Глава 1

Только бы выжить

Я бездумно пялилась в окно машины, пытаясь не слушать эту восторженную болтовню. Мама умудрялась вертеть карту, подкрашивать губы и вести машину одновременно, при этом не забывая втолковывать мне что-то чертовски, по ее мнению, важное.

А у меня было на редкость паршивое настроение. За окном одна сияющая после дождя зелень, бесконечные поля и леса... Красиво, но при одной мысли о том, куда я еду, все это великолепие приобретало какой-то сахарно-приторный вид. Здесь все как будто кричало: "Это лучшее место для тебя, милая, здесь ты будешь счастлива!", и при этом злорадно посмеивалось.

Конечно, в Ирландии чертовски красиво, но мне от этого еще более неуютно. Погода резко испортилась в последнюю неделю, что тоже совсем не способствует радужному настрою.

Конечно, у меня было трудное детство, еще более трудный и сумасшедший подростковый период, но я могла бы измениться! Я смогла бы, если бы захотела! Я уже приготовилась к новому переезду. Венгрия – это здорово, замечательно! Пожалуй, это даже увлекательно и интересно, я почти уверена, что мне бы там понравилось... Конечно, у них корявый язык, но после немецкого мне уже ничего не страшно.

И все было бы хорошо. Я больше не буйная. У меня больше нет кислотно-зеленых волос. Я выросла и поумнела. Я была бы милой, доброй и послушной.

Хм. Это я, пожалуй, загнула, но все же... Я бы попыталась.

– Это прекрасно, дорогая, тебе там очень понравится, к тому же... – Как только моя мысль подошла к своему логическому завершению, в голову внезапно ворвался поток маминой болтовни. Иногда она бывает по-настоящему невыносимой. – ... очень хорошие учителя и места там великолепные... Тара, дорогая, ты меня слушаешь?

– Разумеется.

– Мы почти приехали! - восторженно прощебетала она, а я почувствовала приступ головной боли.

Вот так. Я не еду ни в какую Венгрию. Почему? А все очень просто.

– Милая, я очень тебя люблю и я знаю, как ты ненавидишь переезды, – заявила мама за неделю до своего отъезда. – И мне неудобно постоянно заставлять тебя переезжать. Для тебя будет лучше жить в одном месте, тебе нужно получить нормальное образование, а не мотаться со мной по всему миру...

– Что ты имеешь ввиду? – настороженно спросила я.

– Ну... мне будет спокойней, если ты останешься здесь, в Ирландии. Какая чудесная страна, верно? Здесь так...

– Мама.

– Да, да. Ну так вот, я подумала, что тебе нужна хорошая школа. Ну и... я нашла одну. Это чудесная школа, она находится в отдалении, где-то между Корком и Килларни, точно не знаю, там все очень красиво, хорошая атмосфера, прекрасные учителя. Тебе там понравится, я уверена! К тому же, это же всего на год, потом я вернусь и мы снова будем вместе! – она в умилении взмахнула руками. – А если тебе там понравится, ты можешь остаться там в выпускном классе!

На меня накатили волны безнадежного отчаяния.

– Это интернат, – утвердительно произнесла я, окинув ее самым наимрачнейшим взглядом, на который в тот момент была способна.

Мама как-то сразу стушевалась.

– Ну да... Но я узнавала – там очень хорошие условия! Ну... тебе ведь понравится, милая! – умоляюще глядя на меня, воскликнула она.

– Я не хочу в интернат! – тут же рассвирипела я. – Я никого здесь не знаю, ты хочешь бросить меня в чужой стране одну, заперев в какой-то гребаной школе?!!

– Нет-нет, Тара, милая, я же хочу как лучше!

– Лучше? Лучше?! Для кого лучше?!

– Для тебя!

– Ты просто хочешь от меня избавиться, чтобы преспокойно сбежать в свою Венгрию, клеить мужиков и раскапывать свои чертовы дворцы! Я тебя ненавижу! Лучше бы я жила с папой!

Ужас, как стыдно об этом вспоминать. Я, конечно, довольно несдержанна, часто даже груба и нетактична, но тогда я перешла все границы, затронув больную семейную тему. Не знаю, с чего меня тогда развезло на истерику, но я слишком болезненно реагирую на ограничение моей свободы.

