Глава I

ТЕВТОБУРГСКИЙ ЛЕС

«Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!» Октавиан Август

Германия. Где-то близ города Ализо, в расквартированных летних лагерях римской армии, у горящего костра сидели солдаты под навесом из звериных шкур и мохнатых еловых веток и горячо спорили о чем-то давно надоевшем. Мелкая изморось и прохладный ветер пронизывали их тела до костей. Кутаясь в плащи и подкидывая дрова в огонь, они пили вино и снова и снова что-то обсуждали. Дым наполнял приютившее их подобие укрытия густым и плотным туманом, который, пробиваясь через крышу шалаша, устремлялся куда-то вверх — к кронам огромных деревьев, чьи ветви, казалось, никогда не пропустят к земле лучи солнца.

Вскоре из чащи послышался хруст веток и брань людей. Солдаты продолжали свой разговор, и лишь один из них, вытащив копье из земли, кинул его молодому на вид парню со словами:

‑ Дементий, пойди посмотри, что за шум.

Нехотя встав с нагретого места, солдат пошел в сторону, откуда доносился звук, который между тем становился все громче и четче.

‑ Кто там шляется? Кого нелегкая принесла? – недовольно пробормотал он.

В ответ послышалась тирада отборной ругани, и из леса показались три человека в римской одежде. Двое из них тащили на плече копье, к которому была подвешена туша кабана.

‑ Свои, опусти оружие! Будь проклято это место! – отряхиваясь от хвои и листьев, проревел тот, что возглавлял процессию.

‑ Я гляжу, вы не зря сходили на охоту, нам сегодня будет, чем поживиться! – радостно воскликнул Дементий и в знак восторга поднял чашу с вином, выказывая тем самым уважение к пришедшим.

‑ Это да, здоровый кабан попался. После того, как мы его подстрелили, эта животина еще полчаса гонялась от нас, пока не истекла кровью и не испустила дух! – сбрасывая тушу к костру, ответил один из охотников.

‑ Кто же тот счастливчик, которому улыбнулась удача завалить такого зверя? Неужто снова Ливерий?

‑ А то кто же? Никогда не видел, чтобы он промахивался. И как он только в него попал в этих непроходимых лесах? Каждый раз удивляюсь его меткости. Может, секрет откроешь, а? – приступая к разделке туши, ответил Кристиан.

‑ Брось, это просто везение. Хотя стреляю я и правда отменно. Что есть, того не отнять, – наливая в чашу вина, с улыбкой на лице похвастался Ливерий и, положив лук и колчан, присел поближе к костру.

Вскоре, разделав мясо и нанизав его на вертел, воины принялись готовить на огне дары природы, которые им преподнесли эти леса. Через несколько минут воздух наполнился запахом жареного мяса, который заставлял людей жадно сглатывать голодную слюну и нетерпеливо ждать ужина.

‑ Какая же мерзкая погода! Сколько можно стоять здесь без дела?
Я скоро сам одичаю и превращусь в такого же дикаря, измазанного краской и поклоняющегося своим умалишенным друидам. Мне рассказывали, что их жрецы приносят людей в жертву, дабы склонить богов на свою сторону. Говорят, что они не щадят никого: ни детей, ни женщин, и что пьют человеческую кровь и получают от этого наслаждение, которое приводит их в бешенство и дает им огромную нечеловеческую силу.

‑ Не преувеличивай! – послышался чей-то голос. Пригибаясь под навесом, к костру подошел человек в форме центуриона римского легиона. Солдаты, сидевшие в кругу, быстро встали и сделали жест приветствия.

‑ Не стоит, здесь все свои, – сняв шлем и повесив его на крючок, продолжил центурион. Я гляжу, у вас хорошая добыча – неплохой вас сегодня ждет ужин. Запах стоит такой, что скоро сюда приползут все караулы, ‑ усмехнулся он.

‑ Вина, Корнелий?

‑ Не откажусь, – принимая чашу и усаживаясь поудобнее у костра, ответил центурион. ‑ Так кто отличился на этот раз? Неужели вас снова кормит лук Ливерия?

‑ Так точно, Корнелий. Если бы не я, эта свора жалких головорезов уже бы подохла с голоду. Они настолько ожирели, ничего не делая в этих лесах, что стали похожи на женщин! – рассмеявшись, отрапортовал Ливерий.

‑ Ой-ой-ой! Кормилец, пока мы выгоняли на тебя этого кабана, ты прятался в кустах, а мы полдня топтались по этим мерзким лесам.

‑ Так я же про то и твержу. Как говорится, кто на что учился. Кому-то стрелять, – поглаживая рукой тетиву, ответил Ливерий, ‑ а кому-то топтать грязь, как тебе! Я же не виноват, что у тебя руки не под то заточены!

Солдаты рассмеялись, а Ливерий, подмигнув глазом собеседнику, дал понять, чтобы тот не обижался.

‑ Корнелий, а ты как думаешь, друиды существуют?

‑ Ну, раз про них знают, значит, стало быть, существуют. Только преувеличений не надо, а то станете германцев бояться еще больше, чем сейчас. А на счет того, что они безжалостны к своим врагам, так мы тоже добротой-то не славимся. Тем более, за что они нас жалеть будут? Не они к нам пришли, а мы к ним.

‑ Ты хочешь сказать, что мы тут попросту теряем время? Гнием в этих лесах ни за что?

‑ Я ничего не хочу сказать. Раз мы здесь, значит, так надо. Империи нужны земли, и этим все сказано. Единственное, что меня тревожит, так это то, что вместо Тиберия наместником сюда назначили Вара. Его действия не приведут ни к чему хорошему. Он думает, что поставит германцев на колени так же, как склонил народ в Африке и Сирии. Но нет, здесь все будет иначе. Эти варвары не так просты, как кажется. Чует мое сердце: случится что-то неладное…

‑ Да брось! У нас здесь три имперских легиона. Да что эти дикари могут сделать? Закидать нас камнями?

‑ Не стоит недооценивать врага, мой друг! Тем более Корнелий редко ошибается, – сурово сведя брови, ответил Кристиан.

За Рейном администрация императора Августа обустраивала управление новой провинцией – Германией. Очередная область Римской империи была создана на землях, отвоеванных у германских племен. Управлял регионом римский наместник Публий Квинтилий Вар. Этот человек явно не церемонился с местным населением, считая коренных жителей дикарями, которых нужно, словно животных, выдрессировать и обучить – обучить римскому праву. Как ему казалось, единственно верному. Наместник Вар открыто потворствовал произволу римских чиновников, насаждал повсюду судебные разбирательства и судил германцев по своим законам. Опираясь на три легиона, стоящих в Германии, он возомнил себя богом.

