I.

     Вечер уже уступил место ночи.

     Багрянец неба на западе сменился непроглядной чернью, а на Гендерлик неумолимо наплывала пелена дождевых туч. Она пожирала яркие звезды над хищными острыми скалами, и уверенно подбиралась к бледному ночному солнцу. По пустынным улицам и площадям города гулял холодный ветер. Он кружил снежные хороводы, словно пытался запорошить всю округу, играл с доблестными патрулями гномов, заставляя тех потуже затягивать пояса толстых тулупов, и  тихо скрипел ставнями наполненных посетителями таверн. Обычная, ничем не примечательная ночь упала на снежную столицу, накрыв крыльями все Белые Земли.

     Дворец Верховного Жреца Рунной Горы уже отходил ко сну, один за другим гасли огни в его окнах, и на постах шла перемена караула. Свист ветра перекрывали лишь команды капитанов подразделений, вставлявших подчиненным за неповоротливость и лень.

     В городских же кабаках и тавернах веселье только начиналось. Уставшие гномы наконец-то оставили позади все дневные заботы и вплотную занялись своим самым почитаемым делом – закладыванием за воротник. Белое пиво и солодовый квас, ежевичная настойка и малиновое вино, шахтерский эль и даже капустная сивуха  – в дело шло абсолютно все, вопрос заключался только в количестве звеневших в карманах монет. Прислуга с завидной периодичностью ныряла в погреба за очередным бочонком, посетители толкались и уже начинали буянить, а хозяева кабаков потирали руки в ожидании выручки. 

     Лишь одному гному не было до всего этого никакого дела. Он сидел глубоко под землей, скрытый от посторонних любопытных глаз магическими барьерами и дремал. Его большой двусторонний топор упирался в каменный пол, руки крепко сжимали древко, а рифленая и обмотанная кожей рукоять подпирала густую спутанную бороду. Спать на вахте категорически запрещалось, но перехваченная за ужином кружка пива давала о себе знать. Корить за такую непредусмотрительность он мог только себя – из головы начисто вылетели мысли о предстоящем дежурстве.

     Глаза гнома были закрыты, дыхание ровно, но он не спал. Вернее, пытался не спать, хотя сон наваливался на него, с каждой минутой наращивая свое давление. В этот вечер он бы многое отдал за мягкую теплую постель и удобную подушку. За пропитанный потом жесткий шахтерский топчан – тоже.

     В большом зале с высоким, уходившим в серую дымку потолком гном сидел в полном одиночестве. Ему даже поговорить было не с кем – еще два стража стояли снаружи за закрытыми крепкими дверями. Тишину нарушали лишь его тихое сопение и стук капель в большом круглом фонтане.

     Вода сверкала разноцветными переливами, казалось, загляни на дно и сможешь увидеть и солнце, и луну, и даже радугу. Над ее поверхностью порхали бесчисленные искорки - они кружились, метались из стороны в сторону, поднимались и снова погружались в воду. На них можно было смотреть бесконечно, чем гном и занимался, пока был в нормальном состоянии – потом природа поборола вялое сопротивление, и глаза медленно сомкнулись.  

     Гном дремал, вода капала, но Забвение не спало. Оно жило  своей, неизвестной никому жизнью, которую не могли постичь ни маги, ни короли, ни тем более простые смертные, приставленные следить за его сохранностью. Фонтан существовал по своим собственным законам, и никто не мог их изменить.

     Забвение, Фонтан Судьбы – так его называли все от мала до велика, и именно сюда в легендах капали слезы Меглы Богини Мертвых. Было ли так на самом деле - не знал никто, даже сама Мегла воспринимала эти легенды только как легенды. Эти фонтаны были разбросаны по всему миру Яр и многие считали их напоминанием от создавших этот мир Высших Сил. Напоминанием о том, что никто не устоит перед их величием.

