Короткое описание: Пробую себя в писательстве. Оцените мою писанину и скажите, стоит ли продолжать или это чушь. Спасибо за критику!!! Тут только отрывок.
Книга описывает жизнь офисного планктона, который по стечению обстоятельств выходит из зоны комфорта. Тем самым, кардинально меняется, не в лучшую сторону.
Глава 1
В уютную гостиную пастельных тонов, сквозь облюбованное назойливыми мошками окно. Пробирались лучи палящего Калифорнийского солнца.
Майк особенно любил это время. Ведь именно с четырех пятнадцати до пяти вечера он, наконец, мог, побыть наедине с собой. Послушать мучившие его мысли, построить планы, полистать излюбленный литературный журнал или же как, сейчас, не отрывая уставшего взгляда покрасневших глаз, рассматривать улицу сквозь пыльное стекло оконной рамы. Возвращаясь с работы, он ежедневно присаживался в затертое кресло, которое осталось еще от отца и, наслаждаясь одиночеством, наблюдал за чередой проезжающих машин.
Его завораживали звуки мотора, и вид вздымающейся дорожной пыли. Майк любил скорость: именно она позволяла ему почувствовать себя живым, да и просто давала неплохой заряд адреналина в кровь. Каждый воскресный вечер после скучного ужина с дочерью Гвен и её мужем Сэмом, Майк отправлялся за город. Где после пары рюмок бурбона в придорожном кафе, вдавливал педаль газа в пол своей старенькой «импалы» и бесцельно мчался по разбитой дороге. При этом где-то в мрачных закоулках своей души тая надежду, что, однажды не справившись с управлением и съехав на обочину, протаранит столб электропередач. А затем, пробив головой лобовое стекло, наконец, попрощаться с этим миром. Возможно, именно поэтому он никогда не пользовался ремнем безопасности.
Эти несчастные минуты принадлежали ему. Это было его время –– время без жены, которая еще не вернулась с работы из маленького маникюрного салона. В котором не покладая рук выгребала тонны грязи из - под ногтей зажравшихся снобов и их жен. Время, когда тишина приятно обволакивала и давала ни с чем не сравнимое чувство спокойствия и собственной значимости.
Майк прокручивал в голове прожитые годы и с нескрываемым огорчением потухал в лице. Перед глазами всплывали лица глумящихся над его жизнью коллег, родственников и просто знакомых. Особенное отвращение он питал к своему боссу Джону Уилсону, который будучи не в ладах с собой, отрывался на безотказном подчиненным.
Джон весил более ста килограмм, с полу облысевшей головой и хрипящим кашлем курильщика. Пахло от толстяка всегда табаком и потом, в общем, более отвратительного «типа» он не встречал за все свои пятьдесят лет.
Уилсон заставлял Майка выполнять за него всю бумажную работу, приносить кофе по первому требованию и бегать в прачечную за его дешёвыми костюмами. Сегодняшний день не стал исключением, после долгих нравоучений и выговоров, босс загрузил Майка кипой бумажной работы, которою мужчина был вынужден взять на выходные. Да ко всему, какая – то женщина на парковке издательства, защищённая от него лобовым стеклом, одними лишь губами проговорила «Мудак». А это не слабо опускает планку уважения к себе.
В такие минуты он часто вспоминал сказанные ему однажды слова друга и служитель закона в местном полицейском участке Хэнка Смита. «Существуют два типа людей: первый –– это те, которых имеют и второй тип –– те, кто имеет всех и каждого». Себя же Хэнк непосредственно относил ко второй категории, но вот Майка –– к первой и не скрывал этого, отвешивая знатный подзатыльник или ударяя в плечо друга своим разжиревшим на фосфидах кулаком.
Именно сейчас между четырёх пятнадцати и пяти вечера, он мог, наконец, насладиться минутами уединения. И не чувствовать на себе взгляды людей, которые нескрываемо считают его пустым местом или вторым сортом.
Проработавший более двадцати лет редактором в местном издательстве, Майк не представлял, что жизнь сможет хоть на дюйм стать лучше. Да и откровенно говоря мужчину уже давно все устраивало. Он ничего не хотел менять, а лишь знал, что рано или поздно его никчемное существование закончатся на одном из кладбищ занюханного городка. Эти мысли позволяли ему не сдаваться а, набравшись терпения ожидать конца своего мрачного бытия.
