. Никто особо не жаловал «зелёных» - они сидят на складах и базах, пока остальные головы кладут. Единственное исключение — врачи. Вот уж кто действительно себя не жалеет. – Здесь в шахте, думаю будет подходящее место для госпиталя, - сказал Рыбочкин. - От шальной мины всё надёжно укрыто, оборонить в случае чего могут пять человек, места много. Единственное что — обстановочка внутри не очень. – Ничего страшного, - ответил Кляйн. - Сладкой жизни я не ждал. Пока у нас грузы, - сказал он, указывая на «Грозу». - Через час на второй «Грозе» прибудет персонал. Транспорт надо разгрузить как можно быстрее, он ещё в сотне мест нужен. Я пойду, осмотрюсь. Рыбочкин кивнул. Он снова взглянул на транспортник. «Гроза» - труженица нижних орбит, что б делали без этих неприхотливых, грузоподъёмных машин? И пусть пилоты называют их летающими братскими могилами — им не понять. Единственный их недостаток — полная беззащитность против вражеской авиации. И оттого потери среди них всегда большие. Но без них никуда. Когда войсковая группировка в двадцать тысяч человек действует на такой площади, сколько воздушного транспорта не дай, всё равно мало будет. – Там даже вашего добра больше, - продолжил «зелёный». - Боеприпасы, батареи для костюмов, пищевые концентраты. В общем, помогайте. – Поможем, - заверил Рыбочкин.
* * *
Дальние горные вершины терялись в низких облаках, внизу меж камней весело журчал ручеёк. Олег оглядывал ущелье с высотки и видел, что позицию ещё лучше представить себе сложно. Ущелье — единственный подход — простреливается на километр вглубь, сверху не обойти. Учитывая небольшую дальнобойность дронских миномётов, высотки невозможно накрыть откуда-нибудь из-за гребня, оставаясь вне зоны обстрела. Им придётся стрелять на виду или идти без прикрытия. – Вот что, Лемешев, - Олег обернулся к громко пыхтевшему после трудного подъёма ефрейтору. - Я прогуляюсь вглубь, разведую, а ты начинай окапываться. И спроси у Рыбочкина, может даст людей в помощь. – Не даст, - уверенно ответил Лемешев. – А ты спроси, - настоял Олег. - Комаров, Панько, через две минуты внизу в полной выкладке, - приказал он в коммуникатор, встал и пошёл на спуск. Спускаясь, он едва не сорвался, но удержался на ногах. Вниз съехал на каменной осыпи, породив при этом целую тучу пыли. У подножия «зуба» о чём-то тихо переговаривались вооружённые до зубов Комаров и Панько. Насчёт полной выкладки Олег всё-таки погорячился. – Ладно, ребята, месяц мы воевать не собираемся, разгружайтесь, - сказал он. - Обоймы долой, с собой две гранаты. Сам он был налегке, даже автомат внизу оставил. Неподалеку на земле лежала целая гора оружия и боеприпасов: всё это предстояло поднять наверх. Он подобрал импульсник и две фугасные гранаты. Это в целом устаревшее оружие с малой убойной силой. Но у них маленький разлёт осколков, их можно бросать не только из-за укрытия, как осколочные. Он надел шлем, и вдохнул обогащённый кислородом воздух. В атмосфере его восемнадцать процентов, через фильтр проходит двадцать два, как на Аиде. Странно, всего четыре процента разницы, всего лишь на одну двадцатьпятую больше, а такой сразу тонус. Наверное, здесь дело не только в биохимии, но ещё и пусть в очень малой, но всё же частичке Родины. – Камуфляжи включить, старайтесь не шуметь, - велел Олег. Все трое проверили автоматы и сняли их с предохранителей. «Пошли», - скомандовал Олег знаком и поднял маскировку. Идти по каменистым осыпям бесшумно практически невозможно. От малейшего движения из-под ног срываются камни, и грохот далеко разносится по ущелью. А враг может затаиться за каждым валуном, ловить тебя в прицел, сам оставаясь незамеченным. Олег замирал через каждые пять-шесть шагов и вглядывался в голые камни: не дрожит