Энея была довольна, хоть и пыталась всеми силами показать обратное. Обычное её поведение, когда всё идёт слишком хорошо. Да, Марк сейчас как на ладони со всеми своими слабыми и сильными местами, бей куда хочешь и когда хочешь. Густым туманом покрыты одни лишь мотивы всей этой итальянской кампании. Чего здесь добивается Александер, каким боком в этом замешан Оливер, и, наконец, зачем на Апеннины приехала Энея. И если бы Гречанка хотя бы намекнула на свои цели, было бы намного проще. Кому, как не ей знать, что Лорн из тех людей, которым надо ясно видеть цель. И что самое неприятное, так это то, что она прекрасно видит, что с ним происходит, как ему неприятна эта неопределённость. Видит и ничего не хочет с этим сделать. И это вселяет беспокойство: известно кого высшие используют втёмную. - Энея, скажи мне, как понимать всё это? - Лорн так и не присел с приезда, так и не сбросил пыльный плащ. Гречанка сделала грациозный и властный жест рукой. - После, Лорн, - звонким голосом сказала она. И откуда вдруг эти замашки высшей? Давно ли была никем? Давно ли он, Лорн Эдессец втащил её на своих плечах в пантеон? И пусть так получилось, что ему суждено было пасть обратно на землю, а ей остаться среди высших, пусть злой усмешкой фортуны они поменялись местами, разве это отменяет простую благодарность? И разве простая благодарность не стоит человеческого отношения? Лорн скривился, перестав скрывать своё раздражение. И ему ничего не оставалось, кроме как развернуться и выйти. Энея вздохнула. Со смешанным чувством она смотрела в дверь, куда он ушёл и слушала удаляющиеся шаги. С непонятно откуда взявшейся тоской бесцельно она вертела в руках золотую ящерку с одним изумрудным глазком — подарок магистра. Да, она понимала, что Лорн на пределе своего доверия, а без поддержки Лорна она мало что может здесь, в Италии. Отослать его нельзя — у него хватит глупости обидеться на всю оставшуюся жизнь, всё выложить как есть тоже нельзя — ненадёжно, и врать в глаза не хочется. Но к бесу эти эмоции, помнящий Эдессец или нет, какого дьявола с ним как ребёнком возиться! Не о том думать надо, дела не ждут.
2
- Энея здесь. Марк усмехнулся. Владислав говорил так, будто это представляло огромную тайну и немыслимую важность. Тем приятнее, что Марк узнал об этом раньше. Быть на шаг впереди — залог успеха. - Ну разумеется она здесь. Раз уж она жива сейчас, то с её стороны будет глупо не присутствовать там, где пересекаются интересы магистра и Александера. - Но кое-что ты, Марк не знаешь, - Владислав усиленно косился на Чиа, сидевшую здесь же и поддерживавшую раненое плечо Марка. Марк делал вид, что не замечает. - А конкретно, ты не знаешь о прошлых взаимоотношениях Энеи и Оливера. Марк насторожился. Что ж, это и правда очень интересно и важно. Важно и то, станет ли Владислав говорить при Чиа. Если станет, то это будет означать весьма многое. - Это случилось в двенадцатом веке, - начал посланник магистра. Марк удивлённо поднял бровь. - Большая игра велась в Святой Земле. Оливер был ставленником магистра, а Энея — его компаньонкой. Короткий взгляд на Чиа, девушка зарделась как пион. Она отвернулась к Марку и поправила ему компресс на ране. Марк морщась от боли, шевелил пальцами раненой левой руки. В последние дни стало хуже — ниже локтя всё занемело и поднялся жар. Похоже на начинающееся воспаление. - Почему это так