Меняя завтрашний день 1 и 2 главы Степень критики: строгая критика, особое внимание уделить прорисовке характеров героев
Короткое описание: Книга о том, как главная героиня бездумно решилась на странное предложение, которое привело к тому, что она оказалась в водовороте времени, где по спирали разворачивались перед нею витки ранних эпох...
Уже отредактировано!
Глава 1 Арктика, ноябрь 1996 года
Внезапно началась метель. Поземка стелилась по укатанному зимнику, сокращая видимость практически до нуля. Полярные сумерки усиливали ощущение, что машина ехала сквозь туман по бескрайнему белому полю.
- Надо остановиться, Саш, - сказала женщина, с тревогой посмотрев на мужа. Она обернулась и с улыбкой глянула на дочь Вику, дремавшую на заднем сидении. – Смотри, как бы метель еще больше не разыгралась!
- Надь, это обычное дело, покуролесит немного, да утихнет. Доедем до Аксарки, а от нее и до Салехарда рукой подать!
- Пожалуйста, как бы чего не случилось…
- Только без паники, ладно? Да и на трассе никого нет. Доедем, не впервой по такой погоде.
Надежда вздохнула и стала наблюдать за тем, как поднявшийся ветер гнал впереди себя снежную массу, которая стремительно увеличивалась в размерах. Женщина натянула рукавицы на озябшие пальцы: в глубине души начала зарождаться паника – предчувствие неминуемой беды.
- Дай бог, чтобы все было в порядке, - прошептала Надежда и закрыла глаза, не в силах смотреть, как стремительно ухудшалась погода.
Вика, услышав голоса родителей, проснулась, сонно моргая глазами. Подняв голову, она поняла, в чем выражалось беспокойство матери. Вздохнув, девочка села, и, подобрав ноги, обхватила колени руками.
«Они беспокоятся за меня, а я – неблагодарная! Папа в такую погоду сел за руль, чтобы отвезти меня в больницу, а я боюсь ему сказать, что я наделала!»
Вика шмыгнула носом и зажмурилась.
«Вот когда они увидят, что я залезла в погреб и стянула оттуда банку с вареньем, то мне мало не покажется! И папка не вспомнит, что мне уже одиннадцать, а отшлепает, как какого-то дошколенка! Да и мама, если уж разозлится, то выскажет все, что обо мне думает. Неделю потом из комнаты выходить не буду! Ну и пусть! Все равно не хочу ходить в ту дебильную школу. Уже не одна пара сапог развалилась. Да и Машка счастливая – вдвоем с ней ту банку уминали перед теликом. Мне влетит, а ей – нет! А рассказать родителям надо, иначе, когда вернемся – мать сразу в погреб полезет. И тогда придется сознаваться, что я не только варенье брала, но и еще с Машкой банку разбили. Блин, страшно как! Может, сейчас сказать? В машине они ругать меня не будут. А потом забудется все, когда домой приедем. Да я еще и болею – может, сжалятся надо мной?»
Вика сняла шапку и начала теребить золотистую косичку, нервно кусая губы.
- Мам, - неуверенно начала девочка. – Знаешь, я…
- Викуль, выспалась уже что ли? – мать обернулась и улыбнулась Вике. – Почему шапку сняла? В машине холодно!
Вика натянула шапку и сердито уставилась на мать.
«Почему она всегда перебивает, когда я хочу сказать что-то действительно важное! А теперь весь мой боевой настрой сбила! Как же мне разговор начать?»
- Что там у вас? – спросил отец, не отрываясь от дороги.
- Саш, не отвлекайся, ради Бога! – воскликнула мать. – Все нормально. Может, все-таки остановимся?
- Надя, ну что ты опять заладила одно и то же! Видимость хорошая. Ну, остановимся здесь, и что дальше-то? Ждать у моря погоды? А обратно возвращаться поздно – и так уже сколько километров отмотали. Сиди спокойно, не суетись.