     И если бы кто-то заглянул в любой из этих фонтанов сейчас, то без труда мог увидеть появившуюся на самом дне кристально прозрачной воды муть. Она казалась такой же чужеродной, как и демон в церкви, но это не останавливало процесса. Чернота медленно расползалась по дну, облизывая стены фонтана и заставляя разноцветные искорки гаснуть с поразительной скоростью. Вскоре она заполнила собой всю воду, искры исчезли, и на поверхности появилась черная пена. Фонтан закипал.    

     Громкий хлопок привел гнома в чувства – глаза широко распахнулись, тело вытянулось в струну, лезвие топора со свистом рассекло воздух и замерло перед лицом. Сердце билось с бешеной скоростью, сна не было ни в одном глазу. Столб воды уверенно поднимался из фонтана вверх, стремясь прямо в серую пелену над головой, и заставил ошарашенного гнома медленно опуститься обратно на стул. Что произошло, он так и не понял. Еще минуту назад все было спокойно, а сейчас вода словно с ума сошла.

     В охранном деле гном был не новичок, все же несколько лет охранял этот фонтан, но до сего дня все было тихо и спокойно. В мозгу сразу же пронеслись кары и наказания, которым подвергнут его бедный зад маги, когда узнают, что случилось. Вдобавок, состояние опьянения тоже не добавит ему вистов в их глазах. В памяти очень хорошо запечатлелась казнь предшественника – большого прожженного в боях ветерана, который по неосторожности уронил в фонтан обычную монету, и к горлу подступил ком. Умирал тот долго и назидательно на глазах у всей столицы.

     Вода тем временем бурлила, закручивалась в водовороты и упорно ползла к потолку. На столбе отчетливо прослеживались пробегающие с разных сторон светлые молнии, слышалось потрескивание. На гнома летели капли воды, и он чувствовал их обжигающие прикосновения на лице.

     Над фонтаном заклубился пар, воздух в мгновение раскалился, словно кто-то поместил гнома в домну. Дышать было нечем, ему пришлось отойти на несколько шагов к дверям, которые были уже распахнуты. Из коридора на него смотрели два испуганных бородатых лица. Их взгляды перебегали то на фонтан, то на столб воды над ним, то непосредственно на гнома. Они тоже не понимали, что происходит.

     Чего ждал гном с топором в руках, он сам не мог сказать – странное и такое несвойственное  гномам оцепенение сковало все его тело, заставляя просто стоять и с отвисшей челюстью смотреть на красочное водное представление. Он заворожено следил за калейдоскопичной скоростью перемены цветов, наблюдал, как небольшие водовороты проносятся по поверхности воды, видел стремящиеся к потолку водные стрелы.

     - Что происходит? – долетел до него неуверенный голос из коридора, но гном так и не ответил.

     Он просто стоял и наблюдал, как длинные тонкие водные отростки кружатся в воздухе. Они лизали стены, опадали на пол и снова устремлялись вверх. Цвета менялись так быстро, что гном уже начал беспокоиться за свой разум – таких сочетаний ему в жизни наблюдать еще не доводилось.

     Краем уха он услышал возню в коридоре, но оторваться от созерцания водного представление сил не было. Глаза начинали болеть, но гном даже моргнуть не мог. Все тело превратилось в камень, топор замер лезвием вниз, а рот так и не захлопнулся от немого удивления.

     Один из беснующихся водных отростков задел его по ноге и сердце непроизвольно сжалось. Дыхание сбилось, гном ощутил невыносимую тяжесть в теле и жжение. В ушах поднялся звон, глаза заволокла дымка. Гному показалось, что вместо нудной вахты он отпахал две смены в шахтах, протолкал с десятка два вагонеток на поверхность и намахался киркой до потери пульса. Силы покидали его очень быстро – через секунду он уже припал на колено, топор со звоном упал к ногам и вместо дыхания послышался хрип. Он так хотел вырваться из этого ужасного плена, так хотел открыть глаза и вновь увидеть фонтан, но не мог.

