Сёстры. Степень критики: приветствуется любая критика
Короткое описание: Начало романа.
Глава 1. Альберга.
Возвращение в родной дом — что может быть милее сердцу. За три года службы при королевском дворе Альберга так устала от бесконечной череды хлопот и праздников, которыми была теперь до краев заполнена её жизнь, что краткий десятидневный отпуск, милостиво дарованный государыней, оказался для неё воистину желанной бесценной наградой. Она надеялась вновь испытать то детское чувство защищенности от всяческих волнений и тревог, что дарили ей когда-то стены Буржа, где она родилась и выросла. Мечтала вновь окунуться в блаженный покой деревенского уединения, к которому привыкла с детства и о котором могла лишь с грустной улыбкой вспоминать с тех пор, как оказалась вовлечена в шумный и увлекательный водоворот придворной жизни. И вот, преодолев долгий утомительный путь, пронизывающий холод и все страхи опасной дороги, Альберга со слезами радости на глазах увидела знакомые ворота — те самые, из которых она уезжала когда-то без оглядки и без сожаления. Да, когда-то она всей душой стремилась сбежать отсюда. А потом, оказавшись вдали от родного очага, затосковала, мечтая вернуться. У ворот её встречала матушка Аригунда, как называли в доме кормилицу Альберги, - нянька, выпестовавшая на своих руках всех графских детей. Услыхав от стражника о приближении экипажа с королевскими значками, она выбежала со двора навстречу нежданным гостям. С нетерпением вглядываясь в подъезжающую повозку и следовавших за ней всадников, нянюшка зябко куталась в длинный шерстяной плащ, который в спешке накинула на себя, и который, хоть и покрывал её от макушки до пят, но не очень-то спасал от пробиравшей до костей промозглой зимней сырости. Однако, едва матушка Аригунда увидела Альбергу, лицо её осветилось радостью и нежностью. - Солнышко ты мое ясное, цветик ты мой распрекрасный, - с чувством приговаривала нянюшка, то прижимая к себе странницу, то отдаляя, чтобы вдоволь насмотреться. - Как же ты не побоялась пуститься одна в такой далекий путь? Так опасно! Такое легкомыслие! Альберга улыбнулась: любовь и забота, которые слышались в этих упреках, мгновенно обогрели её тем самым теплом домашнего очага, о котором она грезила всю дорогу от Ахена до Буржа. - Нянюшка, не волнуйся и не сердись, - отвечала она с улыбкой, - посмотри, королева дала мне и повозку, и лошадей, и надежную охрану. Вели кухарке накормить королевских рыцарей и устрой им ночлег. А что — матушка, отец, - разве их нет? - А откуда им здесь теперь быть, ласточка моя? Хотя госпожа, твоя матушка, и то правда, уж точно через несколько дней вернётся из монастыря, а твой отец никогда не возвращался домой раньше середины священного месяца... вот ты и не помнишь уже наши порядки, - с укором покачала головой нянюшка. - Ну, пойдем, пойдем скорее, тебе надо согреться и отдохнуть! - Ступай в дом, матушка Аригунда, я сейчас, - отвечала Альберга. Она остановилась, внимательно осматривая все вокруг, как будто впервые увидела этот большой круглый двор с раскидистым ясенем, чья тень спасала её детские игры от палящих солнечных лучей, колодец, погреб, сарай, крыльцо — всё ей было теперь мило и дорого, всё, что когда-то она проклинала, как обыденное и опостылевшее. Теперь она словно хотела поздороваться и с этим двором, и со своим детством. - Эй, Гуго, - послышался из дома громкий окрик нянюшки, - а ну займись лошадьми! На крыльце появился родной сын Аригунды. Альберга помнила его тощим вертлявым мальчишкой, теперь же она увидела плечистого молодца, величиной с утес. - Госпожа Альберга, - поклонился он, почтительно приветствуя дочь хозяев. Дом был большой и удобный для всех домочадцев. Он был выстроен четверть века назад Викфредом Буржским с большим знанием дела. Пройдя через просторный нижний зал, где нянюшка вместе с кухаркой уже суетливо ставили на стол какую-то снедь, Альберга поднялась по лестнице, знакомой каждым своим скрипом и крутизной деревянных ступеней, на верхний этаж. Большую часть второго этажа занимали женские покои. Из комнаты сестры доносились звуки арфы — они звучали так волнующе и прекрасно, что Альберга заслушалась. Музыка лилась плавно, как сама гармония и пела о чувствах юной музыкантши: о радости бытия, о надежде на