История, как известно, циклична, а правители – зеркало интеллектуального уровня своего народа. Так, в свое время суровые племенные вожди и царственные религиозные проходимцы сменились аристократичными плутами в парадных мундирах. А тех подвинули пьяные матросы и партийные бандиты в кожаных куртках, в свою очередь вытолкнутые, как гнойная заноза из раны на периферию истории, умными интеллигентными мошенниками.

Все, что они знали про Игоря Ивановича легко укладывалось в три простых слова – богатый, влиятельный, депутат. Было еще несколько непечатных эпитетов, вылетавших исключительно c губ максимально приближенных к уху, но в общем целом это был очень желанный клиент для любого элитного автосалона.

- Майкл, опять этот депутат! – приглушенно воскликнул Толик, выглядывая из-за экрана и нервно поправляя галстук. – Спорим походит с кислой рожей, нагнет с три короба всякой херни и отвалит в мир. Полный бабла и счастья. Без одной из наших тачек.

Толик - невысокий, нагловатый молодой человек - носил дорогие костюмы, которые ему удивительным образом не шли, считался старшим по шашлыкам на корпоративах и в своей надуманной модели мира был на короткой ноге с каждым, кому хотя бы раз посчастливилось сказать привет. Майкл знал, что неизменная улыбка на простоватом лице Толика всего лишь ширма, прикрывающая банальную неприязнь. Саркастичный смайл, будто пропечатанный на зрачках, говорил о том, что Толян, будучи докой автомобильного ритейла с двенадцатилетним стажем, тихо и зло завидовал Майклу, который, казалось, имел врожденный талант к работе с людьми.

- Готов поспорить, что продам ему тачку сегодня.

- Майкл, иди спорь с кем-то другим. – отмахнулся Толик и стал с показушной ленцой листать с утра открытые вкладки.

Игорь Иванович, с нагловато-задумчивым видом человека, которого жизнь пресытила своим навязчивым вниманием глуповатой любовницы, застыл перед их флагманским седаном. У подобных людей присутствовала поразительная способность интуитивно находить самую дорогую вещь в комнате.

- Игорь Иванович, рад приветствовать Вас в нашем автосалоне. – начал говорить первым Майкл, неспешно приближаясь, на ходу одевая свою фирменную улыбку. – Разрешите Вам помочь?

- Себе, блин, помоги! – криво ухмыльнулся депутат и ткнул массивным пальцем в сторону машины. – Норм тачка?

- Игорь, Вам лучше присесть. Этот автомобиль нужно почувствовать – ответил Майкл, открывая водительскую дверь. Ролики в голове депутата казалось какое-то время крутились хаотично, притираясь к незнакомому элементу фамильярности в разговоре с обслугой. Игорь Иванович, видимо так и не выбрав подходящую модель поведения, решил пока просто усадить свое грузное отутюженное тело на перфорированную кожу сиденья.

Майкл обошел машину и расположился в пассажирском кресле. В салоне витал аромат новизны, футуристическая приборная панель подсвечивала приятным глазу неоном, бежевая обшивка и эллегантные деревянные вставки радовали глаз. Люди любят яркие безделушки. Безусловно, когда он обзавелся настоящим домом, тоже старался наполнить его красивыми вещами. Но черт, все еще обитающий где-то на задворках души, бывало хихикал гадко, шептал: “ Это камень, металл, песок, пыль и вода. Они склеены, скомканы, потеряли свою истинную сущность на потеху человеку. Как и ты!”. Черт мешал жить и Майкл каждый раз прогонял его все дальше.

Если хочешь быть счастливым – мысли как счастливый. Хочешь продать тачку чуваку, у которого есть все – играй на его страстях. Майкл сделал глубокий вдох и стал говорить. Он вещал о возможностях и техническом прогрессе. Воспевал черную зависть мужчин и прекрасных девушек, готовых умчаться в ночь вдыхая аромат беспечного богатства и свободы. Облекая слова в краски рисовал в голове депутата яркие образы плейбоя, полководца, голливудской звезды. А непременным атрибутом волшебства перевоплощения был этот прекрасный автомобиль, будто редкий мифический зверь, дремавший посреди автосалона в ожидании настоящего хозяина.

