Он глянул мне за спину и еле слышно рассмеялся. Я не рискнула повернуться и вопросительно дернула его за рукав.

– Ее зовут Изабелла. Она староста курса, – прошептал он, улыбаясь. – А насчет взглядов... ревнует, наверно.

– Эээ... В смысле ты ей нравишься? – уточнила я с облегчением. Значит, дело в большей степени не во мне.

– Ну как тебе сказать... Мы расстались перед каникулами.

– О... – по выражению его лица я пыталась понять, жалеет он, или нет, но он улыбался, хотя как-то фальшиво. – Это хорошо. В смысле... – поправилась я, поймав его удивленный взгляд. – ... хорошо, что дело не во мне.

– Не в тебе? – с улыбкой переспросил Себастьян. Надо заметить, он чертовски симпатичный, когда улыбается.

– Ну, ты понял, что я имела ввиду.

Он усмехнулся. Невероятно симпатичный.

– А ты здесь давно? – спросила я, не желая заканчивать разговор.

– С первого курса. Мой отец преподает здесь немецкий.

Немецкий... Точно, почти такой же акцент был у Шнайдера! Я обрадовалась, что вспомнила, но расстроилась, что, похоже, мне придется учить этот чертов язык.

– А ты немец? – с любопытством спросила я.

– Да, но, когда мне было пять, мы с отцом переехали в Лондон, а потом сюда, в Корк. На каникулах езжу в Германию к бабушке.

– А что... – мне хотелось спросить, что с его мамой, но я не была уверена, что это уместно.

– Что?

– Да нет, ничего.

– Если ты о матери, то она была гимнасткой из странствующего цирка и бросила меня сразу после рождения, – быстро сказал он, поглядывая на меня из-под полуопущенных ресниц.

– О... Ты шутишь? – ну разве можно быть таким симпатичным?

– Нет. А похоже? – опять бесенята в глазах.

– Ты забавный, – сообщила я. – А где ты жил в Германии?

– В Хемнице. Это в Саксонии.

– У меня плохо с географией.

– Буду знать. Учила раньше немецкий?

– О, да, – скривилась я. – Жила в Бельгии полгода. Честно признаюсь, ненавижу этот язык.

– Почему? – со смехом спросил Себастьян.

– Он слишком трудный! Мой мозг не способен усваивать подобную информацию.

– Ну на уроках ведь будет не только язык. Ты узнаешь много интересного о Германии. Отец может говорить о ней бесконечно.

– Но говорить-то он будет по-немецки! - возразила я. - А ты был в Брюсселе?

– Да...

Остаток урока мы провели, тихонько болтая о бельгийских особенностях. Мне было легко и весело, Себастьян оказался приятным собеседником. Он много знал, рассказывал забавные истории о своем пребывании на родине, шутил и произвел на меня самое положительное впечатление. Конечно, вполне возможно, что он просто хотел позлить эту Изабеллу, которая весь урок съедала нас взглядом, но я решила об этом не думать.

Четвертым и пятым уроком был английский. Себастьян уже сидел с каким-то парнем, Симона с Майей, Элизабет тоже с кем-то, Кэндис одна, но к ней я не села, так что пришлось подсесть к девушке по имени то ли Сэди, как назвал ее Себастьян, когда мы вошли в класс, то ли Тэйлор – версия Симоны.

Выяснилось, судя по надписи на тетради, что ее зовут Сэди Тэйлор, просто Себастьян был более дружелюбен.

Весь первый английский я откровенно спала, изредка перекидываясь ухмылками с Себастьяном, сидящим на две парты правее. Каждый раз, когда он поворачивался ко мне, Изабелла прямо за моей спиной начинала противно щелкать ручкой. Похоже, они с моей соседкой Сэди Тэйлор подруги, поскольку весь урок туда-сюда сновал исписывающийся листок бумаги.

После четвертого урока полагался обед, который прошел довольно весело, если учесть, что Кэндис почему-то не пришла и на ее место подсел Себастьян, с которым мы заболтались так, что чуть не опоздали на урок.

После последнего английского мальчики освобождались, а у девочек был безумный урок под названием основы медицины. Зачем им этот предмет?! Я его возненавидела. Его вела какая-то противная докторша-блондиночка, которая показала нам фильм про оказание первой помощи с такими жуткими кадрами, что меня чуть не вывернуло наизнанку!

– Как можно ставить основы медицины после ланча? – возмутилась Симона, когда мы, бледные и измученные, вывалились из пропахшего лекарствами кабинета.

– По-моему, вообще идиотский предмет, – отозвалась я, вдыхая поглубже и пытаясь сдержать рвотные порывы. – Неужели обязательно нужно было показывать жуткий открытый перелом так близко? Вся эта кровища, разодранная кожа...

– О-ой, прекрати, меня сейчас вывернет! -  давленно попросила Симона, смертельно бледнея.

– Зато это может нам пригодиться в жизни, – вдруг вмешалась Элизабет.

– Тебя послушать, так тебе все на свете пригодится! – проворчала Симона.

Элизабет фыркнула и важно удалилась.

– Воображала.

Я засмеялась.

– Может, чего-нибудь съедим? – с надеждой предложила Симона, отчего у меня смех застрял в горле, а Майя еще больше побледнела. – Да ладно, я шучу! – хихикнула девушка.

Остаток дня прошел как-то сумбурно: девчонки показали мне библиотеку и комнаты отдыха для учеников, вытащили меня на улицу посидеть у фонтана, потом мы встретили Себастьяна и его приятеля, имени которого я, признаюсь, не запомнила, и пошли гулять по территории. Симона яростно протестовала против их компании, но они были такие милые и смешные, что она сдалась.

Отлично погуляли, правда потом внезапно пошел жуткий ливень и мы все промокли, но все равно, первый учебный день оставил о себе наилучшие воспоминания, и вечером, уставшая, но довольная, я без сил рухнула спать. Последнее, что мой мозг успел зафиксировать, прежде, чем я провалилась в мягкие объятия Морфея, так это то, что Кэндис в спальне так и не появилась.