счастье. Открыв дверь, Альберга увидела Элисену, которая, склонившись к инструменту, старательно повторяла сложные переборы струн. Девушка не заметила появления старшей сестры, так самозабвенно она была увлечена и музыкой, и своим успехом — радуясь и гордясь, что её пальцы, ещё совсем недавно непослушные и неловкие теперь могли извлечь из инструмента такую красоту. Комната Элисены в этот час была освещена мягким вечерним светом, который проникал сюда сквозь толщу стены через узенькие оконца. Как и всегда, у сестры на столе, сундуках и даже на полу валялись всякие безделушки, гребни, перья для письма, и ещё бог знает что. На стенах были развешены засушенные пучки трав и цветов. А из дальнего угла комнаты на гостью смотрела пара внимательных, горящих желтым огнем, глаз: кошка Альда, любимица Элисены, свернулась пушистым черным клубком на кровати своей хозяйки. - Великолепно! - воскликнула Альберга с улыбкой, - ты делаешь успехи! - Альберга! Вот чудеса! - Элисена, оставив арфу, поспешила обнять сестрицу, обрадовавшись, что нежданная гостья прервала её затянувшееся одиночество. Они были родными сестрами, но до чего же они были разными! Элисена — с внешностью хрупкой и таинственной лесной феи и с лениво-уверенными повадками рыси, и Альберга — высокая и статная, внешне похожая на безмятежную и всевластную римскую богиню, но с неспокойной, ищущей душой, непрестанно искушаемой всякого рода страстями, волнениями и сомнениями. Длинные, цвета воронова крыла волосы Элисены, небрежно поднятые на затылке серебряным обручем, ниспадали на плечи и тонкий девичий стан мягкими струящимися волнами. Её зелёные глаза были блестящими и влажными, цвета летней листвы после дождя, эти глаза завораживали и, даже увиденные однажды, оставались в памяти на всю жизнь. Старшей сестре природа подарила жесткие, непослушные светлые волосы, с которыми намучилась нянька, тщетно пытаясь как-то их прибрать. Черты её лица были не так тонки и красивы, как у младшей, но обманчивые серо-голубые глаза манили таинственным мерцанием, словно серебристая гладь озера, освещенная луной. Альберге шел девятнадцатый год, Элисене - пятнадцатый. Быть сестрами не значит быть подругами, кровное родство не залог духовной близости. Они родились и жили под одной крышей, у одних родителей, однако долгое время эти сестры, казалось, существовали в разных мирах, каждая в своем собственном. Старшая - вечно где-то пропадавшая непоседа, её нельзя было застать дома за работой или занятиями музыкой, она сбегала из дому рано утром и появлялась только к вечерней мессе, в ссадинах и пыльном платье, за что частенько зарабатывала ругань и оплеухи от матери, и терпела неприязнь отца - тот с раздражением называл свою старшую дочь бешеным волчонком, диким и глупым, и мечтал поскорее отдать её замуж хоть за первого встречного бродягу, который на неё польстится. Младшая же больше всего на свете любила, словно кошечка, приютиться возле очага и слушать разговоры кухарки с нянькой, да наблюдать за приготовлением кушаний и целебных снадобий, на которые нянюшка была мастерицей. Вскоре она стала помогать няньке в её знахарстве и учиться у неё, разбираться в лечебных травах, понимать их свойства, готовить снадобья. Однажды детишки из деревни, которые частенько прибегали поиграть с ней, рассказали, что венок из вербены исполняет все желания. Набравшись смелости, она отправилась в лес - ей не терпелось это проверить. Мир Элисены был тихим и уютным, в нем были только любовь родных и близких, ласковое солнышко, теплые дожди, прекрасные розы, растущие в саду возле дома, зеленая листва ближнего леса, звонкое пение птиц — бояться ей было нечего. Вербеновый венок был почти готов, а маленькая божья коровка, путешествовавшая по желтому лепестку, вдруг распахнула все свои крылышки и унеслась ввысь. Проводив её глазами и повернув голову, Элисена увидела перед собой грязных оборванцев со злыми лицами. Они предстали перед ней неожиданно, и сами сперва оторопели, может быть решив, что видят лесную фею. Они были чужаками. Душегубства, творимые ими, заставили их скитаться по свету, ища спасения от кровной мести в чужих землях. Испуганное выражение лица девочки, которой, кстати сказать, едва исполнилось одиннадцать, не походило на безмятежность создания иного