Часть 3.

Снежинки опускаются с неба, на зеленый не успевший пожелтеть и опасть лист дикой виноградной лозы, покрывая ее белым пушисты сахарком.

– Зима? Какого…. – Улетая посреди лета в чистилище со сворой демонических собак, я не мог даже себе представить, что последней моей остановкой окажется сугроб.

– Я в дерьме! – Не потому что мое состояние хуже некуда, просто меня покрывал восьми кратный слой космической плаценты. Точное название – Вазелин или термостойкая смазка для высоко оборотистых подшипников.

– Фее. – Наглотался, от нее так пучит.

Абсолютно голый, без денег, без телефона, без дорогих подарочных часов, и напоследок, проблематично, где я нахожусь. Все что я вижу, слева горы, справа горы и прямо сопки, поросшие быстрорастущим тутовником, вперемешку с длинными батогами шиповника. Я. Горец, идущий домой с пенной вечеринки.

- ……, Туфли гнуться. – Да, да. Иначе описывать мою сложившуюся ситуацию нельзя.

– Но. – Первое правило, туриста заблудившегося в лесу. Не отчаиваться. Определиться на местности, север, юг. Звать на помощь. Открыть банку консервы, без ножа. Последнее пропускаем по причине отсутствия, банки консервы. Вожделенный вопрос. Я первый астронавт, который совершил выход в открытый космос без скафандра, кому сказать не поверят, и вместо рекорда Гиннеса, можно оказаться клиентом психиатрической клиники. Нет, лучше молчать, и на вопросы как я сюда попал ответить, полуправдой. Меня похитили, смердящие карлики чупакабры. Переиграть. Банально просто, кандидат номер один, на номинацию, Куку года. Думать о том, что кто - то поверит в подобный бред, нельзя. Меня похитили, одноглазые клоуны гиревики, с большим мешком, для фокусов. Не сильно убедительно, но я работаю мысленно в нужном направлении. И если учесть тот факт, что на планете ежедневно пропадает огромное количество людей, без вести, то в этом замешаны гиревики. Однозначно.

В моем теле происходят изменения, легкая эйфория уступает гнетущему страху, а белая пелена обволакивающая мою кожу шелушится, снимается, длинными чулками, подобно змеиной коже. Наверное, так и должно быть. Но оставаясь совершено голый, и босой, я легко подвержен внешним природным факторам, холод, голод, усталость. Я замерзаю. Находясь в снежном мешке, необходимо принимать быстрые решения, от которых зависит, жить мне или умереть от переохлаждения. Ухожу вниз, с вершины вселенной, а проще говоря с того места куда я шмякнулся. Спускаясь с перевала, вхожу в черный лес, где толстые стволы деревьев, подпирают свод неба, а массивные сосновые ветки, закрывают солнечные лучи зелеными непрозрачными линзами. Здесь внизу ничего не растет, мертвое пространство и бархатное покрывало опавших листьев, шуршит под ногами, босого привидения. Именно таким я сейчас себя представляю, затерявшись неизвестно где, в совершенно чужом для меня месте или мире.

Где я? Мне совершено непонятно, как расположены стороны света. Где север, и как определить, восток? Не менее большая загадка, время суток, утро, вечер. Продвигаясь неустанно вниз, я досконально так и не определился куда идти. Не столь увлекательное, продвижение, местами плавно переходит в скольжение, а местами в скатывание или падение. Меховая подушка сосновых колючек это хорошо, услада для босых ног. Но. Опасность подстерегает на каждом шагу, под тесным покрывалом склеившихся сосновых иголок, за каждым кустом орешника, или острых как лезвие кустарников, розоцветных. Холодно климатические растения постоянно на протяжении всего пути чередуются с широкой гаммой тропических растений. Заставляя напрягать слабые извилины головного мозга, не привыкшие часто думать, в области ботаники. Большие сухие плоды, не естественные для определения истинных размеров и цвета, а также причудливые формы, лишний повод для размышлений. Фантастика. Здесь все не так. Первородный дендрарий редких растений, насыщает худшие фантазии моего воображения. Ну не может быть грецкий орех величиной с футбольный мяч. Кошмарные видение, не только в классификации вида или подвида, но и самой сути дикой природы. Единственным правильным логическим объяснением всему происходящему, может быть, только одно, я нахожусь в заповеднике редких растений. Так.