Часы неумолимо рвались вперед. От их назойливого тиканья он начинал слегка нервничать. Протерев появившуюся на лбу испарину, Майк потянулся к пыльному вентилятору. Щелчок по маленькой засаленной кнопочки и его лица коснулись душные порывы сухого ветра.
Сегодня у него выдался крайне тяжелый денек, между разносами по кабинетам кофе и ловли в свой адрес колких замечаний, он успевал разобрать неплохую кипу писанины. А теперь мужчина будто выпускал в эти минуты все то дерьмо, что только успел собрать за день.
Иногда Майк ловил себя на мысли, что хочет взять покрытый ржавчиной топорик, тот самый, что уже много лет пылится на верхней полке подвала, за пачкой дешёвого порошка. И прикончив бутылку виски, отправиться для начала на работу, где залив кровью покрытые бездарным чтивом столы, вернуться домой. И присев, в свое излюбленное кресло, ощутит липкость кровавых рук, а затем дождется жены, которую также угостит порцией своего гнева. Он часто представлял все в мельчайших подробностях. Майк даже чувствовал, как воздух заполняют металлические ароматы от моря крови его коллег. Но это лишь игра больного воображения загнанного в угол офисного клерка. Возможно, такие мысли посещают многих с подобной ему жизненной картой, –– а возможно годы самозабвения и унижений дают о себе знать именно таким образом.
Парой Майк чувствовал, что проживает жизнь, будто сквозь то окно, пред которым по привычки присаживается между четырех пятнадцати и пяти вечера. Скорее всего он хотел бы открыть наглухо закрытые оконные рамы, но считал, что жизнь для него закончена. И чувствовуя себя жалким отбросом, он продолжал непрерывное движение по замкнутому кругу своего никчемного как, он сам часто повторял стоя перед зеркалом в ванной –– сосуществования.
В жизни каждого человека наступает момент, когда, оглядываясь назад, он осознает что прожил жизнь не так как хотел или когда-то планировал. Майка не покидает это чувство уже более пятнадцати лет. Возможно, все дело в детских переживания и потрясениях –– как наверняка сказал бы местный мозгоправ, –– но это не так. Именно в детстве он чувствовал себя хоть кому-то нужным. Выросший в семье учителя младших классов и слесаря отца, любившего прикладываться по вечерам к бутылке, мальчик все же был окруженный заботой и любовью. И тогда он даже не мог и в мыслях представить, что его жизнь приобретёт подобные обороты.
Хотя в сравнении с университетскими буднями, сейчас жизнь казалась ему куда более сносной. И как не странно эта мысль была одной из тех, которые долгие годы удерживали его от петли или лезвия на венах
Бросив тяжелый взгляд, горящих от усталости глаз на часы, он почувствовал, как нога невольно задергалась. Надавив ладонью на колено, он прикрыл глаза.
Тишину нарушил пробирающий до костей, скрип ключа в замочной скважине. Майк, наслаждаясь последними секундами одиночества, лишь сильнее зажмурил глаза.
Глухие стуки каблуков по деревянному полу и громкий звон упавших на журнальный столик ключей, заставил его невольно вздрогнуть. Он с силой сжал зубы, чувствуя, как разъярённая жилка на подбородке, заплясала в такт не прекращающим подергиваниям в ноге.
Майк сдерживал пылающий внутри него гнев. И отчаянно пытался переключиться на привычный для него жизненный темп.
«Знала бы она, что творится в моей голове» - промелькнуло мыслях Майка. –– «Наверное, она была бы в ужасе а, возможно собрав свои шмотки, свалила на другой конец мира, где продолжила тонуть в череде случайных связей».
–– Как всегда, –– раздался усталый женский голос. –– Лучше бы сделал что - нибудь по дому. У нас уже все розетки шатаются, а вчера представь, меня ударила током стиральная машина. Хотя, что я удивляюсь? С таким то мужиком в доме, проводка не может быть хорошей, –– продолжала свою тираду вернувшееся с работы Моника.
Майк приоткрыл слегка отдохнувшие от света глаза и, уставившись на потрепанную книжонку лежавшую напротив, вновь погрузился вглубь своего сознания. С В эти секунды он старался подобрать слова и вообще осознать, что принадлежавшие только ему минуты –– истекли.