мира, это была настоящая, хорошо одетая, чистенькая девочка, и она была в лесу одна. - Это дар богов! - проговорил один из них, с силой хватая девочку за предплечье, словно боясь, что она сейчас исчезнет так же неожиданно, как и появилась. Острая боль вывела её из оцепенения и Элисена закричала что есть духу, во всю силу своих легких. Неожиданно один из них замер и повалился на землю, а второй, сжимавший девочке шею, отпустил её и бросился бежать, скрывшись в лесу. Элисена увидела сестру. - Ты жива? - подбежав к ней, спросила Альберга, тревожно вглядываясь в широко раскрытые и немигающие глаза оцепеневшей от ужаса сестры. - Откуда ты здесь взялась? И что это за твари с тобой? - Ааааа! - только и смогла произнести в ответ Элисена сквозь хлынувшие потоки слез, сковавших ей горло, на котором она словно все ещё чувствовала огромные, безжалостные пальцы. Альберга пнула ногой скрючившееся на земле тело, перевернув его лицом вниз. Уверенным рывком она вытащила из его спины свой дротик, и вернула оружие за пояс, предварительно обтерев его о траву. Элисена, наблюдавшая за ней, смотрела и не могла поверить, что перед ней её сестра - та самая сестра, с которой она каждый день ест из одной тарелки — что это именно она только что убила людоеда. А в том, что на неё напали именно людоеды, у девочки не было никаких сомнений. - Молодец, громко кричишь, - сказала Альберга, помогая сестре влезть на лошадь. - Если научишься к тому же быстро бегать, тогда тебе ни один бродяга не страшен. Элисена перестала плакать, но все ещё судорожно всхлипывала. - Сейчас отвезу тебя в одно местечко, там ты успокоишься и отдохнешь, это здесь, не очень далеко. - Альберга села на лошадь и пустила её неспешным ходом, поддерживая сестру, которая обняла её, крепко прижавшись к ней и закрыв глаза. Неторопливый, мерный ход лошади укачал и успокоил девочку, она задремала. - Эй, сестренка, ты спишь? - обратилась к ней Альберга, остановив лошадь. Элисена открыла глаза и увидела перед собой лачугу. Маленький лесной домик, добротно выстроенный из бревен, с крышей, покрытой ветками и соломой, со стенами, заросшими чертополохом и крапивой, с крошечным окошком наверху. Альберга откатила от двери валун, и она со скрипом распахнулась. - Прошу пожаловать! - с улыбкой обратилась она к сестре и к своей лошади, которую осторожно ввела внутрь лачуги, причем Бертрада (так Альберга называла свою кобылку), привычно чуть согнула голову и прижала уши, входя внутрь помещения — её уши почти касались потолка. - Элисена, садись сюда, - скомандовала Альберга, указывая на стог соломы в углу комнаты. - Садись и сиди смирно. Сестра осмотрела внимательно руки и ноги Элисены, согнула их в суставах, прощупала её ребра, велела покрутить головой. - Кроме синяков ничего, ты счастливо спаслась. Сами силы небесные привели меня туда. Благодарю, пречистая Дева! - с чувством проговорила Альберга, подняв глаза к потолку и истово перекрестившись. - Посиди тут, я схожу за водой, - Альберга вышла из домика и захлопнула за собой дверь, на которую с той стороны вновь с глухим стуком лег тяжелый камень. Элисена, удобно пристроившись на соломе, с интересом огляделась вокруг. В центре возвышалась вытянутая в длину плоская каменная глыба. Она была такой огромной, что никто и никогда не мог бы втащить её в эту маленькую лачугу - ясно было, что домик был построен вокруг этого камня, который служил не то обеденным столом, не то алтарем. Внимание Элисены привлекла груда пыльного барахла в углу. Поняв, что издали ничего разглядеть невозможно, она поспешно вылезла из своего уютного гнездышка и подбежала к таинственным вещам. Скучающая от вынужденной неподвижности Бертрада недовольно фыркнула. - Что с того, что я только посмотрю? - обратилась к ней Элисена, решив, что лошадь выражает недовольство её непоседливостью и непослушанием. Лошадь кивнула ей в ответ, как показалось Элисене, одобрительно и понимающе. Из груды непонятных плошек и ещё бог знает чего, она вытащила наиболее заинтересовавший её странный предмет. Это было нечто круглое. Стерев подолом пыль и грязь, - на такой случай платья было не жалко, тем более оно давно было испачкано, - Элисена увидела необычный шар. Красивый и тяжелый, а под слоем пыли вдруг заиграли блестящие мерцающие звездочки. Чем