важно? - спросил, немного помедлив, Марк. - Потому что у них остались с тех пор весьма тёплые отношения, и она может это использовать. - Против меня? - не понял Марк. - Против Александера. - Зачем? - почти искренне удивился Марк. Владислав снова оглянул Чиа с ног до головы и плотно сжал губы. - Полтора века назад магистр назначил Энею восточным куратором. Александер сделал всё, чтобы её от этой должности отстранить. Марк хмыкнул. Определённо, здесь есть, над чем подумать. Это, конечно, только верхний слой клубка всех взаимоотношений старых помнящих, но уже многое вырисовывается. Чиа ненароком подцепила ногтем край раны, Марк вскрикнул. Туговато у неё с врачебными навыками, но старается изо всех сил. И как причинит по неловкости хоть малейшую боль, так жалобно смотрит, что саму её жалко становится. - Ладно, Марк, - Владислав поднялся, - не буду больше стеснять вас своим присутствием. Да и кое-какие дела надо уладить в канцелярии. Нужна будет помощь, найдёшь меня там. Марк кивнул, и Владислав звякая шпорами удалился. Без него стало легче. Марк боялся его. По его меркам этот человек почти всемогущ, замыслы его непонятны, и ему ничего не стоит смести с дороги такую малость, как Марк, если это зачем-либо понадобится. И муками совести он после этого страдать точно не будет. И при общении с ним приходится прикрываться Чиа — подумать стыдно. - Милый, ты как? - тоненьким голоском спросила девушка. - Принеси чернила и бумагу, - попросил вместо ответа Марк. Чиа щёлкнула пальцами служке, тот мигом сорвался с места без лишних слов. Прислуга боялась Марка как огня, в основном за то, что он говорил с гостями на каком-то дьявольском наречии, которое нормальный человек воспроизвести не в силах. Болтают, конечно, на стороне об этом, наводят подозрения, но кого заботит, о чём болтают слуги. А вот Чиа они любили. - Может, не будем сегодня? - учтиво спросила она. - Не будем, - согласился Марк. - Только одно короткое письмо тому, кто приходил позавчера утром. Чиа радостно кивнула. - А ещё я завтра требую семейный ужин. Распорядись. Чиа лучезарно улыбнулась и ещё раз кивнула. - Пошлю за тем поваром, о котором вчера весь вечер трещала эта дура соседская жена. Да, из-за этого глупого создания и лежит сейчас Марк беспомощным. Сам, конечно, виноват, надо было думать, когда ввязывался в глупое пари с бешеной верховой ездой. Потерял голову, как тогда на тосканской дороге. И Чиа, то есть Мари не удалось его отговорить. Надо впредь побольше её слушать. А как она себя вела, когда выгоняла этого бездаря лекаря, который точно угробил бы Марка своими кровопусканиями. Настоящая фурия! Теперь вот занялась сама, старания и знаний у неё уж точно побольше, чем у римских врачевателей. Вернулся мальчик. Тонкими пальцами передал бумагу и тяжёлую чернильницу хозяйке и отпрянул в угол от взгляда Марка. Чиа подвинула низкий столик, с которого уже убрали завтрак Владислава, обмакнула перо и приготовилась. - Только не обижайся, - предупредил Марк. Чиа после секундных колебаний кивнула. - Пиши: «Лорн, зная о твоих широких познаниях в медицине, прошу тебя приехать». - Он знает о твоей ране? - удивилась Чиа. - Конечно он знает. От такого как он сложно скрыть серьёзное увечье. - Он боевик? - Думаю, что да, хотя и не уверен. - Он приедет? - Насколько я знаю Гречанку, она подобный шанс не упустит. О Владиславе она не знает, бояться ей нечего.