Он говорил и говорил, распространяя вокруг феромоны уверенности. Продавливал сомнения оппонента как ледокол, прокладывающий путь в труднодоступные районы Арктики. Смотрел сквозь лицевые бойницы прямо в глаза растерянной души и уговаривал ее бросить все и немедленно отдаться автомобильному богу. Майкл разрешил черту ненадолго вернуться и тот упивался возможностью снова оказаться на своем месте.

- Знаешь, парень, ты меня почти убедил. – сказал наконец Игорь Иванович, с явным интересом глядя на приборную панель. – Но не будет малому жирно от такой тачки?

- Малому? – удивленно отозвался Майкл.

- Ну, я вообще сыну подарок пришел выбирать. Шестнадцать лет раз в жизни.

- А может ну его на хер?! – совершенно искренне воскликнул бывший черт. Есть вещи, которые не укладываются в голове у людей со средним доходом, знающим такие страшные слова как “коммуналка”, “премия” и “семейный бюджет”.

- Кого? Малого? – нахмурился депутат, грозя вывести ситуацию из графы “почти победа” в строку “ищу работу”.

- Такие подарки, - торопливо заговорил Майкл, спеша заболтать свою несдержанность. – Я имею в виду, ну, ему же шестнадцать. Если дать парню все сразу, к чему стремиться? Вы же не хотите вырастить лоботряса? Чего он захочет добиваться имея уже в шестнадцать такую тачку?!

Время будто замерло. Колючие глаза Игоря Ивановича казалось пытались проникнуть в его растревоженное нутро, выискивая злой умысел. Впервые за много лет Майкл почувствовал себя жертвой и эта роль ему абсолютно не нравилась. Ладони покрылись предательской влагой. Он отчетливо слышал как неспешно выбивает свое “тк” длинная стрелка на Ролексе.

- Знаешь, парень. – прервал неловкую паузу депутат, опустив глаза на блестящий бейдж на груди Майкла, натертый как единственная, но тем более ценная, медаль за отвагу. – Майкл. Ты прав. Я подарю ему благотворительный фонд. Пусть пацан учится зарабатывать.

- Учится зарабатывать на благотворительном фонде? – он понимал, что идет по скользкой тропе вдоль обрыва, но остановиться уже не мог. – Да просто отлейте золотую статую в три его роста и пусть всю жизнь отщипывает по куску. Должно хватить. Хотите выростить годную замену? Не покупайте ему ничего. И денег не давайте. Пусть поработает на подхвате. Пусть ценит в Вас отца и наставника, а не кредитку. Попробуйте. Вы поразитесь, сколько нового узнаете о сыне.

Паузы в диалоге с депутатом становились все более продолжительными. Черт ушел восвояси, прихватив с собой непоколебимую уверенность. Майкл с плохо скрываемой тревогой наблюдал, как Игорь Иванович отточенным движением достает из внутреннего кармана пиджака, одновременно лаконичную и подчеркивающую дворянский статус своего владельца, визитницу. Как его рука, повидавшим виды Паркером, выводит на золотой поверхности именного прямоугольника очередной приговор и покорно принял протянутую визитку. Рядом с отпечатанными красивым типографским шрифтом буквами теперь появился странный набор, выведенных плохим почерком, цифр.

- Это номер телефона?

- Это бабки, которые ты можешь зарабатывать в год. – довольно усмехнулся депутат. – Если бросишь барыжничать на эту автостоянку, и захочешь заняться настоящей работой. Что-то есть в тебе… Необычное. Мыслишь не банально, не трус. Говоришь складно. Все, бывай! Думай, думай. У меня встреча.

Игорь Иванович хлопнув дверью, выбрался из машины. Майкл рассеянно провожал взглядом его грузную фигуру. Визитка в руке исполняла незамысловатый танец, порхая между мизинцем и указательным пальцем, видимо тоже постигая сложные эмоции, сопутствующие трудному выбору. Он пытался вспомнить атмосферу времен, когда простая бумага говорила о состоятельности человека не меньше, чем дорогая одежда и с легким сожалением отметил, что воспоминания стали тускнеть. Как слайды на пленке, дающие нечеткую картинку, но исключающие какой-либо эффект личного присутствия: запахи, ощущения, мысли. С каждым днем он чуть больше становился человеком.

- Мать твою! Неужели я впервые мог выиграть в споре и про…л?!

