Заказной автобус вместимостью пятьдесят человек стремительно двигался в южном направлении, покидая Московскую область. В салоне было очень душно, так как окна не открывались, а кондиционеры по каким-то причинам не работали. Даже приоткрытый люк, находившейся в центре крыши, не приносил пользы.

В большинстве своем, все пассажиры – ученики двух параллельных одиннадцатых классов находились в полусонном состоянии, некоторые слушали музыку или тихо разговаривали с соседями.

У водителя автобуса столь же тихо играло радио, транслируя не то последний выпуск новостей, не то какой-то концерт, не то еще что-то в том же роде, одним словом все то, что говорил ведущий, слышал только водитель, да и засыпающий директор, сидевший сразу за ним.

Гнетущую тишину и спокойствие резко прервал громкий и неожиданный гудок позади автобуса, от которого и водитель и несколько человек прямо-таки подпрыгнули на своих местах. Бросив молниеносный взгляд в боковое стекло, шофер вильнул вправо, освобождая путь, громадному ярко-оранжевому бензовозу, промчавшемуся мимо них с огромной, буквально феерической скоростью.

– Куда ж ты прешь с***н сын, – негромко выругался шофер, слегка сбавляя ход, – вот уж действительно идиот чертов. Еще и радио это. Ах чтоб тебя!

Голос диктора стал хрипеть и прерываться, а сам приемник начал издавать такой звук, словно кому-то, на той стороне, стало дурно. Переход на другую волну только усилил это непонятный феномен. Окончательно разозлившись, водитель выключил радио и, пожав плечами, неотрывно стал смотреть на дорогу.

Его внимание тут же привлекло небольшое золотистое облачко, находившееся в метрах трехстах от автобуса. Оно недвижимо зависло над дорогой и красиво играло на ярком солнечном свете, отражая лучи во все стороны, словно большой кусок стекловаты, начиненный пригоршней золотистых блесток. Облачко это полностью перекрывало дорогу, а потому различить то, что было за ним, не представлялось возможным.

Увиденное привело водителя в замешательство. За все сорок лет, что он был за баранкой, он ни разу не видел ничего подобного, более того не слышал нигде о таком необычном явлении. Раздумывая над происходящим, он осторожно начал сбрасывать скорость, плавно переходя с семидесяти на шестьдесят, а затем и на пятьдесят все ближе и ближе подбираясь к загадочному облачку, ставшему похожим на густой туман.

Вскоре он снизил скорость до сорока, однако от этого лучше не становилось. В первый раз, находясь на дороге и за рулем, он ощутил какой-то дикий, с каждой секундой нарастающий животный страх. Страх, который совершенно не желал пропадать, наоборот только нагнетался и усиливался. В какой-то момент, может быть в паре десятков метров ему захотелось резко затормозить и остановиться, но… что-то, словно не по его воли, заставило автобус двигаться дальше. Теперь облако казалось значительно больше, чем ранее, пол минуты назад. За ним не было видно абсолютно ничего, совершенно ничего.

Внезапно, входя в само облако, Валентин Иванович, ощутил непревзойдённую тишину и какое-то слабое покалывание, как от холодной проточной воды, колющей острыми иголочками. Только теперь эти иголочки покалывали не кожу, само сердце. Он как-то не осознал, что они едут в непроглядном золотистом тумане, который больше походил на какое-то варево, чем на туман, уж слишком был он плотен, не осознал водитель и то, что нога его резко нажала на газ, а рука правая рука соскользнула с руля. Автобус ускорился и понесся, как сумасшедший, прямо сквозь этот необычный и неестественный туман.

Директор школы, пробудившийся от этой суматохи, увидев, что происходит громко закричал:

– Что Вы делаете, матерь божья, что Вы делаете!

Однако Валентин Иванович ничего не произнес в ответ. Правая рука его медленно покачивалась из стороны в сторону, как затухающий часовой маятник, а левая мертвой хваткой вцепилась в руль. Хваткой мертвеца.

Директор не сразу понял, что произошло, так как он сам только что проснулся и обнаружил, что двигаются они в какой-то болезненно желтой субстанции и более того, водитель еще и ускоряет автобус. В салоне сразу же начались громкие возгласы. Никто не понимал куда пропала связь и почему они поехали так быстро. Многие хотели соскочить со своих мест и несомненно сделали бы это, если опять же по не понятным причинам передумали.

Алексей Петрович, осознавший, что водитель не собирается отвечать, встал со своего места и держась за поручень попытался пробраться к нему, однако сделать это было несколько сложнее, чем могло показаться вначале. Автобус начал съезжать на обочину и сильно подпрыгивать и, наверное, он точно бы съехал с дороги, если бы директор вовремя не схватился за руль и не выехал на трассу. После чего он спихнул ногу покойника с газа и сам с некоторым трудом просунул свою.

Ученики несколько перепугались и до сих пор никак не могли понять, что происходит, некоторые из них, в особенности девушки закричали и приготовились к какому-то столкновению или чему-то еще. Однако столкновения не произошло. Автобус совершенно плавно остановился и совершенно внезапно выехал из этого желтого облака на ту же дорогу, только вот теперь в ней было что-то совсем не то.

– Что происходит, почему мы остановились? – Громко закричал кто-то, вскакивая со своего места.