Вика повернула голову влево и без интереса стала разглядывать клубящуюся массу снега, которая казалась девочке ожившим туманом.
«Вечно они что-то поделить между собой не могут, - думала Вика. – То чай слишком быстро остыл, то шуба у матери уже древняя, то троек у меня в четверти – завались! Почему мы вечно ругаемся? А если я еще про эту банку сейчас расскажу, то и правда, папа возьмет и остановит машину. И все, буду дальше с больным горлом ходить и с насморком. Скукота…».
Внезапно машину закрутило на обледенелой дороге, и Вика сильно ударилась головой, повалившись на сиденье. Мать закричала.
«В нашу развалюху словно бес вселился, - Вика не делала попыток сесть, потирая ушиб на виске, - сейчас папка ее усмирит, и нам придется остановиться и переждать метель».
В следующую секунду девочке показалось, что в машину ударилось что-то большое и тяжелое. Со скрежетом и звоном на крышу обрушились удары – они словно отскакивали от нее и скатывались на дорогу с глухим звуком. Звенело битое стекло, автомобиль трясло, сквозь поднявшийся шум девочка расслышала, как несколько раз кричала мать, но звук ее голоса сливался с визгом тормозов и градом ударов по крыше.
Некоторое время грохот, казалось, стал единственным звуком, который заполонил собой морозный воздух. Вика лежала, зажмурившись, боясь поднять голову и узнать причину происходящего. Липкий страх словно растекался под кожей, а сердце колотилось словно в унисон с шумом падающих тяжестей сверху.
А потом наступила тишина, нарушаемая свистом ветра и шорохом снега.
Вика медленно открыла глаза. Обледенелый ствол дерева упирался в пробитую обшивку заднего сиденья чуть выше головы девушки. В салон врывался ветер, занося снежные хлопья, которые покрывали неподвижные тела родителей.
- Мам, - неуверенно позвала девушка, пытаясь дотянуться до рукава матери. – Ты меня слышишь?
Мать не пошевелилась и не издала ни звука. Вика осторожно выпрямилась и потянулась вперед, чтобы посмотреть на нее. Девочка увидела рыжеватый ствол дерева, упирающийся в грудь матери. На ее виске застыла алая струйка крови.
Вика посмотрела на отца и нерешительно потрясла его за усыпанное осколками стекла плечо. Но все было тщетно – он неподвижно сидел, откинувшись на спинку сидения.
Вика завизжала и, закрыв уши ладонями, сжалась в комок за водительским креслом.
Она чувствовала, как в груди поднимается незнакомая ранее боль, стремительно растекаясь по телу. Вика начала всхлипывать. Весь ее мир рассыпался на мелкие осколки. Отчаяние, смешиваясь со страхом, захлестнуло девочку, и она заплакала, закрывая лицо ладонями.
«О, боже, - в отчаянии думала Вика, - мама и папа! Может, они просто в обмороке? Такое бывает, я знаю! Вот скоро мама пошевелится, а отец вновь заведет мотор, и мы поедем дальше».
От подступающих слез защипало в глазах. Вика смотрела на мать, запоминая каждую деталь: выбившийся из под шапки золотистый локон, бледные впалые щеки, которые Вика так любила целовать, и окровавленные неподвижные руки на коленях. Девочка чувствовала, что случилось непоправимое – ужас, словно облако морозного воздуха, казалось, заполонил легкие, затрудняя дыхание.
Она попыталась еще раз растормошить мать, пока не заметила ствол дерева.
«Так в нем все дело! – решила девочка, воспрянув духом. – Я его сейчас уберу, и маме будет легче дышать».
Утерев слезы, она принялась за дело. Вика старательно пыталась оттянуть бревно назад, но оно, казалось, лишь плотнее прижимало тело матери к сидению.
Упрямо сжав губы, Вика выбралась из машины.
- Мам, я тебя вытащу! – закричала девочка, пытаясь открыть дверь. – Ты только потерпи немножко, мне надо эту ледяную палку убрать!
