Глава 13

Нади не было в школе вторую неделю. Сначала никто не заметил, но потом учителя стали интересоваться, куда пропала тихая девочка, сидевшая за второй партой в среднем ряду. Ученики не знали, и тогда классный руководитель позвонила домой Ступаковым. 
— Ребята, новость печальная, — объявили на уроке. — Надя Ступакова серьезно больна. Ее родители были немногословны. Мы знаем лишь, что в ближайшее время, а возможно, и в ближайшие несколько месяцев Надя в школе не появится. Девочка в коме. 
Класс молчал. 
— А можно ее навестить? — будто со стороны услышал я свой голос. 
— Э... Я даже не знаю, будет ли в этом какой-то смысл... А впрочем... Почему бы и нет. Тимофей, подойди ко мне в учительскую. Я дам тебе номер телефона родителей Нади. 
На перемене я долго топтался возле двери в учительскую. Может, ну его? Мало ли, вырвалось... Все и забыли уже. Но чувство вины опять больно кольнуло изнутри. Наконец, я решился, постучал и вошел в кабинет. 
... 
Сидя на потрепанном диване в гостиной Никитского, я крутил в руке клочок бумаги. Шесть цифр на обрывке листка в клеточку не давали покоя. Звонить не хотелось, но ведь завтра в школе обязательно спросят. В конце концов, просто поинтересуюсь, как Надя себя чувствует, и положу трубку. Больше не откладывая, я встал и направился к вахте. 
— Баб Кать, я позвоню? 
— Кому это ты названивать собираешься? — недовольно осведомилась старая вахтерша. 
— Одноклассница заболела. 
— Знаем мы ваших одноклассниц... Звони, только недолго. 
Набрать номер получилось лишь с третьей попытки. В трубке послышались долгие гудки. Сердце бешено колотилось. 
— Да, слушаю. 
Я молчал, позабыв все слова. 
— Алло?! — в женском голосе слышалось раздражение. 
— Э...это Тимофей. Я из школы... я друг Нади. 
— Что за друг? 
— Мы учимся в одном классе. 
— Друг из класса? — недоверчиво спросил голос. — Ну и что же тебе, друг из класса? 
— Я хотел спросить, как там Надя? 
— Надя в больнице. 
Я чувствовал, нужно спросить еще хоть о чем-нибудь. 
— Я бы хотел ее навестить, если можно... — Нет, нет, нет! Откажи, пожалуйста... 
— Можно, — ответила женщина после короткой паузы, — но боюсь, развлечь ее своим визитом ты не сможешь. 
— Да, я знаю. И все же, я бы хотел приехать. — Боже, что я несу? 
— Тимофей, так, кажется, тебя зовут? Я вспоминаю теперь, Надя как-то говорила о тебе. Она навещала тебя, когда ты болел. Так? 
— Да. Я тоже тогда не мог ни с кем разговаривать. 
— Что ж, приходи завтра в первой половине дня. 
Женщина дала адрес и повесила трубку. Я уставился на телефон, не веря, что сам решился на это. 
И зачем ввязался?.. 
 
