День седьмой. Степень критики: Любая, но обоснованная, желательно с образовательными целями
Короткое описание: В замысле роман, пока что первая глава.
Разве я — это я? Что за дикое слово. Бежит. Бежит по траве, она путается, словно хочет повалить, словно это не трава, а гигантский спрут под его ногами, он бежит по траве, бежит за ней, впереди копна черных волос. Черных, или она блондинка? Может быть рыжая? Нет, точно черные. Он бежит по траве. Трава — она зеленая. С каждым названным словом все словно приобретает еще больший смысл, все вокруг, весь мир вокруг. Он бежит по траве за ней. Она плоть от плоти моей и кость от кости моей. В висках стучит. Да, вот это, по две стороны от головы, если провести прямую линию от кончиков ушей, вот это виски. В висках стучит. И был вечер и было утро.
В сон врывается страшный звон будильника. Да, он именно врывается, он посторонний, врывается как враг врывается на чужую территорию, ломая все вокруг, вырывая тебя за собой, он захватывает тебя, он забирает тебя в плен. Попытки сопротивления. Первые минуты пробуждения — ты словно завис на границы яви и сна, твое тело мертво, невероятное усилие, нужно невероятное усилие. И было утро. Иона, да, черт возьми, меня зовут Иона. Иона проклинал своих родителей пол жизни, глотал обиды в детстве, мечтал о смене паспорта в отрочестве, но во взрослой жизни разве дойдут до такого руки? Иона проснулся. Я проснулся. Моя мать, страшная мечтательница, прочитавшая в своей жизни уйму книг, но так и не понявшая до конца ни одну, моя мать, которая кажется боялась всего на свете, а под конец жизни ударилась в религию, ведь так надежнее, спокойнее, будто ты часть целого, будто ты обрел отца, хотя почему никого не волнует, что у отца уже есть сын? Так вот, моя мать больше всего на свете любила историю пророка Ионы. Наверное ей нравилось, что он такой бунтарь, такой бунтарь, каким не была ни она, ни отец. И в конечном счете такой, каким не был я. Несколько простых шагов, утренний ритуал. Провести пальцем по мерцающему экрану телефона, смахивая в сторону будильник, как будто ты имеешь власть над ним, маленькая иллюзия — иди к черту, друг. Привычное движение — ввод блокировки и у меня есть десять минут на то, чтобы бездумно пялиться в экран, листая ленту новостей (лучше бы книги листал, честное слово). И вот, в момент когда буквы и картинки приобретают хоть какой-то смысл можно решить, что ты проснулся. Лучший детектор бодрости. Обезьяны лучше других животных, потому что используют большой палец. Когда моя бабушка купила себе телефон, она печатала указательным. Я почувствовал себя обезьяной. В этот день я умер.
Нет, всё не так плохо. Читается нормально, хотя хотелось бы, чтобы было попроще)). "И был вечер и было утро." Где-то я это уже видела...)
"врывается как враг врывается на чужую территорию" - второе слово "врывается" лишнее.
"смахивая в сторону будильник, как будто ты имеешь власть над ним" - так над будильником-то реально имеешь, тогда уж - "как будто ты имеешь власть над временем"... "В этот день я умер" - да, это непонятно и поэтому вызывает отторжение..
Вообще трудно сделать какие-то выводы, прочитав такой маленький отрывок. В любом случае - удачи автору!
Сначала я подумала, что вы шизофреник. Оборвано, непонятно, сродни бреду. В первых предложениях вообще непонятно, что происходит. Всё спуталось в клубок...
Зачем все эти образы? Зачем такая концовка? Если не понять, что вы хотели сказать, то и не получится понять, что сделать лучше. При прочтении представился такой закрытый клуб с глубоко эстетами, сидящих на редких стульях и внимающих рассказчику - мечущейся, но поэтичной личности в берете набекрень. Который нёс откровенную хрень, но с претензией на глубочайшую оригинальность и неповторимый стиль повествования. Типа соц-арта... или концептуализма...
0