Зря я это сделала. Я могла бы договориться с ней, поплакать, надавить на жалость и уломать как-нибудь, но теперь...

Единственное, что она сказала тогда, это то, что до сентября осталось только четыре дня, и мне нет смысла лететь в Нью-Йорк. И я поеду в эту школу.

Как я завидую Кливу. Он как жил в Нью-Йорке с папой, так и живет. И Клив живет с ним дома, а не в интернате.

Чертовски обидно.

За эти четыре дня я смирилась с этим, не конфликтовала с мамой, да и вообще не проявляла никаких признаков активности. Мне стало все равно.

Родители все-таки эгоисты. Не знаю, как у других, но в моей семье каждый думает только о себе. Мама уезжает на свои раскопки, бросив меня одну здесь, где я никого не знаю, отец бросил нас обеих, забрал Клива, которому на все наплевать, и вообще, неизвестно, чем он там занимается в своем Нью-Йорке, и помнит ли он, что у него есть жена и дочь. За пять месяцев он позвонил мне лишь однажды, сухо спросил как дела, сказал, что у них тоже все чудесно и попрощался.

Думаю, он обиделся на то, что я предпочла его спокойствие и надежность беспечности матери.

Меня иногда посещают мысли о том, что если бы у меня был некоторый, пусть небольшой, постоянный и стабильный доход, я вполне могла бы жить одна. Это был бы какой-нибудь небольшой уютный городок где-нибудь в Швеции, симпатичный домик с садиком, доброжелательный красавец-сосед, с которым всегда можно пофлиртовать, выходя утром за газетой, камин, кресло и пушистый кот... А зимой, под Роджество, я бы украшала мой чудный домик огоньками, вешала бы венок на дверь и пекла пеппаркакур – традиционное шведское печенье с корицей, гвоздикой и перцем... И все было бы прекрасно.

Хотя, это и необязательно могла быть Швеция...

Еще мне хотелось прыгнуть с парашютом, или осуществить спуск по Миссисипи, или выучить китайский.

Глупо. Этого всего наверняка не будет. Я слишком ленива и несобранна, чтобы чего-то добиться. Во всяком случае, я почти уверена, что у меня никогда не будет чудного домика в Швеции, и я никогда не научусь печь печенье с корицей.

Ну еще бы, с моим-то кулинарным талантом.

– Милая, мы приехали.

Я подскочила, резко вынырнув из размышлений.

– Что? Уже?

– Да-а, – мама выглядела очень довольной.

Я нехотя подняла голову.

Первое, что я увидела, это огромные серебристо-серые ворота, открытые настежь.

Тюрьма. Первое, что пришло мне в голову. Меня запрут здесь на весь год. Наверняка отсюда нельзя выезжать, во всяком случае, я не видела по дороге от Корка никаких населенных пунктов. Только поля. Хотя, скорее всего, я просто плохо смотрела.

Бррр...

Мы проехали еще немного и внезапно из-за аккуратных деревьев возле ворот вынырнула небольшая круглая площадь, выложенная камнем, посередине ее была клумба, в центре которой бил огорожденный крупными камнями фонтанчик в окружении ярких, красивых цветов.

– Видишь, как симпатично! – заулыбалась мама.

Я пробормотала что-то нечленораздельное.

От площади расходились несколько каменистых дорожек, которые прятались в гуще кустарников и деревьев. Красивые резные лавочки вдоль них и на площади.

А прямо над площадью огромное здание из светло-серого камня с четырьмя колоннами. За ним, насколько я видела, был густой, непроглядный лес.

Я судорожно вздохнула. У меня внезапно возникло ощущение замкнутого пространства. Здесь находиться-то страшно, как дети здесь учатся?!

Хотя, возможно, все дело в вылезшем откуда-то тумане. В нем все выглядит как-то слишком зловеще и устрашающе.

Впрочем, плевать. Выжила же я как-то в четырнадцать лет на вечеринке на кладбище! Ох.

Мама припарковалась. Вокруг тоже стояли машины и даже два автобуса. Похоже, большинство учеников уже здесь.

