Скар не мог убежать от испепеляющего солнца. Жар скатывался по телу, охватывая голову, грудь, спину, бедра. Испепеляющая белизна солнца пульсировала в мозгу, оглушая и погружая в долгий, кошмарный сон. Скара мотало и бросало в седле, тело сделалось вялым и непослушным. Плечо он забинтовал, но кровь просачивалась сквозь одежду и ручейками сползала по спине и груди. Он думал о дорожной сумке, которая осталась в его хижине. Еда, вода, одежда… Вода! Холодная, обволакивающая пересохший рот спасительной влагой. Скар никогда так не нуждался в воде, как сейчас. А ведь если бы он не был такой трусливый и неподъёмный, мог оказаться наверху не в таком бедственном положении.

Я пытался найти причину, чтобы остаться. Чтобы закончить этот долгий бег, эти смутные поиски. Сколько можно искать! Сколько можно пытаться… Я ничего не могу найти! Ничего!

Жарко…

Кожа горела на солнце и покрывалась твердой коркой. Губы спеклись и слиплись, во рту было сухо, ни капли слюны, чтобы смочить пересохшее горло. Скар тяжело дышал, ощущая пульс под горлом и как жаркие пальцы солнца сдавливают сердце. Воздуха не хватало, а тот который он вдыхал был полон колючей пыли. Трубы заводов впереди, как мираж — таяли и отдалялись. Чем ближе цель, тем меньше у Скара шансов до нее добраться. Может это и есть выход? Именно так… Но, если бы ему позволили выбирать, он бы выбрал не такую страшную смерть.

Прошел час или два, а его по-прежнему окружала красная и бурая земля, изрытая и ровная, кое-где она вздыбливалась буграми, кучами камней и валунов. Мир искажался в дрожании воздуха, словно переломанное в воде отражение. И нигде ни намека на тень. Ни скалы, ни камня, ни дерева…

Холера глухо сипела, от нее тянуло жаром, как от костра. Холера никогда не выходила на солнце. Скар нашел ее в Крысятнике, в канаве, с переломанными лапами. Сначала хотел съесть, но все же решил выходить. Всю жизнь Холера прожила под землей, единственным источником света для нее были факелы и фонари. Скар буквально чувствовал ее мучения.

Очередной пузатый бархан, исчерченный мелкой рябью, Скар остановил Холеру ивгляделся в рыжее полотно перед глазами. Бока ящерицы быстро вибрировали, она шумно дышала, словно перегоняла воздух по трубам.

— Нам нужна тень, Хал. И как можно скорее, — проговорил он. И оглянувшись увидел три фигуры — двигались быстро, буквально надвигались, пыль клубами стоял за их спинами. Погоня? Скар ударил Холеру в бока, вымещая злость и страх.

— Давай! Давай!

Рывок спутал перед глазами Скара небо и землю, он едва удержался в седле. Нет ни тела, ни боли — лишь биение пульса в горле, в груди, в бедрах. Мимо летели барханы, мелькали валуны и низкие колючие кустики. Холера взлетала на бархан, пыль взрывалась под ее лапами, стлалась клубами. А потом уклон вниз и Холера, словно падала. Каждый раз Скар задерживал дыхание. Еще один рывок, нырок — жив. Еще один… Дыхание Холеры становилось тяжелее и глубже, она уже не так прытко взбегала на барханы, а вскоре и вовсе вздрогнула под Скаром. Он не успел среагировать, перелетел через ее шею. Ощутил удар и песок обжег ему лицо, ударил в живот. Скар заскользил с бархана. Руки, ноги, локти… Небо, пески, барханы — все мелькало перед глазами. Шея, Хвост, сдавленный и испуганный писк…

Холера!

Падение завершилось так же неожиданно, как началось. Скар тяжело приподнялся и, опустив шейный платок, отхаркнул слюну с песком. Тут же схватился за плечо, от боли хотелось хохотать. Холера слабо пискнула.

— Сейчас… сейчас…

Скар пополз на животе к вытянутой на песке туше, по следам за ним расцветали кровавые пятна, и нащупал ее руками. Она горела, жарче песка под ним, просто кипящая лава. Холера лежала на боку, тяжело дыша.

— Славная девочка, — прошептал он, руки дрожали, — Сейчас… сейчас. Я что-нибудь придумаю, я вытащу нас…

Она прикрыли слезящиеся глаза, уложив голову на песок и больше не шевелилась, только бок медленно вздымался под его ладонью.

Скар хотел ее поднять, когда расслышал голоса. Они настигли их! Догнали! Он попытался встать, но ноги подогнулись под ним и Скар сел на песок. Даже если бы смог уйти… Оставить Холеру неправильно… мысль бросить ее — доставляет боль. Скар обхватил ее за шею и снова попытался сдвинуть. Но она словно скала, даже не шелохнулась. Скар мог закопаться в песок и схорониться, но Холера… Голоса становились ближе и Скар выхватил шило.

Голоса раздавались где-то под барханом. Множество голосов, скрип телег и урчание животных.

Это не…

Скар болезненно морщась пополз бархану, погружаясь коленями и локтями в горячий песок. Плечо пульсировало тупой болью. Уклон уже достиг вершины и побежал вниз, когда обозначились пыльные панцири, показавшись из воздуха как призраки, потом и силуэты ящеров. Даккары — их используют в караванах, чтобы перевозить тяжелые грузы. Даккары тяжелы, великаны способные утащить вес больше своего. Ящеры везли телеги с товаром, а в самом хвосте плелись тени рабов. Сам караван сопровождали наемники. Скар выдвинул из-под стеклышка очков скрытую линзу.