Казалось, мать с удивлением смотрит на бревна, пробившие лобовое стекло. Вика на мгновение замерла, пытаясь рассмотреть ее лицо ближе. Вздрогнув, девочка отпрянула: ей показалось, что в глазах матери застыли слезы. Это придало решимости – Вика решила, что родители еще живы, и она может помочь им.
Наконец, девочка открыла дверь и застыла, испуганно разглядывая бледные лица родителей. Сообразив, что они никогда не пошевелятся, девочка упала на колени, обхватив ноги матери, и разрыдалась.
«Мам, ну мам, отзовись, - молила Вика, уткнувшись носом в мягкую кожу сапог. - Неужели вы умерли? А как же я? Почему я тогда не с вами? Мамуль, ты же слышишь меня, да?»
Вика застонала, и слезы снова потекли по щекам. Утираясь варежками, она подняла голову и обернулась – на обочине дороги, среди рассыпанных бревен, лежал тягач, водитель которого, видимо, тоже погиб.
Некоторое время Вика сидела неподвижно, цепляясь за ноги матери. Девочка тяжело дышала, шмыгая носом. Все произошедшее казалось нереальным настолько, что она принялась тереть глаза, считая, что сон продолжался. Однако, боль в заплаканных глазах была настоящей.
Девочка медленно поднялась с колен и сделала пару шагов назад.
Она смотрела на разбитое лобовое стекло, на россыпь осколков, усеивающих юбку матери и ей казалось, что снова из ее рук выскальзывает трехлитровая банка, разбивается вдребезги и ярко-алое малиновое варенье заливает белый кафельный пол.
Красная жидкость на белом полотне, усеянном осколками стекла.
«Это я виновата, - Вика опустила голову, стараясь не смотреть на кровавые пятна на руках матери. – Если бы я не болела, то мы бы никуда не поехали. Я рассказала бы вам все, и вы бы кричали на меня. И папа бы сказал, что никуда не поедет. И все...»
Вика не знала, сколько времени она просидела в машине. Ледяной пронизывающий ветер заносил в салон хлопья снега, и девочка медленно замерзала. Боль в груди казалась настолько сильной и резкой, что Вика не почувствовала, как мороз начал крепчать. Слезы стыли на щеках и вновь появлялись, стоило ей посмотреть на бурую струйку крови на виске матери. Усиливающийся холод, казалось, заморозил любые эмоции и чувства – девочка смотрела на разбитое лобовое стекло, за которым виднелись далекие сопки. Она уже не кричала, потеряв голос, не плакала, замерзая внутри, не делала попыток выбраться из разбитой машины и позвать на помощь.
Вика осталась одна среди ледяной пустыни. Побелевшими губами она шептала молитву и во все глаза смотрела на родителей, ожидая, что все произошедшее ей только приснилось. Она хотела снова оказаться дома, услышать, как родители разговаривают на кухне и смеются. Она отчаянно хотела проснуться.
Быстрее, чем к месту аварии подоспеет помощь, и все станет еще реальнее.
Через пару часов метель стихла, и с Аксарки ехал вездеход, водитель которого незамедлительно вызвал спасателей. Вика уже не помнила, как ее, полуживую, вытащили из искореженной машины и отвезли в больницу, оставляя позади заснеженное поле и россыпь обледеневших бревен.
Ни Вика, ни спасатели не заметили, как недалеко от них в сумраке, словно сотканная из тумана, появилась фигура молодой девушки. На ее лице играла мечтательная улыбка. Она склонила голову набок, наблюдая за людьми, и тихо произнесла:
- Вот, то, что мне нужно. Милая, немного забавная, трогательная, но невероятно одинокая девочка. Сиротинка, которую никто не станет искать! Эдакая тихоня, которая и слова лишнего не скажет. Чуть позже мы с тобой обязательно познакомимся. Я подожду, когда ты немного повзрослеешь. До встречи...
