Утро выдалось холодным. Моросил мелкий дождь. Марина проснулась с тяжёлой головой и болью в горле. Она села, забыв, что спала вместе с мамой в своей комнате. -- Что случилось, доченька? – спросила она. -- У меня горло болит, -- прошептала Марина, но изо рта вылетело только сипение. -- Боже мой! – мама переполошилась, стала звать слуг, и заспанная горничная кинулась за мёдом, другая побежала ставить на плиту малиновый чай. -- Ложись, ложись. Ох, какой же у тебя жар! Сейчас, сейчас! Тебе Матрена чайку принесёт! С мёдом! Марина с трудом кивнула. Перед глазами всё расплывалось и двоилось. Потом появилась Матрёна с чашкой. Больше Марина ничего не помнила. Казалось, она погрузилась в тёплую липкую массу и плыла там, не поднимая головы. Изредка только кто-то выводил её из забытья. Мама, Олежек, Максим. Его взгляд не давал ей покоя, и она не знала, на самом ли деле его видит или только представляет. Но он и в самом деле был рядом, почти не отходил от постели, пока отец не заставил его спуститься в столовую и поесть. -- Что с тобой, сын? Что тебя так привязало к этой девочке? -- У меня никогда не было сестры, -- пожал плечами Максим. – Она единственная из детей Катерины Матвеевны не стала меня ненавидеть. Она не нашла меня странным и пугающим, как все остальные люди. Отец положил руку на плечо сына. -- В этом есть и моя вина, сын. Прости меня, если сможешь. -- Ну, что ты, отец, ты делал всё правильно… Кстати, ты вызвал доктора? -- Да, скоро он приедет. Кстати, это твой знакомый, господин Ласковин. -- Ласковин? – переспросил Максим. Внутри всё похолодело. – Разве он врач? -- Да, Максим. Но почему ты так побледнел? Что-то не так? -- Нет, всё в порядке. Просто.. Я очень волнуюсь за неё. Марина… С ней всё будет хорошо? Она… Не умрёт? -- Оставь эти мысли! – воскликнул Константин Николаевич. – Она молодая и сильная девушка, она справится с любой болезнью! -- Да, -- кивнул Максим. Он молился, чтобы так оно и было. Ласковин и в самом деле не заставил себя ждать. Он приехал через полчаса, кивнул Максиму, ничем не выдав, что вчера между произошло. Побыв в комнате больной минут пятнадцать, он вышел с улыбкой на красивых губах. -- С ней приключилась лёгкая простуда, вот и всё, -- сказал он. – Грейте её, давайте больше пить, натрите спиртом, ежели жар поднимется ещё. А в общем – не переживайте, все будет хорошо. Михаил подмигнул Максиму. Тот едва сдержался, чтобы не броситься за ним. Марина не должна стать жертвой его ошибки, никогда!. Максим вошёл в её комнату вечером. У постели дочери сидела Катерина Матвеевна. -- Хотите, я сменю вас? – спросил он. – Мне не трудно. -- В самом деле? Тогда я, наверное, прилягу. Разбуди меня, если что-то... Если она очнётся -- Конечно. Ступайте, матушка. Максим, оставшись в комнате один, первым делом взглянул на её шею. Никаких следов укуса на бледной шее. Сердце бьётся так же часто, как и у него, только неровно. Она беспокойно вскинула руку и пробормотала что-то. -- Я здесь, Марина, с тобой. Всё будет хорошо. Девочка успокоилась. Но в себя не пришла. Как и через неделю. Она всё продолжала бредить, и никакие обтирания не могли сбить жар, сжигавший её. Максим был сам не свой от горя. И тогда, когда Марина уже стал похожа на бледную восковую куклу, он решился. Вечером отправился в особняк с башенками. Вся семья была в сборе и, казалось, ждала его. -- О, милый юноша! – улыбнулся Михаил. – Какими судьбами? -- Что ты сделал с ней? – Максим был просто в бешенстве и готов был убить Ласковина. -- Полегче, полегче, Максим, -- он быстро отскочил. – С твоей маленькой сестрёнкой всё в порядке? -- Она умирает! -- Бедняжка! Такая молодая! -- Послушайте, Ласковин, я пришёл к вам не затем, чтобы вы издевались надо мной. -- Вот как? А зачем же, интересно знать? Игорь ухмыльнулся. -- Вы можете мне помочь. -- Интересно… -- Протянул Михаил. – И как