ли где воздух. Но пока всё было спокойно. Олег шёл впереди группы, по скальному карнизу, ниже которого начиналась крутая осыпь из больших и острых камней. Были они мокрые, местами покрытые чахлой зелёной тиной. Почему-то представители земной флоры и фауны, обычно агрессивные и живучие, плохо ладили с местной, вырастали чахлыми и жалкими. За километр от высоток ущелье делало резкий поворот, в полусотне шагов за ним шумел небольшой водопад. Студёный горный ручей стремительно низвергался с полутораметровой ступеньки в небольшое озерцо. Практически бесшумно вода падала тоненькими струйками и играла на солнце. И глядя на этот пейзаж, Олег заметил совсем маленькую чёрную точку. Он видел на Эльдее чёрный цвет только когда брали шахту. Этот цвет нехарактерен для Эльдейских пейзажей и почти всегда рукотворный. Чернота была под средних размеров камнем, Олег находился сверху и не мог разглядеть во всех подробностях. Он нацелил автомат на подозрительный валун и сделал два шага. Перестав смотреть под ноги, он поскользнулся на круглом камне и потерял равновесие. Небольшой осыпи хватило, чтобы сбить подозрительный валун в воду. Из-под него выскочила ребристая болванка осколочной гранаты без чеки. Вылетел запал. Олег лихорадочно вскочил на ноги, выключил камуфляж, обернулся к своим и махнул им чтоб залегли. Граната ухнула, что-то тяжёлое ударило Олега по голове, и он как подрубленный скатился в воду. Вскрикнул Панько, держась за раненое запястье. Комаров лихорадочно водил стволом автомата по округе, пытаясь понять, откуда исходит опасность. – Уходим, назад, - прокричал Панько. Левая рука его безвольно свисала, с перчатки капала кровь. - Сержанта бери, я прикрываю. Комаров вставил импульсник в зажим на бедре и спрыгнул в воду. Он подхватил Олега подмышки, взвалил на плечи и как мог быстро побежал к своим. Он ловко прыгал по скользким камням, включив мускульные усилители. Панько подождал, пока он отойдёт на сотню шагов и тоже побежал, держа автомат наготове здоровой правой рукой. Ещё издалека Панько передал своим, что сержант Перхов ранен, возможно тяжело. Эта новость всполошила расположение взвода. Двое бойцов караула, находившиеся дальше остальных в ущелье без приказа сорвались с постов встречать. Лемешев вполголоса зло ругался. Только через полминуты он смог справиться с волнением и передать на КП в шахте: – У нас раненый, требуется медпомощь. Рыбочкин на всякий случай не стал спрашивать кто именно ранен, хоть и понимал: если Перхов не доложил сам, то скорее всего пострадал именно он. Чёрт, почему так не везёт с командирами отделений, за двое суток Пикин, Ильин, теперь вот ещё и Перхов. Лейтенант был у входа в шахту. Бойцы таскали ящики с боеприпасами наверх и складывали их штабелями. Кляйн разворачивал своё хозяйство внутри шахты. Рыбочкин вбежал в проход, уже загромождённый какими-то ящиками, и в гроте, щурясь от яркого света переносных медицинских ламп позвал: – Лейтенант, у нас раненые, нужна ваша помощь. Кляйн кивнул и рассеянно огляделся по сторонам. Если десантники просто свалят его грузы в кучу, он потеряет дополнительный час на распаковку госпиталя. Он нашёл среди беспорядка полевую аптечку и кинулся к выходу. Снаружи поймал первого попавшегося бойца и сказал: – Заносите всё внутрь, только аккуратно, в ящиках полно стекла. По склону поднимался командир второго отделения Мавский, очень кстати. Рыбочкин протянул ему командирский визор. – Ты за старшего, - велел он. Он ещё раз оглядел позиции и попытался припомнить, над чем таким важным он думал до того, как его прервал Лемешев. Махнул рукой, потом. – Где раненые? - нетерпеливо спросил Кляйн. Он привык всё делать быстро: при некоторых ранения счёт идёт на минуты. – На высотках, пошли, - скомандовал