– Надо спросить у кого-нибудь, куда идти, – неуверенно сказала мама, вылезая из машины.

Я тоже неохотно вышла. Вокруг копошились люди. Ко всем новоприбывшим тут же подскакивали какие-то парни в темно-синих формах.

Ко мне внезапно тоже подскочил такой же – они как будто все одинаковые! – и приветливо улыбнулся.

– Доброе утро, мисс! Ваше имя, пожалуйста, – в его руках откуда-то появился блокнот. Вежливая улыбка, выжидающий взгляд.

Я как будто впала в ступор и никак не могла сосредоточиться на происходящем.

– Тара Бэрнор, – ответила за меня мама, с улыбкой оглядывая других людей.

– Новенькая, – кивнул парень и чиркнул что-то в блокноте, после чего незаметно куда-то его спрятал. – Ваш багаж, мисс?

Я медленно пошла к багажнику, вытащила свой любимый большой, вместительный желтый чемоданчик. Парень тут же подхватил его.

– Чт...? Куда вы его? – мне внезапно стало жутко тоскливо от того, что мой желтый чемоданчик, единственное яркое пятно среди этой серости, сейчас куда-то унесут.

– В вашу комнату, мисс, – невозмутимо ответил парень. – Позже вам дадут ее номер и проводят туда. Это обычная процедура, мисс.

– Милая, успокойся, все же в порядке, – укоризненно прошептала мама, по-видимому опасаясь, что я закачу скандал по поводу чемодана.

– Ладно, - уныло отозвалась я.

– Вы должны пройти в холл, там состоится инструктаж новеньких.

– Инструктаж? – с ужасом переспросила я.

– Вам расскажут о правилах интерната.

Нет. Только не это! Только не правила! Нет, нет, нет...

Чтобы не измениться в лице в эту секунду и не закатить истерику я исчерпала месячный запас самообладания.

– Правилах? – с интересом спросила мама. – Каких?

– Вам все объяснят.

Эти парни чертовски многословны, надо сказать.

– А, ладно, хорошо, – мама тут же подошла к какой-то сердобольной родительнице, которая грозно давала наставления тихому, унылому светловолосому мальчику, и что-то спросила у нее.

Парень в форме собрался уже уйти с моим чемоданом, но я его остановила.

– Послушай, а мне... обязательно идти туда с ней? – я кивнула в сторону мамы.

Он изобразил подобие понимающей улыбки.

– Как вам угодно.

– Хорошо. Спасибо.

Он ушел, а я, с опаской оглядевшись по сторонам, словно из-за угла мог выскочить маньяк с бензопилой, подошла к маме и сердобольной женщине.

– О, милая, что случилось? – улыбнулась она. – Знакомься, это миссис Хэмби и ее сын Стюарт, он второкурсник. А это моя дочь Тара.

Женщина дружелюбно улыбнулась, унылый мальчик чуть приметно кивнул. Бедняга. Похоже, мамочка его замучила.

– Приятно познакомиться, – вежливо отозвалась я и тронула маму за руку, отводя ее в сторонку.

– Что такое?

– Тебе пора.

– Как, но нам же надо сходить...

– Дальше я разберусь сама. К тому же, тебе надо домой, готовиться к поездке.

– Я готова, я ведь уже давно собрала вещи...

Боже, дай мне сил вытерпеть эти слезливые прощания! Ее сейчас же нужно выпроводить, а то я и так чувствую себя довольно глупо – я, такая независимая и самостоятельная, приехала в школу с заботливой мамочкой, как какая-то сопливая первоклашка! Ох, что-то мне как-то... нервно.

– Мама! – я начинала терять терпение. – Я справлюсь и без тебя! Все в порядке!

Она еще секунду смотрела на меня, потом порывисто обняла.

– Я буду скучать по тебе, милая...

– Да, да, – полузадушенно прохрипела я, когда она снова стиснула меня в объятиях.

– Я буду очень-очень часто звонить тебе и спрашивать, как дела...

– Хорошо.

– Ты же взяла свой ноутбук? Ты ведь не могла его забыть, дорогая? Нет-нет, кажется...