Глава 2 Арктика, сентябрь 2001 года
Алекс кожей чувствовал присутствие незримого посетителя. После работы, как обычно, он ненадолго забрел в бар, расположенный на первом этаже спорткомплекса. Когда он занял свободное место за стойкой у окна и заказал бокал пива, то ощутил, что сегодня в помещении находится еще кто-то, проникающий с посетителями из осенних сумерек: невидимый, но ощущаемый. Казалось, что уличный туман превратился в облако табачного дыма, медленно обволакивая посетителей. Алекс мрачным взглядом обвел зал, куда в это время заходила группа людей в мокрой одежде, и подумал, что день выдался скверным: с самого утра шел мокрый снег, подгоняемый порывистым ветром, но днем установилось безветрие, принеся с собой туман. Когда бармен поставил перед Алексом бокал пива, парень отвлекся от наблюдений: непогода и посетители вскоре перестали его интересовать. - Мы скоро закрываемся, – услышал он голос бармена. Тот прислонился к стене и сложил руки на груди. – Ты сегодня чего-то припозднился, Леш. Жаль, что пиво ничуть не расслабляет…ну, по крайней мере, не так, как хотелось бы, - он усмехнулся, процитировав рекламный слоган, - «Золотой Урал. Дух щедрого края». Алекс вяло усмехнулся и потянулся к бокалу, бросив рассеянный взгляд в окно – улица, залитая неярким светом уличных фонарей, была подернута туманной дымкой. На противоположной стороне зияли черные провалы витрин магазинов, и темнела часть недостроенной кирпичной пятиэтажки. - Да, видимо, пива в жизни стало много, - Алекс слабо улыбнулся и повертел бокал в руке. – А пиво что уральское, что питерское – везде одинаково. - Что-то ты, - бармен начал убирать со стойки стаканы и бокалы, - угрюмый какой-то сегодня. - Заметно? – Алекс отпил пива. - Закрутился на работе. Задолбало однообразие – работа, дом, работа. А тут еще и ты выгоняешь из единственного места, где можно расслабиться. А с утра поднимаешься на работу и бежишь по кругу. И каждый из присутствующих здесь так же крутится как белка в колесе. - Согласен, - бармен поднял чистый бокал и повертел его перед глазами, рассматривая со всех сторон, - только всегда лучше знать меру. На следующий день будет тяжелее вставать. А раз тяжелее вставать - значит, труднее работать. И к твоему колесу начнут добавляться камни, утяжеляя его и замедляя ход. - А как иначе? – спросил Алекс, допивая пиво. - Разве только пиво расслабляет? Мне, например, нравится рыбалка. Рыбешку ловлю, жена потом ушицы наварит и все довольны. Жаль, что не всякий раз удается выкроить пару часиков. Тебе бы тоже поискать альтернативу, Леш. - Ну, рыбалка – это не мое. Тем более что сейчас только последний псих возьмет удочку и пойдет рыбачить, накопав по дороге червей в замерзшей земле. - Я и не говорил про осень, Леш. Везде есть свои плюсы и хорошо бы тебе их поискать. А то так можно и коньки отбросить. - Ладно, - Алекс вяло кивнул и закурил. – Попробую найти себе какое-нибудь занятие. - Как твоя сестренка? Все еще болеет? - Вика вроде на поправку пошла. Колька, помнишь, верзилу из бригады бурильщиков? – спросил Алекс и, дождавшись кивка собеседника, продолжил, - Дядька у него уже весь мир объездил и частенько привозит всякие травки и прочую шелуху. Вот и сестре тоже начал возить, она из них чаи стряпает и лечится. Говорит, помогает. - Это хорошо, что помогает, слабая она у тебя здоровьем-то. Ей бы в какое-нибудь теплое местечко переехать… - Ну а что делать? Тем более, куда ее одну отправишь, когда она только школу закончила? К следующему году думает