Песок дышал жаром, а солнце раскалилось добела и искажало всё видимое слепящим огнём и дрожанием воздуха. Пряжки нестерпимо сияли, вышибали из глаз слёзы. Замелькали перед глазами, попав в фокус, черные извивы плетей. Они были связаны в косицы и прибиты к древку слепящими клёпками. Железная цепь между ящером и возницей вдруг натянулась, как пуповина. Кольца зазвенели, крючья врезались в пасть, до крови. Ящер пустил розовую пену. Занервничал. Ящер побежал, громыхая телегой. Голова в шлеме рогов, сросшихся надо лбом единой костью, моталась по сторонам, летела хлопьями пена.

— Тпру! Стой, стой, собака! —закричал кто-то, — Погодь, погодь кому сказал!

Возница вскинул кнут. Плеть обрисовала круг, мелькнула и свистнула, ящер внял безмолвному приказу, сбавил прыть, а потом и во все перешел на привычный шаг. Скар резко перевел фокус на лицо возницы. Лицо крупное и сильное, висок рассечен от удара. Вот он ухмыльнулся уголком рта и бросил кому-то:

— Убери это! Или я тебе ее самому в задницу запхну, щепками срать будешь.

Голос у возницы был неприятный, улыбка паскудной. Наемник подоспевший к телеге убрал рогатину за спину.

— Напрягите жир, дармоеды! Привала не будет!

Рядом с возницей обычно восседали смотрящие. Этот явно опасался ящера, но отползти подальше даже не думал, а ведь истекающая пеной пасть, могла спокойно отхватить ногу. Скар понимал почему. Возня может отвлечь и нечто важное ускользнет от глаз, тогда место на телеге займет менее суетливый.

И ему еще повезет, если сразу отдадут на корм ящерам, а не заставят плестись в хвосте, подпаливая босые пятки. Или спускаться с черпачами к острым зубьям дна, зачерпнуть грунтовые воды, чтобы позже, вода, нередко добытая ценой маленьких жизней, наполняла фарфоровые кувшины и ванны в домах богатых господ. Сейчас она плескалась в бочках и нагревалась от зноя.

Уедут! Еще немного и наемники уедут. Скар взглянул на Холеру, на ее медленно опускающийся бок. Он не успел подумать, как уже поднимался, вскинув руки над головой. Капля пота потекла вдоль позвоночника и холодок словно скользнул по стенкам желудка, скукожив его.

Главарь вскинул руку и караван мгновенно остановился, точно и ждал его приказа. А после зло зыркнул на смотрящего и что-то крикнул ему на такамайском. Мальчишка вжал голову в плечи. Какое-то время вожак молчал, внимательно изучая Скара.

— Ты нас задерживаешь, — сказал он.

— Мне нужна помощь, — Вожак недовольно дернул уголком рта, что-то сказал своим подчиненным. На лицах наемников вспыхнули ухмылки. Скар нервно сглотнул и сжал раненное плечо.

Он понимал, как сильно рискует, но… Скар возвышался над ними, стоя на высоком бархане, жилистый, худой, каждый мускул на его теле напряжен, как у дикого животного. Наемнкиков было больше сорока человек, все откормленные, крупные и мускулистые. Они ухмылялись и курили, пока вожак вел диалог

— Мы не берём попутчиков, — отмахнулся вожак.

— Я понимаю. Что мне нужно сделать, чтобы вы помогли мне? — выкрикнул он, морщась оттого, что его голос выдал отчаянье.

— Цена есть. И начнем с первого взноса. Твое имя?

Вопрос прозвучал так резко, что Скар не успел подготовиться.

— Скар.

— Я не уверен, что этот мир станет с тобой лучше, Скар. А вдруг я спасаю какое-нибудь чудовище, что приняло облик человека.

— Но хуже я его уж точно не сделаю.

Вожак помолчал, прищурив глаза, и сказал:

— Как знать. Иногда всего лишь одна единственная песчинка приводит пески в движение, и одна капля яда убивает сотню человек, — Скар зыркнул на него исподлобья. Для обычного наемника он слишком уж красноречив. Вожак снова намекнул, на этот раз более явно: — И откуда я знаю, что моей помощи просит не сам король насгоров, если ты даже не открываешь своего лица? Вот я открыт пред тобой. Мое имя Ашиху Тарк.

Скар выдохнул через нос, взгляды прошлись по нему, как ожоги, и быстро сдернул платок, надеясь, что этого будет достаточно. Он был слишком бледен для насгора и этого оказалось достаточно. Ашиху кивнул ему, окинул взглядом своих людей:

— Какая мне выгода тащить тебя на своем горбу? И ты ранен.

— Сдохну ли я здесь, или на твоей телеги… Тебе то что? Выкинешь меня по дороге, — сказал Скар, ощущая пересохший и тянущий ручеек крови между лопаток. Этот диалог давался сложнее и сложнее. Он с трудом подбирал слова: — А выгода здесь одна — мое золото.

Ашиху сверкнул зубами.

— Золото… — и кивнул на Холеру. — Мимикрон, быстроходка. Она стоит десяток рабов. Как ты не боишься лезть в эти земли с такой редкой красавицей?

— Быстроходка быстро бегает, — ответил Скар.

— Арбалетный болт как я вижу вас догнал. — Ашиху жадно понюхал воздух, как собака. — Я довезу тебя и дам в дорогу три тысячи золотом, если ты оставишь ящерицу.

Скар даже не думал. За деньги нельзя купить то, чего он желает, но можно потерять то, что ценно.

— Она не продается.

Наемники разразились громким гоготом и Скар почувствовал насколько скверной была идея показаться им.

— Я могу ее забрать, — осклабился Ашиху. — И ты не получишь ничего.

Скар знал рабов, а наемники в сущности своей были именно рабами. Довольно часто он оказывался в скверных ситуациях. Однажды, его посадили на цепь.