Рыбочкин и сбежал с кручи. До «зубов» было около полукилометра и оба запыхались, особенно Кляйн, хоть и бежал налегке. Давило низкое содержание кислорода в воздухе и избыточная гравитация. Рыбочкин хоть и был почти в полной выкладке, добежал меньше чем за две минуты. Его встретил Лемешев. – Что тут такое? - не понял лейтенант. Если дроны, то почему бойцы разгуливают по позициям в полный рост? - Дроны? – Нет, на мине подорвались, - ответил Лемешев. – Где? – В ущелье, в километре отсюда. – Кто разрешил рейд, почему я об этом узнаю только сейчас? - рассвирепел комвзвода. Панько неудачно повернул раненую руку и сдержанно застонал. Рыбочкин отвлёкся на него. Подоспевший Кляйн остановился на секунду перевести дух, потом бросился к нему, раскрывая на ходу аптечку. – Нет, я лёгкий, - Панько оттолкнул его здоровой рукой. - Иди к сержанту. Тут Рыбочкин непроизвольно скривился. Значит и правда Перхов ранен, его опасения подтвердились. Олег лежал на камнях, распластавшись в неестественной позе. На его «Корсаре» не было видимых повреждений. – Дронов нет? - глупо спросил Рыбочкин у Лемешева. Тот лишь покачал головой в ответ. Панько вновь застонал, Рыбочкин взглянул на него. Он полусидел, привалившись к гладкому валуну, на лице застыла гримасса боли. С раненой руки сочилась кровь, её уже натекла небольшая лужица. Другой боец почти снял перчатку его «Корсара», именно его действия и причиняли боль раненому. – Ты чего делаешь? - заорал на него Рыбочкин. Тот застыл в нерешительности. Лейтенант присел рядом, обвёл присутствующих злым взором. – Чего уставились! - рявкнул он. - Марш на позиции! Остался только Лемешев. Рыбочкин схватил раненую руку Панько и прежде чем тот успел что-то понять одним рывком сдёрнул с неё перчатку. Раненый застонал в голос, и сплюнул на камни красным. Что такое, кровь горлом? Рыбочкин посмотрел на его лицо и успокоился: нет, просто прокусил губу до крови. Он бегло осмотрел руку. Маленький осколок застрял в мякоти ладони у большого пальца. Видимо, перебит сосуд, крови ушло довольно много. Он шевельнул большой палец, и Панько непроизвольно выгнулся в судороге. – Кость задета, - проконстатировал Рыбочкин. - Но зато он неглубоко сидит, сейчас вытащим. В десанте хочешь не хочешь станешь немного медиком после десятка высадок. – Коли обезболивающее, - сказал он раненому. – Нет, я так, - возразил Панько. – Ну как хочешь. Лемешев, держи его. – Я потерплю, - заверил Панько. – Нет, Лемешев, держи его и крепко держи, - повторно скомандовал лейтенант. - В рот возьми что-нибудь мягкое, а то зубами скрежетать будешь, пообломаешь. Панько недоверчиво посмотрел на командира, взял правой рукой свою перчатку, отряхнул её от пыли и засунул между челюстями. Лемешев опустился на колени, обхватил раненого обеими руками и включил мускульные усилители. Рыбочкин достал нож из нарукавного чехла. Это был старый «Ближний бой», такие выдавали в пятую кампанию, потом перестали. Не скальпель, орудие грубое, но в умелых руках может сгодиться. – Эй, - привлёк к себе внимание Кляйн. - Лови. Рядом с Рыбочкиным на землю упал маленький металлический флакон. – Что это? - спросил он. – Местное обезболивающее и обеззараживающее в одном флаконе. Просто побрызгуй, - Кляйн уже отвернулся к своей работе. Рыбочкин сорвал колпачок, под ним оказался пульверизатор наподобие аэрозоля. Он попробовал один раз в воздух, и флакон разрядил облачко какой-то плохо пахнущей маслянистой субстанции. Лейтенант пшикнул четыре раза на рану, перехватил поудобнее нож и принялся за дело. Как только он вонзил сталь в мясо, Панько выгнулся в судороге и начал биться, стонать. Рыбочкин возился долго, сделал пять разрезов, хотя наверняка любой фельдшер обошёлся бы одним. Он ругал себя