ГЛАВА 13
Ты прав
Они сидели все там же, в гостиной. Джек на диване, она напротив, и пристально вглядывались в лицо друг другу. Ева заметила в его взгляде интерес, азарт - как ей показалось. Приятное волнение охватило Еву, ее пальцы нервно теребили аккуратную авторучку. Ева вообще находилась на седьмом небе от счастья. Да, именно счастья. Она изучала родное лицо в живую, и оно ей нравилось.
Неожиданно она наткнулась на одну особенность. На правой щеке ближе к уху был явный шрам от ожога. «Как это возможно?» - подумала Ева. Ей казалось, что она знала его лицо досконально, но прежде не видела этот шрам. Шрам был не ровным, немного стянутым, но не уродливым. Просто ее удивило, что она заметила это только сейчас.
- Возможно, это произошло недавно? Как всегда инстинктивно у нее вырвался вопрос.
- Как давно это случилось?- и кончиком своей авторучки она показала на своем лице место, где у него был шрам.
- Уже давно, - он свел вместе брови, видимо вспоминая ориентировочный срок этого события.
- Но на фотографиях нигде его не видно?
- Фотошоп…. Каждый делает свою работу, - спокойно ответил Джек.
- А как это случилось? Пожар?
- Ты явно склонна приписывать мне героические поступки! Нет….- он сделал глубокий вздох, - В семнадцать лет. Я….. защищал честь и достоинство.
- Девушки? – поинтересовалась Ева.
- И снова, нет. Свои….. честь и достоинство.
Ответив, он увидел на ее лице непонимание и поэтому решил продолжить.
- Понимаешь, Полли, мужчине достаточно часто приходиться защищать свою честь, свое…. право на жизнь, - он громко сглотнул, и Ева уловила в этом его боль.
- Он сглотнул старую боль. Боже, как интересно!
- Так, ты не ответил, Джек, как это произошло?
Джек нахмурился, скрестил руки на груди и, откинувшись на спинку дивана, решил помедлить с ответом – взвешивал. Когда он заговорил, то его безупречный грудной голос изменился до неузнаваемости, стал похож на рычание.
- Там, откуда я родом, право выжить и остаться человеком получали не все! Я каждый день бился на смерть, покуда хватало сил, - после этих слов он весь съежился, напрягся, закрылся.
Еве показалось, что это защитная реакция.
- Он защищается, только от кого? Не от меня же?- подумала Ева, - Если ему не нравятся мои вопросы, он мог бы сказать «следующий», но он сам решил отвечать. Я не нападаю, почему он защищается? Поэтому она решила сменить тему на более нейтральную, оставив лазейку, если что обязательно вернуться к ней.
- Джек расскажи, что означают твои татуировки? Это дань моде, стилю рок и прочее?
Услышав нейтральный вопрос, Фостон наконец-то разомкнул руки и расслабился. Он потянулся за сумкой, достал оттуда пачку сигарет, зажигалку и какую-то металлическую коробочку. Затем он, прикурив сигарету, одной рукой придвинул к себе довольно-таки увесистый журнальный столик.
-Ничего себе! Так легко? – удивилась Ева, - Какие у него оказывается сильные руки. Раньше я только восхищалась их красотой, но никогда не думала о силе!
Он выложил из коробочки пластиковый пакет, аккуратно его открыв, высыпал на стол немного белого порошка.
- Ясно, наркотики, - сделал вывод Ева, - Ну конечно, что я еще могла ожидать? Шоу-бизнес целиком ими пропитан, не удивительно. Нет, стойкого чувства разочарования оттого, что он принимает наркотики, у меня нет, просто в глубине души я надеялась, что его это не коснулось. Глупо конечно. Фостон встал с дивана, достал из заднего кармана брюк банковскую пластиковую карту, большого достоинства, судя по названию банка и цвету карты, небрежно прочертил ею дорожку и резко остановился, так как в этот самый момент у Евы в кармане зазвонил телефон. Ева достала телефон, взглянула на экран и поняла - звонила Кэтрин. Прежде чем ответить на звонок она бросила на Джека взгляд означающий: - Можно я отвечу? Он чуть повел плечом, хотя был явно в напряжении, как будто его застукали за «нехорошим делом». Но, судя по жесту – не возражал.
- Да, Кэтрин. Нет. Я закончила, освободилась, но говорить сейчас не могу. Давай это обсудим позже. Нет, я в Нью-Йорк не поеду. Полагаю, нет смысла. Все, пока, без обид… Все, я поняла.
Кэтрин остановить не удавалось, поэтому после последней фразы Ева демонстративно выключила телефон и развела руками. Жест означал: «Больше никаких звонков». Фостон улыбнулся и вернулся к начатому делу, втянув носом одну, а затем и вторую полоску.
- А почему ты соврала, что уже освободилась? - затягиваясь, сигаретой спросил он.
- Даже не знаю. Честно не знаю….. Я иногда делаю что-то не осознанно. А у тебя такое бывает?
- Да, и очень часто, - ответил он, - Ложь - она как снежный ком: катится, катится впереди тебя, пока не станет такой огромной, что перекатывается уже с трудом и тебе приходиться снижать скорость собственного движения, а иногда и просто топтаться на месте.
- Он так витиевато и образно говорит, - отметила про себя Ева, - Неудивительно, ведь тексты своих песен он пишет сам. Узнаю стиль!
- Да,.. философская мысль!
- Давай без сарказма!? Когда постоишь с моё на краю пропасти – станешь философом.