– Ой-ой - ой!- Цепляюсь за отвисший в сторону хвост терновника, царапаюсь рукой. Про себя матерюсь. Пропасть, а под нею белая пустота Осторожней надо, еще чуть и можно улететь в бездну. Кусты тутовника закрывали от меня обзор, пробираясь через которые я чуть не угодил в смертельную ловушку. – Каньон. Просто громадный. – От края до края, и дальше. Моему взору, представляется громадная площадь не освоенной дикой земли, прорезанная тонкими линзами горных рек и водопадов, падающих с большой высоты, поднимая с уступов почвы, водяные смерчи.

Холодный ветер Трамонтана, спускался с гор, в цветущее ущелье, уничтожая, мертвой рукой все к чему прикасается. Леденящий ветер соприкасался с теплым морским Гольфстримом, сражаясь за каждый метр, зеленого плато, поднимая в воздух пелену непрозрачного тумана. Там за большими рваными парусами тумана, находится океан. Или море? Его слабое дыхание на моем лице, отдается легким поцелуем, приглашающим на встречу с неизвестностью. Чарующее зрелище для туристов, но не для меня, уставшего путника со сбитыми пальцами ног. Ведь мне не любоваться красотами пейзажа надо, проблема, как спустится вниз. Здесь нет дороги. Да что – там дороги, тропинки нет. Поднимаю небольшой камешек песчаника, с вкраплениями кварца и бросаю вниз.

– Тук, - доносится удар из ущелья. – Тук, - затихло. Упал. Не буду, проводить расчет, скорость падения камня и время что бы узнать высоту. Мне без надобности, подобная ерунда. Мне важно, что будет со мной, если я туда сорвусь, и, судя по звуку, я могу не встретить завтрашний восход солнца.

Уступ за уступом, главное не спешить, медленно выбираю точку опоры. Туман обволакивает меня со всех сторон, белой непроглядной смертью. Одно мое неверное движение и я мигом сорвусь в ущелье, быстро и навсегда…..

Руки коченеют очень быстро от частого соприкосновения с серым гранитом, по которому ручейками стекает талая вода. Неприятные ощущения оставляет острый базальт, его длинные трубки обманчивы и не очень прочно связаны между собой, поэтому нагрузку тела на откосе приходится распределять равномерно. Поочередно переставляю правую и левую руку, одновременно продумываю свое движение вниз, насколько мне позволяет густой туман.

Сверху срывается небольшой камень и ударяется об уступ выше моей головы, образуя небольшие обрушения и осыпи мелких частиц природной минеральной массы. Коленки невольно провисают от страха, сердце учащается. Прислушиваюсь. Кажись, пронесло. Холодно, тело замерзает быстрее, чем я думал, большие тяжелые капли падают с верха ударяют и без того мерзлую плоть. Ногой пытаюсь прощупать под собой опору. Она большая, и мне приходится стать на колени, чтобы нащупать ее край. Не получается, продолжаю шарить руками, поворачиваюсь спиной к скале и как только ветер сносит туман, удивляюсь своей тупости. Я добрых полсотни метров ползу на животе, вместо того чтобы идти ногами. Балбес.

Поднимаюсь в полный рост и выхожу на ровную часть плато. Постоянные ветры и вода снесли неустойчивые легкие породы, глины и сланца, уступив место брылам горного базальта с мелкими водными промоинами. Сверху обрыв казался больше и выше, на самом деле не более двенадцати этажного дома. « У маленьких девочек, в руках все кажется большим», а в тумане и того хуже. Передвигаюсь быстрее, лавируя между небольшими лужами кристально прозрачной воды. По ровному и свинья рысак. Становится теплее, и озябшие ноги сходят с жесткой холодной почвы, в поросль зеленой спасительной травы. Как ни странно, но я радуюсь пению птиц, и теплым солнечным лучам, согревающим синие от холода конечности. Зеленая, сочная, трава становится выше и выше по мере моего продвижения в глубину каньона, местами доходит до пояса, щекочет голые ноги и промежность.