‑ Да с чего ты решил, что местные племена готовят восстание? Даже если и так, то их вожди никогда не смогут противостоять нам! – сплевывая в сторону, проговорил солдат.

‑ Я не решил, я просто делаю выводы из того, что вижу и слышу. Вар слишком легко верит тем, кого сам же и принижает. Он думает, если вождям дать римское гражданство и привилегии, то они станут покорными. Только вопрос в том, зачем им наше гражданство, если они и так свободны на своей земле? Вот для чего он приблизил этого молокососа Арминия к себе? Тот постоянно требует у Вара отряды для усмирения населения.

‑ Ну, ведь если не усмирять местных, они смогут объединиться, и тогда их будет гораздо тяжелее подавить, не так ли? – подойдя поближе к Корнелию, проговорил Кристиан.

‑ Да, ты прав. Болезнь лучше лечить на ранних стадиях, чем запустить до летального исхода. Но неужели требуется столько отрядов для усмирения? Сам посуди: разводя войска по уголкам провинции, он ослабляет нас. И если что-то случится, то в его распоряжении останутся только основные силы, а вспомогательные отряды не успеют подоспеть вовремя, поскольку этот «малыш» раскидал их по всей Германии.

‑ Но, Корнелий! Он же воевал на нашей стороне, и сам император причислил его к сословию всадников. Что же ты думаешь, он будет убивать своих, чтобы потом спасти их? По-моему, это бред. Тем более, я видел его в деле: он храбрый воин.

‑ Я хотел бы ошибаться, но что-то мне подсказывает: этот парень еще покажет свою змеиную натуру. А насчет того, что ему оказали почести в Риме, так поверь мне, если бы я был на его месте, то освободителем своего народа я бы хотел прославиться гораздо больше, нежели получить подачку со стола врага. Ладно. Пустой разговор. Наше дело малое. Ну, что там с мясом? Запах прекрасный, да и вид зажаренной корочки тоже, по-моему, говорит сам за себя.

‑ Да, кабан поспел, – проговорил воин, срезая дымящийся кусок жареного мяса с вертела и передавая его центуриону.

‑ Чудный сегодня денек, даже несмотря на эту гадкую погоду. Что еще нужно воину для полного счастья?

‑ Ну, бабу бы не помешало! – тут же ответил Ливерий, оттяпывая шмат от кабана. После этих слов все, кто находился у костра, рассмеялись. Затем поднялся Корнелий и, держа свою чашу в руках, произнес:

‑ За императора Августа! За нас! За наш девятнадцатый легион!

После этого все поднялись и повторили тост. Но как только он прозвучал, сзади послышалось фырканье лошади, и чей-то голос монотонно произнес:

‑ Центурион девятнадцатого легиона Гай Корнелий Август кто будет из вас?

Стоящие под навесом резко обернулись, некоторые схватились за оружие, так как никто не мог понять, как всадник так неожиданно оказался рядом с ними и почему его никто не смог заметить и услышать еще на подходе. Но Корнелий жестом руки успокоил своих солдат и, выйдя вперед и прищурив один глаз, спросил:

‑ И кому я потребовался?

Перед ним находился всадник в темном военном плаще на черном, как ночь, коне. Его лицо скрывал капюшон, с которого мелкими каплями стекала дождевая вода. Конь фыркал и, переступая с ноги на ногу, чавкал копытами в размокшей земле.

‑ Так кому я нужен? ‑ повторил свой вопрос Корнелий.

Конь всадника поднялся на дыбы и громко заржал, но наездник одернул поводья и, усмирив скакуна, произнес:

‑ Меня зовут Сципион. Я послан своим хозяином, дабы увидеться с наместником провинции Публием Квинтилием Варом. Мне известно, что вы отвечаете за здешние гарнизоны, а потому прошу вас провести меня до места встречи. Сами понимаете: обстановка неспокойная, и гонцу не стоит бродить по ночному лесу в одиночку.

‑ Вы правы, здесь не безопасно. Но почему вас послали без сопровождения и не сообщили мне о вашем прибытии?

‑ Я всегда передвигаюсь один: так легче не выделяться и скрыться в случае чего. А вас не предупредили потому, что мое донесение очень важно и никто не должен знать о моем прибытии до того момента, пока я не найду вас, – Сципион вытащил из-за пазухи свернутый папирус с императорской печатью и протянул его центуриону.

Развернув его, Корнелий вдумчиво и медленно прочитал послание, после чего вернул его гонцу. Он тут же сделал жест приветствия и, молча зайдя под навес, задумчиво остановился. Потом быстро надел шлем и произнес:

‑ Ливерий, Кристиан, берите оружие и следуйте за мной! Аврелий, возьми еще пятерых с заставы у реки – встретитесь с нами у большой горы. Нужно провести этого человека в резиденцию Квинтилия Вара в целости и сохранности.

‑ Ну вот, пожрали вкусного кабанчика, – поправляя пояс и беря оружие, чуть слышно пробормотал Ливерий. – Ладно, мужики, не скучайте. Мы скоро. Оставьте хоть косточки обглодать, – продолжил он, выходя из-под навеса, где уже вовсю лил дождь. Посмотрев вверх, он недовольно вздохнул, так как не увидел ничего, кроме густого черного неба и проливного дождя, который окатывал его холодным потоком. Оставшиеся у костра провожали уходящих воинов взглядом, пока те не скрылись в темноте ночного леса. Затем они подкинули дров в огонь и принялись снова обсуждать свою нелегкую солдатскую жизнь.

Уже поздней ночью солдаты во главе с центурионом оказались у резиденции наместника. Когда они подошли к воротам, из-за которых доносились звуки веселья, путь им преградила стража.

‑ Стой! Чего надобно? Кто такие?

‑ Центурион девятнадцатого легиона Гай Корнелий Август! Сопровождаю гонца со срочным донесением наместнику Германии Публию Квинтилию Вару!

Воины Корнелия остановились, а он сам подвел за уздцы коня гонца поближе, чтобы посланник вручил грамоту стражнику. Прочитав ее, караульный скомандовал:

‑ Впустить! – и жестом головы показал, что прибывшие могут пройти внутрь.