– Я взяла ноутбук, мама! – прошипела я, стараясь не привлекать лишнего внимания. И почему меня так просто взбесить?..

– Как замечательно, дорогая, мы можем связываться по электронной почте! Обязательно пиши мне, хорошо?

– Да.

– Только будь осторожной, пожалуйста, не дружи с сомнительными людьми, у тебя есть к этому склонность! Постарайся взяться за учебу.

– О'кей.

– И я очень тебя прошу, будь милой! Не срывайся на всех подряд и не вляпывайся в неприятности!

– Ладно.

– Ты будешь умничкой?

– Да, черт возьми, я буду умничкой! – раздраженно ответила я.

– Ну вот, милая, ты снова злишься, ты совершенно не умеешь сдерживать себя, а это так важно... – запричитала она.

– Мама! – как же надоело вечно... ох, как я зла! – Я. Справлюсь. Сама, – медленно и внятно проговорила я, стараясь донести это до разумной части ее мозга. Если таковая имеется, конечно.

Она всхлипнула и отстранилась, оглядев меня с ног до головы. Боится, что за год забудет, как я выгляжу?

– Боже мой, моя малышка, я не увижу тебя целый год!

– Мама, ну хватит! Прекрати немедленно, или я выйду из себя, а ты знаешь, чем это грозит! – угрожающе предупредила я. О, да, она знала.

– Ну хорошо, хорошо. Твоя глупая мамочка уже уходит, – пробурчала она, подходя к машине.

– Только не дуйся, ладно?

– Ну конечно, все в порядке, – За что я благодарна Крису Шнайдеру, так это за то, что помимо прочих достоинств, он еще и был убежденным оптимистом, и приучил к этому маму. Она улыбнулась, потрепала меня по волосам и села в машину. – Только не забывай писать мне, пожалуйста. Ну или хотя бы просто отвечай на мои письма.

– Ладно, хорошо. Пока.

– Пока, милая. Будь умницей.

– Ага.

Из вежливости я подождала, пока она скроется за поворотом, помахала ручкой и с некоторой опаской пошла к входным дверям. Они были высокие, двойные, из темного дерева с красивой стеклянной изогнутой вставкой в виде темно-синего дракона. Симпатично, но как-то несколько устрашающе.

Я медленно открыла тяжелые двери, которые чуть скрипнули, приведя меня в ужас. Да что такое, черт возьми?! Я ведь не боюсь, нет? Нет, не боюсь. Это ведь глупо. Это же всего лишь школа. Да, всего лишь школа, просто немного необычная для меня.

Мысленно подбадриваясь, я осторожно вошла внутрь, в просторный и, что удивительно, очень светлый холл. Прямо напротив входа располагалась внушительная каменная лестница с выбитыми на перилах фигурками каких-то существ. Забавно. Я огляделась. Стены, похоже, были каменные, где-то натурально-серые, где-то выкрашенные, темно-бежевые, с деревянными панелями снизу. На серых частях стен висели картины с мифологическими сюжетами, а на стене второго этажа, над лестницей, огромный гобелен с изображением синего дракона на фоне белых, переливающихся деревьев. Наверное, какие-нибудь перламутровые нитки, или что-то в этом роде, но деревья действительно блестели на свету! Это было так завораживающе, что я никак не могла оторвать взгляд.

– Новенькие старше четырнадцати, сюда! – крикнули вдруг где-то, и я встряхнулась, повернувшись на звук. Мне же больше четырнадцати, да? Меня внезапно бросило в жар. Ох.

Из разных концов холла в то место потянулись ребята, я машинально двинулась за ними. Там стояла высокая худая женщина в сером костюме. Юбка до колен, наглухо застегнутый пиджак, собранные в аккуратный пучок черные волосы, прямоугольные очки в тонкой темной оправе. Ее узкое лицо и слегка вытянутые глаза придавали ей сходство с азиаткой, а строгий вид внушал ужас. Во всяком случае, мне. Наверняка, это одна из Педантичных Блюстительниц Порядка, которые есть в каждой школе.

Она будет меня ненавидеть. Я в этом почти уверена.