— Если бы ты мог, ты бы уже забрал ее. Если твой хозяин узнает, что ты пролил кровь без приказа, кровь чужака, а ведь он узнает, — На эту речь Скар истратил весь пыл собеседника. Он окинул длинный карван взглядом, намекая, что там наверняка припряталась парочка доброжелателей. Вожак скривил рот от недовольства, но глаза его смеялись.

— Хорошо. Забирайся в телегу. Но когда мы остановимся, я выгребу все золото из твоих карманов.

Скар не смог даже обрадоваться. Помощь головорезов — не выход, это новая неприятность. Но у него будет время… У них будет время. Он потянул Холеру за повод. Она не поднималась. Вожак свистнул, два наемника тут же взлетели на бархан и подняли ее на руки. Скар буквально бежал следом. Только не уроните!

Главное доехать до населенного пункта, думал Скар, а там он что-нибудь придумает.

Деньги ему нужны в будущем, их едва хватит чтобы заткнуть эту жадную глотку.

 

Свистнула плеть главаря и караван пришел в движение.

Заскрипели телеги, задышали ящеры, вдыхая и выдыхая горячий, раскаленный воздух, словно кузнечные мехи, множество спин рабов поплыли мимо, выдубленные солнцем до черноты. Скар ощущал кислый запах немытых и потных тел, запах жевательного табака и острых специй, горький запах дыма костров, что впитался в войлок и одежду, слышал топот людей и животных, и как люди причмокивают спекшимися губами. Пряжки, металлические скобы и обручи на бочках зажигались множеством солнц, их свет бело-огненными спицами вонзался в глаза. Скару не помогали даже очки-консервы.

Он ухватился за края телеги, когда она пришла в движение. Массивный даккар ухнул под посвист возницы и телегу дернуло. Скар положил ладонь на ее бок, горячий и скользкий от пота. Она устала и больна. Нет… Холера крепкая и сильная, она выживет.

Должна…

Он расправил ее перепончатые уши и бережно сдул прилипший песок. Сердце сжималось, точно кровоточащий сгусток боли — так паршиво Скару было лишь в тот день, когда дед закрыл ворота общины перед ним, а сбитые кулаки, которыми он молотил в них, долго горели. Поверить, что дед оставил его в чужеродном мире, бросил одного, потому что так нужно… Так нужно! Уже прошло более двухсот лет, а Скар так и не понял «зачем это было нужно». Он был так мал, всего пять лет, так беспомощен и глубоко обижен. Двести лет упрямых поисков общины. И Скар находил ее, но она всегда ускользала и оставляла, словно тающие на зное, камни. Он гнался за ней, прыгая из одного мира в другой, углублялся в пещеры и кратеры, карабкался на скалы и смотрел на миры с высоты птичьего полета.

Нигде… Она существует нигде.

Может старый хрен, который звался его дедом, уже давно кормит червей? А если однажды, они все же свидятся, Скар приготовил для него несколько часов отчаянья — быть закопанным в песок по шею, пока кровь не сварится в живом теле.

Он не переставал гладить Холеру, когда кухарь, что сидел рядом на телеге, скосил взгляд на его пальцы. Подергивание тела импульсами пробежало через руки и голову. Паника. Скар убрал руку и потянул рукава выше запястья. Он пытался вытиснуть дрожь, но не мог это контролировать. Человек слишком близко. Он чувствует запах мусорных трущоб и видит, что Скар иной. Не правильный.

— Лучше хер свой изучи под лупой, — зло бросил Скар.

Кухарь недовольно шлепнул губами и уставился в звенящие от езды котелки.

Скара это удовлетворило. Люди не любили его, а он людей. Взаимное чувство, которое чаще облегчало ему жизнь, чем осложняло. Они всегда желали быть от него как можно дальше.

— Твоя ящерица больна? — спросил женский голос.

Скар обернулся. Девица ехала у края телеги на стройной и узкомордой ящерке. Кожа ящерицы золотилась на солнце, как и ореховая радужка глаз. Мощные задние лапы говорили о том, что перед ним беголап. Скар залюбовался животным и только после рассмотрел девицу. Темная коса падала на грудь. Кожа золотисто-песочная, как сухари с медом. Узкий разрез глаз и янтарная радужка выдавали в ней кровь племени шешу. В мире, что давно разучился верить в волшебство и магию, еще не забыли каким грязными ритуалами это племя сопровождало молитвы богам.

Единственная женщина среди наемников… Амазарка? Женщина наемников? Она принадлежит всем и никому. Они могут брать ее в жены на одну ночь. Скар слышал подобное на рынке или в харчевнях, и давно упростил пафосную часть легенды: Амазарка бесплатная шлюха, которая всегда в команде. Чужаки не имеют право видеть ее, а тем более разговаривать. Женщина-тайна. Видимо поэтому увидеть амазарку мечтают многие мужчины, даже ценой жизни, а увидел ее тот, кто не способен восхититься ее красотой. Наверное, это и есть несправедливость.

Скар быстро оглянулся на Ашиху. Главаря занимала лишь дорога. Если это амазарка то… Скар тихо выдохнул. Он угодил к ташарам. К наемникам, что рубят головы людям ради удовольствия. Только у них в отряде есть женщина, которую они пользуют по очереди.

— А ты разговорчив, — усмехнулась она. — Я пялюсь, таращусь… Крики на меня! У тебя это так хорошо получилось недавно.