Нагловатый высокий голос коллеги вырвал его из меланхолии. Толик, похабно скалясь, нависал над открытой пассажирской дверью. Майкл впервые задумался о том, какой же Толян худой и слабый. Не физически - духом. “Худо” - это будто бы “дух” наоборот. Он словно движется в другую сторону. Нужно будет на досуге подумать над этим.

- Толян, ты бы меньше на порно сайтах тусовался, давно уселся бы в директорской башне.

- Фак оф, Майкл. – огрызнулся Толик. – Фак, мать его, оф!

Майкл не спеша двигался к винтовой металлической лестнице, ведущей к административным кабинетам. Кабинет управляющего располагался на втором ярусе, откуда открывался прекрасный панорамный вид на всю торговую зону автосалона. Громоздкие, от потолка до пола, окна кабинета закрывали плотные жалюзи. Внутри коллектива было распространено мнение, что они никогда не открывались. Говорили, что занять эту должность Вадиму Константиновичу помог родной брат, который состоял в интимных отношениях с женой генерального. Говорили, что жена генерального состояла в нескольких интимных отношениях одновременно. Говорили, что курица, которой отсекли голову, прожила еще месяц так и не поняв, что умерла. Были ли эти разговоры важны? Нисколько.

Майкл аккуратно постучал и, не дожидаясь разрешения, уверенно повернул дверную ручку, входя в кабинет. Вадим, импозантный лысеющий мужчина в полном расцвете сил, с задумчивым видом сидел за рабочим столом уткнувшись в широченный монитор. Майкл давно сделал для себя вывод, что у Вадика идеально получались две вещи – принимать деловой вид и отыгрывать ценного сотрудника. Сейчас оба таланта висели на волоске благодаря отражающемуся в стеклянной дверце шкафа свежему раскладу “косынки”.

- Хей, Майки! – расплылся в радушной, но немного нервной улыбке Вадим, вставая из-за стола. – Хорошо, что зашел.

Майкл с интересом наблюдал как из недр стола, будто из скатерти-самобранки один за другим появились: неполная бутылка коньяка, два бокала и блюдце с тонко нарезанным лимоном. В последнее время Вадим часто бывал навеселе. Майкл не одобрял, но пока ситуация казалась контролируемой, не считал нужным лезть со своими советами в чужую жизнь.

- Пить с подчиненными? В рабочее время? Вы рискуете быть изгнанным из плесневелых сырных элит, Вадим Константинович.

- Майкл, иди в жопу. Честное слово.

Бокалы соприкоснулись с легким звоном, коньяк приятно обжигая стал растекаться по горлу, кислинка лимона смешавшись с остатками коньячных спиртов оставила приятное послевкусие.

- Как там в Мордоре? – поинтересовался Вадим, блаженно прикрыв глаза.

- Все хорошо, господин. Чернь трудится в угоду хозяину башни. План перевыполнен неделю назад. Шик.

“Благодаря мне, черт возьми”. Он смотрел на Вадима и досада, как ртуть в термометре, в который раз стала приближаться к критической отметке. Они столько раз вели подобные разговоры и пили этот замечательный коньяк, обсуждая скорое повышение Майкла, что сам факт ожидания стал казаться чем-то незыблемым, неизменным. Так после улетной вечеринки необратимо наступает похмельное утро. И только больной идиот может быть рад такому постоянству.

- Слушай, а я ведь ничего о тебе толком не знаю. – неожиданно выдал Вадим. – В городе нашем не так давно. Трудовая чистая как первый снег. Диплом об образовании сгорел. Ты, часом, не беглый?

Майкл по-новому взглянул на босса. Сегодня все явно сговорились его удивлять. Депутат ни с того ни с сего предложил шестизначный годовой абонемент, Вадим Манков выбрался из флегматичного кокона и подобрал брошенные кем-то навыки детектива. Какой замечательный, нестандартный день.

- Всю свою сознательную жизнь я был чертом и поставлял в Ад продажные души. Потом полюбил девушку ангела и начальство разрешило нам стать людьми. – на одном дыхании выпалил Майкл. – Вот. Теперь ты все знаешь.

- За твое чувство юмора, чертяка. – криво улыбнулся Вадим, поигрывая янтарной жидкостью в бокале. – А я умираю.

