-Сережа,…они нас догонят, нам не удастся скрыться, слышишь? Нужно остановиться и бежать в лес!- Умоляла графиня мужа.
Мужчина посмотрел на двоих ребятишек, которые держали мать за руки, а затем перевел взгляд на жену, на ее заметно округлившийся живот, под зеленым шелком платья.
Он сжал челюсти и нахмурил брови.
- Далеко мы с тобой Маша, не убежим. Нужно спасать сыновей. Петруша, тормози - крикнул он в окошко – Тормози, я сказал.
-Тпруууууу

Карета резко остановилась. Женщина и дети в недоумении смотрели на графа. Но он уже принял решение.
-Глеб, - мужчина посмотрел на старшего сына – Ты уже достаточно взрослый, что бы все понимать и позаботиться о себе и о брате. Вы должны бежать, прямо сейчас, и спрятаться в лесу. Ты меня слышишь?
Мальчик испуганно смотрел на отца и отрицательно покачал головой.
Графиня поддержала мужа, и хоть глаза ее были полны слез, она твердо сказала:
-Глебушка, так надо, бери Сережу и бегите! Не возвращайтесь сюда, что бы не случилось!
Она сняла с шеи крестик и сунула мальчику в руки.
-Ну же! Бегите! Нет, погодите!
Осыпала обоих поцелуями, перекрестила.
-Да храни вас бог!
Вдалеке послышалось ржание лошадей и конский топот. Преследователи неумолимо приближались. Граф вытащил из-за пазухи сверток и протянул старшему сыну.
-Спрячь эти бумаги, и береги их, сын, береги как зеницу ока!
Он поцеловал мальчиков в лоб и вытолкнул из кареты. Маленький Сережа заплакал, протянул ручки к рыдающей матери, но старший брат что-то шепнул ему на ухо и они оба, что есть мочи побежали вглубь леса, где мощные ели, своими увесистыми, мохнатыми лапами, словно укрыли их от постороннего взгляда.

Мальчики притаились в дупле старого дерева, Глеб присыпал вход хвойными ветками, он прижал к себе братишку, закрыв его уши своими ладонями, что бы тот не слышал душераздирающих криков доносящихся издалека. Сам он зажмурился и стиснул зубы, втянул голову в плечи и молился о том, чтобы все это поскорее кончилось. Ему казалось, что еще немного, и он проснется после ночного кошмара. Хоть и было ему мало лет от роду, он понимал, что там, на лесной дороге происходить нечто ужасное, нечто, что изменит их обычную жизнь навсегда. Ему стало страшно, так страшно, что он с трудом сдерживался, чтобы не закричать, не забиться в истерике. Брат прижимался к нему своим худеньким, дрожащим тельцем, тихонько всхлипывал, но уже не вырывался. Послышалось несколько выстрелов, птицы испуганно вспорхнули с деревьев. Еще какое-то время слышались голоса, хохот. Затем снова раздался топот копыт, но к счастью этот звук удалялся и вскоре стих совсем. Стало тихо, и эта тишина показалась Глебу зловещей и пугающей. В ушах шумело, сердечко билось так сильно, что стало трудно дышать. Их не искали, страшные люди в черном уехали. Наверно теперь можно выйти из укрытия, вернуться туда, где они оставили родителей.

Глеб посмотрел на младшего братишку
-Вот видишь, мы хорошо спрятались и злые люди нас не нашли
-Я хочу к маме! – Захныкал Сережа
-Я пойду, проверю, что опасности больше нет, а ты сиди тихо и не высовывайся, я очень скоро за тобой вернусь. А потом мы пойдем домой, я обещаю.
Малыш кивнул и обхватил хрупкими ручонками худенькие коленки.
-Только не долго, а то здесь холодно и страшно.

