- Вставай, солнце уже высоко.

- Я не сплю.

- А что же ты делаешь, Кир? - сестра стояла с кувшином воды на тот случай, если так просто поднять брата на работу не получится.

- Лежу с закрытыми глазами. Думаю.

- О! И много чего придумал?

- Не особо. Сегодня что-то случится.

- Например, тебя уволят за опоздания.

- Первые два года всегда приходил вовремя, так что я на хорошем счету, - сказал Кирилл, потягиваясь с хрустом.

- Тогда…

- Саш, ты же сама все знаешь.

- Ничего не знаю и знать не хочу, - хорошее настроение девушки рассыпалось за секунду, как бусы с перерезанной нитью.

- Поднимайся. Завтрак на столе, - она быстрым шагом покинула комнату и скрылась за самодельной деревянной перегородкой.

Кирилл сначала сел на узкой лавке и размял затекшую шею. Времени для рациональной гимнастики Мюллера уже не оставалось. Впору было составлять список “какие вещи можно было бы не делать, чтобы успеть на работу”.

Он наскоро умылся, но бритье вычеркнул из списка. Оставалось время для пары картофелин на завтрак, но чай уже не вмещался в план. Кирилл бросил короткий взгляд на маленькие иконки в углу комнаты. Снял с них паутину, - этого можно было не делать.

- Что-то должно случиться.

- Я с первого раза поняла, не нужно повторять.

- Извини, Саш. Не хотел вслух. Так получилось. Только не надо так брови сдвигать, - Кирилл замахал руками на сестру, - я сразу учительницу вспоминаю. Она всегда также делала, когда меня ругала.

- Кому ты рассказываешь? Ты же самый тихий ребенок в классе был.

   Кирилл в этот момент рассматривал сбитые костяшки нехорошего цвета.

“Не могло же загноиться?”

Саша почти залпом опрокинула кружку чая и покинула кухню.

“Могло”.

    <...>

“Что такое романтика белых ночей для настоящего петербуржца? Когда керосина меньше тратишь”, - сам себе ответил Кирилл, щурясь от редкого солнца.

Бараки где жила семья Кирилла находились не так далеко от завода. Дойти можно было минут за 20, если не останавливаться на вой сирен. Мальчишки с красными лицами забирались куда повыше, выкрикивали заголовки газет и названия листовок, которые заучили на слух заранее. Едва ли кто-то из них умел читать.

Во втором цехе произошел несчастный случай в ночную смену, но беспокойство Кирилла не унималось. Ему было мало. Беспокойство было готово к настоящей трагедии, а такими подачками его не успокоить. Словно селяне привели Змею не самую красивую девушку, и он это почувствовал.

Что-то еще должно было случиться. Тревога болезненно перекатывалась внутри живота почти треугольными колесами по стальным рельсам.

Полицейские до сих пор опрашивали свидетелей и устанавливали детали. К станкам, замешанным в убийстве мастера Литовского, доступ оказался закрыт. По плану сегодня на рельсы нужно было поставить новый вагон.

Работа встала на дыбы.

- Что случилось-то? - спросил Кирилл у знакомого кочегара, болтливого парня по прозвищу Клоп. Как его зовут по-настоящему, казалось, не знал никто, но и Клоп было скорее именем “за глаза”.

- Странная история получается, - оживился кочегар.

- Литовского проткнули осколком стекла, - Клоп обвел пальцами довольно большую острую фигуру, - знал его?

    Кирилл неопределенно махнул головой.

- Суть в том, что его вчера здесь быть не должно. Не его смена, - во взгляд кочегара на этих словах подбросили угля, отчего он жарко засветился.

- Зачем вообще по ночам работать? - Кирилл не ждал ответа.

- Не могу знать. Заказ государственной важности. Война, - многозначительно произнес Клоп и протер лоб сальной тряпкой.

- Всякие вещи нужны. Скоро колокола снимут и на пушки переплавят, вот увидишь.

- Посмотрим, - сказал Кирилл, на что одноглазый кочегар недобро усмехнулся.

     Кирилл взял ящик с инструментами и продолжил обход оборудования. Литовского он почти не знал, поэтому гораздо проще считать его уволенным, чем со вспоротым животом.

     “Если сорвет одну гайку, порвет один жгут, станок встанет на несколько часов. Пока я или еще какой мастер не разберет все. Поменяет. А вот из строя вышел Литовской. Что делать? Куда звонить, что менять?”

Объявлений пока не было. Бригадиры сами подходили к рабочим и шепотом говорили, что с ними хочет пообщаться господин полицейский.

- Не нравится мне это, - пробасил Дёма. Бедный ребенок каждый раз тратил столько сил, чтобы делать голос взрослым. В конце дня на него было жалко смотреть, но поддельные документы надо как-то отрабатывать. По-другому на завод не брали.

     Это был уже второй импровизированный перекур за последний час. Начальство занималось другими вещами, чтобы смотреть за дисциплиной.

- Вы о чем, коллега? - шутливо спросил Семен, который мнил себя хирургом, хотя отчислился за драку года 2 назад. Когда он осматривал сломанный токарный станок все еще думал, что у пациента редкая африканская лихорадка. Нужно созвать консилиум, выпить с коллегами и остановить распространение заболевания в наших широтах.

- Мне не нравится, что ищейки всюду суют свой нос, - повторил Дёма, слегка закашлявшись в начале. Детский голос остался укрыт от подозрений.

- Человека убили. Они должны сидеть в комнате и вызывать всех свидетелей по очереди? - спросил Семен, разглядывая дырки на перчатках. Оперировать в таких невозможно.

- Полицейские как муравьи рассыпались тут. В каждом закутке кого-то трясут, допрашивают. Волокут рабочих пачками известно куда, - Дёма почему-то показал пальцем вверх, - раньше не так было. Помните как Лацман сварился? Всем по боку.

- Ему-то известно кто помог, - со знанием дела сказал Семен, довольно наблюдая, как округляются глаза Дёмы.

- Мал ты еще. Потом расскажу.

     По лицу Дёмы нельзя было сказать, что он обиделся, но какую-то неприятную запись у себя в голове похоже сделал.

     Несчастные случаи бывали на производстве почти каждый день. Квалификация работников оставляла желать лучшего. Многие специалисты попали на фронт из-за конфликтов с начальством или в попытке убежать от проблем в самое пекло.

     На доске объявлений появился свежий документ. Он был напечатан на хорошей бумаге, а не написан от руки, как многие другие. Новый листок издалека напоминал свет в конце тоннеля. Только подойдя ближе, можно было понять, что это свет встречного поезда. Это был список призывников.

     На заводе сейчас оставались или самые передовые мастера, или инвалиды вроде Клопа, или совсем дети.

     Кирилл без труда нашел свою фамилию в самом верху столбца. Его скоропостижно забирали на фронт.

     “Я надеялся этот день никогда не наступит. Что ж, наверху про меня все еще помнят”. Чувство тревоги, наполнявшее его тело с самого утра начало вытекать через рваную рану. Будто Змей встретил рыцаря, что пришел сразить его, но еще не знает, что вкусив крови чудовища - сам станет им.

Поезд на светлое будущее отправлялся послезавтра.