3
По утрам Арно тренировался — боевик, он всегда боевик. Оставалось только поразиться, откуда в старом и на вид не слишком крепком теле находилось столько силы и гибкости. И благодарить судьбу, что она так вовремя подослала двух первостатейных душегубов, как Арно и Дональд. Казалось Лорну, что скоро они понадобятся. Арно приветливо махнул Лорну рукой в знак приветствия. Был он явно в отличном настроении, сквозь пыхтение напевал под нос что-то весёлое и похабное. Пот катил с него ручьём, и это, похоже только прибавляло ему бодрости. А вот Лорн не выспался. От Марка вчера вернулся уже после зари и после полночи проворочался от обиды на Энею. И сон как назло дурной приснился: будто скакал он с важным донесением и потерял на солончаке тропу. Иблис водил его кругами по мёртвой равнине, солнце сошло с ума и светило то справа, то слева, а когда Лорн наконец добрался до канцелярии, то оказалось, что опоздал, И Марк ушёл от правосудия. - Что, не в духе была вчера высшая? - ехидно и жизнерадостно поинтересовался Арно. Лорн и не заметил, как оказался в трёх шагах от него. - Да, - рассеянно ответил он. - Интересно, она спала хоть немного? Свет в окне до утра горел. - Она часто спит при свете, - безразлично бросил Лорн. - Чудные вы миряне, - и Арно кувыркнулся через голову и с натужным пыхтением пошёл на руках вокруг старой магнолии. Только под конец лета старое дерево соизволило произвести на свет один чахлый цветок почти без запаха. А ведь только из-за этой магнолии Лорн и купил этот дом. Из ностальгических соображений — во время так памятной ему кампании в Святой земле, когда отгремели все битвы, когда ушли в Вечную Пустоту проигравшие и заняли своё место в пантеоне победившие, был у Эдессца и Гречанки хороший маленький дом у моря с садом и магнолиями. Лорн взглянул наверх. Листья на верхушке начали желтеть, хотя ещё середина августа. И скоро эта желтизна пойдёт по всему дереву, оно ещё больше скривится, станет жалким, ну а потом мирно зачахнет от старости. Пора спилить к чёртовой матери. Лорн сделал ещё два шага и коснулся пальцами ствола. Кора отваливалась пластами, ствол под ней был жёлтый и гладкий. А под самым стволом на земле сиротливо лежала странная кожаная сумка. - А, - Арно неведомо как оказался за спиной Эдессца. - Кинжалы. Гляди. Арно ладонью вытер пот с бровей и поднял кожаный футляр. Это и правда были кинжалы: два прямых европейских и один изогнутый берберский, только необычно тонкий — похожими баранам глотки режут. Арно вынул один прямой и подал Лорну рукоятью вперёд. Да, это был идеальный клинок, другого Эдессец и не ожидал. Прочнейшая калёная сталь, идеальная центровка, короткая рукоять. Явно метательный. Лорн перебросил лезвием в ладонь и взглядул на Арно. Боевик улыбался. Он сделал приглашающий жест: «давай, если сможешь». Эдессец обернулся к дому, чтоб солнце не било в глаза и отмерил пятнадцать шагов. Он коротко примерился и с широким размахом из-за спины вогнал клинок в дерево. Арно одобрительно покивал. - Знаю я вас, кочевников, - со вздохом сказал он. - Любите вы на полном скаку да по безоружным. А вообще, задумка такая, - Арно прицепил на предплечье кожаные ножны, - Думаешь, почему я, когда куда-то ехать, даже в самую жару одеваюсь с длинными рукавами? Делается так. Арно примирительно поднял руки: поза побеждённого противника или мирного крестьянина, угодившего не туда. Резкое движение рукой, свист воздуха, глухой удар. Клинок на четыре пальца вошёл в дерево, и это без замаха. И только лишь теперь Лорн понял, почему и рукоять и клинок такие необычно плоские. - Весьма, - заметил Лорн. - Дашь пару уроков? - Конечно нет, - пожал плечами Арно. - Не обижайся, Эдессец, но ты же не будешь учить меня искусству светской беседы или тонкой интриги. - Не буду, - согласился Лорн. Что поделать, помнящие держатся за свои секреты. Должны же миряне быть чем-то лучше боевиков и боевики — мирян. В старые дубовые ворота сильно постучали. «Кто это так рано и так требовательно?» - инстинктивно задал себе вопрос Лорн, а Арно поднял кривой нож и спрятал его сзади за пояс. Они переглянулись. Незваные гости, кто их любит? Лорн взглянул на дом. В окне второго этажа нет белого силуэта, да и Дон наверняка ещё храпит. Стук повторился, ещё настойчивее, и Эдессец пошёл открывать. - Кто? - как мог свирепо спросил он пришедшего в смотровую щель. - От Марка с письмом, - ответили снаружи по-хеттски. Лорн сжал кулаки. Ох уж этот вездесущий Марк, мало того, что ехать из-за него пришлось в чёртову даль и всё при этом бросить, так ещё и считает себя вправе слать письма чуть ли не на заре. - Тут коротко, могу в щель просунуть, - догадался посыльный и, не дожидаясь одобрения, протолкнул сложенную вчетверо бумагу. - Всего доброго. Ещё и издевается. Лорн рассеянно повертел в руках письмо. Обычная записка, Марк не удосужился даже запечатать. Одна строчка хеттской скорописью. Лорн прочёл, не без труда разбирая затейливый почерк. Однако это может быть интересно. - Что там? - не выдержал Арно. - Вот, полюбуйся, - Эдессец протянул записку. Арно быстро пробежал глазами по бумаге и закусил губу. - Поедешь? - спросил он, возвращая послание. - Как она скажет, - Лорн кивнул на зашторенные окна на втором этаже.