     Мгновение спустя его мертвое тело упало на холодный мозаичный пол.

     Два других стража в оцепенении стояли на входе в зал, непонимающе смотря на вдруг свалившегося с ног напарника по смене. Переведя взгляд на фонтан, они увидели, что столб воды тем временем раздался вширь как минимум вдвое и уже начал подбираться к ним.

     - Отойдите! – вдруг раздавшийся из коридора голос вырвал их из гипнотизирующих водных рук. – Живо назад!

     Они невольно отступили от порога и нос к носу столкнулись с одним из магов. Низкий старый гном с густой снежной бородой для надежности оттащил их подальше от дверей. Ему хватило всего лишь одного брошенного в зал взгляда, чтобы осознать - дело худо.

     Он захлопнул двери и поспешил к винтовой лестнице.

     - За мной! – скомандовал маг, видя нерешительность стражей.

     Те без единого звука взяли ноги в руки и устремились вслед.

     - Гульдик, что происходит? – все же спросил один, когда они поднялись на этаж вверх. – Там же Вигорлек остался.

     - Так, ты, - проигнорировал вопрос маг и ткнул пальцем в ближайшего стража. – Живо во дворец и поднимай всех на уши! А ты давай в гильдию!

     Стражники в нерешительности топтались на месте, пытаясь осмыслить происходящее, поэтому магу пришлось дать одному из них пинка под зад:

     - Шевелитесь!

     Уйти воины так и не успели – громкий хлопок сотряс стены подземелья, заставив троих гномов вжать головы в плечи. С потолка посыпалась земля, в каком-то полуметре от них с грохотом упали большие осколки камней, по одной из стен пробежала трещина. Они вдруг невольно ощутили всю тяжесть земли над собой и у каждого в голове пронеслись недобрые мысли – если фонтан еще раз взбрыкнет, то каменный свод рухнет прямо на них.

     Но Забвение больше не проявляло свой норов, снисходительно подарив трем гномам несколько десятков лет жизни.

     Когда пыль улеглась, маг отряхнул свою накидку и, обнаружив все так же стоящих рядом стражников, треснул одному из них по шлему кулаком:

     - Вы еще здесь? Ну-ка живо во дворец!

     Грубая сила оказалась эффективней приказов и гномы понеслись выполнять поручения, оставив мага одного.

     В его голове уже сформировалась мысль, что ничего хорошего случившееся не предвещает. Да и чего хорошего можно ожидать от молчавшего почти два века и решившего напомнить о себе таким способом фонтана? Магу категорически не понравилось произошедшее несколько минут назад, но если бы он узнал, что все фонтаны в мире Яр в один миг обозначили свое присутствие таким способом,  то вообще бы потерял голову.

     Маг гномов был слишком толстокож, чтобы почувствовать волну, вырвавшуюся из водных потоков и понесшуюся по миру. Он все так же стоял на этаж выше Забвения, пытаясь перебороть страх и спуститься вниз, и размышлял. Как назло мысли в эти минуты были похожи на необъезженных белых медведей, разбегающихся во все стороны.

     Волна энергии тем временем катилась по земле, пронзая насквозь города и деревни. Она пролетела над реками и лугами, стрелой проносилась над глубокими ущельями, заставляя просыпаться немногочисленных отшельников в горах. Простые смертные не могли ощутить ее невидимую могучую силу, она касалась своей горячей рукой лишь избранных.

     В Хелигере Первый Воин Империи Медер, ощутив прикосновение неизвестной энергии, поставил кубок с вином на стол и посмотрел вдаль на Дьявольскую Воду. Темные тяжелые тучи окутывали башни тюрьмы пеленой и вселяли беспокойство. Почувствовали резкий скачок и двое имперских магов первой ступени. Мило пришлось оторваться от груди своей обожаемой Сюзанны и в нерешительности замереть с поднятой головой. В противоположном конце города в одной из высоких магических башен перо замерло в руке Демосфена, так и не дописав заклинание в толстую книгу. Где-то между ними троими Верховный Ассассин Эндрю тоже почувствовал всю прелесть накатившей волны, но пьяный угар не позволил ему полностью осознать всю серьезность произошедшего и он вновь провалился в тревожный хмельной полубред.