за свою неловкость, но что поделать, он не медик. Наконец, он вытащил звездчатый размером с полногтя осколок из раны и зажал его в ладони. Рука в зелёном мундире протянула ему моток бинта. Рыбочкин взял его, зубами сорвал обёртку и туго забинтовал. Аккуратно положив руку на камень, он взглянул в лицо раненого. Глаза полузакатились, у рта пена, дышит как уставший бык. – Всё, Лемешев, отпускай его, - скомандовал Рыбочкин. Лемешев разжал свои железные объятья и встал. Над Панько уже колдовал Кляйн. Он надавил ему под ухом, разжал челюсти, вытащил перчатку, бросил в рот белую таблетку и запрокинул голову, пока боец не проглотил. – Снотворное, - объяснил он почему-то Лемешеву. - Пусть отдохнёт пару часов. – Давайте лучше в пещеру его, - сказал Рыбочкин. – Нет, разрешите остаться, - с надрывом попросил Панько. – Как хочешь, - не стал возражать лейтенант. Он поднял с земли свой «Ближний бой» выпрямился и достал флягу. Сполоснул водой сначала нож, вытер о рукав и засунул в кобуру на левом предплечье. Потом тщательно прополоскал осколок, вновь нагнулся к бойцу и положил его в нагрудный карман, где обычно носят гранаты. – Держи, на память, - добавил он. Окровавленные руки мыть водой из фляжки было жалко. Рыбочкин оглянулся вокруг и увидел ручей. – Господин лейтенант, у вас вызов, - обратился Лемешев. Рыбочкин рассеянно посмотрел на него. Да, наверное вызвали на связь, когда «оперировал». Не заметил. Активировал коммуникатор. Это был Мавский: – Прибыла вторая «Гроза», на ней медики - пять человек. Пилоты просят, чтоб побыстрее их отпустили. – Ну так разгружай быстро и пусть летят, мне они не нужны, - недовольно ответил комвзвода. – Мне что, караулы снимать? – Ты что там, обалдел? - Рыбочкин начинал злиться опять. - Работай просто за двоих. И сам не сачкуй, понял? – Так точно, - отозвался Мавский. И только тут Рыбочкин вспомнил про Перхова. – Как он? - спросил он Кляйна, направляясь к раненому сержанту. Он сделал шаг, два и не выдержал, остановился. Олег лежал раскинув руки, голова вся в крови. То-то Кляйн с ним быстро закончил, мёртвых с того света не вытащишь. – На самом деле ничего серьёзного, - ответил доктор. И, видя страх комвзвода, подтолкнул его к Олегу. - Сильный ушиб, скула рассечена... Подойдя ещё на шаг, понукаемый Кляйном, Рыбочкин разглядел большой пластырь, наложенный на всю правую половину лица сержанта, начинающий синеть глаз и неестественно повернутую челюсть. – Может быть сотрясение мозга, очнётся, станет ясно, - продолжил медик. – А что случилось? - спросил Рыбочкин. – Я не знаю, - ответил Кляйн. Он нагнулся и подобрал с земли окровавленный шлем. - Вот, - показал он. Прочный металл был погнут и вмят. - Как будто обухом по голове звезданули, я не знаю. Ничего, оклемается, - заверил он, наконец. - Через сутки на ноги поставим. Рыбочкин свирепо оглянулся вокруг. – Лемешев! Что случилось, как они подорвались? – Я не знаю, господин лейтенант, меня там не было. – А кто был? – Комаров! - Лемешев по-командирски раскатил голос по позициям, эхо далеко разнеслось по ущелью. - Живо сюда. Откуда-то со стороны малого «зуба» примчался боец, здоровенный, на голову выше Рыбочкина. – Объясни, что произошло в ущелье, - велел Лемешев. Комаров растерялся. Он глупо перевёл взгляд с Лемешева на Рыбочкина и остановил его на лежащем Перхове. В глаза отразился ужас, от кошмарного вида залитого кровью сержанта. Комаров начал говорить, как раз в то мгновение, когда Рыбочкин потерял терпение и уже открыл рот для того, чтобы грубо поторопить бойца. – Ну мы шли по ущелью, прошли вон за тот поворот шагов сто, - он зачем-то указал рукой на дальний конец ущелья, будто это и вправду было кому-то непонятно. - И тут сержант что-то заметил у воды. Он видимо