Необходимо засветло пройти пустынную равнину, где я могу стать легкой добычей диких зверей обитающих в этих чащах. Пару раз проходя мимо сухих звериных экскрементов, замечаю крупные следы, возможно волк или одичавшая собака, или хуже того стая. Возможно, рядом проходит звериная тропа, ведущая к водопою. Осторожность не помешает. Густая, высокая трава, прекрасное место для хищного охотника, которому без разницы, будь-то коза или тупой турист вроде меня. Сплошная череда проблем, отходит одна, появляется другая. Не понятное творится и с солнцем, это утренний восход, или закат, не привычное размещение для меня светила, вызывает во мне смутные сомнения, моего место нахождения. И если с лева от меня закат, в чем и предстоит мне убедиться, то следуя простой логике, я нахожусь в южном полушарии планеты. Где именно? Полная белиберда.

Легкое дуновение ветерка приносит отдаленный гул, нет шум, вибрацию, звук цоканье лошадиных копыт. Группа молодых косуль, поднятых тревогой, бегут на меня, в последний момент меняют направление, рывок в сторону, прыжок, другой. От неожиданности и опасности столкновения, пытаюсь группироваться и прикрываясь голыми руками. Шелест высокорослой травы слева, справа. Головы низкорослых бегунов мелькают на одном уровне рядом с моей головой, и протяни я руку, то легко мог бы коснуться бело-рыжей спины. Все происходящее занимает по времени пару секунд, но для меня, каждая секунда делится надвое, замедленное действие растягивается по времени. От неожиданности немею и прежде чем я успеваю сообразить своим немногими извилинами в голове, пятнистая команда теряется из виду в высокорослой зеленке травы.

– Ух, пронесло, - а можно было и в бубен получить маленькой головкой с рожками. Та, что там, в голову, куда угодно, для них я просто лобовое стекло автомобиля. За мыслями и провожающим взглядом беглецов я не заметил главное. События так напугавшее шашлык, имеет продолжение. Из- за холма на равнину вместе со сворой собак выехали вооруженные верховые, в одеждах давно минувших столетий.

Лай собак, ржание лошадей и звон металла, сбивают с мысли, я путаюсь в догадках, пытаясь найти разумное объяснение происходящему. Не получается. Отряд становится во фронт, направляя в мою сторону, старинные длинноствольные ружья. Лай собак усиливается по мере приближения конников, на лицах мобильной команды боевая раскраска не только у людей, но и у лошадей. Бело-черные, рваные узоры нагоняли на меня страх, предостерегая об опасности.

Черные глазницы, на свирепых лицах, ассоциируются с трупами, вызывают мерзкое отвращение, по спине бежит холодок, невольно сжимаются кулаки, и страх заставляет тело податься первородным инстинктам. Бежать. Дать драпала, но куда, в, то время как мое внимание привлекли рогатые косули, я упустил из виду куда более важное событие. Стою абсолютно голый перец, в центре событий, двух противоборствующих сторон. Последних хмурых, наблюдаю рядом, поворачиваясь спиной, ищу пятой точкой спасительное отступления. Но нет. Центр событий это мое место расположения. С другой стороны стоит в полной боевой готовности камуфлированный отряд, зелено красных пикинёров, собравшись в группу выставив вперед длинные копья. А между ними я стою, обосравшись от страха, совершено голый, грязный, на боках свисающие лохмотья не отодравшейся плаценты.

-Гар! Га-ар! – Боевой кличь, несется над равниной, подобно собачьему лаю, срываясь с перекошенных от злобы лиц, всадников смерти.

- Апапе! Апапа! – Кричат красно-зеленые воины. И от этих криков застывает моя кровь, настолько они мне кажутся отвратительными. Выстрелы в упор, черный дым сдувается ветром, и поле боя озаряется новыми вспышками ружейных выстрелов. Редкие выстрелы слышу и с другой стороны, звон металла, стена сошлась со стеной

. – Аа! – Крик раненого, я встрепенулся, кровь стучит в висках. Случайно наступаю ногой в разрубленное тело мертвого пса. Кровь еще теплая, и скользкая мгновенно прилипает к моей ступне. О, ужас.

Высокий, бородатый всадник поднимает на дыбы коня, направляя ее корпус в центр, жалящий острых копий. Последний протяжный храп лошади, слышен треск ломаного древка и бородатый воин валится на меня с истеричным воплем, тенет руки к моей шее.

