Олег очнулся от резкого ослепительного света, машинально дёрнулся и свалился от удара такой головной боли, что перед глазами заплясали разноцветные звёздочки. В ушах громкий звон, извне проникают какие-то звуки, похожие на человеческую речь, но слова разобрать невозможно. Голову наклонили набок, и его вырвало. Любое движение, даже дыхание, отдавалось жуткой головной болью. На глаза упало что-то тёмное и шершавое, и от этого стало малость полегче. Олег ощущал себя будто мерно покачивающимся, плывущим куда-то в пространстве. Один раз его тряхнуло, и это вызвало новый рвотный спазм. Плохо соображая, он попытался приподняться на локтях, но тут же повалился обратно. Он не мог знать, сколько прошло времени с тех пор, как он подорвался в ущелье. Может десять минут, а может две недели. Может быть, он уже в госпитале где-нибудь на Далле. – Сотрясение мозга средней тяжести, - проконстатировал Кляйн. - Ему бы полежать с пару недель. – Ты можешь поставить его на ноги? - прямо спросил Рыбочкин. - Скоро наступление, и он мне нужен. – Могу, но варварскими методами. Неужели в твоём взводе дела настолько плохи, что в бой бросают инвалидов? – У него большой опыт. Он десятерых стоит. Раненый громко застонал. Через пару часов очнётся. Ох и не позавидуешь ему. Будет недели две жить на анаболиках. Медицинская команда заканчивала развёртывать полевой госпиталь. В пещере навели порядок: свалили в кучу обломки бульдозера, разгребли валуны. На более или менее ровном участке в углу расположили операционную, чуть поодаль шкафы с медикаментами. Наладили хорошее освещение, даже не поленились отскоблить от пола «братскую могилу». Раненых пока было трое: двое старых и рядовой Панько. В углу, подальше от глаз лежали пять тел. Олег пришёл в себя, когда один из младших медиков уронил на пол ящик с какими-то железками. Эхо разнесло жалобный звон на весь грот и усилило его в десяток раз. Медленно, осторожно он открыл глаза и попытался понять, где находится. Белый свет больничной лампы плыл сиреневыми кругами и мешал сосредоточиться. Кляйн отвлёкся от разговора с Рыбочкиным и вернулся к подопечному. – Где я? - процедил Олег. – Безымянная высотка на хребте Армстронга в двадцати километрах от столицы Эльдеи. Там же, где и был. – Сколько времени? – 18.53 по общеимперскому, - ответил медик. - По местному не знаю. Больным в таком состоянии приходится отвечать на глупые вопросы. Кляйн знал по собственному опыту, что объяснить логически работу ушибленного человеческого мозга почти невозможно. Сам год назад ощутимо ударился о переборку на «Гюрзе». Ещё и не так тогда чудил. Увидев, что Олег очнулся, подошёл и Рыбочкин. Перхов выглядел жутко. Правая сторона лица заплыла одним большим кровоподтёком, на скуле красовался кусок ядовито-жёлтой заживляющей мази. – Лейтенант, что это было? - спросил Олег. Медленно, осторожно он поднял руки к лицу и дотронулся до корки заживляющей мази. Брезгливо сморщился и отёр пальцы о мундир. – Булыжник, - коротко ответил Рыбочкин. - Давай, Перхов, вставай на ноги побыстрее, скоро у нас карусель начнётся, и ты мне нужен. – Есть, - отозвался Олег.
Ещё одно описание "прихождения в себя" - не самое надо сказать лучшее, но нормально. машинально дёрнулся и свалился от удара такой головной боли,- предложение смутило. Смысл такой что удар головной боли свалил ГГ а не он сам. [color=blue]и от этого стало малость полегче. -"малость" зачем жаргонизм? Это ведь не прямая речь. Можно "немного" хотя бы. Читаю дальше.
0