     Прилив энергии не оставил в стороне и эльфийскую Королеву Иллюинель в Иллиное, заставив молодую девушку  проснуться и растерянно посмотреть в окно. Там царила лишь ночь, но сегодня она была какой-то странной, несущей неизвестность. В своей обители заворочался на шелковых простынях маг Ролоан. Амулет несколько раз подпрыгнул на груди, заставив мага вскочить с постели и начать лихорадочные поиски причин такого его поведения.

     Волна не минула также и столицу проклятых земель Лииспаал. Маг первой ступени огня Модеус замер над книгой, а охраняющие его демоны вытянулись в струну. Лицо Пандемониуса в одном из подземелий от неожиданности исказило беспокойство и настороженность, и он сразу же помчался в библиотеку к любимым пыльным талмудам, в надежде выяснить, что же произошло.

     И лишь только Орда Мертвых все так же спала сладким серо-черным сном, не обратив внимания на вырвавшуюся из фонтанов энергию.

     Черный дракон Генрих, охранявший один из колодцев Забвения, только заворочался во сне, что-то пробормотал и снова погрузился в дрему. Спящий в столице Мертвых земель верховный вампир Керус непроизвольно напряг скулы, но так и не проснулся. Гардо – один из нескольких мертвых магов – пробормотал что-то невразумительное и вновь замолчал. Ему было не до волн и энергии, красочный сон полностью подчинил его волю и не собирался отпускать. Еще один маг Лагель’ан даже не проснулся. Спали все – воины, тени, зомби, черви и драконы. Глаза открылись только у Меглы.

     Богиня Мертвых приподнялась на постели и ощутила сковавший тело холод. Мурашки бегали по спине, ноги налились тяжестью, а в ушах стоял звон. Это было настолько необычное для нее состояние, что она вначале даже растерялась. Произошло что-то странное и нехорошее, коснувшаяся ее волна определенно несла какую-то неведомую, чужеродную энергию. Она не была похожа ни на Экрезуэллу, ни на священную силу инквизиторов Империи, ни даже на молот Верховного Жреца. Что-то совершенно новое, доселе невиданное коснулось ее бледного лица и унеслось прочь в распахнутое настежь окно.

     Мегла медленно поднялась с постели, ее босые ноги коснулись холодного, словно лед пола. Пока все обитатели спали, замок остыл, и она чувствовала стопами колючие льдинки. Богиня подошла к окну и отодвинула черную штору. Перед глазами возникла плотная стена дождя и стелящийся вокруг замка плотный туман. Он был настолько густой, что ей не удалось рассмотреть за окном ничего, впрочем, иного она и не ожидала увидеть. Пройдет несколько дней прежде чем эта пелена выпустит столицу мертвых земель из своих плотных скользких объятий.

     Поправив высокий воротник своего черного платья с вышитыми на подоле серебром розами, Мегла покинула комнату и ее ноги коснулись винтовой лестницы. Здесь было еще холоднее, чем в ее опочивальне, что тоже было не удивительно – замок, словно еще один большой организм, просыпался вместе с ней.

     Она медленно спускалась вниз, ведя рукой по ледяной, покрытой изморозью стене, и с каждым ее шагом происходили перемены. С каждой новой ступенью, которой касалась ее нога, иней таял, оставляя после себя лишь капельки воды.  Каждый факел, мимо которого она проходила, осыпался искрами за спиной. Они сплетались в причудливый венок, рождая маленький язычок пламени, через несколько мгновений превращавшийся в небольших размеров огненный шар. Богиня спускалась, причудливые тени устраивали вокруг нее хороводы, словно приветствую возвращение хозяйки в этот мир. Они были рады проснуться от долгого сна и возобновить свой бессвязный танец в стенах обители мертвых.