Скар промолчал, становясь хмурым и мрачным. Он впервые видел женщину, на которой так мало одежды. Даже шлюхи одевались скромнее, а Скар их видел предостаточно. Ее крепкие бедра сдавливали бока ящерицы, а оголенные живот покрывали татуировки. Грудь, едва прикрытая рваной рубахой, чуть подпрыгивала при езде. К бедру девицы крепились фляжка, плеть и кортик. Женщины и без этого вызывали в нем недоверие и какую-то острую враждебность. А от этой девицы, что не боится так оголяться в мире, где закон убивает женщин за наготу, разило опасностью. Он даже отодвинулся от нее, словно это не он, а она одета в лохмотья и воняет, как мусорная свалка.

— Ты знаешь кто я… Верно? — она наклонила голову набок и окинула его медленным взглядом, будто изучала дохлую собака на обочине. — Где твоя маршайская любезность? Я же женщина. Или может я слишком… голая женщина?

Она откинула голову и звонко захохотала. Скар недовольно насупился. Промолчал. Девица удивленно вскинула брови и прикусила губу.

— Что с тобой не так? — бросила она с раздражением.

— Оставь его в покое! — крикнул вожак.

— Возможно, я хотела поздороваться, Ашиху.

— Держу пари этот оборванец никогда не видел красивых женских сисек. Шей… — сказал наемник с черным платком на шее, голос у него исказился от яда: —Покажи ему, как это выглядит! Ты ведь хотела перед ним покрасоваться. Раздевайся!

Скар посмотрел на наемника и покривился от брезгливости. Ни ему, ни Шей не хотелось, чтобы она что-то показывала по двум причинам: ей этого не хочется, а ему не интересно. Амазарка чуть замедлила ящерку и покорно подняла руки к воротнику рубахи, но неожиданно остановилась, столкнувшись с желтыми стеклами очков-консервов. Она не видела взгляда, не видела лица… И тень страха обозначилась на ее скривившихся губах.

— Этот тип меня пугает… Он похож на грязную крысу, я не буду оголяться перед ним!

Скар насупился и втянул голову в плечи. Он осознал ее фразу, как оскорбление, покатал внутри головы и так, и эдак. Никаких эмоций… Я похож на грязную крысу. Я действительно на нее похож. И тут же выкинул, словно бессмысленную вещь.

— О моя прекрасная воительница, неужели в тебе заговорила робость? — захохотал наемник. — Я жду.

— Шерин ничего не станет показывать, Зевгар, — сказал Ашиху. И взгляд Шерин смягчился и потеплел, когда она посмотрела на его широкую спину, а подбородок приподнялся. Зевгар поиграл желваками на щеках и, с темным и злым лицом, сосредоточился на дороге.

Солнце садилось и спины даккаров на фоне угасающего неба выглядели, как горы, медленно плывущие к алеющему горизонту. Не зря их называли плавунами пустыни. Плывут, и правда, плывут. Но слишком медленно… Скар пытался лоскутом от рубахи поверх куртки перевязать плечо. Ташары кидали на него вопросительные и насмешливые взгляды. Мол, гляди, дурачок какой! Куртку снять не может?

Неожиданно один из черпачей повалился на песок, схватился за сапог Шерин и, сдирая блестящие пряжки, стал падать. Глаза мальчишки смотрели слепо, кривились полопавшиеся, белые губы, лицо было землистого цвета.

— Пить, госпожа!

Амазарка вскинула кнут. Черная плеть змеей взвилась в воздух, ужалила мальчишку в лицо. Кровь оросила пыль, сапог и бок быстроходки. Мальчишка не закричал, только молча повалился на песок. Скар смотрел исподлобья за происходящим, затаив под шейным платком ядовитую ухмылку. Такие дорогие сапоги? Чем они так дороги, женщина?

Шерин снова занесла плеть.

— Госпожа! Постойте! — кухарь буквально свесился с телеги, пытаясь поймать извив. — Госпожа! Не убивайте… Не…

Плеть хлестнула его по пальцам, он вскрикнул и отскочил. Шерин досадливо тряхнула волосами, поймав на себе взгляд Ашиху. Узко прищурившись, его темные глаза горели, как оникс. Блестели, искрились, недобро, очень не добро. Надзиратель спрыгнул с телеги и подхватил мальчишку.

— Дай ему воды! — крикнул Ашиху.

— Не жилец он, господин. Не жилец… Только места занимать. Но пускай, да… А легонький, одни костяги.

Шерин облизнула губы, поглядывая как надзиратель прикладывает к губам мальчишки бурдючок, вода потекла по щекам, но раб не пошевелился. Надзиратель пощупал его тонкую, цыплячью шею и отрицательно покачал головой.

— Отдай пустыне, — сдался Ашиху. — Воды рабам! Напоите моих рабов… Если я довезу товар, но не довезу рабов, будут сплошные убытки… Скар, ты еще жив?

— Жив… — после некоторой паузы ответил он, не понимая отчего ему уделили столько заботы. Тем временем надзиратель перерезал горло мальчишке и тело раба скинули с телеги. Скоро солнце высушит его, а животные обглодают до костей. Ничего не должно пропадать.

— А ящерица?

— Жива.

Ашиху одним взглядом отдал надзирателю приказ и Скару в руки упала холодная фляжка. Он задрожал от нетерпения, жадно вцепился в нее и, разжав Холере пасть, стал вливать между узким языком и небом. Она вяло проглотила немного, но сделала попытку пошевелиться, чтобы не пролить ни капли воды. Это было хорошо. Скар сдержал подкатывающий к горлу всхлип облегчения.

— Ящерица так дорого тебе досталась? — спросил Ашиху.

Скар сомкнул зубы и посмотрел сквозь очки исподлобья. Вожак поглядел на Холеру уголками глаз, словно приценивался. Это пахнет скверно. Ноздри Скара задрожали, он чуял угрозу, и она была небеспочвенной. Чуть пододвинулся и заслонил собой. Он знал насколько высока ее цена. Выше чем Ашиху может себе представить. Выше чем Скар сам мог себе представить до сегодняшнего дня. Ашиху хмыкнул и обратился к надзирателю:

— Поедем к колодцу… Шерин?