Потом Майкл удивлялся и говорил какие-то слова утешения. Вадим отмахивался, неумело пытался шутить, плакал. И в тот момент казался замечательным парнем. И долбаное повышение это было на хрен не важно. “Не унывай, не такое лечили”. Хотя оба прекрасно понимали, что не лечили, мать его! Коньяк не лез в глотку.

Дверь закрывал аккуратно, стараясь не нарушить сонное бормотание босса.

Майкл еще какое-то время смотрел на порядком измятую визитку в своей руке, прокручивая события этого дня кадр за кадром. Все происходит слишком стремительно. Он вдруг ощутил свою полнейшую незащищенность от жизни. Время больше покорно не остановится по щелчку пальцев. Неправильное решение повлияет на остаток дней, а какой он, этот остаток, определить невозможно. Просто однажды к тебе подойдет очень грустный доктор, сочувственно пожмет руку и скажет: “Плохие новости, Майкл! Пакуй вещи. Остался месяц.” Или день. Или час. Как смертные умудряются жить счастливо, понимая, что, по сути, ничего от них не зависит? Все просто будет, как будет. А потом вдруг явится улыбчивый, одетый по ситуации черт и предложит сделку. Темные всегда приходят сами. А светлые гордые, к ним нужно искать дорогу. Прошеные ублюдки! Он до боли, со злостью сжал руку в кулак и бросил бесполезный кусок картона под ноги.

Рабочий день закончился. Майкл попрощался с коллегами – Толик глядел волком, администратор Анечка влюбленно, - и оба они, как китайский инь-янь, поддерживали в гармонии его паршивое настроение. Город встретил сумерками, наигранной свежестью и горящими через один фонарями. Легкий осенний ветер пытался забраться под пальто. Ему видимо тоже бывало неуютно. Майкл устало грохнулся на сиденье своего старенького Форда и вставил ключи в зажигание. Машина издала долгий каркающий звук, прочищающего горло пеликана-астматика, и обреченно умолкла. Долбаный аккумулятор все-таки сдох.

Майкл какое-то время сидел, обреченно уставившись в точку за пределами лобового стекла, пытаясь выбрать между такси и общественным транспортом. Наконец резко открыл дверь и выбросив себя на улицу, поплелся в сторону ближайшей остановки. Форд издал жалобное “пик-пик”, будто извиняясь за свою вынужденную автомобильную импотенцию.

На остановке было на удивление пусто, за исключением замученной объемной продавщицы в обшарпанном киоске. Майкл с тоской смотрел на подсвеченные пачки сигарет и нервно сглотнул. Он обещал Лайле завязать и, черт его возьми, держал слово. Через десять минут, периодически чихая черным дымом, подъехал автобус под символическим номером “тринадцать”. Троица пассажиров в салоне ютилась по разным углам. Это человеческое желание находиться подальше от себе подобных казалось странным, учитывая глобализацию, урбанизацию и прочие заумные зации, для запутывания, не иначе, выдуманные человеком. Майкл выполнил второе требование потертого плаката “ Землю – крестьянам! Деньги – водителю!” и занял место в ряду перед классической славянской старушкой в цветастом платке.

Мимо проносились унылые дома и заборы, тишину в салоне разбавляло “ ты прости мне, батюшка, грехи”. Стекло покрылось мелкими дождевыми каплями, а на светофоре, памятником неверному выбору, застыло такси. На противоположной стороне улицы показался остов активно строящегося торгового центра, а это значило, что осталось потерпеть еще три остановки. Майкл устало потер шею, в который раз грязно ругая себя за потерянные наушники.

Двери распахнулись, давая возможность войти очередному попутчику. Майкл привык, что камуфляж здесь носили все кому не лень: сторожа, работники охранных фирм, грузчики, но на этом парне он сидел правильно, гармонично. Не как тряпка, купленная на барахолке, а как неотъемлемая часть жизни. Воздух в салоне быстро заполнялся насыщенными парами перегара. Солдат был небрит, взъерошен, криво улыбался и, застыв в проходе, внимательно рассматривал пассажиров. Только его глаза, глубокие и темные, явно выбивались из общего образа. Майкл был уверен, что ему знаком этот взгляд, но чувство тревоги, резко заполнившее его от низа живота до шеи, не позволяло сосредоточиться.

- ЗдорОво, гражданские! – прокричал солдат, схватившись за поручни и пьяно покачиваясь в такт движению автобуса. - Хорошо когда небо мирное, а?!