больше Элисена вглядывалась в их игру, тем больше и краше они становились, мало-помалу приобретая какие-то неясные формы. Они настолько поглотили её внимание, что она не заметила, как заскрипела отворившаяся дверь и вошла её сестра, с кувшином в одной руке и с листом лопуха, наполненным краснеющими лесными ягодами в другой. Положив все это на каменный стол, она закрыла дверь — изнутри дверь цеплялась на щепку. - Нравится? - спросила она. Элисена от неожиданности чуть не выронила шар из рук. - Да, - ответила она, словно очнувшись от наваждения, - красиво... Никогда не видела такой чудесной вещи... - Можешь забирать, - милостиво улыбнулась сестра. - Только заверни во что-нибудь, с таким скарбом в открытую не ходят. Элисена чуть не подпрыгнула от радости. Она прямо-таки влюбилась в этот прекрасный загадочный шар, и ей в самом деле до смерти не хотелось с ним расставаться. - Спасибо, Альберга! Ты такая... хорошая... - выпалила она, желая от переизбытка благодарности обнять сестру, но не решаясь. Ещё вчера они почти не разговаривали, а сегодня сестра для неё стала чуть ли не ангелом, родным и близким божеством... - На вот, поешь, - Альберга подвинула ближе сестре лист с ягодами. - Спасибо, - Элисена набросилась на сочные ягоды, они брызгались во рту сладковатым соком, утоляя и жажду и голод одновременно. - Альберга, скажи, а чей это дом? Альберга, которая подошла к Бертраде, чтобы успокоить её нетерпение, нежно погладив её шею и морду, и сказав несколько тихих ласковых слов, вернулась и села рядом с сестрой. - Это дом ведьмы, так его называют. Здесь раньше жила одна ведунья. Элисена, перестав жевать, уставилась на сестру, подперев рукой голову, стараясь не пропустить ни одного слова. - Её звали Гизелла. - так начала Альберга свой рассказ, - Она делала много добра, рассказывают, что она могла вылечить и болезнь, и хромоту, и слепоту. И людей, и скот вылечивала. Чуть кто захворает, сразу к ней бегут, чтоб она пришла и поставила страдальца на ноги. А лечила она только лишь целебными снадобьями, из лесных трав приготовленными, да ещё святыми молитвами. Вот прочтет она пять раз Отче наш, да три раза Верую, да святой водицей оботрет ребеночка, и вот он уже и здоров, и глазки весело глядят, и ножки бегают, и в животике никакой хвори. Столько добра она делала в наших краях, что разозлила злых духов. И решили они её извести. Как-то раз повстречала она на дороге прекрасного всадника на легком, словно ветер, скакуне. Спешился тот всадник - сам статный, высокий, что волей-неволей залюбуешься, глаза горят огнем, платье от золота как солнце сияет - подошел к ней и говорит: «Сколько земель объездил, а такой красоты нигде не встречал. Будь, красота неземная, моей суженой, я король далекой земли, будешь королевой в богатом королевстве моем» - заговорил её словами ласковыми так, что она голову совсем потеряла. И согласилась она стать его суженой на веки вечные, а в знак согласия сняла она с шеи ладанку, которую с рождения не снимала и отдала ему. Тотчас принял злой дух свой истинный облик и утащил её с собой в ад, только и нашли наутро люди её ладанку посреди дороги.»
да, вполне вероятно, что читали, этот текст у меня уже два года в инете болтается, вернее его первая половина. Вторая, про лес, с октября прошлого года. Периодически я его переделывала, пока всё остальное пишу. Отзывы самые разные, пригодится всё) что касается этого: "они звучали так волнующе и прекрасно, что Альберга заслушалась." - вам показалось, это было с самого начала. По большому счету я переделала только первый абзац.
Будто бы я уже читал это, но было написано лучше. И девушку эту молчаливую я знаю, и няньку ее, и даже подросшего молодого парня я встречал десятки раз. Только тогда не было бесконечных "который", "где" и "когда-то". Не было странных дуэтов эпитетов вроде "волнующе и прекрасно" или описания не встревали в середине перечня предметов двора. Воспоминания, рассказы и реальная история путаются как-то отрывисто приходят на смену друг к другу. А героям уделяется слишком мало внимания. Приходится их образы в голове строить не потому, что и как они делают, а потому что автор нам решил рассказать о них из их же прошлого.. А еще у главной героини некрасивое имя и оно слишком часто упоминается.
0