— Да.

— У тебя есть вода?

— Да.

— Хорошо.

Скар провел ладонью по лицу, прогоняя сковавшее его лицо напряжение, и наконец-то сделал пару глотков. К колодцу. Хорошо. Плечо болело. Гадски болело. Но выбора у него не было.

— О моя Шэй, моя прекрасная Шэй! Моя неповторимая Шэй! — снова раздался голос наемника с платком на шее. Он хлестнул даккара, чтобы догнать ее. Зверюга заурчала, ударила хвостом, подняла облако пыли. Ехавший следом возница, разразился бранью.

— У меня песок даже в носу! Шлюхин выблядок!

— Рот закрой, Браз, — наемник сверкнул зубами в черной бороде, черные косы трепал ветер. Не так много, как у Ашиху… Каждая заплетенная коса, чья-то смерть, но тоже достаточно чтобы смотреть так, как смотрел Зевгар. Огромная, облаченная в корону рогов голова поравнялась с телегой Скара. Амазарку заметно бросило в дрожь. Даккар открывал рот, кровь стекала по черному языку, между клыков, вместе с пеной, капала в песок. Серебристо-черную кожу покрывал чудовищный слой пыли, глаза туманно блестели. Только боги знали, что на уме у этих громадин. Дакарры восхищали Скара. Они живут столетиями и похожи на вековые деревья, что взирают на мир, пока ветра времени уносят его по крупинке.

— Ты можешь закончить очень паршиво, если будешь так себя вести, девка. Ашиху, пусть души предков присмотрят за ним, не любит, когда кто-то портит слуг без разрешения. Пора бы запомнить. — Шерин не ответила, Зевгар слегка пригнул голову к плечу до хруста в шее, помолчал, спросил: — Откуда эта цацка?

Шерин продолжала молчать. Только взглянула на яшму в оправе белых лепестков на груди, неосознанно прикрыла рукой.

— Браз!

— Что? — краснокирпичное лицо ташара повернулось на голос.

— Откуда у нашей девки эта блестящая хрень?

Тот ухмыльнулся, показал подбородком вперед на спину Ашиху. Зевгар неприятно скривил губы.

— Я подарил брошь, — сказал вожак, но не повернулся. — Она подходила к ее глазам. Красивая брошь для прекрасной женщины.

— Я бы не подарил, — пробурчал вполголоса Зэвгар, обращаясь к Шерин. — В порту девки вроде тебя отдаются за кусок хлеба.

— А щенки вроде тебя, отскребают плевки с пола, — ответила она.

Тонкая плеть свистнула, но амазарка успела. Черная нить опоясала ее запястье, соединив на мгновение ее с Зевгарем, как цепь. Он паскудно улыбнулся.

Раздался преувеличенно вежливый голос другого наемника:

— Я был бы рад, если бы хоть одно единое мгновение ты был бы чуточку сносен, капельку мил, и малость добр к ней, сукин сын… Она не только твоя женщина.

— Иди к Тохару, большая ящерица! — крикнул Зевгар, дернув за кнут, так что Шерин вскрикнула. — Сегодня моя очередь. Как только наступит твоя, свернешься клубочком у ног, и пусть эта девка чешет…

— Заткнись! — она дернула руку, едва не вырвав кнут.

— О сколько яда! Сколько огня, моя Шей!

— Шшш! — Шерин раздраженно вскинула правую руку, а левую положила на кортик. — Если не хочешь получить то, что я берегу для другого, ради Нэмы заткнись, Зэвгар!

— Твоя богиня ничего не значит для меня.

— Это ты ничего не значишь для моей богини.

— Сегодня моя очередь… Подчиняйся!

— Днем я принадлежу только себе! Только себе днем, сейчас, — повторила Шерин.

— Хорошо, девка. Но ночью многое поменяется. Верно? — он захохотал, и погнал даккара вперед. Шерин снова задрожала, но заметив взгляд Скара, зло тряхнула косой, буквально растрепав ее, и пришпорила ящерицу.

Ашиху не правил, он полулежал на козлах, смежив веки. Но даккар покорно шел. Смотрящий сидел сгорбившись, смотрел слезящимися глазами вдаль, не отпуская поручней. Кулаки с обветренной и обгоревшей на солнце кожей стискивали их.

— Шерин, — Ашиху не посмотрел на нее, но точно знал, что это она. — Ты знаешь, сколько стоит раб?

— Он испортил мою вещь!

— Она дороже моего раба? — спросил Ашиху.

— Ты не понимаешь!

— Действительно, не понимаю.

— Я купила ее.

— Ты купила ее. И что это объясняет?

Шерин промолчала. Ашиху вздохнул, лицо ничего не выражало. Он закрыл глаза.

— Слишком жарко для разговоров. Возвращайся на свое место. Здесь небезопасно.

— Ашиху, ты устал? — она накрыла рукой рубец на запястье. — Альк научил меня правильному массажу.

— Не сомневаюсь, — сказал Ашиху и замолчал. Зевгар ухмыльнулся и кивнул кому-то. Скар видел, как точно заговорщики переглянулись еще двое старшин. Он взглянул на Шерин со странной смесью злости и апатии. Какое ему дело до того, что с ней делают эти головорезы?

— И что это за гримаса? — спросила она.

— Я устал от твоей болтовни, — резко ответил Ашиху.

— Ах, моя болтовня… А я думала, кто-то тебя расстроил. Я до сих пор не слышу ответ. Так мне прийти к тебе… когда приедем, Ашиху?

Она так унижается. Скар брезгливо сморщил нос. Эта женщина злила его.

— Нет, — ответил он.