уже с профессией определяться… - Дай бог, дай бог, - кивнул бармен и посмотрел на часы. – Ладно, Леш, хорош болтать, мне через полчаса закрываться уже пора. Алекс внезапно почувствовал сильную усталость. Он расправил плечи и спустился с высокого стула. Пожалуй, сейчас именно тот самый момент, когда хочется вернуться домой и отдохнуть от шума и разговоров. Попрощавшись с барменом, он направился к выходу. Утоптанная земля на дорогах казалась похожей на черное зеркало. В лужах растаявшего снега подрагивали отражения фонарей, словно плывущих куда-то. В такое время суток не слишком оживленные улицы становились совершенно пустыми и тихими, словно в городке действовал всеобщий «комендантский час». Алекс пытался подавить в себе желание обернуться – ему мерещилось, что вместе с ним из бара вышла женщина, и теперь, в сгустившейся темноте городских проулков, неотступно следует за ним. Он обернулся – его внимание привлекло какое-то движение метрах в десяти от него. Алекс чувствовал, как будто что-то неслышно двигалось в его сторону, но понимал: кроме него и тумана на улице никого нет. Он снова обернулся – в свете уличных фонарей ему вдруг почудилось, что у стены стоит женщина, прикрывающая лицо рукой. Словно сама Хад-Хала (1), чья неясная фигура соткана из осеннего тумана, смотрела ему вслед. Алекс поморгал, прогоняя видение, и пошел дальше, не оборачиваясь. Свет горел не во всем доме: над лестницей висели настенные лампы – от них разливалось тусклое желтовато-розовое сияние. В прихожей, куда Алекс зашел почти крадучись, было темно, если бы не уличное освещение, которое проникало в комнаты, отбрасывая косые тени на стены. Алекс пересек короткий коридор и поднялся в спальню, продолжая испытывать за спиной постороннее присутствие, только его источник словно остался на улице, не решаясь последовать за ним в дом. В этот момент он услышал пронзительный вопль. Алекс подбежал к дивану, на котором его сестра, прижав ладони к ушам, кричала. По щекам градом катились слезы. Вика судорожно всхлипывала, сжавшись в комок под толстым стеганым одеялом. - Вик, - он начал трясти сестру за плечо, - Викуль, проснись! Девушка перестала кричать и открыла глаза, полные слез. - Когда они отпустят меня? – задыхаясь, спросила она. – Почему они все еще здесь? Почему я не умерла вместе с ними? Леш, почему? - Викуль, - мягко сказал он, обнимая сестру, - это надо пережить. - Как это можно пережить? – Вика села на кровати. Ее глаза казались Алексу бездонными. Он сжал ее узкую ладошку. – Ты понимаешь, о чем я? Уже прошло пять лет, а они до сих пор приходят ко мне во сне! Вот мама стоит и улыбается. Она подходит ко мне и начинает гладить меня по голове. «Доча, - говорит она. – Я вижу, что тебе тут плохо. У тебя что-то болит, котенок? Почему ты не носишь тот шарф, который я тебе подарила на Новый год?» Леш, она все время спрашивает про тот полосатый шарф! - А папа? – тихо спросил он. - Папа… - Вика вздохнула. – Он просто стоит рядом с ней и смотрит на меня. В упор. Осуждающе. Словно я виновата в том, что осталась жива. Он никогда ничего не говорит. Иногда качает головой и отворачивается от меня. А сегодня вообще приснилось нечто… - Что такое? - Мама сказала, что скоро я буду с ними. Она скучает по мне и ждет нашей встречи. - Да ну, бред какой-то! – воскликнул Алекс и крепче прижал к себе сестру. - Никуда я тебя не отпущу. Вот когда состаришься и будешь с клюкой ходить, тогда валяй. Можешь и меня прихватить заодно. Девушка отстранилась от него и неуверенно