Вокруг столпилось уже человек тридцать, женщина махнула рукой и пошла куда-то. Мы двинулись за ней. Она привела нас в небольшое помещение недалеко от холла.

Ничего лишнего. Серые каменные стены, большое витражное окно, в углу стол с аккуратными стопками синих конвертов.

Я чувствовала себя, как Мария Стюарт в день казни. Меня противно потрясывало, но я списала это на холод помещения.

– Итак, – произнесла женщина строгим, суховатым голосом, когда все собрались вокруг нее. Что-то мне как-то нехорошо... – Добро пожаловать в интернат "Уайт Гарден"! Меня зовут Дениз Джакет, я заместитель директора Альберта Кейгена и преподаватель физики. Ответственность за порядок в школе лежит на мне, поэтому настоятельно советую вам выслушать правила поведения в нашем интернате во избежание недоразумений в дальнейшем.

Че-ерт возьми! Мы с ней определенно не поладим.

– Итак, – продолжала Госпожа Надзиратель. – Во-первых, это закрытое учебное заведение, и вы не можете покидать пределы школы в течение учебной недели и без разрешения ваших родителей. С этим они могут обратиться по телефону ко мне, директору Кейгену или руководителю вашего курса. Далее. У вас будет четкий распорядок дня, который вы должны соблюдать.

– А свободное время-то будет? – спросил какой-то мальчик справа от меня.

– Разумеется, – холодно ответила мадам как-там-ее Джакет. – Суббота и воскресенье – ваши свободные дни, но, как я уже сказала, вы не можете покидать школу без соответствующего разрешения. Далее. Ученикам первых, вторых и третьих курсов запрещается находиться вне своих комнат после 22.00. Четвертым-пятым курсам после 23.00. Также в школе существуют наказания для тех, кто совершает какие-либо проступки, запрещенные правилами.

– Телесные наказания? – с ухмылкой поинтересовался тот же мальчик. Я нервно хихикнула.

– Перестаньте задавать идиотские вопросы, молодой человек, – слегка раздраженно ответила Джакет, поправив очки. – Наказания назначаются руководителем курса провинившегося, мной или директором в зависимости от тяжести проступка. Чаще всего это общественные работы.

Все заметно расслабились, но мне было чертовски не по себе. Я не привыкла к жесткой дисциплине, за мной никогда никто не следил, и все эти правила, запреты... Ну я же вечно во что-нибудь вляпываюсь! Как мне здесь выжить??? Ох, как хочется покурить... Нет. Нет. Нельзя.

Как будто издеваясь над моими мыслями Джакет добавила:

– В школе запрещены... – сделала угрожающую паузу. – ... курение и распитие алкогольных напитков. Наказание за подобное поведение - немедленное исключение из школы!

Интересно, если я крупно вляпаюсь, а я наверняка вляпаюсь, и меня исключат, что я буду делать? Мама в Венгрии, папа в Нью-Йорке. Единственное, что меня спасает – это ноутбук и мобильный телефон. И мой желтый чемоданчик, разумеется. Наверное, у них должна быть совесть и они довезут меня хотя бы до Корка? Там можно сориентироваться и найти гостиницу. Хотя, у меня же нет денег... Черт. Но, с другой стороны, они же должны вернуть мне деньги, заплаченные за обучение? По идее, должны. Из Корка можно было бы связаться с папой, или... Или можно было бы сесть на самолет до Брюсселя и уехать к Шнайдеру! Отличная мысль, думаю, Крис будет рад меня видеть. А еще можно...

– ... тем лучше для вас. Далее.

Черт, кажется я что-то прослушала.

– Вы должны посещать все уроки, вне зависимости от того, нравятся они вам или нет, – продолжала Джакет. Интересно, я пропустила что-то важное? – За прогуливание или низкую успеваемость вам назначаются дополнительные занятия.

Все как-то сразу помрачнели. Нда, мне повезет, если я не вылечу из этого чудного заведения в ближайшую неделю. Похоже, мне будет намного сложнее, чем я наивно полагала, когда ехала сюда. Ох, не надо было обещать маме быть умничкой.