–– Ты вообще меня слышишь?! –– вновь зазвенел женский голос. –– Ты там, что заснул? –– с ноткой возмущения поинтересовалась она.
–– Я здесь, – прозвучал тяжелый голос Майка. –– Просто задумался, уже иду.
–– Давай быстрее!! Я ужасно проголодалась, хотя сегодня на работу, Скарлетт приносила свои знаменитые кексы. Ну, помнишь те самые, с корицей?
Майк со скрипом старых пружин, покинул любимое кресло. В мыслях крутилась лишь одна фраза, которую он не решался сказать на протяжении долгих лет –– «закрой наконец рот!». Но очередное сдерживание, лишь поднимало градус кипения. Он знал, что рано или поздно слетит с катушек, и тогда каждый узнает, о чем он действительно думает. Эти мысли слегка будоражили его сознание, заставляя чувствовать прилив гнетущей ненависти к себе.
–– Ты вообще меня слушаешь? Я говорю –– помнишь те кексы которыми нас угощала Скарлетт на рождество? – вновь залепетала Моника безотрывно разбирая пакеты с продуктами.
–– Да, да помню, они у неё действительно ничего, –– согласился он.
–– Ничего!? – удивленно воскликнула женщина. – Да ты вообще их пробовал? Они просто великолепны! Сколько я не пыталась выудить рецепт, она не поддается, хоть пытай эту заразу,– сквозь легкую улыбку объявила она.
Майк прошёл к столу и, осмотрев растрепанную жену, быстро скользнул взглядом по небрежно застегнутой блузке ослепительно белого цвета. Слегка заторможенными движениями он извлек из пакета: кочан китайской капусты, баночку фасоли и замороженную лазанью.
–– Так на улице ветер? – глухо буркнул он себе под нос.
–– Какой еще ветер? –– сведя брови к носу, переспросила женщина. – Ты вообще был сегодня на улице? Там просто ужасная жара. И хоть бы один жалкий порыв ветра, это погода буквально убивает. А если помнишь, синоптики кормили нас обещаниями, будто приближаются дожди и все такое. Куда не ткни, одни лжецы и извращенцы, – заключила она, размахивая баночкой маринованных каперсов.
–– Ясно, –– одобрительно покачал головой Майк.
–– Я ужасно проголодалась. Сейчас будем ужинать, только быстро приму душ, а ты пока займись салатом, – спешно бросила блондинка, скрываясь за пожелтевшей дверью ванной.
Взглянув на деревянную стойку с ножами, он быстрым движение извлек из ячейки для лезвий нужный ему инструмент.
Оставшись наедине с собой, Майк глубоко вдохнул. Воздух со свистом, наполнил его легкие.
Вообще он не часто ловил себя на мысли, что любит жену, но все же чувство привязанности и некой незаменимости человека, не оставляли его. А возможно он внушал себе её значимость лишь для того, чтобы изо дня в день терпеть нескрываемые измены и пренебрежительное к нему отношение. Двадцать лет назад, когда Майк вел эту женщину к алтарю, он и представить не мог, что проведет с ней всю свою сознательную жизнь. Купит дом, вырастит дочь, заведет собаку, а перспективы общей старости не редко пугали его. Но как бы то ни было, та стабильность, которую они достигли за долгие годы совместной жизни, не давала им разойтись и потерять все то что они выстроили вместе
Привычными движениями Майк разложил овощи на доске и, начав нарезать огурец небрежными кусочками, вглядывался в блеск стали.
Непрерывно постукивая о деревянную дощечку, он вслушивался в шум бегущей воды. Неожиданно рукоять ножа скользнула во влажной ладони, мужчина почувствовал острую боль. Порез был достаточно глубок чтобы крови из него хватило, разом забрызгать стол. Напрягшись от боли Майк, не раздумывая сунул руку под теплые струи воды. Рана пульсировала, а жгучая боль лишь усиливалась. Он стоял завороженный, наблюдая за тем, как алая кровь, смешиваясь с водой, убегает в желоб трубы.
–– Завтра к нам приедет Гвен и Сэм. Как думаешь, что приготовить на ужин? Кстати они останутся на ночь, так как хотят первыми поздравить тебя с пятидесятилетием. Гвен говорит в этом возрасте, ну в твое.., –– внезапно замолчала вернувшаяся Моника.