поскользнулся на камне, съехал вниз. А это оказалась граната без чеки. Запал камнем придавлен, камень слетел и сержант не успел укрыться. И Панько зацепило, - Комаров скосил взгляд на спящего у камня товарища. – То есть граната наша была? - спросил Лемешев. – Да, осколочная, - ответил Комаров. – Кто-то из нас поставить её не мог, - сказал Лемешев. - До Перхова по ущелью никто не ходил. Всё понятно. От разрыва камень вылетел и ударил сержанта в голову. И большой такой булыжник попался. Вот «повезло», такие «меткие» камни попадаются очень редко. – Да тут и без нас много воевали. Может быть ребята из третьего полка или «мирные жители», - Рыбочкин задумался на секунду и продолжил: - Вот что. От высоток дальше чем на десять метров не ногой. Там может быть полное ущелье таких «подарочков», пусть дроны на них подрываются. Лемешев, ты тут пока за старшего. Тот не успел отозваться. Длинная очередь из тяжёлого импульсника ушла куда-то вглубь ущелья, ей вторили несколько автоматов. Десантники мигом попадали на землю и выхватили автоматы. Рыбочкин откатился в сторону, Комаров и Лемешев бросились прикрывать раненого Перхова и безоружного Кляйна. В глубине ущелья клубами поднимался пар: импульсы ударили в воду. Всё затихло так же внезапно, как и началось. Провалявшись секунд десять, Лемешев задрал голову и прокричал на высотку: – Фомин, что там такое? – Ложная тревога, виноват, - ответили оттуда. Рыбочкин поднялся, машинально отряхиваясь. – Да, не заскучаешь у вас, - сказал он. Кляйн лежал на земле, расставив ноги, вжав голову в плечи и прикрыв её обеими руками. Рыбочкину захотелось сказать что-нибудь язвительное, но он сдержался. Тыловики не так привыкли быть в прорези прицела, как десантники. – Вставай, медицина, - сказал он. Кляйн поднялся. – Его на КП надо бы, - он указал на Перхова. - Да и мне к своим не мешает, распаковываться надо. – Ну давай его на носилки, - подтвердил Рыбочкин. - Ты, - он указал на Комарова, - помоги дотащить. – Есть, - отозвался Комаров. Пискнул коммуникатор. Рыбочкин активировал его. Мавский докладывал: – Мы разгрузили оба транспорта. Пока покидали всё на землю, сейчас будем в пещеру затаскивать. Тут ещё один боец прибыл, Богун его фамилия, легкораненый из третьего отделения, вернулся в строй. – Это хорошо, - бесцветно ответил Рыбочкин. - Давай его сюда, на позиции отделения. Он выключил связь. Кляйн распаковывал носилки: две раскладные тонкие трубки из титанита и раскладная титанитовая же пластина. Получалось вполне сносное транспортное средство для лежачих раненых. – Вот что я думаю, - сказал Рыбочкин Лемешеву. - Если граната имперская, то скорее всего её оставили наши, когда сами отходили по этому ущелью. А не прячутся ли они до сих пор где-нибудь поблизости? – Мы конечно просканировали, когда садились и ничего не обнаружили, - ответил Лемешев. - Но если у них не очень мощный передатчик, то на таком рельефе его не будет видно на радаре. Но они вполне могут принять наш сигнал, если он будет достаточно мощным. А если у них нет исправного коммуникатора, то их здесь сто человек может скрываться — мы об этом никак не узнаем. Кляйн с Комаровым осторожно укладывали Перхова на носилки. Рыбочкину показалось, что тот шевелит губами. – Комаров, - обратился он к бойцу. - На обратном пути захвати офицерский чемоданчик. Не торопитесь особо, аккуратнее, - добавил он Кляйну. Медик укоризненно посмотрел на него: «Жену учи щи варить».
Тогда я пошёл с отделением на высотки. Посмотрю, если позиция хорошая, начну окапываться. - Да с этого в первую очередь нужно начинать. Лучше чем предыдущая часть. Хорошо. Есть одно замечание, очень мало описаний дронов, может в предыдущих частях они есть но всё же врагов не нужно превращать в статистов.
0