Миновав ворота и оказавшись на территории виллы наместника, Корнелий приказал своим людям остаться у выхода. Сципион ловко соскочил с седла и передал поводья солдату. Он тут же отряхнул с себя дорожную грязь, после чего скинул плащ и бросил его на седло своего скакуна. Лишь тут Корнелий увидел его лицо: перед ним стоял молодой человек красивой внешности с пронзительно карими глазами, почти черными и очень яркими. Его взгляд резал, словно нож, казалось, его глаза источали яркий солнечный свет, на который было больно смотреть. Гонец был обычного роста, физически крепок, с черными волосами до плеч и явно военной выправкой. Его лицо было лишено эмоций и казалось застывшим. Взглянув единожды на такого человека, его уже не забудешь. Корнелий сразу понял, что гонец прибыл сюда не просто так. Что после того, как Сципион поговорит с Варом, что-то произойдет, что-то обязательно случится. В этом человеке он увидел огромную силу, и коварный страх прокрался в его сердце. Странный холодок пробежал по спине центуриона, предательски шепча:

‑ Бойся его.

Но бывалый воин быстро откинул эти мысли в сторону и спрятал их где-то глубоко в душе.

‑ Пойдемте. Нас уже ожидают, – проглотив ком в горле, спокойным голосом проговорил центурион.

‑ Я знаю, но нужно подождать еще мгновение.

Корнелий только уважительно склонил голову, давая гонцу понять, что как тот скажет, так оно и будет. Через некоторое время ворота распахнулись и через них на полном скаку один за другим подлетели к вилле и мгновенно спешились несколько всадников. В одном из них Корнелий признал Арминия, остальные, видимо, были его приближенные друзья. Они быстро передали лошадей прислуге и поспешно направились вглубь виллы.

‑ Ну вот, теперь можно идти.

‑ Конечно, – и центурион с гонцом направились вслед за прибывшими.

Оказавшись в доме, где уже полным ходом шло веселье, Корнелий и Сципион остановились в дверях. Из толпы к ним вышел уже подпитый наместник и, радостно обняв путника, воскликнул:

‑ Как я рад тебя видеть! Наверное, боги милостивы ко мне, раз ты все-таки явился!

‑ Я не мог по-другому. Мой господин прислал меня к тебе с вестью.

‑ Ах, дела, дела. Давай о них чуть позже. А пока проходи. Поешь, попей. Небось, устал с дороги? Эй, как тебя там? Центурион!

‑ Да, наместник Вар.

‑ Ступай, ты свободен! А хотя нет, сначала поешь, а потом иди. Я сегодня добрый. Лучшие друзья в сборе. Жалко, что Марк не смог прибыть. Зато Арминий здесь.

‑ Да, я видел его, – ответил Сципион, удаляясь от Корнелия.

Развязав плащ и сняв шлем, Корнелий подошел к столу, взял кубок с вином, жадно испил его до дна, после чего оторвал кусок курицы и вышел на улицу.

Обеды, в том числе и торжественные, Вар устраивал частенько. Во время пира происходило не только принятие пищи, но и обсуждение военных и административных вопросов. Как правило, трапеза оканчивалась спорами, похвалами и руганью, а потому Корнелий избегал подобных приглашений. Он никогда от них не отказывался, но оставался в стороне. Да и зачем ему, воину, слушать то, как бывшие германцы лижут пятки своему новому хозяину, словно преданные псы, льстя ему и ублажая его самолюбие враньем о том, какой он гениальный правитель и военный талант. Центурион стоял, жуя курицу, и наблюдал, как рабы сопровождали хозяина на торжественный пир, неся с собой его парадную одежду и обувь, в которую знатные римляне переодевались перед едой. Корнелий уважал Тиберия, с которым воевал, и сейчас откровенно недолюбливал Вара за то, что тот приблизил к себе этих германских лжецов. Только вот одного он не мог понять: откуда взялся этот странный человек и почему он выжидал время, пока не прибудет этот «змееныш» Арминий, которого Корнелий ненавидел всем сердцем? Почему, он и сам не знал, но верил, чуял каким-то шестым чувством, что от него стоит ждать беды. Вдруг в темноте кто-то прошмыгнул мимо него и скрылся за кустами. Центурион, выбросив обглоданную куриную кость, с каким-то не свойственным ему любопытством направился в ту сторону, где мелькнул человеческий силуэт. Тихо подкравшись, он услышал, как в сумерках разговаривают двое. Они вели беседу почти шепотом, озираясь, прислушиваясь к каждому шороху и то и дело опасливо прерывая разговор. Корнелий замер затаившись. Непролазный кустарник скрывал его, но заодно прятал и от его глаз тех, кто вел беседу. Он только слышал их разговор:

‑ Теперь уже все готово. В ближайшее время они двинут легионы в чащу леса.

‑ А вдруг он все-таки пойдет другой дорогой, что тогда?

‑ Не пойдет, он верит, что наш народ глуп, а их военная машина непобедима. Тем более лучшего времени и не придумаешь: их основные силы оттянуты в Понтию. Хотя восстание там подавлено, Тиберий вряд ли успеет перегруппироваться так быстро, чтобы подоспеть сюда со своими легионами. Да и потрепали их там серьезно.

‑ Но три легиона ‑ это тоже немалая армия. Вдруг все пойдет не так, как надо?

‑ Все пойдет именно так. На нашей стороне не только вожди племен, но и некоторые могущественные люди из Рима.

‑ А зачем кому-то из вечного города помогать нашему делу?

‑ Какая разница? Враг моего врага ‑ мой друг. Тем более, если у этого друга много денег и связей. Он все организовал и сделал.

‑ Мне одно не понятно: для чего все это?

‑ Для того, – послышался голос третьего, и этот голос Корнелий бы не спутал ни с чьим другим. Это был Сципион.

‑ Для того, что мой хозяин хочет, чтобы Рим узрел то, что позабыл, чтобы люди поняли, что они не так уж и беззащитны, что римская непобедимая армия все же может проиграть и проиграть с позором, да с таким, который запомнят на века. Да, наместник Вар кое-что обещал моему господину, но позабыл о данном слове, а мой господин не прощает невежества. Все будет именно так, как задумано. Выйдя из летнего лагеря близ Миндена, римская армия должна будет направиться на зимние квартиры в Кастра Ветере, но, по совету Арминия, она пойдет обходным путем, который и приведет ее к холму Калькризе. Там-то вы ее и уничтожите.

От услышанного у Корнелия помутнело в глазах, а в горле пересохло. Дрожащей ладонью он закрыл глаза, и в его голове застучала мысль:

‑ О, боги! Три легиона и вспомогательные отряды будут вырезаны! Как? Почему? Нужно предупредить. Кого? Кого предупредить? Публия Квинтилия Вара? О том, что его приближенные и лучшие друзья хотят предать его? Не поверит, он никогда в это не поверит. Убить их! – рука центуриона сама потянулась за мечом, но вовремя остановилась. ‑ Их трое, и среди них этот подлый Сципион. Лживая, двуличная тварь.