Взглянув на широко открытую рану, украшавшую указательный палец мужа, она почувствовала, как в коленях пробежала дрожь.
–– Какова!? О Боже Майк, откуда у тебя руки растут, мало того, что чуть палец не отрезал, да ко всему и угробил салат. –– заверещала она глядя на оцепеневшего мужа.
Майк стоял не подвижно, будто и вовсе не услышал воплей Моники.
–– Майк, черт возьми, да что с тобой не так!? Иди уже в ванную и наложи пластырь, не хватало еще, чтобы ты тут все заляпал. Что тогда решат дети!? Что мы тут устраиваем поножовщину!? –– одернув мужа за плече, завопила она.
–– Да, да уже иду, –– залепетал очнувшийся точно ото сна Майк.
Мужчина быстро пробежал по коридору и, хлопнув слегка отсыревшей дверью, вошёл в ванну. На полу была разбросана одежда жены: белоснежная блузка, тёмно-синяя юбка, бюстгальтер, а из корзины грязного белья виднелись черные кружевные трусики. Майк включил воду и, ополоснув порез, открыл полочку над раковиной. Потеснив баночки со снотворным и успокоительным жены он, наконец, нащупал пластырь. Заклеив кровоточащую рану, Майк закрыл дверцу шкафчика со встроенным зеркалом и, посмотрел на себя. Заметив маленькую капельку крови на воротнике белоснежной майки, он невольно выругался. Майк любил этот потертый кусок ткани не за то, что она отлично сидела и даже не, потому что в его гардеробе более не было настолько чисто белого цвета. Скорее он любил её за воспоминания, связывающие эту майку с рождением дочери. Мужчина помнил, как купил её перед рождением Гвен. И дочь часто засыпала на руках отца –– уткнувшись именно в эту майку. Потерев ненавистное пятнышко пальцами, Майк не получил желанного результата. Но, по-видимому, не собираясь сдаваться, он намочил весящее рядом полотенце и принялся тереть алое пятно. Кровь лишь размазывалась, а маленькая красная точка от его усилий превращалась в большое размытое недоразумение.
И глядя на распложающее розовое бельмо, он мечтал лишь об одном. Чтобы найти укромное местечко и наглухо закрыв дверь, сделать принесенную на дом работу. Ну а в остальное время лежать на мягком диване уставившись в потолок, при этом выкинув из головы буквально все. Унестись прочь с этой планеты, и привести мысли в порядок. Возможно, именно это и нужно было Майку, чтобы держать гнев под замком. Мысли о предстоящей вечеринки угнетали его, если бы было в его силах стереть напрочь этот день он, не задумываясь не секунды так и сделал. Майк не желал отмечать свое пятидесятилетие, но дочь настоятельно заявили, что это юбилей и желала закатить вечеринку в кафе. Но Майку удалось снизить обороты до обычного барбекю во дворе. Ко всему он очень любил дочь и лишь благодаря этому факту Майк не объявил этот день –– обычными рабочими буднями.
Его ничуть не пугал возраст, хотя жена однажды заикнулась, что у него запоздалый кризис среднего возраста и долго советовала походить на приемы к психотерапевту. Но Майк явно дал понять, что не собирается делиться своими мыслями с разного рода шарлатанами.
Около шести вечера, состоялся долгожданный ужин. Мужчина долго ковырял вилкой ненавистную ему лазанью, которая после разморозки, была похожа на пережеванные отходы, да и запах был не лучше. Поэтому перекусив салатом, он долго выслушивал болтовню жены. Она же в свою очередь трепалась о том, как провела день. Не забыла описать каждого пришедшего к ней клиента, причем в подробностях. Поделилась планами на вечер дня рождения и просто долго рассуждала о погоде. Майк пытался понять, что она пыталась донести, пару раз даже поймал суть её монолога, но по большей части он одобрительно качал головой после вопроса - «понял?».
Затянувшийся ужин закончился мытьем посуды, а после всех этих хлопот, он наконец остался один. Моника вышла во двор и долго разговаривала по телефону, после чего отправилась спать. Майк в свою очередь, пытался вглядываться в телевизионные шоу и даже прочел пару страниц той самой книги, что попалась ему на глаза еще вечером.