4
А она чертила схемы. Магистр, Александер, Оливер и сад извилистых троп между ними. Но слишком много неизвестных. К непредсказуемой широте замыслов магистра здесь добавился опасный тандем Оливера и Марка. Старые обиды разбавляют их отношения сильными эмоциями, а тут даже самый хладнокровный и выдержанный помнящий ведёт себя непредсказуемо. К тому же Марк как и раньше делает ставку на женщину. Что ж, пожелаем ему удачи, он не враг. И Оливеру пожелаем хотя бы остаться в живых. Миланский паук сейчас осторожен, даже излишне, сверх меры осторожен, понимает, что один неверный шаг, и ему прямая дорога в Вечную Пустоту. Но надо его немного подстегнуть, или нынешняя патовая ситуация продержится ещё пять лет. Не затем ехала через всю Европу, чтобы просто наблюдать. И разумеется, прямую деятельность по иезуитам можно смело отбросить: до реальной работы там ещё очень и очень далеко. Орден терпелив, помнящим некуда торопиться. В дверь несмело постучали, это Эрнст с завтраком. Энея подождала, пока он разложит скромные яства по дубовому столу и отпустила знаком. В отличие от Лорна этот человек не помнил её никем и относился намного почтительнее, не задавал вопросов и свято верил в правоту и взвешенность её решений и действий. Лорн вошел следом. - Садись со мной, Эдессец, - пригласила она, складывая схемы пополам. - Спасибо, высшая, - говорил он сверх меры почтительно и деланно кланялся. Энея не обращала на эту клоунаду внимания. - Марк пишет, - он передал записку. Она демонстративно отложила в сторону, не читая. - Садись, - повторила она. - Думаю, это важно, - заупрямился Лорн и сел. Энея недовольно заглянула ему в глаза, развернула бумагу и прочла. - Да, Лорн, - многозначительно сказала она, - езжай прямо сейчас к Марку, он тебя и покормит. Ни одной эмоции не отразилось на лице странника. Он сделал движение выйти, но Гречанка остановила его. - А что с Марком? - спросила она. - Он ранен, - рапортовал Лорн. - Проникающее в левое плечо, я думаю, пуля. - Интересно, где это он умудрился, - задумалась Энея вслух. И вдруг она отбросила все эти далёкие мысли и бросила ему в лицо: - Я еду в Милан. И вновь ни одной эмоции. - Арно мне оставишь? - только и поинтересовался он. - Я еду одна. - Не то сейчас время, - покачал головой Эдессец. - Возьми хоть Эрнста. - Нельзя, - отрезала Гречанка. Поняв, что разговор окончен, он вышел, и разве что рукой не махнул. «Делай, что хочешь, Энея Гречанка, мне до тебя дела нет». Да, под маской озорного гуляки, так умолявшего отпустить его хоть на день в Париже на самом деле скрывался этот человек. Человек, который сначала бросит ради неё блестящую карьеру у Александера, притащится на самый край земли, сядет в одну упряжку со смертельным врагом, от которого всего можно ожидать, а потом с лёгкой душой отпустит в опасную дорогу, идя на поводу у одной лишь сиюминутной обиды. Что ж, наверное поэтому он не стал высшим и никогда им не станет. Высший должен уметь быть последовательным.