– Занятия начинаются с девяти часов. Завтрак, обед и ужин в 8.30, 13.00 и 18.00 соответственно в обеденном зале на первом этаже. В течении дня при необходимости вы можете перекусить в буфете рядом. Пока все. На столе вы видите конверты с вашими именами, – Джакет махнула рукой в направлении столика. – Разбирайте. В них вы увидите ваш распорядок дня, карточки с номером вашего курса, вашим именем и номером вашей комнаты и расписание уроков. Оно постоянно и будет меняться только в крайних случаях. Карточки вы должны носить с собой, если покидаете школу. Назад вас без них не пустят, не забудьте об этом.

Все разобрали свои конверты и тут же вскрыли. Я подошла одной из последних, машинально отметив, что конверты были разложены по буквам алфавита. Какая педантичность, прямо бесит. Яростно разорвав конверт, я обнаружила два листка и небольшую квадратную заламинированную карточку приятного, темно-лавандового цвета с серебристыми буквами. На одной стороне было мое имя и надпись: "Интернат Уайт Гарден, 4С курс", а на обратной стороне номер: "417".

– На карточках вы видите номера комнат, в которых будете проживать, - продолжала Джакет, поправив очки. – В одной комнате проживает по пять человек. Комнаты большие, так что для каждого есть место. Жилые корпуса отделены от учебных, но в них можно попасть отсюда, из главного корпуса, а также с улицы. Первая цифра на карточке указывает на номер вашего курса и соответственно номер этажа, где находится ваша комната. В интернате довольно много учеников и четыре параллели на каждом курсе, примерно по двадцать-тридцать человек. Постарайтесь найти общий язык с соседями по комнате и однокурсниками, тогда вам будет легче освоиться в школе. Не опаздывайте на уроки. Незнание расположения кабинетов не будет отговоркой – у вас есть соседи, они помогут вам найти дорогу и обжиться в ваших корпусах. Ваши вещи, учебники и школьная форма уже доставлены в ваши комнаты.

– Школьная форма? – неожиданно для себя самой и как-то слишком громко спросила я.

Джакет повернулась в мою сторону, медленно приподнимая тонкую изящную бровь, и окинула меня презрительным взглядом. Я восхитилась великолепной мимикой и приготовилась защищаться.

– Все ученики обязаны носить форму как знак принадлежности к нашему интернату, – ледяным тоном произнесла она. – Где вы витали, когда я говорила об этом, юная леди?

Красивая бровь все еще не опускалась, а ее обладательница сверлила меня взглядом.

– Простите, – пролепетала я и тут же взбесилась от того, как жалко прозвучал мой голос. Я же собралась защищаться! Наверно, меня отвлекла ее бровь.

Джакет наконец опустила чертову бровь и отвернулась, потеряв ко мне интерес.

– Итак, вопросы?

– Нам можно оставаться здесь на каникулах? – робко спросил какой-то мальчик позади меня. Чертовски вовремя, кстати.

– Те из вас, чьи родители не находятся в стране и не могут забрать вас домой, естественно остаются, но без разрешения на выход. Остальные – по желанию. Еще вопросы?

Все молчали, лихорадочно соображая.

– Хорошо, – кивнула Джакет. – Если появятся вопросы, вы можете обратиться к руководителю вашего курса или старостам. Еще минут пятнадцать они будут дежурить на этажах, так что постарайтесь к этому времени попасть на свой этаж. В семь часов ужин. Не забудьте, что завтра первый учебный день, постарайтесь отдохнуть и выспаться. До встречи, можете идти.

– До свидания.

– До свидания... – пробормотали несколько человек и все потянулись к выходу.

Джакет вывела нас в холл с лестницей и ушла. Здесь было еще довольно много народу, хотя все уже расходились. Новенькие тоже как-то быстро разбрелись, во всяком случае те, лица которых я немного запомнила, и я как-то внезапно осталась одна.

Так. Спокойно. Надо просто сообразить, как попасть на свой этаж, и найти старост.

Я в смятении огляделась. Люди сновали туда-сюда, прощались с родителями, болтали и весело смеялись, а я чувствовала себя чужой, одинокой и никому не нужной до такой степени, что захотелось плакать. В приступе злости на свою слабость я резко впилась ногтями в ладонь, почувствовала тупую боль, рука заныла, и я тут же передумала плакать, стиснула зубы и, пробравшись к лестнице, гордо восшествовала на нее, заметив, как пара парней проводили меня взглядом.