– Хе. Хе-ге, - крепкий запах чеснока, вперемешку с въедливым лошадиным потом, его широко открытого рта, извергает на меня зловонную кучу запахов, при этом брызжа слюной от злобы и ненависти ко мне. Он явно не целоваться лезет. – Да пошел ты, - бью пяткой босой ноги в его отвратительный нос. –На, - контрольный дважды. Вонючка оседает рядом с убитой лошадью. – Бах! – Снова выстрел, завизжала картечь, горчичный запах черного пороха, и гарь дерет горло.

Уползаю на карачках с поля боя, спасаясь бегством, в слюнях бородатого и собачей крови. Высокая трава, как, кстати, ее густая шапка, закрывает меня от своры разъяренных противоборствующих сторон. Чужая война. Разборки чокнутых туземцев, - да пошли они. Шум боя остается слева, я направляюсь ползком на брюхе к излучине реки, что видел раньше с вершины горы. Боюсь поднять голову, чтобы не выдать себя и свое месторасположения, скорее уйти от места адской мясорубки. Прошлогодний сушняк больно ранит голые колени, раздирая в кровь острыми шипами и без того уставшее тело. Стараюсь продвигаться только по высокой траве, огибаю, участки низких порослей и песчаных лысин. Резня противоборствующих сторон потихоньку отдаляется, а мой внутренний страх только усиливается, и я не могу его контролировать. Не раз хотелось встать в полный рост и бежать, но силы покидали меня с каждой минутой, заставляя тело делать частые остановки, чтобы отдышаться и прислушаться, нет ли за мной погони.

Сползаю в небольшую буерак бурно поросших колючих кустарников, приподымаю голову, признаюсь в большой погрешности. Меня снесло вправо, и вместо спасительной равнины я оказался посредине каменного мешка, с вершины которого спадали длинными рукавами, несколько каскадов лазурных водопадов. Пустая каменная плита с одиноко стоящими деревьями и небольшая быстрая горная река, рассеченная отвесными склонами, каменные скелеты каньона, на самом дне заполненные водой. Выхожу из своего временного убежища, разминаю уставшие ноги и избитые в кровь вперемешку с грязью колени. – Что это могло быть? – Я прилетел неизвестно куда, в ожидании чуда, жду помощи от людей, а люди мне желают смерти. Парадокс. – « Разводы совершаются на небесах», - не помню кто- то из философов сказал. Простым языком объяснить невозможно, как и невозможно доказать мой перелет сюда, со странными существами. Невозможен временной сдвиг, ибо он противоречит общепринятому традиционному взгляду, на….

– Какого черта я здесь делаю? И если я когда не будь встречу на улице учителя по философии. Убью собаку. За вранье.

Часть 4.

Иду вдоль шумной реки с крутыми отвесными берегами, в надежде перейти на противоположный берег. Высота речного ущелья с девятиэтажный дом и это только в не глубоком месте. Не дай бог оступится. Внизу шумит коварная река, где берега, утыканные горелым сухостоем. Деревья, пораженные огнем, рассадник вредных насекомых и бактерий паразитов, вызывающих болезнь леса. Мой взгляд привлекает небольшой речной уступ из твердых пород, на вершине которого ветром повалило дерево, вывернувши на поверхность его с корнем. Другой край дерева слабо цеплялся за каменное ложе пару тройку валунов, способных к обрушению. Интересно, а выдержит природный мост мой вес. Не уверен. Но попытаться стоит, или нет. Шаг еще шажок, хлипкое сухое дерево. Рукой протягиваю по поврежденному стволу, мысленно представляю свою быструю смерть. Нет, я устал, но не выжил из ума. Легче найти другой обводной путь, менее опасный. Отступаю назад, отталкиваюсь левой ногой на уклон. Хочу вернуться на свой прежний маршрут, что бы продолжить нелегкий путь. И только моя голова сравнялась с природной насыпью…

-Гав! Гр. Гав! Гав! – Собака. Ужас. Дурная собака.

Мышцы ног сжимаются до предела, страх нагоняемый псиной, толкает на вершину ствола поваленного дерева. При движении вверх больно бьюсь коленом об торчащий сухой корень валежника. Но кто об этом думает сейчас, когда звере собака, морща морду, оголяет оскал больших, белых зубов. Мои босые ноги сами прокладывают путь по разорванным бокам старого дерева, местами поврежденного болезнями и шашелем. Переступаю быстро, отдаляюсь на безопасное расстояние по скользкому и узкому стволу бурелома.