Если бы Корнелий не разбирался в людях, то без колебаний кинулся бы в бой сразу с тремя. Но этот незнакомец пугал его. Решение само пришло в его голову:

‑ Спасти хотя бы своих. Не сможет же он, Гай Корнелий Август, бросить своих воинов. Но все равно нужно предупредить Вара. Может, он послушает. Должен послушать.

Корнелий медленно попятился назад, но в темноте не заметил сухой ветки. Ее треск под его ногой поразил тишину, подобно грому. Троица заговорщиков умолкла. Центурион ясно слышал, как медленно скользили по ножнам лезвия доставаемых мечей. Он уже приготовился к битве, но ее так и не последовало. Пятясь назад и радуясь тому, что еще жив, Корнелий устремился к наместнику Германии. Устремился для того, чтобы хоть как-то постараться убедить его в нависшей над всеми опасности.

‑ Почему ты не дал убить его? – проговорил один из заговорщиков, вкладывая меч обратно в ножны.

‑ Зачем устраивать шум на пире у наместника? Убив его, мы привлечем к себе слишком много внимания, – сухо ответил Сципион.

‑ Но он расскажет о наших планах, и тогда все, что мы подготавливали столько времени, обернется прахом.

‑ Кому и что он расскажет? Простой центурион будет клеветать на лучших друзей наместника, которого поставил сам император? Кто ему поверит? Глупцы. Рожденному ползать летать не суждено. Ступайте и приготовьтесь. Ваше дело выполнять, а не думать, – проговорил Сципион и, развернувшись, растворился во мраке.

Влетев в зал, где продолжалось пиршество, весь мокрый от пота и непогоды Корнелий схватил кубок с вином и, осушив его, швырнул в сторону. После чего шатающейся походкой, то ли от вина, то ли от мыслей в голове, он поспешил вперед. Расталкивая людей, центурион, словно слон, ломился к своей цели, устремив бешеный взгляд на наместника, по правую руку которого, пристально наблюдая за приближающимся Корнелием, сидел Сципион. С левой стороны от Вара, рассказывая ему что-то, пил и смеялся Арминий. Увидев эту картину, Корнелий замер от удивления.

‑ Что же это? Как же это так? Каким образом он оказался здесь? Я же… Я же…. Не успел. Но где этот предатель обогнал меня? А как скалится этот змееныш! Наверное, предвкушает то, что скоро случится! – мгновенно пронеслось в голове.

Видя замешательство Корнелия, Сципион дождался, когда тот поймает его взгляд. Глядя прямо в глаза центуриону, он поднял кубок со стола и, встав, произнес:

‑ За императора! За наместника Германии Публия Квинтилия Вара! За легионы Рима, за преданных и верных друзей! – улыбнувшись и подмигнув Корнелию, гонец залпом выпил вино до дна. Толпа взревела, ликуя и выкрикивая слова лести наместнику. Корнелий стоял, шатаясь и не осознавая, что происходит. Он понимал только одно: Вар никогда не поверит ему. Зная о предательстве, теперь центурион и сам становится предателем, так как не мог ничего изменить.

После того, как народ утих, Квентилий Вар встал со своего места и произнес:

‑ Я хочу поднять бокал за верных и преданных друзей, за Арминия, храброго воина и надежного товарища!

Затем он повернулся к Сципиону и добавил:

– За тебя, и за Марка, который не смог прибыть. Я пью за вас!

Арминий и Сципион, встав, выпили вместе с хозяином дома, после чего, поклонившись, вновь опустились на свои места. Видя это, Корнелий молча развернулся и побрел к выходу. В его голове остался один шум, мыслей уже не было. Он понимал, что вскоре ему придется стать свидетелем катастрофы и что предотвратить ее он не мог. Оставалось только одно ‑ спасти свою центурию, своих людей, а для этого он должен пойти с ними. Пойти туда, куда поведет их Вар. А поведет он их на верную гибель. Забыв о том, что его солдаты остались ждать его у ворот, он прошел мимо них. Не слыша окриков, Корнелий даже не заметил того, что воины пошли за ним, неся его плащ и шлем. Они следовали тихо, понимая, что их командир то ли пьян, то ли чем-то встревожен, и из уважения к авторитету Корнелия молчали до самого лагеря, где тот завалился спать.

Утро выдалось ясным и теплым, и от этого еще больше не хотелось просыпаться. Открыв глаза, Корнелий потянулся. Увидев себя в обмундировании, он нехотя встал и стал снимать кожаные доспехи, которые до кровавых мозолей натерли плечи и бока. Скинув все ненужное, он вышел на улицу и, подойдя к чану с холодной водой, стал умывать лицо и тело, которое все ломило от боли. Но как только первые капли попали на его кожу, в голове прозвучало:

‑ Арминий, Сципион, Вар! Моя центурия, мои люди!

И тут же, словно по роковому совпадению, прибежал – не пришел, как обычно, а именно прибежал – солдат из личной охраны наместника:

‑ Гай Корнелий Август, центурион девятнадцатого легиона, вас срочно ждут у наместника Публия Квентилия Вара!

Корнелий медленно повернулся – прибывший был один.

«Значит, я не арестован, – подумал про себя центурион. – Впрочем, могут прикончить и на месте. Эта лживая парочка, наверное, уже все продумала, пока ты спал. Хотя ведь они могли зарезать и ночью… Нет, ночью не могли, – видя у палатки своих людей, мысленно рассуждал он».

‑ Скажи, скоро буду!

‑ Приказано сопроводить!

«Боятся, что сбегу! Тогда почему только один стражник?» – размышлял Корнелий, осматривая воина.

‑ Ну что ж, хорошо! Сейчас оденусь и пойдем! ‑ швырнув полотенце в сторону, буркнул он.

Они добрались до резиденции наместника уже в полдень, когда тучи снова отвоевали небо у солнца и пролили на землю свои первые слезы. По стоящим на привязи лошадям Корнелий понял, что его пригласили сюда не одного. И явно не для того, чтобы прикончить. От сердца немного отлегло, хотя он и не знал, что будет дальше. Пройдя в комнату, где собрались все командиры легионов, и поприветствовав присутствующих, он присел на отведенное ему место. Рабы внесли еду и вино, и, расставив съестное за столом, удалились. Корнелий понял, что речь пойдет о чем-то важном, и был почти уверен, что им сообщат о необходимости выступать в поход. Враги начали расставлять свою мышеловку. Теперь оставалось только ждать, когда она захлопнется. Через полчаса в зал в сопровождении охраны вошел наместник. Он отдал воинское приветствие, присутствующие ответили тем же. Сев на ременчатый стул, Вар произнес:

‑ Я собрал вас здесь не случайно. Недавно мне стало известно от моих верных сторонников, что в регионе между Висургием и Ализомом вспыхнули разрозненные очаги беспорядков, которые вылились в открытое восстание против Рима и нашего императора. Мною было принято решение подавить этот очаг сопротивления до зимы. Мой верный друг и сторонник Рима Арминий знает дорогу и эти леса, как свои пять пальцев. Он со своим отрядом поведет нас через чащу в стан неприятеля. Неожиданным ударом мы уничтожим их и вернемся на зимние квартиры до наступления холодов. Есть вопросы?