Майклу не нравился этот военный, все его нутро будто лихорадило, волосы на руках стояли дыбом, как у кошки. И вроде бы обычный пьяница, но от него шла дикая, первозданная опасность. Не получалось списать на переутомление. Не получалось не обращать внимание. Его глаза… Что с его глазами?!

- Чего такие необщительные?! – пьяница не унимался, уставившись теперь прямиком на Майкла. – Вот ты, горец, служил?!

- Слушай, братан… - попытался ответить Майкл.

- Не брат ты мне, сука черножопая! – проорал, наклонившись и брызгая ему в лицо слюной, военный. – Думаешь, можно приехать в мою страну, барыжить на рынках, жить с нашими девочками просто так?! Гнида! Пока там пацаны дохнут в окопах?! Валик, Седой, Генчик с Кривого Рога?!

Ситуация явно выходила из-под контроля. Отшутиться уже не получится, развивать конфликт означало ввязаться в неконтролируемую драку. Помощи тоже ждать неоткуда: бабушка-божий одуванчик, девушка-подросток, тощий мужичок на последнем ряду. Оставался водила, но черт знает как он себя поведет в критической ситуации.

- Слушай, не будем ссориться. Тебе нужны деньги? – Майкл аккуратно достал портмоне из внутреннего кармана пальто и вытянул свежую двадцатку. – Держи. Выпей за мое здоровье.

- То есть, замнем, да? – нахально улыбаясь, сказал Солдат аккуратно выдергивая купюру и засовывая в боковой карман куртки. – Но я ж не попрошайка. Тоже с подарком.

Далее он жестом профессионального фокусника вытащил из того же кармана какой-то круглый предмет, в котором Майкл с ужасом узнал ручную осколочную гранату, и выдернул чеку.

Жизнь отставного черта была слишком велика, чтобы успеть в полном объеме пробежать перед глазами. Автобус резко, негодующе подвывая колодками, остановился. Водила грязно матерясь вывалился на дорогу, благо, судя по звуку успев открыть пассажирские двери. Бабушка принялась причитать и молиться, на задних рядах слышалась возня и топот, видимо остальные попутчики благоразумно пытались спастись бегством. Майкл оцепенело смотрел на гранату. Он вспомнил эти глаза. Небольшой переулок. Девушка и юноша, гуляющие под руку. Песок не реалистично, медленно падающий с пальцев. Как жаль, что он не успеет додумать эту мысль...

Он не знал, сколько времени отведено гранате на самоуничтожение, но эта была явным долгожителем. Первый страх отпустил и Майкл, бросив взгляд вверх, уловил растерянность и злость в темных глазах военного. Он резко сорвался с места, пытаясь плечом сбить солдата с ног. Мгновение спустя оба они, потеряв равновесие, полетели на пол. Майкл навалился сверху и стал хаотично молотить кулаками по прикрытой ладонями голове противника. Он так и не понял, откуда прилетел удар. Его собственная голова вдруг резко откинулась назад. Переносицу пронзила боль, а по губам и подбородку потекла теплая жидкость. Солдат, сгруппировавшись, выбросил вперед обе ноги, с силой отбрасывая не успевшего прийти в себя Майкла, назад. Сознание помутнело, какое-то время не получалось вдохнуть, желудок требовал вывернуть наизнанку все свое содержимое. Майкл, неловко перебирая конечностями, стал отползать назад.

- Твоя земная дорога закончилась, черт. – Солдат уже стоял на ногах, сжимая в правой руке длинный армейский нож.

От опьянения не осталось и следа. Вечный в теле аватара перестал ломать комедию и приближался с неотвратимостью горной лавины. Майкл встречал подобных ему, знал легенду о первых аватарах Эдема. Но представить нечто подобное сейчас?! Чем он может быть настолько важен?!

Мысли путались, голова кружилась, он отчаянно волочил свое тело подальше от проклятого ножа. Убраться отсюда скорее, спрятаться! Первобытный ужас завладел сознанием, мешал думать. Что-то больно врезалось в ладонь и покатилось под ноги солдату. Слева, дыша вечерней свежестью в ухо, показался спасительный выход. Майкл сделал неловкий кувырок и, сопровождаемый грохотом взрыва, вылетел головой вниз навстречу тротуару. Казалось череп треснул и остатки сил пульсируя вываливаются на заплеваную плитку. Автобусные окна стеклянным дождем сыпались сверху царапая лицо и шею. В затухающем сознании ярким пятном мелькнул образ вжавшейся в сиденье, маленькой испуганной старушки в цветастом платке.