Глеб, крадучись вышел к дороге, выглянул из-за дерева. Карета стояла на том же месте, где они ее оставили. Кучер сидел на козлах, склонив голову на грудь, казалось, он спал. Мальчик выбежал из укрытия и радостно крикнул:
-Петруша!
Подбежал к старику и тут же застыл на месте, не в силах пошевелиться от ужаса. В груди Петра зияла глубокая рана, из нее по зеленому кафтану сочилась густая, алая кровь, образовав темную лужу, вокруг которой роились мухи. Мальчик отшатнулся, бросился к карете, дверцы распахнуты, внутри никого нет. Он обежал вокруг и тут же заметил отца. Рот ребенка приоткрылся в немом крике, он не издал ни звука.
В траве , лицом вниз лежал Сергей Васильевич, широко раскинув руки. На его спине, по белой парадной рубашке, медленно расползались три кровавых круга. Глеб бросился к нему, с огромным трудом перевернул мужчину на спину и встретился взглядом с остекленевшими глазами мертвеца, смотревшими прямо в небо. Его лицо походило на кровавое месиво от беспощадных ударов. Мальчик упал на спину, перевернулся, и его вырвало, он дрожал как осиновый лист. Попятился назад от страшного зрелища. Наткнувшись на что-то, обернулся, и увидел мать. Она сидела , прислонившись к стволу ели, ее русая головка склонилась на бок, а растрепанные волосы скрывали лицо. Обеими руками женщина обхватила свой набухший живот. Глеб подполз к ней поближе, в его маленьком сердечке все еще теплилась надежда.
-Мама! Тихо позвал он - Мамочка!
Мальчик склонился к ней, убрал волосы с лица и громко всхлипнул, на щеке багровел кровоподтек, с отпечатком грязной подошвы сапога, а из уголка рта, стекала алая струйка крови. Глаза матери были устремлены вдаль, такие родные карие глаза, которые еще недавно с любовью смотрели на него самого. На лице застыла гримаса боли. Мальчик рывком прижал ее к себе и заплакал, зарыдал.
- Мамочка! Ма-ма! Ма-ма-ма! – В детском голоске было столько боли и отчаянья, он раскачивался из стороны в сторону, целовал мягкие русые локоны, которые любил наматывать на пальцы перед сном, когда мать читала ему сказки. Наконец он успокоился, раздавались лишь жалобные всхлипыванья. Он осторожно положил мертвое тело в траву, закрыл глаза матери дрожащими пальцами. Провел рукой по животу. У него могла родиться сестричка, так говорил им папа. Снова стало невыносимо больно, и горький комок подкатил к горлу. Стало трудно дышать. Он взял руки графини в свои и прижался к ним губами. Вдруг почувствовал, что в одной из них что-то есть. Глеб с трудом разжал судорожно сжатые тонкие пальцы матери и извлек пуговицу, поднес ее к затуманенным глазам. На позолоченном металле ясно различались две буквы: «П.В.». Он сунул пуговицу в карман. Когда - нибудь, он найдет этого «П.В.», найдет и отомстит, а сейчас нужно быть сильным, что бы выжить, что бы вырастить брата. «Брат», волнение охватило все его существо , а вдруг Сережа не послушался и покинул их убежище. Мальчик вспомнил , что пообещал родителям заботиться о нем. Глеб снова посмотрел на мать, теперь он за метел, что на тонкой белой шее остались багровые следы от чьих-то пальцев. Значит, пуговица принадлежала убийце, мать сорвала ее, когда сопротивлялась. Слезы снова навернулись на глаза, но он мужественно их проглотил. Поцеловал графиню в лоб, сложил ей руки на груди и направился к телу отца. Закрыл покойному глаза и тихо прошептал :
-Я обещаю, то позабочусь о Сереже, а еще я клянусь, что когда-нибудь, я найду тех, кто это сделал.


Рано утром В деревню Покровское вернулись хозяйские сыновья. Старший нес младшего на спине, было видно, что он устал, выбился из сил, что ему очень тяжело, но он упорно шел, стиснув зубы. Мальчик на минуту остановился, посмотрел на лазурное небо, но этот взгляд был совсем не детским. Этой ночью граф Глеб Сергеевич Соколов перестал быть ребенком.

Тем же утром в поместье Арбенина молодая княгиня разродилась девочкой. Когда бабка-повитуха и ее помощница обмыли и запеленали младенца, обе красноречиво переглянулись. Девочка как две капли воды походила на своего отца, но не на князя Арбенина, а на француза, который гостил в их доме несколько месяцев назад, а затем скрылся в неизвестном направлении.

Когда муж Дарьи Николаевны вернулся домой в грязной запыленной одежде и бросился в покои жены, все с замиранием сердца ждали его реакции. Хозяин был, жестоким , злым человеком, люди его ненавидели и боялись, но все знали как безумно он любит свою юную красавицу- жену. Спустя несколько минут князь шатаясь вышел из покоев, смертельно бледный он окинул толпу слуг взглядом полным ненависти и скрылся в своем кабинете, где провел взаперти несколько дней.
Через неделю крепостные выловили труп молодой женщины из Ладожского озера. Утопленницей оказалась барыня, Дарья Николаевна. Свела счеты с жизнью, сердешная, не выдержала позора. Но злые языки говорили, что это князь утопил неверную супругу, хотя не было тому доказательств. Спустя несколько месяцев после похорон князь дал свое имя новорожденной , при крещении ее нарекли Екатериной. Екатериной Павловной Арбениной.