— Она напрашивается, так будто в Джуне нельзя найти шлюх, — сказал за спиной кому-то Зевгар, потом громко. — Мой господин, эта женщина невыносима. Только прикажи, и я уведу ее.

Ашиху чуть дернул бровью, хмуро взглянул на дорогу.

— Я ведь тоже могу выбирать? — в ее голосе зазвучал вызов.

— Можешь, — разрешил Ашиху.

— А я могу выбрать тебя?

Ашиху внимательно посмотрел на нее, его лицо снова ничего не выражало, он промолчал. Шерин нервно облизала губы,

— А еще меня нужно заново переплести.

— Я заплету тебя заново. Когда приедем.

— Я бы не отказалась от горячей ванны. С тобой.

— Мой господин, — заволновался Зевгар. — Ты обещал ее мне!

Ашиху промолчал, о чем-то думая, потер подбородок.

— Видишь, я обещал. А обещания нарушать нельзя. Ну что за гримаса, моя красавица? Тебя кто-то расстроил? — Он как-то странно усмехнулся.

— Это солнце… — голос Шерин прозвучал пришибленно. Она вскинула подбородок, позволив ветру подхватить волосы и резко ударила бедрами.

— Хо, пошла! Пошла!

— Шерин, вернись! — крикнул Ашиху.

— Хо! Хо! Пошла! Быстрее, быстрее!

— Шерин!

Скар не помнил отчего так переполошился Ашиху. Бежит и пусть бежит! Но через мгновение услышал крик смотрящего и мгновенно подскочил в телеге:

— Пираты! Пираты! Прямо на пути… И за теми барханами…!

Прямо на Шерин неслись всадники, словно только ее и ждали. Около семи навстречу, два десятка обходили караван с тыла. На лице Ашиху отразился животный ужас, когда он смотрел на ее далекую фигурку, окруженную врагами. Она развернула плеть, и выхватила метательные ножи с пояска на талии, веером зажимая их пальцами.

— Дура! — крикнул Зэвгар.

Скар выхватил из-за пояса шило и потянулся за пледом, но накинул на Холеру почему-то мешок. Плед остался лежать на месте. Скар потянулся за киркой, что лежала на мешках с мукой, но схватил опахало. Все падало из рук. Скар приподнялся на телеге, едва не сделав стойку, как песчаная крыса. Он впервые оказался в такой переделке, привык лишь к убийствам из укрытия, исподтишка, со спины, но не к мясорубке.

Ашиху осадил даккара, спрыгнул с телеги и засвистел. Стрелки вскинули арбалеты, зажужжали механические катапульты на спинах ящеров. Заряженное острыми, железными штырями, оружие ощетинилось навстречу врагу. К вожаку подлетел резвый беголап, раздувая ноздри. Следом старшины побросали даккаров и оседлали беголапов. Скар низко пригнулся, прижимаясь к боку Холеры. Если караван падет, он не надеялся выжить. Последний кого оставят в живых — это он. За него не дадут выкуп и проблем с его содержанием достаточно.

— Шерин! — крикнул Ашиху. — Зевгар, верни мне ее! Ни один волос с суки не…! Убью!

Зевгар на беголапе кинулся в назревающую бурю, следом старшины. Их охватила одна ярость на всех. Мелькнули одержимые кровью глаза и сжатые челюсти. Их женщина в беде. Не было звуков боя и развевающих стягов, только глухой топот по песку, как марш. Крики и вопли резко взорвали воздух. Насгоры окружали караван и Скар чувствовал, как удавка сжимает горло. Он спрыгнул с телеги и потащил Холеру за повод. Плечо зверски болело.

Тем временем навстречу ташарам из тучи рыжей пыли уже вылетели насгоры, кочевые племена,: темные, дубленные солнцем лица, как старая кожа ботинок, за спиной развеваются синие, пузырящиеся на ветру плащи. В их руках мечи, копья, изогнутые ятаганы и дубинки. Орали все: рабы, ташары, пираты. Словно крик мог оглушить врагов и запугать. Скару тоже хотелось кричать, вопить во все горло, чтобы не потерять себя в этом безумие, но он лишь пригнулся ниже, затаскивая Холеру под телегу. Она жалобно взвизгивала, как ребенок, и перебирала лапами. Устроившись под телегой, Скар снова прижался к Холере, обретя мнимое укрытие, и смотрел сквозь линзы очков, сквозь клубы рыжей пыли за тем, как тенями мелькают чьи-то силуэты и кровь брызжет на песок. Острие шила слегка дрожало в его онемевшей руке.

Смерть страшна и ужасна. Он не хотел с ней встречаться. Но почти каждый день встречался именно с ней… Пират налетел на Шерин, расставив руки с клинками, как крылья, и пошатнулся. В его лбу сверкнул красным гранатом, брошенный Зэвгаром, кинжал. Второго насгора снял арбалет.

— Хо! — Шерин развернула беголапа и у вернулась от летящего вскользь клинка. Отбежала на метр и бросила кинжал. Лезвие вошло в шею нападавшего, лопнули во рту кровавые пузыри.

— Аррр! — вскрикнула Шерин, лезвие рассекло плечо, кто-то подобрался сзади. Насгор обошел ее, тесня подальше от каравана. Шерин стегнула кнутом, метила в насгора, а попала по ногам его ящера. Он вел себя уверенно и уже почти справился с нервным животным. Плеть петлей упала на шею нападающего, за плечом показалась голова Зэвгара, рот его искривился, на шее выступили вены, он душил насгора перебросив петлю через плечо и стягивая того с ящера. Насгор захрипел, светло-голубые глаза закатились. Шерин ударила плетью приблизившегося слева к Зевгару.