                       ****

Улица наполнилась воем всех возможных сирен. Полиция, скорая, пожарные, армейская нива окружили потрепанный автобус. Оказывалась помощь пострадавшим, составлялись протокола, собирались улики, уровень бюрократии и регламентной любви к ближнему шкалил. Майкл сидел на подножке скорой помощи, обеими руками держался за голову и отвечал на вопросы какого-то пузатого военного.

На параллельном слое реальности происходила не менее оживленная работа. Светлые и темные оцепили место трагедии. Непосредственно возле самого автобуса находились трое. Гавриил вел оживленную беседу с коренастым огненно-рыжим демоном с мерзким клыком. В этом темном даже самые молодые ангелы смогли бы без труда узнать Лорда Азазеля. А присутствие главы темных аналитиков, чье лицо было наполовину скрыто за огромными солнцезащитными очками, было событием экстра редким и подчеркивало исключительную важность произошедшего.

- Как всегда вовремя!

До этого момента Анхельм думал, что застывшая на тротуаре фигурка это ребенок, который отбился от родителей поглазеть на аварию. Но, приглядевшись, заметил кожистые крылья, дорогой костюм-тройку темно-синего цвета и сморщенное, будто годами провяленное лицо. Все это одновременно никак не могло быть атрибутами обычного человеческого детеныша.

- Ты кто такой?

- Бес-хранитель! – огрызнулся карлик, протягивая руку. – Черт знает что творится. Дай курить.

После своего первого трудового фиаско, в кармане пальто Анхельм всегда держал дежурную пачку, которую, чуть помедлив, и протянул незнакомцу. Руки беса тряслись как у запойного алкоголика.

- Меня Анхельм зовут.

- Гермес. – отозвался бес, подкуривая и усаживаясь на тротуар. – Ты когда-нибудь делал так, чтобы граната не взорвалась?

- Не доводилось. – ответил Анхельм, опускаясь рядом.

- А чтобы бац и взорвалась вдруг? – не унимался карлик.

- Я совершенно точно уверен, что никогда не имел никаких дел с гранатами.

Какое-то время они молча смотрели на рабочую суету вокруг. К автобусу на большой скорости подъехало такси. Из задней двери выскочила девушка, а следом за ней девочка подросток в яркой, салатовой куртке. Анхельм в который раз отметил, что Надя выглядит гораздо старше своих девяти лет. Ее глаза, не по-детски серьезные, подчеркнутые ровной линией челки, казалось сканируют действительность на предмет несоответствий. Проходя мимо двух завернутых в полиэтиленовые мешки тел, девочка уверенно увлекла всхлипывающую Лайлу под руку в сторону скорой. Но увидев отца, снова стала обычным ребенком и, разбежавшись, бросилась ему на шею.

- Мы существуем в удивительное время, Гермес. – сказал ангел, с умилением разглядывая воссоединение семьи. Он все же был идеалистом и искренне считал людей поразительными по своему эмоциональному фону созданиями. – Темные и светлые, поправ разногласия работают вместе! Это ли не чудо?

- Скоро работы на всех хватит. – устало проговорил бес, продолжая не моргая разглядывать нечто важное на стене противоположной многоэтажки. – Воланд и Петр латают дыру в Небытие. Босс попросил присмотреть за чертовой семьей. Они чемто очень важны. Я не до конца понял. Не знаю, что я убил в этом гребаном автобусе, но точно не человека! Грядет Война, ангел! Неужели ты не чувствуешь?

Анхельм читал когда-то, что за три дня до взрыва Хиросимы, ангелы плакали, не выдерживая исходящего из Японии напряжения. Слезы не шли, но ощущение приближающейся беды и правда висело в воздухе, как вода губку слой за слоем пропитывая реальность. Было трудно поверить, что катализатором грядущих событий станет вот эта маленькая девочка. Судьба бывает капризна и непредсказуема, кому как не ему знать? Но Анхельм впервые в жизни был абсолютно уверен в одном - в этот раз он непременно будет рядом. В этот раз, черт их всех возьми, он будет рядом. До конца.