Подобно крокодилу, мерзкое создание черно- рыжего, грязного цвета, хрипя, спускается с пригорка, прижавши уши, направляется в мою сторону. Я только и успеваю заметить, страшную гримасу окровавленной смерти. Из рассеченной раны надбровья пса сочится сукровица, придавая еще более свирепый вид моему убийце. Равняется, прогибает спину, отталкивается задними лапами.

- Хр.! – В прыжке цепляется за брус, не удержавшись, сваливается в грязную лужу из мачмалы. Блошистый помойник, не останавливается и снова идет в атаку.

Гр! – И снова неудача. Лишь крупные борозды от когтей да ярость, с которой он штурмовал бревно. Лай и хрипенье разносились звонко на все ущелье, в бешенстве псина мечется и грызет корень дерева, явно хочет меня запугать безродный. Время и эффект упущен, прихожу в себя и отступаю подальше, от края кручи. Пропасть меньше пугает меня, чем встреча с людоедом. Не думаю о падении с непрочного спасительного мостика, который едва ли держит мой вес. Треск и хруст поврежденного ствола, отдается, болеем у меня в ушах, заставляет, еле дыша переставлять босые ноги. Все дальше и дальше в глубине пропасти ищу свое спасение, зависая между небом и бездной.

– Трись, - просело спасительное древо, наклоняюсь корпусом, пытаюсь поймать равновесие. Прошел чуть больше половины, боковой ветер усиливается и мешает идти, моросящий дождь делает скользким и без того узкое бревно. Ситник превращается в густой ливень с большими тяжелыми каплями от ударов, которых теряешь равновесие. Вниз не смотреть, и так тяжело и тошно. Последние метры самые тяжелые, скрип снизу усиливается и гнетет душу томными мыслями, заставляет пятиться, прощупывая ногами каждый сантиметр жуткого пути. Касаюсь ногой спасительной почвы, выдыхаю, и набираю воздуха на полную грудь. Поворачиваюсь к пропасти и участку, который я только что прошел. Густой дождь, закрывает обзор противоположной стороны тьмы, но все, же просматривается нечеткое движение. Лай собаки обнаружил меня, и мои преследователи не отставали от меня, учуяв легкую добычу, проорали боевой клич.

- Гар! Гар! Трое ловцов, одна из которых молодая девушка, высоко вверх поднимает руку с копьем, указывая на меня. Двое других повернули голову в мою сторону и наши взгляды встретились. Старый знакомый бородатый хрен, шлет мне проклятия и быструю кончину, а девушка целится из пистоля с кремниевым замком.

– Цок! – И снова проклятия, порох промок от проливного дождя, возможно, это и спасло мне снова жизнь. Молодой воин невысокого роста, ловко вскарабкивается на валежник и быстрым, аккуратным шагом пробирается в мою сторону держа в руках боевую секиру с длинным лезвием. Гул от его шагов отдается по всему стволу дерева. Это и подсказало, как мне избавиться от моего мучителя. Упираюсь корпусом в дерево, а ногами толкаю небольшой валун серого цвета. Раз. Еще раз. Упираюсь сильнее.

– Трись, - валюсь с куском обапола на землю, больно сдирается кожа на локтях. Вот незадача. На мне сейчас больше ранений и ссадин, чем за всю прошлую короткую жизнь.

Рядом раздается скрип опускающегося вниз дерева. Лежу на спине, невольно наблюдаю, ужас в глазах страстного бойца. Еще рывок, ствол наклоняется, старый трухлый корень высоко задирается вверх, и держится на одном тонком хряще корневой системы. Воинственные крики сменяются на крик отчаяния, и позывы помощи сострадания молодому отроку. Выронив оружие, боец хватается руками за скользкий ствол дерева, пытается перебирать быстро ногами вверх, но безуспешно лишь срывает гнилую промокашку коры.

- Бум! – Лопнула последняя струна старого дерева, чуть не зашибив двух наблюдателей с противоположной стороны ущелья. Мертвый груз падает вниз вместе с юным воином, и подхватывается бурными потоками мутной горной воды. Лишь изредка вижу на поверхности отдельные части тела, быстро удаляющегося пловца.