же? -- Как мне спасти её? -- Я же сказал вам, что делать! Вот странные люди! Чего вы хотите от меня? Я не чудотворец, я не умею оживлять мертвецов! Максим едва удержался, но тут раздался голос Насти. -- Отец, не надо так. Я скажу ему. Ласковин поднял руки, показывая, что сдаётся. -- Если ты хочешь помочь ей, то дай ей напиться своей крови. Всего глоток… -- Что?! -- Она станет такой как мы все, -- продолжала девушка. – Но она будет с тобой. Всегда. Разве не этого ты хочешь? Ты же любишь её? Конечно любишь, я всегда вижу влюблённого человека. Вы на балу смотрели только друг на друга. Как это прекрасно! -- Она станет вампиром? Но я… Я ведь не вампир! -- Ты тоже бессмертен, -- Настя подняла на него глаза. – Я не знаю, как ты таким стал. Ты вампир, не пьющий кровь. Ты единственный из нас такой. Единственный. Ты будешь жить вечно. -- Хватит, -- оборвал Ласковин. – Что за мелодрама! Я предпочитаю трагедии! -- Но что будет, если я тоже начну пить кровь? -- Я не знаю, -- покачала головой девушка. – Иди. Мы ещё встретимся с тобой. Обязательно. Максим ушёл. Домой он шёл, спотыкаясь. Как же так? Неужели у него такой чудовищный выбор? Напоить Марину кровью или дать умереть? Помоги ему господь! Максим перешёл на бег и через несколько минут был возле дома. Марина лежала на постели истаявшая и бледная. Катерина Матвеевна, вся заплаканная, сидела возле неё. -- Лягте отдохнуть, -- сказал Максим. Ему пришлось силой оттаскивать её от кровати, но в конце концов он уговорил женщину, и она ушла. Максим сжал в руке бритву, которую захватил в своей комнату. -- Прости меня, любимая, -- пробормотал он и надрезал запястье. Кровь полилась тоненьким ручейком прямо в полураскрытые губы девочки. Максим стиснул зубы и сжал кулак, чтобы кровь пошла сильнее. Он стоял, прислушиваясь к каждому шороху, боясь, что кто-то войдёт и найдёт его за этим занятием. Но никто не вошёл. Это осталось секретом навсегда. Он перевязал руку платком и сел рядом с ней. -- Теперь живи, Марина. Живи. А я… Он почувствовал, как слезы обожгли огнём его глаза и хлынули на щёки. Горло сжал чудовищный спазм. Максим поцеловал её губы, ощутив вкус своей крови. -- Прости меня, я слишком тебя люблю… Он встал и вышел из комнаты. Больше нельзя оставаться здесь. Надо уехать сейчас же. Иначе… Что иначе – Максим не знал. Знал только, что не может оставаться здесь больше. Он быстро набросал записку для отца и оставил её на столе в своей комнате, собрал необходимые вещи и выскользнул через окно. Прокрался на конюшню и оседлал свою лошадь, которую привезли с Кавказа. Он сбегал, ненавидя себя за это, но не мог поступить иначе. Он никогда бы не смог увидеть того, во что превратилась его возлюбленная после глотка крови. Если, конечно, чудо произошло. А если нет? Уже поздно. Максим пришпорил лошадь и направил её на набережную.
Молодой ничего не понимающий вампирчик, явно, совершенно не знающий фактически ничего о своей культуре. Сбежал, испугался последствий. Неужели боялся, что она превратится в монстра или просто возненавидит его за это? Он трус. История заманчивая, интересная. Хотя, странный вампир: не боится солнца. Я люблю истории про вампиров. Ставлю 5 баллов! Буду читать дальше...
Слабак)эгоист) – мнение о поведении Максима. Испугался, вот и сбежал. Бросил сестру на произвол судьбы. Не знаю автор, такое впечатление должно быть или нет, но у меня получается именно это. продолжайте дальше.
Да, впечатление должно быть именно такое. Но ещё я бы хотела, что бы читателю было понятно его поведение. Не знаю, насколько мне это удалось... Хотя просто я не знала, о чём написать, если бы он остался в городе. Поэтому я его на фиг выгнала. Вот такие вот пироги.
поведение его понятно (об этом не волнуйся), но вот впечатление все равно производить слабого человека. раз его не будет в городе, интересно что же тогда случиться))
0