     Мегла вышла в окутанный тишиной и холодом тронный зал. Она миновала два высоких трона посередине, спустилась по нескольким широким ступеням и направилась в подземелье. Ее шаги были бесшумны, босые ноги грациозно ступали по холодный ступеням, а за спиной тянулся густой шлейф мертвой энергии, которая впитывалась в стены замка, вдыхая в него жизнь.

     Она появилась в Опочивальне как раз вовремя – некоторые из ее слуг уже успели проснуться сами и будили других. Отовсюду доносился хруст вправляемых шей и разминаемых костей. Были даже голоса, но они тонули в стонах, рычании и хрипе просыпающихся мертвых полководцев и магов.

     Богиня медленно шла меж узких кроватей, поочередно приветствуя преданных слуг еле заметным кивком головы.

     Первым ей повстречался Керус – вампир пытался вправить свою нижнюю челюсть, непонятно каким образом оказавшуюся почти под ухом, и потому он лишь махнул рукой в знак приветствия. Парившая невысоко над землей Эсмеральда руками не размахивала, лишь учтиво выполнила пируэт в воздухе, как и подобает всем теням Орды. Кузнец Нигель’ан по своему обычаю припал к полу в глубоком поклоне, маг Гардо тоже поклонился, но не с таким усердием, как хозяин наковальни.

     Их было много. Маги, вампиры, погонщики оборотней, тени и смотрители за червями –  каждого Богиня одаривала своим приветствием. Она медленно шла мимо спален, не пропуская никого, пока не остановилась у последней кровати.

     Воин в черных доспехах лежал неподвижно и спал сном проповедника, даже не обращая внимания на энергичные потуги одного из погонщиков его растормошить.

     Мегла не проронила ни слова, лишь жестом приказала тому следовать за остальными в тронный зал и тот, не медля ни секунды, поспешил исполнить ее волю. Когда спина последнего мертвого слуги скрылась на лестнице, Богиня подошла к спящему.

     - Хаак’ан, просыпайся, - тихо произнесла она и в следующее мгновение глаза воина раскрылись.

     Он был рад вернуться в этот мир – мучавшие его кошмары стали совсем невыносимыми и постоянно переживать во снах свою прежнюю жизнь надоело пуще бессмертия.

     - Я не спал, - ответил воин. – Это невозможно назвать…

     - Хаак’ан, нам нужен полководец, - не дала окончить ему Богиня. – Свежая кровь.

     Воин поднялся с кровати и с хрустом выпрямился.

     Он был выше Меглы на голову и шире в плечах, но в ее присутствии чувствовал себя неуверенно. Он физически ощущал исходящую от Богини смерть и опустошение, и рука не произвольно легла на рукоять меча.

     - У меня есть хоть немного времени? – спросил Хаак’ан, памятуя о том, что нормальные воины в Империи под кустами не валяются.

     - Есть, но не затягивай, как в прошлый раз, - после этих слов Мегла развернулась и направилась к выходу.

     - В прошлый раз меня в решето превратили, так что я не виноват, - сказал ей в спину воин и занялся осмотром доспехов – они явно нуждались в чистке.

     - Ты даже не представляешь, как мне не хватало  твоей болтливости все эти годы, - не оборачиваясь, ответила Богиня.

     - Угу… - вяло буркнул Хаак’ан, которого сейчас больше занимала вмятина на железной грудине.

     К ведуну не ходи Нигель’ан будет недоволен тем, что сразу после сна его привлекут к нелегкой работе по выправлению панциря. Впереди у воина маячила перспектива разбора полетов с кузнецом, но поделать Хаак’ан ничего не мог.