К полуночи он почувствовал, как сон берет свое. Зевнув пару, раз и допив бутылочку темного пива, направился в спальню. Моника мирно посапывала, натянув на глаза маску для сна. Пастель пахла лавандой. Майк обожал, когда жена пользовалась этим ополаскивателем для белья. Мужчина невольно улыбнулся. Сейчас он чувствовал себя спокойно, умиротворённо, говорило ли в нем выпитое пиво или на него так повлиял запах дешёвого ополаскивателя. Но мужчина ощущал себя точно в крепости и, желая продлить эти минуты спокойствия, Майк долго пялился в потолок
Глава 2.
Проснулся Майк, без пятнадцати восемь благодаря будильнику, который поставлен на ежедневное срабатывание, будившее его на работу. Сегодня суббота и ранний подъем ни к чему. Мужчина не обращая внимания на назойливый писк бездушного мучителя, продолжал дремать в надежде, что он рано или поздно замолчит.
Разбуженная Моника нервно заерзал.
–– Майк ради всего святого выключи, или я встану и разобью его о стену, - сонным с легкой хрипотцой голосом, простонала жена.
Майк потянулся к будильнику, стоявшему на деревянном столике у изголовья кровати, –– но не успел. Пищание прекратилось само собой.
Проспав еще пару часов, Майк нехотя поднялся с постели и, приняв холодный душ, как он любил делать по утрам, со свистом влетел в свои домашние джинсы и клетчатую рубашку - отправился завтракать.
Моника проснулась за час до пробуждения мужа и приготовила на завтрак яичницу с беконом и отменный кофе. Запах, которого он ощущал еще в постели. Перекусив и перекинувшись с женой парой заезженных фраз, он отправился в бывшую комнату Гвен. Которую не замысловатой перестановкой превратил в небольшой кабинет заставленный игрушками дочери. И на удивление его самого, именно здесь он мог сосредоточиться на работе и оказаться в зоне так называемого «комфорта». К тому же его умиляли развешенные по стенам рисунки и фотографии маленькой Гвен. А иногда, после очередной перебранки с женой он остается ночевать на её маленькой односпальной кровати. Сама же Гвен по исполнении пятнадцати лет переехала в подвал, где оборудовала не плохую студию и играла там, на гитаре со своими школьными подругами. Ну а как только дочери стукнуло восемнадцать, она вышла замуж за Сэма, проходившего в городском полицейском участке стажировку на адвоката. Ну, тут в общем не о чем рассказывать два молодых красивых человека мечтающих о великой любви, просто вылетают из под родительской опеки. Гвен с мужем обосновались на другом конце города, и всегда находили время на воскресный ужин с Майком и Моникой.
В общем, расположившись за маленьким столиком в форме буквы «С», Майк разложил кипы бумаг и надвину рабочие очки, преступил к редактированию авторства не признанных писак. Вообще со зрением у него никогда не было проблем, но все же возраст давал о себе знать. С каждым годом мужчине становилось все сложнее и сложнее читать. К очкам он так и не привык и ссылаясь на неудобство, пользуется ими лишь во время работы.
Майк усердно проработал около трех часов. Затем ему позвонил начальник и, справился о том, как протекает работа. Ко всему не забыл, поставить подчиненного в курс и своих дел,–– сказал что он мол отправляется в боулинг. Да и ко всему посоветовал оторваться от титьки жены, и хоть раз сходить в бар. Майк выслушал наставления босса, но, не решившись ответить его же словами, пожелал приятной игры и заверил, что к утру понедельника он приведет в порядок все, что взял на выходные.
Приезд дочери был намечен на шесть вечера, дабы успеть поужинать семьей и помочь с приготовлениями к воскресному барбекю по случаю дня рождения Майка. Мужчина вышел во двор и, усевшись в раскладное кресло, разглядывал небо, ковыряясь в своих мыслей. И эти посиделки продолжались бы вплоть до приезда дочери, если бы не выбежавшая с испуганными глазами –– Моника.
–– Майк, Майк!! – закричала она, открыв стеклянную дверь, что выходила во двор.
Мужчина, повернулся в сторону жены и почувствовал, как его сердце набирает темп.
–– Что случилось? – поспешил спросить он.
Моника испуганными глазами смотрела на мужа.