-А! А!- Мое внимание привлек крик отчаяния юной девы, бросившейся на помощь возможно брату или любимому, близкому человеку. Она бежит вдоль высокого крутого берега, не выпуская из виду молодца, с желанием помочь ему выбраться на берег. И только старый, бородатый демон осыпал меня проклятиями, насылая на меня и мой род страшные лишения.

- Да пошел ты зудила! На своих кричи недоумок! – Подымаюсь во весь рост на уставших и избитых в кровь ногах. Протягиваю руку, вперед сжимаю кулак, выставляя при этом средний палец.

– Кусай! – Бросаю последний взгляд на окружающую меня местность и ухожу в густые заросли труднопроходимого леса. – Ищи меня…

Часть 5.

Мир неодушевленный чуждый мне, отказывается принимать меня, загоняя в тесные холодные горы, заставляя кричать до хрипоты в голосе от ужаса одиночества и страха. Темными ночами, кутаюсь в покрывало прошлогодних листьев, сжавшись, судорожно растираю занемевшие от холода пальцы, и молюсь, в надежде встретить утро следующего дня. Летаргическая ночь тянется по крупинкам самой большой пустыни, что есть во вселенной. Под названием Мрак. Приход нового дня, расчесываю пальцами спутанные волосы от ночной изморози. Серая масса, приоткрывает зыбкий плащ, тянется к моему лицу холодными пальцами смерти. Удары барабанной дроби. Дождь. Косохлест со снегом, мой любимый. Значит, мне пора в дорогу.

В дороге целый день. Прохожу немного, сопки покоряю косым шагом, так легче. Устал. Хочу пить. Утоляя жажду, замечаю в зеркале стылой воды, свое изображения. Худое впалое лицо, чужое. Волосы спутанные, грязные, словно грива, нечесаного льва. Кожа лица грубая, темная, покрытая черной щетиной, непривычно. Губы, обветренные, потрескались, тяжело рубцуются, болят. Это я, или моя оболочка. На меня с зазеркалья смотрит, усталый измученный взрослый мужчина, частично напоминающий бывшего меня. Даже глаза и те чураются, отводят взгляд. Пью воду и иду прочь. Жива душа. Будь я на снежной вершине, или лежу на дне глубокого ущелья, пока мои мысли и разум едины, жива душа. Приключения и судьба сыграли партию, кто победил, да скоро узнаю, куда приведут босые ноги пилигрима.

Полдня плетусь за колеей от воза или подводы, прокладывая путь в чаще возница, скорее всего не знал дороги, петлял, и возвращался назад, когда попадал в тупик, непроходимой местности. Гора. Мысленно пытаюсь представить, вправо или влево, делаю ставку. Упрямый движется дальше, он точно сумасшедший, который не знает дороги. Скриплю зубами. Мелкая крошка, больно режет босые ноги, кривлю стопой, и прикусываю нижнюю губу. Высокая поросль колючего кустарника, но следы не обрываются, уходят вглубь каменного хребта. Продолжаю исследования, игрушка детская, возможно, упала с воза от тряски или ее выронил ребенок от испуга. Сломанная ветвь кустарника, тут то и пройти тяжело, все время натыкаюсь на природную преграду. Большой булыжник, возможная причина, почему марионетка лежит здесь. Приподнимаю пугало, до чего топорная и безвкусная работа хромой барби. Зачем она мне, одеть на бубурку, что б ни мерзла. Логично. Немного щурю глаза, гранитный козырек горы сужается, колейка уходит вглубь штольни.

Природный туннель неоднократно рубился вручную, на стенах рытвины острого металлического предмета, нанесенного горе сильными ударами. Рукой нащупываю сырую стену, в серых полутьмах трудно ориентироваться, после дневного света, тяжело грести под темным сводом галереи. По ногам тянет сквозняком. Темнеет и стена уходит резко влево.

– Черт! – Ногу наколол, этот идиот, снова барахло с воза сбросил. Олень, рога потерял. Растираю больное место, про себя проклинаю Митю. От боли выронил куклу. Наклоняюсь, становлюсь на четвереньки и шарю в темноте, куда же она могла закатиться. Вот, нашел. Но это не то, продолговатое, холодное. Точнее. Окоченевшее, тело.

– Ой! Да чтоб меня…. Все не привыкну, к проклятому месту, - отдергиваю руку, проползаю вдоль стены, брезгливо вытираю руку, об влажный шлак почвы. Гусиным шагом, к просвету впереди туннеля, да половчее. И вдруг спонтанная идея

. – Стой. Куда. – А что в карманах мертвеца? А что на нем одежда. Да.