Пираты взяли внезапностью, но напали не на легкую добычу. Кому-то распороли живот и сизые кишки поползли в пыль, пузырясь слизью. Тяжёлый от пыли воздух наполнился запахом крови. Арбалетные стрелы свистели над телегой, заставляя Скара вжимать Холеру в землю, пробивали дерево, обсыпали его песком и щепками. Волновались, хрипели животные и рабы, пытаясь разомкнуть ряд. Надзиратели стягивали их линию цепями и рогатинами. Даккаров не трогали, слишком дороги и ценны были гиганты, но рабы один за другим падали в пыль. Мальчишки раскричались и расплакались, и как бы ташары не защищали свое имущество арбалетные болты чаще били в цель. Ашиху уже потерял беголапа, и сражался, размахивая двумя мечами. Красные от крови лезвия мелькали с поражающей Скара быстротой и ловкостью. Грация дикого кота. Этот здоровяк двигался, как акробат из труппы трюкачей.

— Я дракон этих земель! — ревел Ашиху.

Через мгновение Скар увидел Шерин на песке, ее взгляд, одуревший от боли метался по окружившим ее людям. Кто-то схватил ее за косу и затащил на ящера. Скар нахмурился. Они не убили ее! Они хотели ее украсть! Пираты пришли не за водой, не за рабами, а за ней.

Шерин сопротивлялась, окровавленная, с диким взглядом, выкручивала себе руки в тисках чужих пальцев, но пыталась вырваться. А освободив одну из рук, мгновенно приподнялась, взглянула в лицо насгора, и вцепилась в него как кошка, погружая пальцы в глаза. Он заорал, Шерин тоже. Пальцы вошли в мягкую плоть, глазные яблоки брызнули, потекла кровь. Послышался щелчок спущенной пружины, и через мгновение грудь носгара пробил наконечник копья. Его сдернуло с ящера и орущего, безглазого поволокло по песку. Ашиху сидел, вскинув руку. Цепь медленно вползала на ворот с зубцами, механизм жужжал, втягивая ее, и щелкал.

И тут Скар ощутил, что телегу тряхнуло. Пират откололся от общей схватки и буквально рухнул на нее. В просвете мелькнули лапы ящера, а потом Скар увидел и наездника. Он не думал, он никогда не думал. Промедление слишком дорого обходиться. Если бы он хоть раз засомневался, то был бы уже давно мертв.

Выпрыгнул из-под телеги, молниеносно и кровожадно накинулся на пирата. Тот еще не успел прийти в себя после падения, и Скар прижал его коленом к земле. Насгор на вид оказался совсем мальчишкой, с еще покрытым пушком лицом. Его глаза и рот распахнулись от ужаса. Скар ударил. И бил шилом в горло, пока насгор не захрипел.

Широкими шагами насгор в красной повязке уже бежал на помощь юнцу. Скар вскочил на ноги и запрыгнул на телегу, собравшись в одну натянутую пружину.

— Мразь! Уебок!

Насгор махнул на него мечом и Скар вскарабкался выше, не выпуская шило из руки. Проворный, худой и легкий, он был неуловим. Острие пыталось ужалить, Скар следил за его быстрыми уколами и выпадами, зная, что, если меч хоть раз его достанет, все будет кончено. Насгор наступал и уже порывался взобраться на телегу. А вокруг схватка уже кончилась, Скар видел, что ташары просто наблюдают за его попыткой спастись. Никто не попытался ему помочь. Он уже привык. И не ждал помощи.

Скар спрыгнул с другого края и присел на корточки, пытаясь спрятаться под телегой. Насгор мгновенно отреагировал, пригнулся к земле, надеясь вытянуть этого уебка из-под нее. Скар тут же вскочил наверх, следом на спину пирата, с трудом ухватился раненной рукой за шею. Шило сверкнуло в его руке, и острая игла несколько раз ударила в шею. Пират ревел, пытаясь стряхнуть его со спины, как букашку, но Скар раз за разом опускал шило, пока крик не превратился в бульканье. Насгор рухнул на песок. Ноги дрожали, как у пьяного, Скар тяжело дышал, пот катился ручьем по телу, руки были липким от крови. Вокруг лежали умирающие ящеры и люди: ташары, рабы, насгоры. Раненные стонали и кричали. Скар отер шило об одежду и убрал за пояс. Ашиху смотрел на него с каким-то мрачным презрением. Мужчины не дерутся, как крысы, читалось в его сжатых губах.

Шерин шла к каравану, одна, без ящерицы, рядом ехал Зэвгар.Его лицо было застывшей маской, волосы слиплись от крови. Амазарка сжимала плечо, сквозь разорванные лохмотья одежды сочилась кровь. К ней подбежал молодой наемник, обхватил за талию и помог идти. Ашиху удостоил лишь краем глаза плененных пиратов, молодой наемник вдруг замер, но вожак властно поманил рукой и юноше ничего не оставалось, как подвести Шерин.

Молодой наемник вышел вперед и заслонил Шерин.

— Пшел, щенок! — Зевгар ударил его по ушам. Юноша упал на колени, оросив песок кровью из носа. Шерин стояла неподвижно, по-прежнему сжимая плечо. Ашиху несколько мгновений смотрел на нее, а потом с размаху влепил пощечину. Скар не ожидал и вздрогнул. Такой сильный был удар, что казалось, ее голова сейчас отскочит или лопнет, как перезревший плод. Амазарка рухнула на песок и не предприняла никакой попытки подняться.

— В телегу эту… Перевязать. Умыть.

Ашиху поиграл желваками на щеках и, перешагнув через Шерин, пошел вдоль каравана, оценивать размеры ущерба. Скар бросив взгляд по сторонам, ногой подтолкнул труп насгора поближе к телеге. Через мгновение из-под телеги послышался хруст и причмокивание и Скар облегченно выдохнул.