5
Дела из-за раны пришлось забросить. Рука хоть и действовала вполне сносно, не какв первые дни, ездить верхом было сложно, да и в коляски от тряски рана грозила снова открыться. Работа по иезуитам стояла на месте вот уже пару месяцев, сверху никто не гнал, и Марк решил устроить сам себе перерыв. Ещё неделю назад не находившая себе места Чиа успокоилась, и наступил тот краткий безмятежности, когда даже такие неугомонные создания как помнящие впадают в транс и спячку. Да ещё и итальянское знойное лето отнюдь не располагало к активным действиям. Но тишина была ложной. И Марк, как моряк, увидевший альбатроса, знал, что буря неизбежна. А буревестников было целых двое: Лорн и Марк — оба они притащились на Апенинский полуостров уж точно не затем, чтоб тихо сидеть, забившись в угол. Что-то будет, и это что-то не предвещает ничего хорошего. Но слишком ценен миг свободы для людей, десятилетиями не знающих покоя. И какой бы ураган не следовал за этим мигом, любому существу нужен отдых, если оно хочет остаться в здравом рассудке. Но Марк был помнящим и ничего не мог с этим поделать. Он не мог просто расслабиться и поговорить по душам с приятным ему человеком. Слишком долго он приучал себя читать по интонациям и непроизвольным жестам эмоции собеседника, выуживать из него по крохам ценную для себя информацию. Это въелось в кожу, это текло по венам, это была вторая натура. И тем более Марк не мог почувствовать себя до конца свободно, если собеседником был Лорн Эдессец. И сам Лорн был таким же, и любой другой более или менее старый мирянин вёл бы себя так же. Это были интересные разговоры. - Что слышно в Дижоне? - спрашивал Марк невзначай, как скучающие обыватели говорят о погоде, а Лорн косился на Чиа точно так же, как неделю назад это делал Владислав. И Чиа точно так же насмехалась над ним, как она насмехалась над Владиславом, склонив белокурую голову Марку на плечо. - Говори открыто, хочу чтобы она слышала, - добавлял Марк на давно мёртвом наречии. - Откуда ты знаешь этот язык? - удивлялся Эдессец. - Восьмой век, степи к северу от Русского моря, - невозмутимо пояснял Марк. И Лорн говорил. Очень много интересного удалось узнать от него этими вечерами. Марк почерпнул много знаний о тех поросших быльём временах, когда он был простым информатором у Хадиба и даже о ещё более ранних. - Не надо думать, что Старик не видит ничего дальше окраин Дижона, это не так, - пояснял Лорн. - Ему самому очень нравится, когда его считают глупцом и недооценивают его. На самом деле он умён и дальновиден. - Проблема в том, что есть кое-кто ещё умнее и дальновиднее, - замечал Марк. - Да, например Оливер, - Эдессец делал паузу, словно на миг погружался во что-то давно прошедшее. - Сложно понять их отношения, если не жил в тёмные века. Столетиями ничего не менялось, и тут вдруг такой резкий взлёт. Старший, смотрящий, куратор — всё за каких-то семьдесят или восемьдесят лет. - Но он слишком разогнался, - вставлял Марк. - Да, - соглашался Эдессец. - Настолько, что сам Александер, правая рука магистра, увидел в нём угрозу. - А без магистра здесь не обошлось? - неожиданно сворачивал с темы Марк. - Думаю, нет. Без его ведома такие вещи не происходят. Марк кивал и угощал гостя вином. Лорн пил из больших кубков и глубоких греческих кратеров и почти совсем не пьянел. - И чем, ты думаешь, это закончится? - наконец, спрашивал хозяин о главном. - Не берусь судить, - признавался Лорн. И они отбрасывали орденские дела в дальний угол разума и говорили о совсем не важных вещах: о лошадях, о женщинах, о Вечном Городе и о тёмных веках. - Ты бывал за пределами Европы? - спрашивал Марк. - Чем