‑ Но господин! – встав, проговорил один из центурионов, ‑ отправляясь в зимний лагерь, мы должны будем взять с собой полный обоз с женщинами и рабами, а также продовольствие и вьючный скот. А пробираться со всем этим добром через незнакомую местность да еще и в осеннее время... Мы растянем свои силы и замедлим марш армии.

Корнелий слушал и не вступал в спор. Он тоже думал об этом, но наперед знал ответ Вара.

‑ Это пустой разговор, Арминий проведет нас через лес. Да, нам придется взять все с собой. Да, это ослабит нашу маневренность. Но я не собираюсь возвращаться сюда во второй раз после того, как раздавлю этих жалких варваров! Тем более Арминий вышел с передовым отрядом загодя, дабы обеспечить безопасность маршрута.

Корнелий сжал зубы, его желваки заходили ходуном, к горлу подступил ком. Он медленно поднялся, сжав кулаки, и, стараясь не сорваться, произнес:

‑ Господин, но если нас будет ждать засада на пути, мы не сможем противостоять противнику. Воины обучены сражаться на открытой местности. Да и легкой пехоты у нас практически нет. Мы отправили ее почти всю для усмирения местного населения. Если враг нападет, мы будем не в силах сражаться в замкнутом пространстве леса. Мои воины, как и большинство легионеров, набраны в средиземноморской части империи. Они не приспособлены и не обучены вести действия в лесистой местности.

‑ Что ты этим хочешь сказать центурион?! – поднимаясь со стула, гневно прошипел наместник Германии.

‑ Я хочу сказать, что нам нужно отложить поход до того, как подойдут части вспомогательной пехоты, а Тиберий приведет свои легионы из Италии, – бесстрашно глядя в бешеные глаза Вара, проговорил Корнелий.

‑ Ты думаешь, что ты вправе учить меня?! Или, может быть, ты сомневаешься в преданности людей императора?!

‑ Я оглашаю факты, о великий наместник, – склонив голову, проговорил Корнелий.

‑ Я не позволю сомневаться в могуществе нашей армии! Я не позволю такому червю, как ты, порочить доблестные имена сынов Рима! Ты думаешь, что наши войска слабы и не справятся с какими-то жалкими германцами?!

‑ Я не говорю, что наша армия слаба, я… ‑ но Вар, не дав ему договорить, прокричал:

‑ Заткнись! Пошел вон!

‑ Да, повелитель, – поклонившись, произнес Корнелий и вышел из-за стола.

Но тут же поднялся легат девятнадцатого легиона Публий Мартин Сатурн:

‑ Позвольте возразить, великий наместник! Я знаю Корнелия много лет, он служил под моим началом еще солдатом и храбростью добился звания центуриона. Его люди не раз показывали доблесть и смелость в сражениях. Отстранить его от похода было бы непростительной ошибкой. Боюсь, солдаты не поймут вашего решения, и я не ручаюсь за моральное состояние своего легиона, в котором к нему относятся как к легенде. Он принимал участие во многих походах и не раз доказывал свою смелость.

Корнелия остановили у выхода и дали ему распоряжение готовить своих солдат в поход. Выступление легионов должно было начаться через три дня, а до этого всем было поручено привести солдат в боевую готовность.

Все это время Корнелий был мрачнее тучи, почти не спал, не разговаривал и постоянно уединялся, а на вопросы своих солдат отвечал резко и грубо, словно его подменили. По нескольку раз в день он строил центурию, лично проверял амуницию и оружие. В последний день он вызвал к себе Ливерия и Кристиана. Зайдя в палатку Корнелия, они увидели, как он, сидя на стуле, пристально всматривался в отблеск лезвия на своем мече, словно хотел увидеть в нем что-то иное, а не просто блики начищенного металла.

‑ Звал, Корнелий? – остановившись в проходе, проговорил Кристиан.

‑ Звал. Садитесь.

‑ Да ладно, постоим, мы привыкшие, – с улыбкой ответил Ливерий, но центурион глянул на него таким холодным взглядом, что тот, хлопнув по плечу друга, поспешил выполнить то ли приглашение, то ли приказ командира.

‑ Завтра на рассвете выступаем.

‑ Но это понятно, не впервой, солдатам уже сказано отдыхать.

‑ Это хорошо, отдых нужен. Уставший воин – мертвый воин. Хочу сразу предупредить вас. Я долго думал и решил все-таки сказать вам, ведь у вас должен быть выбор. В походе нас ждет засада и, скорее всего, поражение: мышеловка захлопнется и все погибнут. Я воевал с вами не в одном сражении. Я многим обязан вам и поэтому предлагаю вам остаться здесь, с караульным отрядом. Соответствующие бумаги я подготовил, – центурион протянул Ливерию и Кристиану грамоты, и те удивленно приняли документы.

‑ С чего ты это взял, Корнелий? Мы же пойдем по землям верных херусков. Арминий их вождь, он предан Вару. А кто сможет напасть на нас на подконтрольных землях наших союзников? Не Арминий же, – усмехнулся Ливерий.

Корнелий снова поднял на него глаза: они горели огнем то ли от ярости, то ли от бессилия.

‑ Брось, не может этого быть. Скажи мне, что я ошибаюсь.

‑ Арминий предаст нас вместе со своими лживыми сородичами.

‑ Откуда ты это знаешь?

Корнелий встал и, вложив клинок в ножны, рассказал товарищам все, что видел и слышал в тот роковой вечер, когда сопровождал Сципиона в резиденцию к Вару.

‑ Вот это новость, – тяжело вздыхая, пробормотал Кристиан. А Вар в курсе? Хотя… Все и так ясно.

‑ Конечно, все ясно. Арминий – его лучший приятель, правая рука в провинции, герой, помощник Рима! Он распнет нас за такой донос, и это в лучшем случае, – согласился с ним Ливерий.

‑ Я пытался предупредить, но меня не послушали. Я бы давно, наверное, уже болтался на воротах в лагере, как трус и клеветник, если бы не Публий Мартин Сатурн.