 

К колодцам они добирались уже по темноте. Ашиху и старшины высадили пленников перед костром и шумно обсуждали, их дальнейшую судьбу. Скар выжидал момент. Сейчас о нем не вспомнят. Надо бежать. Ему нечем платить за их гостеприимство. Шерин лежала у борта телеги, ее тошнило, щека была толще подушки. Молодой наемник прижимал к ее лицу холодную фляжку.

— Ты не должен был вставать за меня, — шептала она.

— Шэй… Ты этого не заслужила.

— Дурак! Они убьют тебя! Ты не старшина, ты не имеешь право… Не касайся меня!

— Я хотел…

— Убери это, — она ударила его по руке. — Пошел вон.

Наемник широко открыл глаза, глотая воздух, как рыба, но не ушел.

— Как она? — спросил один из старшин, взбираясь на телегу. — Очнулась?

— Все в порядке. На мне все заживает, как на шлюхе, Киану, — усмехнулась Шерин. Он склонился и нежно погладил ее по здоровой щеке. Скару хмыкнул, хотелось закурить и желательно что-то тяжелее табака. Это был долгий день, а впереди долгая ночь.

Шерин тяжко вздохнула, явно сдерживая рыдания и спросила:

— Он зол на меня?

— Да. Он зол на тебя, детка. Держи, — он протянул ей фляжку. — Сам настаивал.

— О! — Шерин жадно хватила фляжку, села, высоко задрав юбку, отбросила липнувшие к потному лицу волосы, и отвернула пробку. Глотнула, тут же зажала рот рукой и закашляла.

— Хорошо?

— Хорошо. Аж горит все. Люблю тебя, здоровяк, — просипела она.

Воздух от присутствия Киану стал каким-то липким. Самое время взять Холеру и покинуть их компанию, но Скар наблюдал. Когда еще ему позволят увидеть такую женщину в деле? Гладкое тело, роскошные волосы, приятный цвет кожи… Здоровая и сильная самка. Кто-то может заполучить такую. А ему достаются только старые шлюхи.

Он похож на грязную крысу. Такая не пойдет с ним.

Но если бы ей сейчас дали выбор, была бы Шерин так же покорна?

Что есть у этого ташара? Власть над ней. У них есть власть над ней. Она бы легла и с Зэвгаром.

Власть… Как много можно себе позволить, обладая властью?

Здоровяк дохнул в ее лицо дымом, наклонился, Шерин приняла из его рта самокрутку. Молодой наемник резко поднялся и отошел. Она обхватила Киану за шею, буквально повисла на его огромных плечах, затягиваясь дымом. Он снова потрепал ее по щеке, поцеловал в уголок губ, слизывая дым. Зэвгар стоял у костра, пил из горла, и смотрел на них. Ашиху не смотрел, но Скар видел его темное лицо и блестящие от гнева глаза.

Но зачем? Зачем они это делают? Одна на всех… Зачем?

Воздух потрескивает от ревности и злости. У всех на виду. Скар напрягся, он понимал, что сейчас произойдет. Шерин села на колени Киану, устроившись на его груди, как на крепости, рука здоровяка легла на бедро, и задрала юбку еще выше, коснулась внутренней стороны бедра, другая залезла под одежду.

— А Зэвгар… — удивилась Шерин.

Скар по-крысиному сморщил нос, осознавая правоту своих мыслей. Киану широко раздул ноздри, взглянул на нее темными глазами, ухмыльнулся.

— Он проигрался мне.

— А ты что поставил?

— Своего ящера.

— А если бы проиграл?

— Я бы не проиграл.

Он поцеловал ее в грудь, касаясь кожи бородой и подмял под себя. Шерин лежала, раздвинув ноги, ожидая пока он справиться с одеждой и смотрела на Скара, высасывая дым из сигареты. Ее губы кривила насмешка. Киану накрыл ее своим огромным телом, и телега под Скаром начала скрипеть и шататься. Теперь Шерин занимала лишь одно, закусив губы, кажется, больше от боли, чем от удовольствия, он содрогалась от удара могучих бедер. Теперь смотрели все, даже пленники. Самое время бежать.

Скар наконец-то ожил, отодвинулся от происходящего и, потянув Холеру, перебрался через борт. Она шагнула и споткнулась. Рано… Надо было дать ей окрепнуть.

Что-то пошло не так... Скар медленно оглянулся, сообразив, что внезапно стоны Шерин стихли. Все смотрели на него. Он вскочил в седло и ударил пятками. Ашиху Тарк уже был на ящерице. Холера честно попыталась бежать. Кнут свистнул… Рубанул жгучей болью между лопаток и Скар кубарем рухнул в песок.

Ташары тут же подхватили его под руки и подняли, оставив стоять на коленях. С него сдернули очки и капюшон, отбросив церемония. Холера подняла гребень и зашипела, на окруживших ее ташаров. Один с криком отскочил от нее, кровь из его разорванного бедра орошала песок. Два других навалились на нее сзади, накинули силок и стянули челюсть. Скар зло замычал сквозь зубы.

Ашиху подъехал на ящерице, поглядывая сверху вниз, улыбаясь уголком рта. Нет, он не улыбался. Это был шрам, шрам навсегда оставивший на лице выражение никогда не исчезающей, кривоватой улыбки.

— Ох, ты ж ебанный ты… Тихо! — заорал Ашиху. — Свет! Суньте ему в лицо факел… Тупой скот! Свети на лицо, а не выжигай ему глаза!

Скар дернулся от приближающего пламени, щеки горели от рыжего пламени. Ашиху громко выдохнул. Все молчали. Скар показал зубы в оскале и снова попытался отползти от света.

И вожак спросил то, что мучило всех, кто смог разглядеть Скара:

— И что ты, ебана мать, такое?