Майк, бросив тяжелый взгляд на взволнованную жену. Невольно начав перебирать в голове самое ужасно, что только могло случиться. Он успел подумать о Гвен, Хэнке, всемирной катастрофе, пригоревшем мясе и налете воров. Все от того, что Моника была весьма эмоциональной женщиной и соответственно относилась к разного рода инцидентам. И по её реакции уж точно невозможно было прочесть конец ли это света или разбившаяся бутылка вина.
–– Да что случилось!!? – прикрикнул Майк.
Моника побледнела. Муж не част повышал на неё голос и женщина ощутила прилив легкой обиды.
–– Майк, я забыла купить окорок, Гвен его обожает, теперь ума не приложу, как быть, - простонала она.
–– Что?! – переспросил он, сморщив лоб.
Мужчина почувствовал облегчение, ведь за эти секунды он успел подумать о самом страшном.
–– Ну, окорок помнишь? Дочь его просто обожает. Я покупаю его к каждому её приезду. Ну, знаешь, копченый с Томаринскими травами. Да…, вот неудобно получилось, что же делать? - задумчиво проговорила женщина, сложив руки на груди.
–– Такими темпами я точно скоро получу инфаркт, –– выдохнув с нескрываемым облегчением сказал себе Майк.
Женщина продолжала смотреть испуганным взглядом.
–– Что? – тихо спросила она.
Майк и не думал повторять.
–– Не вижу проблемы, – направляясь в дом, бросил он.
Жена пошла следом.
Майк взял ключи от машины из плетеной корзиночки, что стояла в гостиной, на журнальном столике и всегда до верха была заполнена всяким хламом.
–– Я сейчас быстро съезжу в магазин за углом и куплю этот ваш –– окорок, – успокоил он жену.
–– Да хорошо, только не задерживайся, –– бросив взволнованный взгляд на наручные часы добавила. –– Они должны приехать минут через сорок.
–– Хорошо, –– ответил он неуверенно и хлопнув входной дверью, направился к машине.
Погода была отменной. После душного полуденного солнца к вечеру, наконец, подул свежий ветерок, и дышать становило гораздо легче.
–– Добрый вечер мистер Уотсон!! – послышался писклявый женский голос.
Майк посмотрел по сторонам и, увидел озарившуюся в натянутой улыбке соседку.
–– Добрый миссис Флин! – выдавил он, из себя потянув уголки губ.
Он знал, о чем она думает, ну во всяком случаи догадывался. Соседка часто подсматривала за их домом через забор и любила послушать ссоры и споры Майка с женой. «Гребаная миссис Марпл» –– так называл её Хэнк и Майк был с ним полностью солидарен.
Хотя то, что у них было и ссорами, то не назовешь, в основном Моника верещала на мужа как потерпевшая, а Майк лишь качал головой. И апогеем всего, становилось то, что мужчина, пытаясь скрыться от назойливых криков, просто уезжал подальше от дома. И тем самым давая жене остыть и привести мысли в подобающее состояние. А скрытым камнем всего, были явные измены жены, о них не знала, разве что Гвен. Соседи уже давно все поняли и при каждой встрече с Майком жалостно смотрели в его сторону. Как было и сейчас, Майк узнал этот сочувственный тембр голоса, который преследует его годами.
Присев в свою излюбленную «импалу» горчичного цвета, он привычным движением завел мотор. Но внезапно взбесился мобильный, – мужчина невольно вздрогнул. Майк вновь провернул ключ в зажигании и мотор притих. Посмотрев на экран телефона, он, тяжело вздохнув, проговорил:
–– Только не ты.
Приложив телефон к уху, Майк будто стал совершенно другим человеком.
–– Привет Хэнк. Что – то случилось? – начал он.
–– Здорова Майк, – ответил мужской голос. – Да, нет, все хорошо. Сам знаешь я еще тот хренов орешек, - сквозь легкий смешок пробасил Хэнк.
–– Да уж ,как не знать, - поддержал он друга.
–– Подожди, - с наигранным недоумением начал коп. –– Так значит я больше не могу, вот так просто позвонить другу и потрепаться за жизнь. Теперь для этого нужна веская причина?
Майк издал тихий смешок.
–– Ты же знаешь я всегда рад тебе.
–– Я заметил, – загрохотал он в трубку своим тяжелым смехом. ––Тут такое дело. Я звоню узнать в силе ли завтрашние барбекю, сам понимаешь, не хотелось бы прийти и узнать, что все отменили. Да и моя мне тогда плешь проест, мол, что не позвонил и не узнал бла – бла, - попытался пошутить Хэнк слегка озадаченный голос.