‑ Я думаю, солдатам об этом знать не стоит, – тихо произнес Ливерий.

‑ Это точно, – тут же поддержал его Кристиан. ‑ Кстати, спасибо, конечно, за заботу, но я думаю, Ливерий поддержит мое мнение на счет того, чтобы бросить тебя с отрядом одного. Кто ж тебе прикроет спину, если не мы? – он тут же порвал свою грамоту и бросил ее на пол. Как всегда с улыбкой на лице это сделал и Ливерий.

Скупая слеза скатилась по щеке центуриона. Стиснув, что есть сил, зубы, он прикрыл глаза, после чего отдал им приветствие, ударив себя в грудь и подняв руку вверх. Его друзья сделали то же самое.

‑ Спасибо. Скажите солдатам, что мы выступаем на рассвете.

‑ Да, центурион! – ответили они в один голос и поспешно удалились.

Любой из нас когда-нибудь задумывается о том, что чувствует человек, когда умирает, или как он будет вести себя, когда за ним придет эта вездесущая с косой. Однако никто не сможет понять этого прежде, чем наступят тот роковой день, час, минута, секунда, когда перестанет биться сердце и внутрь еще теплого тела попадет последний глоток кислорода. Однако рано или поздно нам всем представится возможность испытать это на себе.

Корнелий спал плохо. Пот ручьями стекал по спине центуриона. Ему снилось, что он идет по лесу. Холодный дождь льет стеной. Он один. Со всех сторон до него доносятся крики умирающих, но дождь такой сильный, что он не может никого увидеть. Судорожно сжимая в руках меч, он с яростью рубит все вокруг себя, словно за стеной воды есть кто-то или что-то. Что-то страшное и непонятное. Двигаясь вперед, он внезапно останавливается и сквозь ливень видит очертания человека. Тот стоит неподвижно и вдруг произносит:

‑ Спасай детей! – после этих слов почва словно уходит из-под ног. Корнелий падает и оказывается в воде, тяжелые доспехи тянут его вниз. Его охватывает паника от того, что он не сможет выбраться на поверхность. Беспорядочно и судорожно барахтаясь, он старается вдохнуть хотя бы еще один глоток воздуха, но вскоре, устав и обессилев, уходит под воду. Он слышит, как громко и четко пульсируют удары сердца в висках и снова раздается голос:

‑ Спасай детей! – на этих словах Корнелий вскочил с постели. Он услышал звук трубы, который будит лагерь на построение, а к нему в палатку залетел Ливерий, объясняя, что центурия уже построена и ждет его, а легион готовится выдвинуться. Корнелий быстро оделся, и уже через некоторое время легион покинул лагерь, выдвинувшись туда, куда повел их наместник Германии Публий Квентилий Вар.

Так три легиона направились прямиком в ловушку, роль которой была уготована Тевтобургской долине близ холма Калькризе. После переправы через реку колонна вошла в труднодоступный, гористый, поросший деревьями и густыми кустарниками регион, называемый Тевтобургским лесом. Погода резко ухудшилась, пошел затяжной дождь. Дорога стала скользкой и ненадежной. Легионерам предстояло форсировать наполнившиеся водой овраги, речки и болота. Солдаты растянулись среди телег и вьючных животных.

‑ Корнелий, – подбежав к центуриону, обратился к нему Кристиан и, отдышавшись, продолжил. ‑ Мы не выслали разведку, и при этом только наша центурия идет боевым строем. Легионы растянулись на несколько километров, создавая ощущение, что просто прогуливаются здесь. Наши солдаты спрашивают, почему только мы маршируем в боевом порядке?

‑ Вели им сохранять строй и скажи, чтобы были начеку. Да, и пускай шлемы никто не снимает.

В этот момент на холме послышался крик германцев и из кустов, словно жужжащий улей, взметнулись вверх дротики и стрелы, которые через мгновение дождем обрушились на римлян. Вслед за ними с холма с бешеным криком ринулись раскрашенные боевой краской воины.

‑ Засада! Центурия, сомкнуть ряды, приготовится к бою! – словно зверь, прорычал Корнелий.

Через мгновение воины сошлись в рукопашной, началась рубка. Шедшие в боевом порядке бойцы Корнелия, успели достойно встретить врага и оттеснить его обратно, не понеся потерь. Остальных изрядно потрепали. Германцы как неожиданно появились, так неожиданно и отступили. Подобрав раненых, римское войско двинулось дальше, однако по мере продвижения противник делал небольшие быстрые вылазки. Не втягиваясь в бой, германцы наносили молниеносный удар и тут же отступали, пользуясь тем, что прекрасно знают местность. Возможности преследовать их не было. Кавалерия и вспомогательные отряды шли где-то впереди. Командиры растянувшегося войска уже не ориентировались в происходящем. С каждым часом давление со стороны восставших усиливалось. И хотя германцы проигрывали по численности и выучке римскому войску, они умело создавали перевес в тех местах, где легионеры были меньше всего защищены. Все это время Корнелий тщетно пытался хоть как-то организовать растянутые войска, которые были поблизости от него и потеряли своих командиров. Ему приходилось действовать на свое усмотрение, так как беспорядок в разрозненном войске был ужасающий. Все это бедствие усложняла отвратительная погода: обложной дождь размывал дороги, воины и обоз вязли в глубокой грязи.

‑ Корнелий! Корнелий! – подбежав к центуриону, прокричал окровавленный Ливерий.

‑ Что случилось?! Ты ранен?!

‑ Нет! Слава богам, это не моя кровь! – чему-то радуясь и улыбаясь, продолжил Ливерий. – Корнелий, ты не поверишь! Кристиан пленил интересного варвара. Похоже, не из простых воинов. Сражался как животное, убил троих наших, прежде чем мы его скрутили.

‑ Отлично! А чему радуешься-то?

‑ Как чему? Что живой еще! – рассмеялся снова Ливерий.

‑ Смотрите, не убейте его раньше времени, я скоро подойду, нужно вытрясти из него все, что сможем. Пускай Аврелий займется этим варваром: мне необходимо знать то, что знает он. Пусть хоть на ремни его режет, но выяснит, где они готовят основной удар. Да, и смотрите в оба: они попытаются его отбить, если он действительно такая важная птица, как ты говоришь.

‑ Да, командир, все сделаем!

‑ Постой! Что у нас с потерями?

‑ Трое убиты, восемь ранено, двое из них тяжело ‑ скорее всего, помрут, до вечера не дотянут. Потери незначительные по сравнению с остальными, и это благодаря тебе. Шли бы, как все, вразвалочку, давно бы половина центурии осталась. А так, держимся! Эх, хотел бы я посмотреть на наместника Вара, когда об этом узнает император, если конечно доживу! – снова улыбаясь, ответил Ливерий.