улыбнулась, вытирая мокрые щеки. - Правда? - Правда, правда, - усмехнулся Алекс. – Я уже представляю, как мы с тобой состаримся, и будем занимать друг у друга вставную челюсть, чтобы ходить на свидания! Ты будешь знакомиться с богатыми дедушками, а я – искать молоденьких красоток, чтобы они услаждали мой взор на старости лет. - Да ну тебя, Лешк! – на лице Вики появилась радостная улыбка. - Шучу я, Викуль. Думаю, что в старости уже будем внуков воспитывать. А на свидания и сейчас можно бегать. - Ага, - Вика вытерла слезы. – Ты видел, какие тут женихи? - Чем тебе не женихи? Работяги, красавцы, и даже без вредных привычек. Вот с девушками проблема… - Ай, да ладно! – Вика захихикала, и Алекс облегченно вздохнул – сестра начала расслабляться. – Ты просто не на тех смотришь, братишка. Я видела, как на тебя Наташка смотрит… Видать, уже представила, как будет варить тебе свои фирменные борщи и каши. - Ну ты и загнула! Она для меня малость старовата. - Ишь, сударь какой выискался! – Вика снова рассмеялась. – Распушил уж больно перья, братик! Того и гляди ты, со своими закидонами, как раз и женишься на старости лет на какой-нибудь тундровичке! Будешь каслать (2) со своей женой по тундре, оленей пасти! - Ха! - Алекс коротко хохотнул. – А я говорил, что с оленями не дружу. Боятся они меня. - Правильно, ты ж вон какой вымахал! Высоченный, как скала, голова кудрявая, волосья в разные стороны торчат, взгляд угрюмый. Тут и не только олени перешугаются, коли такого великана завидят… - Ладно, ладно, - Алекс поправил одеяло и встал. – Спать пора. И хватит кошмары смотреть. По телику их и так каждый день крутят. - Я постараюсь, - Вика вздохнула и повернулась на бок. – Только не выключай свет в коридоре, ладно? - Хорошо. Спокойной ночи, сестренка. - И тебе спокойной ночи, братишка. Алекс прошел в спальню и, плотно закрыв дверь, прислонился к ней спиной. Кошмары, которые снились Вике, настораживали и пугали. Неясная тревога родилась где-то в груди и медленно поднималась вверх, оседая комом в горле. То, что она рассказывала, когда он будил ее, вызывало беспокойство. Поначалу он отмахивался от разговоров с сестрой о снах. Алекс считал их следствием стресса, вызванного аварией, когда погибли их родители. Он чувствовал, что за этими снами крылось что-то еще, неподвластное его пониманию. Несомненно, он радовался тому, что сестра осталась жива и отделалась ушибами и синяками, а печаль о смерти родителей со временем притупилась. Он подошел к окну. Перед ним расстилался довольно-таки скудный пейзаж - асфальт в их городке еще не проложили, и мокрая земля казалась Алексу застывшей угольной массой. За городом простиралась лесотундра с редкими рядами сопок. И где-то там, за ними, на укатанном зимнике машина родителей столкнулась с грузовиком, оборвав их жизни. «Почему все так сложилось? – думал он, пытаясь разглядеть в густом сумраке горную цепь. – Почему именно они погибли, а не кто-то другой? Как в такой аварии Вика смогла уцелеть, когда машину практически завалило бревнами? И почему ей до сих пор снятся эти сны, когда она вроде бы уже оправилась?» Алекс переживал за сестру, хотя не сомневался, что при внешней хрупкости, в ней есть упрямство, которое помогает ей жить и не сдаваться. Он сам в те дни чуть не потерял голову от горя, но помня, что у него осталась младшая сестра, сумел взять себя в руки. Когда его уже начал одолевать сон, Алекс почувствовал, что неясные тревоги начали отступать. «Все будет хорошо, - пообещал он себе. – Мы выкарабкаемся».