ближе к нашим дням, тем реже. А когда-то я считался специалистом по приграничной Азии. - В самом деле? - подогревал Марк говорливость Эдессца. - Да, Святая Земля была моей стихией. Его рассказы были интересны. Он описывал тамошние народы и их диковинные обычаи, и даже однажды упомянул о разговоре с Александером о тех краях. Он говорил, что когда-то те земли были обильны и прекрасны, но безнадёжно люди испортили их. И «где я тысячу лет назад ходил с двадцатью тысячами всадников, сейчас не сунусь и с сотней», - таковы были его слова. Он рассказывал о тенистых рощах душистого кедра и бескрайних равнинах с весенними травами в пояс человеку там, где сейчас лишь пески и бесплодные камни. Слишком много беспощадных к врагами орд прошло этой тропой народов. Марк сворачивал с невесёлых тем и просил Чиа рассказать о тех немыслимо далёких краях, где жила она. Но Чиа была немногословна, больше слушала чем говорила, как и любой хороший информатор. Ну а потом подавали фаршированных певчих птиц — излюбленное блюдо римских патрициев — и после этого Лорну приходил час возвращаться. Он галантно по-придворному прощался с Чиа, крепко жал руку Марку и скакал по дороге в город на низкорослом вороном жеребце. Таких вечеров было ровно шесть, а потом Лорн пропал.
странное отталкивающее оформление диалогов. - по ГОСТу именно так положено. Внезапно стало много Лорна, и он несколько закрыт, возможно потому, что я не знаю его по НВ (скорее всего) - во "Времени" его вообще не было.
Свежее мясо! Свежее мясо!.. Кхм. Можно я немножко попридираюсь? Все ИМХО.
И что самое неприятное, так это то, что она прекрасно видит, что с ним происходит - слишком много "что", глаза режет. В начале первого куска совершенно не понятно, с чьей точки зрения идет размышление. Это сбивает с толку. И еще, вспомнить, где находилась Энея в предыдущих частях, тоже сложновато, приходится возвращаться и смотреть, поэтому вот это например: Лорн так и не присел с приезда, так и не сбросил пыльный плащ. - привело меня в замешательство, ибо я понятия не имею, откуда он приехал. Они вроде собирались разделиться в предыдущем куске, но кто-куда по загадочной фразе Энеи не ясно. И откуда вдруг эти замашки высшей? - Высшая - это влиятельная помнящая, или есть еще какой-то смысл?.. она смотрела в дверь, куда он ушёл(,)и слушала удаляющиеся шаги какого дьявола с ним как ребёнком возиться - предлог пропущен Но кое-что ты, Марк(,)не знаешь и Владислав(,)звякая шпорами(,)удалился И Чиа, то есть Мари(,) не удалось его отговорить солнце сошло с ума и светило то справа, то слева - улыбнуло Чудные вы(,) миряне и Арно кувыркнулся через голову и с натужным пыхтением пошёл на руках вокруг старой магнолии - либо убрать первую "и", либо зпт после "голову". Рука хоть и действовала вполне сносно, не как_в первые дни и наступил тот краткий безмятежности - что? Миг? когда он был простым информатором у Хадиба(,)и даже о ещё более ранних Минус: странное отталкивающее оформление диалогов. Зачем такие большие отступы? Они смущают и отвлекают. Ну что ж. Стиль тот же, захватывает так же, все так же половина не понятна, но интересно Чем дальше читаю, тем больше непонятно - к чему в итоге все идет? Обстановка вроде накаляется, но как-то совсем чуть-чуть, потихонечку. Внезапно стало много Лорна, и он несколько закрыт, возможно потому, что я не знаю его по НВ (скорее всего), поэтому мне не совсем понятно, какого черта он торчит возле Энеи. Я, конечно, могу предположить, что у него к ней некое чувство, но точно сказать не могу, ибо кто его знает)) Ну да ладно. Крючков вы расставили немало. Посмотрим, что будет дальше. Спасибо
0