‑ Доживешь! Надо дожить! – сухо обмолвился Корнелий.

Вскоре поступили хорошие вести: дошел слух о том, что голова колонны, то есть восемнадцатый легион, сразу после нападения принялся разбивать лагерь под прикрытием семнадцатого легиона. Как только эта информация стала известна Корнелию, он тут же подозвал к себе Кристиана.

‑ Оповести всех, скажи, что двигаемся к Черной топи. Там наши разбили лагерь!

Медленно продвигаясь под постоянным обстрелом, войска вскоре добрались до укреплений. Не успел центурион войти в ворота, как к нему подбежал префект лагеря и сообщил о том, что весь командирский состав ждет у себя Квинтилий Вар.

Наместник Германии ходил по военной палатке чернее тучи. После того, как войско попало в засаду, он словно постарел на глазах, как-то высох, и теперь нервно дергал шеей и, потирая руки, что-то бормотал себе под нос. В этот момент в палатку зашел Корнелий. Как оказалось, состав командиров изрядно поредел. Германцы что есть силы старались вырезать именно тех, кто командует солдатами, и это было правильно с их стороны. Внезапно Вар побагровел, вены на шее набухли и он, ударив по лицу легата восемнадцатого легиона, проревел:

‑ Безмозглые, тупые ублюдки! Как я могу полагаться на вас, если вы не в состоянии дисциплинировать мое войско?! Вы не смогли организовать легионы на марше и дать отпор этим дикарям!

‑ Позвольте, но мы остались без прикрытия! Где была конница Арминия и шесть когорт вспомогательной пехоты?! – внезапно выдвинувшись вперед, проговорил Корнелий. Вар перевел взгляд на него и небрежно произнес:

‑ Не говори мне об этом варварском выродке! Я не желаю слышать его имя в своем присутствии.

Центурион еще не знал, что Арминий предал их, точнее сказать, он знал, что Арминий ‑ предатель, но не ведал о том, что его конница зашла в тыл и уничтожила вспомогательную пехоту, оставив римлян совсем без прикрытия. Когда ему сообщили об этом, Корнелий, прикрыв глаза и сняв шлем, проговорил:

‑ Господин, нам нужно отступить. Пока еще не поздно, пока еще есть такая возможность.

В палатке воцарилась тишина. Все понимали, что сейчас центурион, хоть и многоуважаемый, но центурион, просит Вара отступить, то есть сдаться.

‑ Что еще ты мне посоветуешь, Корнелий?! Может, тебя поставить на мое место? А? Кто еще так думает?!

Все, кто находился в палатке, потупили глаза, пытаясь не смотреть на Вара, который трясся от злости и от понимания того, что Корнелий прав. Был прав еще тогда, когда говорил о необходимости дождаться Тиберия. Но разве может он, Квентилий Вар, признать, что какой-то простолюдин прав, а он нет? Что он, убаюканный красивыми речами Арминия, повелся на эту авантюру и попал в ловушку? Что тот, кому он верил больше жизни, предал его, а этот Корнелий прав, прав, как всегда? Видимо, не зря ценил его Тиберий, не зря…

‑ Так кто еще так считает?! Видишь, Корнелий, все за то, чтобы продолжать движение! Или ты не веришь в нашу победу?! А может, ты сомневаешься в силе Рима и его императора?! Когда закончится этот поход, я лично вышвырну тебя из легиона! И никто тебе не поможет! А теперь приводите войско в порядок, лишние обозы сожгите. Завтра выдвигаемся!

В душе Вар понимал, что не прав. После предательства Арминия он и не надеялся подавить мятеж, но хотел хотя бы добраться с войском до зимних квартир в целости и сохранности.

‑ Безумец! Упрямый выскочка! Глупец! Не понимает, что тянет всех в бездну! – ругаясь, подходил Корнелий к своей центурии.

‑ Гляжу, все как обычно. Вот я удивляюсь, почему он тебя не отравит или не убьет? Ведь ты у него поперек горла, а все живой. Не понимаю! – рассмеявшись, сказал Ливерий. Казалось, что этот человек всегда пребывал в хорошем настроении. Корнелий иногда думал, что даже смерть, наверное, сумеет его насмешить. ‑ Я так полагаю, Вар ведет стадо на скотобойню?

‑ Ты прав, хорошего мало.

‑ Отнюдь! Мы тут часок поработали с нашим гордым варваром, так он захотел тебя видеть. Говорит, что слышал о тебе. Дурь, правда, несет всякую, ну да ладно. Пойдем, сам послушаешь, а то, не ровен час, Кристиан с Аврелием еще перестараются с допросом. Сам знаешь, им только волю дай. Тем более, после сегодняшнего-то дня.

Когда Корнелий увидел пленника, тот лежал на земле избитый и истерзанный. Присев, центурион схватил его за шиворот и произнес:

‑ Как зовут?!

‑ Эдгар, – сплевывая кровь и закашливаясь, ответил германец.

‑ Говори, где вы готовите основной удар? Что задумал ваш предводитель Арминий? Какие племена принимают участие в восстании и кто его организатор?

‑ Я буду говорить только с тобой наедине!

‑ Ах ты мерзкое животное! – прокричал Аврелий и с силой ударил пленника ногой в живот. Эдгар скрючился и застонал. – Еще условия свои ставить будет!

‑ Постой. Успокойся. Если он что-то знает, пусть скажет. Оставьте меня с ним, послушаем, что ему известно и почему он хочет пообщаться именно со мной.

‑ Как прикажешь, – презрительно плюнув на пол, ответил Аврелий и напоследок еще раз ударил пленника.

Оставшись наедине с плененным германцем, Корнелий молча смотрел на него, а тот, хотя и стонал от боли, все-таки набрался сил, чтобы тоже взглянуть в глаза своему мучителю.

‑ Что? Ненавидишь нас?

‑ Вас все ненавидят. Вы приходите в чужие земли, отбираете жилье, кров, убиваете! А все потому, что думаете, что вы лучше других. Считаете остальных дикарями. А сами? Сами утонули в разврате и похоти! Вы сами дикари и звери!

‑ Все сказал?

Эдгар презрительно смотрел в глаза центуриону, не отводя взгляда.

‑ Почему ты хотел видеть именно меня?

‑ Потому что, когда Арминий привел великого человека к нам, он говорил о тебе. А когда твои воины пленили меня, я услышал твое имя и захотел посмотреть на тебя.

‑ Зачем?