Я всегда привлекала внимание, особенно, когда сделала себе черные и кислотно-зеленые прядки, буйно красилась и ходила с пирсингом в губе. Теперь волосы отрасли, снова родного, адекватного светло-пшеничного цвета, минимум косметики, и мое персиковое платье чуть выше колен, красная сумочка и светлые волосы заметно выделялись в толпе. Парни, конечно, не то, чтобы симпатичные, даже, пожалуй, совсем нет, но их интерес дал мне надежду на то, что возможно, у меня хватит сил не превратиться в одну из этих серых мышей.

Несколько приободренная, я прошла в одну из арок по бокам от гобелена и вышла в коридор первого этажа. Тут толпилась куча малолеток, по-видимому, первокурсники. Решив не обращать на них внимания, я прошла дальше и поднялась на второй этаж. Тут та же картина, разве что народу меньше и все куда-то спешат. Понаблюдав минутку за их суетой, я пошла дальше. На третьем этаже я даже не остановилась и сразу поднялась на четвертый.

Ох, неужели так каждый день таскаться?! Я человек неспортивный, устаю быстро... Черт, как болят ноги.

Отдышавшись, я огляделась. Здесь никого не было. Прямо передо мной был широкий коридор. Где он заканчивался, я не видела, но по бокам от лестницы было два арочных прохода. Я заглянула в один и обнаружила еще кучу коридоров. Черт бы побрал того кретина, который строил это здание!

– Ладно, спокойно, Тара, – пробормотала я себе. – Надо найти здесь кого-нибудь и просто спросить!

Я двинулась прямо по коридору. Вероятно здесь были классные комнаты и кабинеты учителей, судя по серебристым табличкам на дверях типа: "Кабинет биологии" или "Проф. Дж. К. Шарп". Я не стала читать другие, запомнив только, что кабинеты биологии и физики находятся на этом этаже.

Коридор заканчивался поворотом направо. Я машинально повернула и, пройдя еще шагов десять, резко остановилась, услышав какую-то возню. Прислушавшись, я поняла, что это где-то рядом, в одном из кабинетов.

Да, точно, из-за двери с табличкой "Ж"! Полагаю, как и во всех адекватных заведениях, это должно означать женский туалет.

Прокравшись на цыпочках к двери, я прислушалась.

– Не толкайся! – раздался раздраженный голос.

– Сама не лезь! Вообще не знаю, зачем я тебя послушалась! – ответил писклявенький голосок. Похоже, там две младшекурсницы и они делают что-то пакостное...

– Заткнись! – огрызнулась первая девочка. – Я тебя на поводке не тащила!

– Перестань меня затыкать!

– Тише, идиотка, нас же могут услышать!

Они зашипели друг на друга, а я, повинуясь внезапному пакостному порыву, резко распахнула дверь.

Обе девчонки истошно завопили и вихрем вылетели из туалета.

Я, смеясь, посмотрела на стену – над раковинами, на зеркале, красной помадой было написано: "Пирс – тупорылая дура!". Ох, ну это же просто верх оригинальности! Меня затрясло от смеха.

– Что здесь происходит?! – вдруг раздался громоподобный рык, я в ужасе подскочила, обернулась и увидела несколько полноватую, разъяренную даму. – Что за шум?!

Я застыла – меня как будто окатило ледяной водой. Чертовы девки сбежали, а это значит... О, нет. Отлично, Тара, ты умудрилась вляпаться в первый же час нахождения в школе и превзошла собственный рекорд. Благодарю за щедрые апплодисменты, дамы и господа!

– Что вы... Вы испортили зеркало! – прогремела дама.

– Это не я! – надо хотя бы попытаться.

– Не вы? Не вы?! – она пристально уставилась на меня, раздуваясь от злости. – Кто вы такая вообще, почему я вас не знаю?

Я открыла рот, попытавшись ответить, но она мертвой хваткой вцепилась мне в руку выше локтя и потащила куда-то, бормоча на ходу ругательства. И это Госпожа Надзиратель Джакет показалась мне грозной и внушающей ужас?! Да она ангел по сравнению с этой!