–– Все по старой схеме, ничего не изменилось. Мы ждем вас с женой к пяти вечера. И без опозданий.
Повисло неловкое молчание.
–– Что - то еще? – нарушил тишину Майк.
–– Да нет, нет, – поспешил ответить Хэнк, – просто тут такое дело у нас странное, поэтому весь день чувствую себя как дерьмо на ботинке.
–– Хочешь об этом поговорить? – стараясь изобразить интерес, проговорил Майк.
–– Нет, все хорошо. Просто тут в очередной раз кто - то кого-то убил, в общем, не бери в голову.
–– Уверен? – со всей твердостью в голосе спросил Майк.
–– Да, да на все сто. Сам- то как, как чувствуешь приближение полтинника? Как жена, и Гвен? – засыпал вопросами Хэнк.
–– Все хорошо, мы в порядке, ну а чувствую себя на все пятьдесят, – неуверенно проговорил Майк
Хэнк вновь затих.
–– Ам… если ты не против, мне пора. Просто я сейчас собираюсь в магазин, Моника не купила окорок и все такое, ну понимаешь.
–– Да, хорошо - поспешил ответить друг. – Тогда до завтра?
–– До завтра, и еще раз не опаздывайте.
Договорив, Майк бросил телефон на сидение рядом и, сдав назад, выехал на дорогу. Мужчину не покидало странное чувство недосказанности со стороны друга. Ему показалось, что он о чем то хотел спросить или что- то поведать в своей излюбленной манере, но не решился. Эти мысли заставили его слегка занервничать. Но он тут же успокоил себя фактом о скорой встрече. Так как после пары бокалов виски Хэнк станет куда более сговорчивым и выложит все, что не решился сказать. Хэнк вообще никогда не умел утаивать хоть что-то. Однажды он выкурил косяк и около недели ходил сам не свой. А успокоился лишь, после того, как рассказал об этом жене и естественно Майку. При этом он говорил о содеянном будто о чем - то страшном и не постижимым. Наверняка убийц, которых он ловит, меньше гложет совесть, нежели его, за какой-то косяк, конфискованный у местного бегунка. Да и дурь была паршивая –– как он сам позже признал.
С Хэнком Майк дружит еще с детства, а точнее их матери были хорошими подругами. Откровенно говоря, Майк уже и не помнит, сколько лет они знакомы, но все же эта дружба скорее была навязана им обоим. Более разных людей, еще не встречалось во всем мире. Если Хэнк резкий не обделенный чувством юмора мужчина, то Майк полная ему противоположность. Майк всегда был замкнут в собственных мыслях, любил одиночество и вообще не терпеть перемены в жизни, да и с юмором у него было туговато. Хотя именно благодаря Хэнку он встретил Монику, в противном случаи, Майк никогда бы не решился заговорить с девушкой из местного клуба читателей. Куда каждую последнюю субботу месяца, таскал его Хэнк. Утверждая, что там, можно подцепить не плохую «диваху», как в последствии и случилось. Ко всему он впервые напился в «хлам», именно под надзором будущего копа. Хэнк вообще любил таскать за собой застенчивого друга, скорее потому что на его фоне он смотрелся парнем мечтой и хулиганом –– весельчаком для каждой юной девице. Как бы то ни было их дружба жива и по сей день. Пусть она и не похожа на заданные людьми стандарты, но возможно это и есть настоящая дружба.
Майк уважал друга и часто прислушивался к его не редко глупым советам. Хэнк стал для него своего рода старшим братом, о которым он всегда мечтал. Многие даже поговаривали, что они похожи, но это продлилось лишь до того момента, как облысевший Хэнк набрал пару десятков килограмм. Майк же в свою очередь всегда был худощав, да и с волосами проблем не было. Только лишь седина неплохо разбавляла темно русый цвет, его старомодной стрижки, знаете такой с длинной челкой, которая разделяясь по рядку –– обрамляя лицо.
Наконец подъехав к ближайшему супермаркету под песни «Led Zeppelin», диски которого навязал Хэнк. Сославшись на то, что сам такое не слушает, а их он конфисковал у какого-то накроши и выбрасывать жалкой.