… 
Утром в столовой попросил у поварихи яблоко. Не хотел идти к Наде с пустыми руками. Наверное, это глупо — нести яблоки лежащему в коме, но ничего другого придумать не смог. 
Добирался на трамвае. Субботним утром в вагонах непривычно пусто. Давка и сутолока рабочих дней позади, и заиндевелые вагоны медленно тянутся по рельсам, надолго задумываясь на перекрестках, словно и у них выходной, и можно просто прогуляться по заснеженному городу, захватив с собой пару попутчиков от скуки. Снег валит так густо, что за окнами ни зги не видно. Наде наверняка понравилась бы такая погода. 
— Областная Клиническая, на выход! — прокричала кондуктор. 
Я спрыгнул с подножки. Впереди, за снежным маревом высилось здание больницы из белого кирпича. Я пересек парковку, потоптался на крыльце, сбивая налипший снег с обуви. Волновался, как перед контрольной, и каждое промедление только усиливало щемящую тоску в груди. Пора покончить с этим. 
В больнице уныло пахло хлоркой. Старушка гардеробщица приняла вещи, выдала огромный потрепанный халат, и я, не найдя лифта, поднялся по широкой лестнице на третий этаж. Нашел восьмую палату. Через дверное окно увидел темноволосую женщину, притулившуюся на краю кровати. Она все поправляла что-то: то подушку, то одеяло. Вдруг меня тронули за плечо. 
Сзади возник высокий широкоплечий мужчина с большим прямоугольным свертком в руках. Мужчина крепко сжимал сверток и каждый раз вздрагивал, когда тот норовил выскользнуть из рук. 
— А ну-ка, помоги, — попросил здоровяк, указывая взглядом на дверь палаты. 
Я открыл дверь. Мужчина втиснулся в проход, раскачиваясь и по-медвежьи переступая с ноги на ногу. Он был так напряжен, стараясь не уронить свою ношу, что я поспешил пропустить его вперед и шмыгнул в палату следом. 
— Настя, — обратился он к женщине на кровати. Та обернулась, утирая покрасневшие глаза рукавом свитера. Несмотря на растрепанный вид, она была очень миловидной, с тонкими и выразительными чертами лица. 
— Вот, смотри, притащил! Не хотели пускать в отделение, представляешь? Сказал, что это в приемную главврача, — он прислонил сверток к стене и подпер для надежности стулом. Выдохнул с облегчением, вытер со лба пот. 
Подойдя к кровати, он тихо спросил: 
— Ну как вы? 
— Без изменений, — отозвалась женщина бесцветным голосом. 
— Совсем никаких реакций? 
— Никаких. 
— Настя, хочешь, я разверну его прямо сейчас? — мужчина присел на корточки и взял женщину за руку. — Можем поставить здесь, рядом с ней. Кто знает, может, вернется... 
— Не сейчас, Стас. Позже. Кто это с тобой? — меня наконец заметили. 
Неловко быть свидетелем чужих разговоров. 
— Да вот, парнишка какой-то, — отозвался мужчина. 
— Ты, наверное, Тимофей, — вспомнила женщина. — Друг из школы? 
— Интересно, — мужчина поднялся и посмотрел на меня. — Значит, друг из школы? 
— Э...да, Тим... ну, то есть друг. Здравствуйте. 
Женщина подошла ко мне, и с вымученной улыбкой сказала: 
— Здравствуй, Тимофей. Очень мило, что ты решил навестить Надю. Хочешь подойти поближе? 
— М... Можно, — сказал я неуверенно. 
— Не бойся. Она просто спит, — женщина приобняла меня за плечи и подвела к кровати. 
Надя совсем не выглядела больной. Она лежала с закрытыми глазами и могла показаться спящей, если бы не капельница рядом с кроватью. Прозрачная жидкость медленно сочилась из пластикового мешочка и стекала по длинной трубке к ее руке. Надина мама поймала мой взгляд. 
— Это просто питание. Надя сейчас не может кушать сама. 
— Кстати о еде, Настя. Думаю, тебе пора пойти пообедать. А я подежурю здесь с Тимофеем вместо тебя. 
— Хорошо. Можно тебя на пару слов? 
Они вышли в коридор, оставив меня наедине с Надей. Я почувствовал себя очень неуютно. Как же она провела у моей постели целую неделю? А я даже ехать не хотел. Сволочь! 
Я вытащил из кармана яблоко и положил его на тумбочку у изголовья. В школе я избегал смотреть на Надю, теперь можно не таиться. 
Сейчас, лёжа на больничной койке, она выглядит даже лучше, чем я ее помню. В классе всегда неловкая и угловатая, всегда напряженная, словно внутри у нее сжалась пружина. Теперь же лицо спокойное и расслабленное, черты мягкие и нежные. Волосы разметаны по подушке. Я помню их неизменно собранными в жидкий неряшливый хвостик на затылке. На самом деле, совсем не жидкие, просто очень тонкие, как нити шелка. А губы розовые, слегка прозрачные. Верхняя губа чуть больше нижней. Я вспомнил, как она, обращаясь к кому-то, часто поджимала и покусывала губы, и ее лицо становилось по-детски забавным. 
В коридоре послышались приглушенные рыдания, и я вдруг осознал, что сжимаю Надину руку. Я тут же отпустил ее. Она безвольно скользнула и улеглась на простынь. 
— Боже! Я во всем виновата, только я! Но почему она унаследовала это проклятье! 
— Не переживай о том, чего нельзя изменить. Сегодня поставим в палате зеркало, может, скоро вернется. 
— Ну, как вернется, Стас?! Ты подумай, она даже не знает, что произошло! Надо было давно все рассказать. А я ждала момента, вот и дождалась... 
— Ну, не надо, успокойся. Все будет хорошо, не надо. Мы вытащим ее оттуда. Я обещаю. 
— Как ты можешь обещать? 
— Я верю. 
— Ах, он верит, посмотрите на него. 
— Послушай, тебе надо поесть и успокоиться. Давай, иди уже. Мы должны верить. Она вернется. 
Разговор прервался, и через пару секунд дверь в палату открылась, впуская Надиного папу. 
— Ну что, Тимофей, заскучал? Да, я не представился. Можешь звать меня Стасом. 
Он протянул мне свою большую руку.

Официальный сайт книги - http://gusareva.wixsite.com/books