Меня затрясло от мысли, что здесь все учителя такие. Может и лучше, если меня исключат в первый же день? Мама еще не уехала...

– Куда мы идем? – осмелилась спросить я.

– К директору! – рявкнула дама, сжав мою руку еще сильнее. Аа-ай, еще минута и я останусь совсем без руки!

Она тащила меня по бесконечным коридорам так, что я только успевала бежать за ней вприпрыжку, стараясь не отставать, чтобы сохранить максимальную целостность правой руки, которая уже начала терять чувствительность. Наконец, дама резко остановилась, рывком распахнула какую-то дверь и буквально зашвырнула меня туда, да еще так, что я на мгновение потеряла ориентацию в пространстве и тут же запнулась обо что-то, только каким-то чудом не распластавшись посреди директорского кабинета.

– Вот! – клокоча от ярости провозгласила дама. – Эта негодяйка исписала зеркало в туалете на четвертом этаже гадкими словами! Я требую наказания, директор!

Я осмелилась поднять глаза и первое, что я увидела – это стоящую в двух шагах и сверлящую меня недовольным взглядом Джакет.

– Вы действительно это сделали? – раздался неторопливый, спокойный голос справа.

Я нервно хихикнула – меня рассмешило слово "негодяйка" – и повернулась к говорившему. Это был мужчина лет сорока пяти-пятидесяти, высокий, с бронзово-каштановыми волосами, уже тронутыми сединой, живописно спадающими чуть ниже основания шеи. Он стоял возле окна, прислонившись к подоконнику, спокойно смотрел на меня чуть прищуренными зелеными глазами и улыбался. Легкий черный плащ поверх рубашки и джемпера, озорно сверкнувшие глаза... и какое-то непередаваемое ощущение силы, идущее от него, жизненной мудрости, как будто отражающейся на лице, и умиротворения заставили меня застыть в немом восхищении.

Он был похож на статую, и эта монументальность вызвала во мне внезапную вспышку безмерного уважения.

– Отвечай, когда с тобой говорит директор! – прошипела дама, чуть подтолкнув меня вперед, и на меня снова как будто вылили ведро воды. В животе появился мерзкий комок, распространяя волны страха по всему телу.

– Это... это не я, сэр, – вдруг мне стало ужасно стыдно, что я причиняю неудобство такому человеку.

– Правда? – он чуть склонил голову.

– Да, – я старалась смотреть только ему в глаза, чтобы не видеть других людей, находящихся в кабинете. Однако краем глаза я успела быстро осмотреться. Темно-бордовые с деревянными панелями стены, большой, внушительный стол из темного дерева посередине, удобное на вид кожаное кресло рядом, пара диванчиков у стен, большой книжный шкаф. Слева от стола камин – здорово! – на нем цветок в горшке и три картинно лежащие книги. Справа – узкая лестница куда-то наверх. На полу очень симпатичный темно-зеленый ковер – это об него я споткнулась, когда вошла, – над камином картина с уже знакомым синим драконом на фоне деревьев и большое окно позади стола и кресла, закрытое тяжелыми бархатными шторами.

– Она врет, директор, я застала ее на месте преступления! – в бешенстве воскликнула грозная дама.

Джакет тихо фыркнула, чем вызвала у меня мимолетный всплеск симпатии.

– Я не вру! – возразила я, стараясь говорить спокойно и по-прежнему смотря только на директора, хотя от блеска его глаз пол под ногами начинал странно плавать. Может, достопочтенный директор балуется гипнозом?.. – Я новенькая, и еще никого здесь не знаю, как я могу написать что-то плохое?

К тому же, я не пользуюсь помадой такого мерзкого цвета, директор, но не скажу вам об этом, так как достаточно хорошо воспитана, чтобы понимать, что это несколько неприлично.

– Вы кого-нибуть видели? – строго спросила Джакет.

– Да, – подумав, я решила не врать. – Там были две девочки-младшекурсницы. Я вошла в туалет, а они испугались и убежали, – я постаралась выглядеть как можно более расстроенной.