‑ Желал увидеть того, с кого начнется падение вашей империи!

‑ Кого привел Арминий? Отвечай!

‑ Я не видел его раньше. Говорили, что он римлянин. Только вот не знаю, почему он тогда вас так ненавидит? Хотя, наверное, вы уже дожили до того, что стали ненавидеть сами себя! Скоро вы испытаете наш гнев. И люди будут передавать из уст в уста, как мы сокрушили вашу гордыню и веру во вседозволенность! Больше я не скажу тебе ничего! Знай: скоро час расплаты! Не знаю, почему Сципион говорил, что все начнется с тебя. Ведь ты простой центурион, даже не знатного рода. Что ты можешь, римлянин?

‑ Сципион? Ну, конечно! Арминий бы не додумался до такого сам! – тут же воскликнул Корнелий и серьезно задумался. ‑ Кто же ты такой, раз смог обвести вокруг пальца всех и вся, и для чего тебе нужно погубить столько народу?! Почему не убил меня там, на вилле? И Вара? Слишком много вопросов…

‑ Что ты можешь, римлянин?! Что ты можешь?! Теперь вы бессильны и не способны ничего с этим поделать! – снова закричал пленник.

‑ Ты прав! Вот тут ты абсолютно прав. Аврелий! Аврелий! Избавь его от мучений, – спокойно проговорил центурион и пошел прочь от варвара.

Он только услышал, как скользнуло лезвие по ножнам, а после ‑ глухой крик и тихий стон. Пленник был обузой, даже если бы он и рассказал все, что знал. «Старый» воин не оставил бы ему жизни: хороший враг ‑ мертвый враг. Так было всегда. И Корнелий понимал это не хуже других.

Вскоре к нему втайне от Вара пришли командиры других легионов. Он был ниже их по званию, но, к своему прискорбию, они вынуждены были признать, что этот воин знает свое дело и что к его мнению прислушиваются не только солдаты, но и сам Тиберий. Они знали, что Корнелий состоял в легионе преемника императора и не пошел с ним в поход лишь потому, что был ранен. Вар открыто ревновал к военному мастерству центуриона и всячески препятствовал ему во всем. У него давно был приказ возвести Корнелия в примипилы, подписанный самим Октавианом Августом. Но наместник решил попросту забыть о нем, считая, что простолюдин не может иметь такое высокое военное звание. Выслушав пришедших, Корнелий поделился своим мнением об этой операции и дал командирам несколько дельных советов. Обсудив планы на утро, они решили действовать вопреки приказам Вара и идти боевым строем вплоть до места дислокации. Корнелий не сказал им ничего о том, что слышал от пленника, равно как и о том, что знает о предательстве Сципиона. Хотя, кто такой этот странный незнакомец, он не знал. Он прекрасно понимал, что будет, и сознавал, что уже не в силах остановить то, что началось. Теперь нужно было просто дойти до конца. Корнелий устал от глупостей наместника, от причуд его приближенных. Единственное, чего он хотел, ‑ это хоть как-то спасти тех, кем он командует.

На рассвете легионы вышли из лагеря со всеми предосторожностями, как и было решено накануне. Как ни старался Вар ускорить продвижение, как ни приказывал, командиры все как один находили какую-либо причину сохранить боевой порядок и двигаться максимально слаженно всем войском. Путь их пролегал по открытой местности, и подкрасться к идущим колоннам было весьма затруднительно. Но и теперь не обошлось без некоторых потерь, хотя нападения германцев случались явно реже.

‑ Ох, гляди, Корнелий! Если все пройдет, как надо, проболтаются они, что это ты их надоумил. Ну а там, сам знаешь, сожрет он тебя вместе с дерьмом и не подавится. Давно он на тебя виды имеет, а успех себе припишет, как обычно, – шагая рядом с центурионом, проговорил Кристиан.

‑ А что, глянь, как они хвосты-то поприжали, почти и не видно никого. Эй, твари волосатые! Что, попрятались крысы лесные?! – проорал, как всегда, с каким-то веселым задором, Ливерий.

‑ Тише. Не стоит радоваться раньше времени.

‑ Да брось, доберемся до места расквартировки, дождемся Тиберия с легионами и перебьем этих дикарей, как псов паршивых, – сплевывая в сторону, буркнул Аврелий.

‑ Они не нападают, потому что у них нет хорошей кавалерии, которая очень пригодилась бы в данный момент, пока мы на марше. А Арминий сейчас, скорее всего, со своими всадниками уже мчится сюда им на помощь. Так что радоваться особо нечему.

‑ Слушай, Пророк, вот умеешь ты все-таки поднять настроение, утешить, так сказать, своих подчиненных. Мог бы и промолчать.

‑ А что, Ливерий? Тебе от моего молчания легче бы стало?

На второй день римляне выступили так же осторожно, тесно сомкнутыми рядами. После двухмильного перехода, уже под вечер (утро ушло на безнадежные попытки разведать силы противника), авангард подошел к Дэрскому ущелью, покрытому густым лесом. По его периметру отчетливо просматривались германские силы, которые явно не собирались уступать дорогу.

По римским военным законам нельзя было начинать какое-либо сражение, не обезопасив войска укреплением, за которым в случае нужды можно было бы укрыться для перегруппировки или просто для обороны. Поэтому Вар по совету высших командиров решил разбить лагерь, дабы войско смогло отдохнуть и поесть. А на следующий день, опираясь на него, Квентилий Вар собирался пробить себе путь через ущелье, приказав всем командирам ударить в лоб, в надежде на численный перевес и лучшее вооружение солдат. Лишь только несколько отрядов он предполагал отправить в обход, да и то через горы, которые имеют слишком пологий склон.

Почти под утро, весь грязный и промокший, шатаясь, к костру, где сидели центурион, Ливерий и Аврелий, подошел, а точнее, добрался на полусогнутых, Кристиан. Упав на колени, он схватил котелок с водой и стал жадно пить. Затем вытерся и, отдышавшись, произнес:

‑ Жопа! Полная жопа! Ты как в воду глядел. Они готовят там западню для нас. Это ущелье в горах, в самом узком месте, образует проход шириной примерно шагов в двести пятьдесят ‑ триста. Это так, на глаз. Высоких деревьев там нет, только вереск. Рядом течет маленькая речушка. Повсюду болота и топи. Дорога через ущелье раздваивается и пролегает по двум сторонам по склонам гор. Ширина в триста шагов, в принципе, дает возможность для удара, но песок до предела затруднит движение и все равно заставит пробираться по склонам гор. Кроме того, эти твари заранее понаставили засеки в узких местах ущелья. www.alexpovorov.ru