Утром робкие солнечные лучи, проникая в спальню, разбудили Алекса. Он умылся и спустился вниз, на кухню, где Вика уже готовила завтрак. - Сегодня вечером к нам придут мои коллеги по работе, ну, ты их помнишь, Вик, - сказал Алекс. – Если успею раньше с работы вернуться, то помогу с ужином, хотя и не обещаю. Вика наливала горячий черный чай. - Во сколько они придут? – еле слышно спросила она. По ее бледному лицу и покрасневшим глазам Алекс понял, что здоровье сестры снова ухудшилось. - В восемь, - неуверенно ответил он. – Да, в восемь они уже будут у нас. Ну, компания та же самая, Вик, и все как обычно, шуметь не будем, сильно напиваться – тоже. Думаю, тут в красках расписывать больше ничего не нужно, ты и так знаешь это. Просто я тебя предупредил. Кстати, наши соседи – Катька с Денисом, умотали на пару дней в столицу, так что ты за хозяйку. Тебе стало хуже, Вик? Я смотрю, ты что-то вообще нехорошо выглядишь… - Все нормально, братишка, - Вика улыбнулась и села напротив него. – Как всегда горячий чай и немножко таблеток быстренько приведут меня в норму. Коля сегодня тоже будет? А то я его давно не видела. Хорошо, если бы он сестренку привел – мне кажется, Оля – милая девушка! - Да, - он кивнул. – Кстати, он обещал принести вечером тебе зверобоя, шалфея и лишайника – его дядька вернулся из своего кругосветного путешествия. Я вчера его после работы видел, он тебе привет передавал. А насчет Ольги не знаю, может, приведет ее с собой на этот раз. - Хорошо, Леш, спасибо, - тихо поблагодарила Вика, - значит, можно будет сделать отвар из Колиного подарка! - Ну да, только он сказал, что там еще корешков каких-то нужно, но это не проблема, найдем! Вика заваривала себе настойку из листьев и ягод шиповника, и приятный терпкий аромат расплывался по просторному помещению общей кухни, исчезая в полутемном углу, где у стены стояли две электрические плиты, и располагался длинный стол, покрытый клеенчатой скатертью. - Ладно, пошел я на каторгу. Не скучай! - Алекс подмигнул сестре, и, попрощавшись, ушел на работу.
Мысленно он ругал недолгую память и злился на то, что впереди такой же день, как и предыдущий, серый и ничего не значащий в его жизни. Перед глазами снова и снова возникала черная телефонная трубка, и чей-то далекий сухой голос сообщил об аварии на трассе, где Вика чудом осталась жива. Это потрясение вызвало у нее сильный стресс, спровоцировав последующую череду болезней после выписки из больницы. Его сестра росла болезненным и тихим ребенком – таких, как она, называли «серыми мышами». С детства девочка предпочитала кругу близких друзей книги, с упоением зачитываясь сказками народов Европы. В ее воображении все герои оживали, и Вика пыталась придумать продолжение любимой сказки, часами просиживая с карандашом и тетрадкой. Природная впечатлительность и робость маленькой девочки остались с Викой на всю дальнейшую жизнь. На характер девочки накладывал своеобразный отпечаток то, что Вика едва заметно прихрамывала – сказывался неудачный перелом ноги в раннем детстве. Девочка считала хромоту недостатком, мешающим ей быть «как все», ничем не выделяясь среди учеников школы и сверстников. Через пять лет Вика из невзрачного и худенького ребенка превратилась в очаровательную девушку с кудрявыми светло-русыми волосами и темно-серыми глазами. Она оставалась доброжелательной, какой ее знали с детства, доверчивой и немного наивной. Алекс знал, что сестра вложила свои воспоминания о родителях в бережно хранимые вещи: мамин полосатый шарф, подаренный на Новый год, разные безделушки, которые ей приносил отец: фломастеры, ручки, альбомы для рисования, краски, кисточки. Алекс не чувствовал уверенности в том, что сестра захочет снова начать рисовать. Тяжесть на душе оседала плотным облаком, и он старался не замечать этих колких, направленных ударов внутри, которые эхом отдавались в черепной коробке. Однако, видя, в каком состоянии сестра, он всегда старался держаться бодро. Каждый день, просыпаясь, он настраивал себя на определенный лад: при сестре Алекс улыбался, пытался шутить, отвлекая ее от постоянной задумчивости. Вика, казалось, включалась в его игру, но, как он считал, только для того, чтобы не портить ему настроение.