Припарковав машину на стоянку прямо под вывеской «У Пита». Пит владелец маленького магазинчика и продавец одновременно. Они были не плохо знакомы, так как Майк частенько закупал здесь пиво «dark deer».
Заглушив мотор своей горчичной старушки, Майк хлопнул дверцей.
Время близилось к семи часам и уже наступили прохладные сумерки. Солнце лениво котилось за горизонт, а его лучи едва касаясь земли, делали все вокруг необычайно красивым.
Войдя в знакомый, до боли магазин, о чем тут же объявил весящий над дверью старый ветерок. Пит как всегда попивал пиво из - под прилавка и наивно полагал, что никто этого не видит. Хотя его перегар чувствовался еще у двери.
–– Майк хренов засранец, сколько лет. Ты что забыл, где обитает дружище, Пит или тебе разонравилась «dark deer»? Тогда все объясняет. Откровенно говоря, эта ослиная моча отпугивает даже крыс. – Забасил владелец, растянув губы в пьяной улыбке.
Войдя в знакомый, магазин, о чем тут же объявил весящий над дверью старый ветерок, он, не заметив наступил в странную густую лужу молочного цвета. И не слабо запачкал свои замшевые ботинки. Взглянув на подошву, Майк скривился в отвращении.
Пит как всегда попивал пиво из - под прилавка и наивно полагал, что никто этого не видит. Хотя его перегар чувствовался еще на входе.
- Майк хренов засранец, сколько лет. Ты что забыл, где обитает дружище, Пит или тебе разонравилась «dark deer»? Тогда все объясняет. Откровенно говоря, эта ослиная моча отпугивает даже крыс. – Забасил владелец, растянув губы в пьяной улыбке.
–– Ты бы хоть службу уборки вызвал, – претенциозно буркнул Майк, и направился к Питу. – Знаешь у меня где – то был – достал бумажник и начал в нем рыться.
Майк, снисходительно улыбнувшись, метнул на стол визитную карточку.
Пит, прищурив мутные глаза.
Агентство по уборке:
Вы мусорите? Тогда вам к нам.
Мы рады убрать за вами и вашим питомцам.
56 Сволт, Тридцать седьмая улица.
–– Чушь собачья, - заключил продавец и швырнул визитку в ящик под кассой.
–– Кстати не знал, что у тебя есть крысы, иначе обходил бы твой магазин стороной – саркастично сказал Майк.
Пит загремел смехом точно банка с мелочью.
Старина Пит был под два метра ростом, широкоплеч с пузом, которое лежало на прилавке, будто надувной шар. Не дать, не взять гризли с вечно засаленным хвостом на затылке и бутылкой темного в толстой раскрасневшейся руке. Толстяк был вечно под мухой, возможно именно поэтому излучал доброту и сыпал шутками точно один из комедиантов дешёвого ситкома
Как писатель у писателя хочу спросить, а почему имена иностранные? Это происходила в какой стране? Меня не цепляет вся эта американская плогианщина! Дешево, скучно, и не интересно. Не убедительно... Обыденно. Хотя усидчивости и терпения хватает. Тем не менее, сюжет не заинтересовывает. Напишите реальную историю, отдельно взятого человека, и это будет гораздо интереснее. Чем вымышленные и не прочувствованные, не живые сюжеты. Но, это лишь моё мнение. Я сейчас своё "рожаю" может поэтому так критична...
"Оцените мою писанину и скажите, стоит ли продолжать или это чушь." - это изначально не тот подход. Если вам нравится писать, если к этому лежит душа - пишите! И уважайте себя. Пусть сейчас ваши творения и не идеальны, но вы научитесь. Главное что бы было желание. Писательство - это труд и очень не лёгкий. И что бы продвинуться хотя бы на шаг, нужно очень хорошо работать над собой. Но если в вас действительно есть писательская жилка, то вам нечего опасаться, - вы всё сможете, если приложите усилия. Главное вера в себя и упорство.
В уютную гостиную постельных тонов, сквозь широкое и облюбованное назойливыми мошками окно.
Мне кажется в этом предложении немного не хватает подлежащего со сказуемым.) постельных - в смысле цвета постели? Или все-таки пАстельных? поастельных тонов - это все равно что написать: гостиная была или розовая или голубая. широкое и облюбованное - вот так через союз "и", можно писать только определения относящиеся к одной категории. Например: широкое и высокое.
+1