С покойника, одежду и обувь. Да ну? Задымились, заискрились огоньки в голове, черти печку разжигают. Назад, назад и по карманам. Впотьмах тяжело заниматься исследованием чужого добра, необходимо покойного вытащить наружу. Фее, моей брезгливости нет придела. Нащупал ворот куртки или камзола. Пробую тянуть. Тяжело. Немного я ослаб, тяну сильнее, неприятный запах мертвечины, ускоряет процесс продвижения на свежий воздух. Спасительный свет, и разлом все ближе и ближе,

второе дыхание, смрад невозможный, режет ноздри, тухлым сероводородом. - Но груз не брошу, - рывками прокладываю путь, и только прогребая с дюжину лишних метров, бросаю проклятую находку и убегаю в кусты. Как мерзко, он разлагается, и весь в заразных язвах на лице и ладонях. Я знаю только одно неоспоримое доказательство.

Вирусная инфекция, в которую я влез своими руками. Почему мне сразу не спрыгнуть с высокого обрыва. Зачем мучаюсь. Немного поразмыслив о превратностях судьбы, выбираю несколькими этапами решить проблему. Выбираю мой любимый второй, окончательный с выворачиванием карманов, с присвоением их содержимого. Какого содержимого, смотреть противно. Лицо все в язвах, да и не только. Челюсть раздроблена в нескольких местах, с лаптями отставшей гнилой кожи. Ломовой, так изуродовал тело повозкой, что склеить его мог только сильно пьяный патологоанатом, при помощи серого строительного скотча. Что могло напугать так лихача, болезненное лицо впотьмах или страх перед неизвестной его болезнью. Проехать и не заметить, вариант сомнительный, если возница вообще был. Пустую повозку лошадь по памяти тащила домой. Тупик, с мыслями. Но большой красный Яхонт, на пальце покойника. На него можно смотреть, вечно, приглашает к сомнительной сделке. Пусть будет так. Наклоняюсь и стягиваю большой перстень вместе с остатками пальца. Теперь ты мой, я твой новый хозяин. Буду брать только верхнюю одежду и обувь не умирать же от холода.

– Кто ты? – Мрачная оболочка, бывшего живого человека, знатного рода, который наслаждался прекрасной жизнью вельможи, не в чем себе не отказывая. Мечтал. Возможно, любил и был любим, по возрасту приблизительно мой ровесник. Почти одинаковы рост, и волосы длинные, черные вьющиеся. При других обстоятельствах мы могли быть друзьями. Пустые надежды, лежат в бездыханном теле. Необходимо похоронить по христианским обычаям, пока не стемнело. Натягиваю вонючую куртку, брюки, тесную не по размеру маленькую обувь. Первый раз в жизни иду рыть могилу.

разгулялся в верхушках лиственных деревьев, скоро пойдет проливной дождь, возможность, спрятаться в туннеле, взбивши в углу логова постель из лозы и сухих листьев. Костер жалко. Приятно согреть руки, подставить лицо теплым языкам пламени, расслабиться, вытянув ноги во всю длину. Спасибо большим карманам, на которые я сделал ставку, вытаскивая лотерею из серого туннеля. Небольшая сумма денег, мелкие серебрение монеты, достоинством от одного до пяти. Всего восемнадцать. Принадлежащие к разным государствам на вес разнятся по граммам и утрированы в моем понимании. Не густо. Огниво или кресало. Простой перочинный нож, слегка притупленный, но вещь в пути необходимая не меньше денег. В левом кармана замшевой хорошо отделанной куртки, небольшой тугой набитый бумагами, мессенджер с серебряной пряжкой. Люблю секреты.