Когда он ушел, от кирпичной стены дома отделилась неясная тень, стремительно сгущаясь и обретая плоть. Через несколько мгновений к крыльцу подошла девушка в легкой шубке из кроличьих шкур. Промозглый ветер трепал черные длинные волосы. - Удачи тебе, паренек, на работе! – бледные губы девушки растянулись в слабой улыбке. – А у меня есть важное дельце к твоей ненаглядной сестричке. Что-то она засиделась в этих глухих краях. Пора уже найти ей интересное развлечение! Девушка усмехнулась и направилась к двери. За окном безжалостно дул ветер, срывающий с деревьев последние почерневшие листья. С тихим свистом разметались они по закоулкам в микрорайонах, почти намертво прилипая к стенам, окнам…
Автор, мне нравиться ваша работоспособность. Говорят, успех это 1 процент умения, остальные 99 процентов просто упорный труд. По крайней мере в КВНе это так) Шероховатости сгладите потихоньку.
А все погодные недоразумения с лихвой окупаются богатством впечатлений, когда выуживаешь из озера кое-что из рыбёшки: гольца, налима, палии…
Прочитайте это предложение. Простой человек скажет проще
А все погодные недоразумения с лихвой окупаются когда выуживаешь из озера гольца, налима, палии. Не надо создавать громоздких конструкций, забивать предложения избыточными словосочетанями.
Начало из легенды понравилось, сам недавно читал про скандинавских богов. Очень познавательно.
Есть шероховатости. Их надо чистить.
Тем временем незнакомка затушила сигарету об косяк двери и неслышно выскользнула из комнаты, оставив её незапертой. Вика, совершенно растерянная, вышла в коридор, где узкая каменная винтовая лестница вывела её на улицу. Отойдя на несколько шагов от дома, девушка обернулась.
Вскоре девушка шла по прихваченному утренним инеем ковру из лесных листьев, в надежде найти путь, который куда-нибудь приведёт. Не прошло и часа, как Вика заметила дорогу. По одну её сторону простиралось поле с высокой высохшей травой, окружённое буковыми и дубовыми деревьями.
Одна из них была уже стара и дряхла и звалась Урд – прошедшее, другая была средних лет и её звали Верданди – настоящее, третья же была совсем юна и носила имя Скульд – будущее. Забавно, я сейчас тоже пишу роман на основе скандинавской мифологии. Интересно будет почитать, как у вас.
Слушайте, чем больше я читаю, тем больше мне нравится. Настолько все толково и грамотно написано. Даже мало можно к чему придраться. Видно, что у вас обширные знания и географии и истории. Единственное, мне показалось, что 1 глава слишком перенасыщена лишними подробностями. Это затрудняет восприятие и снижает интерес к чтению. Но со 2 главы уже начинается интересно.
Прочитала и вздохнула с облегчением. Кроме образов норн, в наших сюжетах нет ничего общего. Но поняла, что мне до вас расти и расти. Удачи вам в дальнейшем творчестве, автор.
Спасибо! У меня Скандинавия начнётся после 14-й главы, там как раз будет и про норн и про древних викингов. Могу дать ссылку на полную версию романа, тут он не поместился...
Если весь не поместился нажмите добавить поризведение ещё раз и копируйте туда продолжение и так далее... Судя по коментам тут интересно, как ни то позже обязательно прочту и составлю своё мнение, сейчас я просто не в состоянии это сделать)
0
А если не секрет, вы историк?