Алексей Петрович, смахнул со лба пот и уставился на водителя. Что-то странное было в его выражении, странное и жуткое. Валентин Иванович улыбался. Но улыбка его была такая кошмарная, что, глядя на нее можно было буквально прийти в ужас. С перекошенного, словно в какой-то смертельной муке, лица, в потолок смотрели выкатившиеся из орбит, по каким-то неведомым причинам, полностью почерневшие глаза, превратившиеся в два безжизненных пятна. Голова съехала на бок, повисла так неестественно, что можно было подумать, что шею кто-то ловко свернул. Алексей Петрович пошевели его, но ничего не произошло. Бросив короткий взгляд в эти мертвые глаза, директор увидел, что в самом центре в их невероятной глубине искрится зеленоватый огонек, преобразующийся в какую-то меленькую фигурку. В испуге отпрянув от тела, он ненароком задел его, отчего труп медленно качнулся и слегка повалился на бок.

«Спокойнее старина, должно быть у бедолаги случился сердечный приступ. Но как же тогда объяснить всю эту чертовщину с туманом и моим… сном. Ладно надо упокоить всех учеников, только паники нам сейчас не хватало». Сказав себе эти слова, Алексей Петрович повернулся к учениками и громким, но чуть дрожащим голосом произнес.

– Прошу вас все сохраняйте спокойствие, сядьте на свои места и не кричите. У нас возникли… (Проклятье, он ведь мертв, мертв!) некоторые затруднения.

В ответ раздалось несколько человек принялись спрашивать, «что, да как», а гомон, учиненный теперешними одиннадцатиклассниками, никак не смолкал, а наоборот только усилился. Кто-то напомнил о связи и сразу же несколько голосов начали ему вторить.

Алексей Петрович при содействии классных руководителей все-таки смог слегка успокоить оба класса, а после подозвал к себе Антонину и Варвару Геннадьевну.

– С водителем стало плохо. Я не знаю, что произошло, но теперь он… мертв.

– О, господи, как же это так, какой ужас! – Отозвалась Антонина, которой еще и не было тридцати. Девушка она была очень слабохарактерная и весьма эмоциональная, а потому чуть не упала в обморок, завидев труп, сидящий в водительском кресле. Осознав, саму суть произошедшего.

– Вы уверены, что он умер, быть может только потерял сознание? – спросила Варвара Геннадьевна, которую ученики в шутку называли «баба Варя», или «Крутая заварька».

– Да Варвара Геннадьевна, – сухо проговорил директор, инстинктивно протягивая руку чтобы ослабит несуществующий галстук. – Абсолютно! Думаю у бедняги остановилось сердце.

– Что же теперь делать и как сказать ученикам? – С опаской произнесла Антонина.

– Для начала нужно вызвать скорую, а не катафалку. Ученикам скажем, что водителю стало плохо и он потерял сознание. Заодно сообщим нашу ситуацию и позвоним на автовокзал, в конце концов до города не очень далеко должны выслать кого-нибудь. Кстати проверьте связь, дети говорили, что у кого-то пропала связь.

– Связи действительно нет! – прошептала Антонина, – ни полоски? А у вас?

Варвара достала телефон из кармана сумки, и отрицательно покачала головой.

– Тоже нет! – Произнес директор, всматриваясь в экран своего телефона. – Но можно сделать экстренный вызов. Давайте я выйду на улицу и попробую до кого-нибудь дозвониться, а вы в свою очередь постарайтесь у объяснить ученикам ситуацию. Только вот надо найти кнопку для открывания двери. Ага, наверное, это она.

Открыв входную дверь, Алексей Петрович вышел на улицу. Только теперь он обнаружил, что за окном вовсе не день, который они только что видели, а вечер. Не поздний, но вечер, притом Солнце было каким-то необычным и тусклым, холодного желтого цвета, с какой-то непонятной зеленоватой примесью. И необычность была не столько в Солнце. И небо, и поле, с высокой коричневой травой, вокруг и редкие деревья, совершенно не походили на те привычные, которые они видели, несколько мгновений назад. Даже дорога, и та в чем-то изменилась. Хоть она и была ровная и гладкая, но в тоже время вся покрытая длинными и тонкими черными трещинками, словно бы кто-то разрисовал ее чернилами или тушью. Жара, которая так донимала их, исчезла, а на ее место пришел прохладный и неприятный ветерок, навивающий озноб.

Что бы директор не делал и куда бы не пытался позвонить отовсюду ему отвечал холодный механический женский голос. «Вы находитесь вне зоны доступа сети, пожалуйста, оставайтесь на линии». Звучал он как-то незнакомо и глухо, что еще больше озаботило директора.

Сунув телефон в карман Алексей Петрович осмотрелся по сторонам, надеясь найти или увидеть хоть какое-нибудь присутствие людей, будь то автомобиль или какой-нибудь поселок, но ничего, совершенно ничего в поле его зрения не попадало. Те же пейзажи, ничем особенным к себе не привлекали. Трава в поле беззвучно колыхалась. А листья на деревьях стояли недвижимо, словно ветер шел только на уровне ног.

Что делать дальше он понятия не имел, так как с подобными странностями совершенно никогда не сталкивался. Конечно нужно было не в коем случае не поддаваться панике, так как они находятся в густонаселенной местности, тем более совсем недалеко от Москвы, а значит ничего серьезного произойти не может и волноваться не о чем. «Но все же… почему на горизонте нет ни одной машины, почему в конце концов стоит такая дикая тишина, куда исчезла связь со всех телефонов и почему нельзя произвести экстренный вызов, а вместо него слышен этот странный женский голос и… эти шуршащие непонятные звуки? Чем собственно было это странное желтое облако, в которое мы въехали?».

Все эти вопросы серьезно беспокоили Алексея Петровича и (как бы того не хотелось) ставили его сознание на путь, в конце которого едва-едва, но уже все-так уже блистало отчаянье, смешанное с неизвестно откуда взявшимся, животным страхом. «Глаза, почему в его черных глазах горели зеленые звезды».