Ух, ты, какая цацка. Водяные разводы, геральдика, сургучных печатей только на лбу и нахватает.- Половину бумаг на латинице, представительства, торговый дом, нотариальная контора. Ну «пассепорт» в переводе разрешение на выход из порта. Так мы любили путешествовать, судя по визам, оставленным бывшим владельцем, он часто пересекал таможенные пропускные пункты. Номера виз разные, идут под разными грифами. С недавних пор я тоже путешественник, коллега. Прикольное. Ты дома не сидел, приехал, уехал, большие сроки, год, три, снова больше года отсутствовал. Кроме родных тебя некто и не узнает, теперь уж и подавно. Один «депорт» Набедокурил и свалил, нормально так, деньги позволяют. Смотрю на свой средний палец левой руки, красотище. Блеснул огнем камешек, преломил лучик костра. Разрешение на выезд властей, отказ, но почему, смотрю ниже. Вот и причина, порт закрыт и закрыты города, ниже перечисление в связи с эпидемией. Карантин. В случае неповиновения смерть имущество придать сожжению. Строго у них здесь. И предписание, на учебу, выдано местным Кар… Карантинным приставом. Тяжелая латиница, но разобраться можно. Студент, с чумным паспортом. Бывает же такое. Задумываюсь, судя по бумагам в прошлом.

– Но где? - Дата последняя 2037 год. Это ахинея. Наверное, я схожу с ума. Княжество Лювенталь и имя и фамилия Влади де Лювенталь. Объединенное Королевство. Право на наследство, целым княжеством. Аристократ в седьмом поколении. От прапрадеда. А у меня начинает бред, болезнь прогрессирует, трогаю лоб, слегка теплый от костра, а в основном нормально. Я неизвестно где, вдобавок в карантинной зоне. И слово неповиновение смерть. Мне кажется, последние дни, я часто стал его слышать. Закономерность.

Подбрасываю ветки в костер, жмут бумаг, выпадает лист, свежая запись, на старославянском, неизвестные буквы и ударение чуть ли не в каждом слове. « Я кнез, Влади де Лювенталь» Похоже на прощальное письмо, и последнюю волю покойного. Последний из рода, наследник сего или являюсь наследником. Десять процентов слов подбираю по смыслу. Пишет родственников не осталось. Так жалко, точно подмечено эпидемия не жалеет не замки богатых, ни хижины бедных. Прислуга разбежалась, кто остался со старым хозяином и был ему предан, не избежал трагической участи, лежат во внутреннем дворике. « Я млады кнез». Ищу обводной путь через горы, и старую заброшенную штольню, где нет патруля. Иду на север. Раны снова открылись и кровоточат. Если вы читаете, значит, меня нет в живых. Просьба исполнить последнюю волю, похоронить по человечески, в награду за кольцо с камнем. Нормальный ход, кто следующий, типун мне на язык. «Паперы». На свое усмотрение, оставить себе, выбросить или передать по возможности в Лигу Монархов Конституционного Суда.

- Ну да уже иду. Только ракету найду с навигатором. – Да многовато на меня свалилось за несколько дней. Один раз я уже плутал, подняв чужие документы на помойке. Смотрю на огонь, языки пламени жадно поглощают древесину. Аккуратно ложу лист прощального письма, на середину. Бумага загорается с боков, и уже все пламя поглощает последнюю волю князя. Шум ветра усиливается, одинокие капли бьют рядом со мной и в костер. Пора идти спать в укрытие. Наклоняю голову. Бегу.

Часть 6.

- Агов. Эй. Проснитесь. Господин хороший, - в полумраке противоположной стены туннеля, стоит молодой незнакомец, его рот зарыт, но я отчетливо слышу голос, обращающийся ко мне. – Прошу прощения, я вас потревожу в последний раз.- Протягивает, потертый мессенджер с бумагами, и отпускает руку. – Теперь это ваше, а мне пора. – Уходит в большой проем, словно растворяется в воздухе. – Ключ в камине… - Удары снежной пурги заглушают последние слова из фразы, человека из неоткуда. При этом до смерти меня напугав.

- Ой! – Вздрагиваю, и просыпаюсь, плохой сон. Открываю веки и вижу вытянутую мою правую руку, держащую коричневую папку. Рука буквально падает вниз, немеет от перенапряжения, судорога сводит ключицу. Осматриваюсь, свет из проема, проходит тусклым лоскутком, освещая пустую штольню. Я здесь один, одинешенек, промерзший до костей, хочу пробраться на затекших ногах к выходу. Как говорят люди, покойники снятся к плохой погоде. Действительно. Непогода косила поземкой, начало подмораживать, на земле образовался небольшой снежный занос, но следов от ног на нем не было. Прячу бумаги в боковой карман камзола, отгоняю от себя завиральные идеи. Пора. Уже светло. .