- Прости, но я хочу понять, где тот край пропасти, о котором ты говоришь?
- В Бруклине! Точнее микрорайон называть не стану…. один из беднейших. Ведь ты должна быть в курсе, где мне суждено было родиться? Ты же профессионал! - сам он при этом говорил с нескрываемым сарказмом, - Или девочка из сытого Лос-Анджелеса не знает, что такое Бруклин? Это в Нью-Йорке, детка!
- Нет, я знаю, что такое Бруклин и как там живут люди, - попыталась возразить Ева.
- Откуда тебе знать?!! – с раздражением произнес он, - Живешь беззаботно. Папочка адвокат или врач какой-нибудь, мамочка мается от безделья. Ты с рождения ни в чем не нуждалась: частные школы, потом колледж на папины деньги;… вот теперь работка у тебя не пыльная… Я прав?
Ева была в растерянности. Он не только был прав, он безошибочно в двух предложениях описал ее жизнь и семью. Ему даже удалось угадать профессию отца, он действительно адвокат с обширной практикой. Мама не вылезает из салонов, ее жизнь – это «Shopping and Resting».
- Все до единого слова - правда! Но откуда он узнал это? Вряд ли он стал собирать сведения о журналистке, которая будет брать у него интервью. Бред! Значит он вот так просто, слёту угадал! Вот это, да! Какой он проницательный.
Эта мысль настолько поразила ее, что она автоматически записала это в своем блокноте. Фостон был раздражен и молча ждал ответа на свой вопрос, а вместо ответа он увидел, как она что-то записывает в блокнот. Это разозлило его еще больше.
- А на кой чёрт тебе эта журналистика? Чего не пошла как все на юридический? Это ведь круто?!
- Я всегда знала, что это моё, - очень тихо и как-то неуверенно ответила Ева.
- Полли, не надо мне здесь заливать про призвание! Да, наверняка с папиными деньгами могла выбрать что угодно, а поперлась в журналисты, к примеру,… ну я не знаю…, за подружкой или симпатичным парнем, чтобы не расставаться, так ведь?
- Невероятно! Обалдеть! – мысленно восхитилась Ева, - откуда он мог знать, что именно так все и было? Что она пошла на этот факультет за Ником, тогдашним бой-френдом, из-за эгоизма и ревности, чтобы он даже не смел, заглядываться на других девчонок. Как ему удается видеть меня насквозь? Четко осознавать где, правда, а где ложь? Еще один талант? И много их у него? – вопросов у нее в голове с каждой минутой становилось все больше и больше.
Она опять сделала запись в блокноте, погрузившись в свои мысли. Джека ее действия разозлили, он вскочил с дивана и, выхватив блокнот из ее рук, отшвырнул его в сторону.
- Хватит уже! – зарычал он, - Так, я прав?
Она захлопала ресницами, не предполагая такую бурную реакцию.
- Ты не то чтобы прав! Ты абсолютно прав! И именно это меня и поражает, - с восхищением прошептала Ева.
- А знаешь, милая Полли, что меня по настоящему бесит? Это то, что каждый из таких как ты полагает, что он уникален и знает больше других. И думает, что имеет право рассуждать на тему: «Как живется народу в Бруклине!». Хотя на самом деле ни фига не смыслит даже в той профессии, которую он, якобы выбрал по призванию.
Слова Джека, дошли до глубины ее души. Ева только сейчас поняла, откуда он так быстро угадал все про нее. Это не талант, как она предположила сначала, это его личная непредвзятость. А, такие как она – «профессионалы», всегда на всё смотрят сквозь призму собственной значимости.
- Да, да, он прав! Я ведь точно такая же! Я шла сюда, полагая, что знаю о нем достаточно, чтобы даже не предполагать, а быть уверенной, что, зная его образ жизни, интересы, личные пристрастия, смею рассуждать на тему – «Кто такой Джек Фостон?». Я пришла сюда получить дополнительную информацию, не доверяя при этом перу своих коллег. Работая журналистом всего каких-то семь месяцев, я «зазвездилась»! А он - настоящая «звезда». Звезда, с большой буквы, был и остается человеком непредвзятым, без «звездной болезни», поэтому и общается непринужденно, без пафоса, и видит многое, скрытое от таких как я.
- Он проницательный, потому что человечный! – сделала вывод из собственных рассуждений Ева.
- Извини меня, пожалуйста! Ты прав, я действительно понятие не имею, как живут люди в бедных кварталах Бруклина. Я не должна была….
- Ладно, забудь,…. но больше не говори что знаешь! Хорошо?
- Хорошо.
Он опять схватился за бутылку и наполнил свой стакан.
- Выпьешь со мной мировую? – с улыбкой сказал Фостон, протягивая ей бутылку.
- Я…. как-то… не очень,… виски не пью.
- Мировую!!!! – настаивал он.
- Ну, разве ему можно отказать!? Кумир просит, а поклонник отказывается? Нонсенс! Да, любая другая на моем месте готова была бы выпить хоть яд из его рук, только бы он об этом попросил.
- Ах, ладно, можно чуть-чуть – вздохнув, сказала Ева.
- Да, он и мертвого уговорит! – улыбнулась своим мыслям она.
- Действительно, почему бы и нет? Ты уже не на работе. Уже освободилась – как всегда съехидничал он.
Ева протянула ему свой стакан. Они чокнулись и выпили. Он двумя глотками осушил содержимого своего бокала, а вот Еве пришлось туго. Отхлебнув немного виски, она сжалась от рвотного рефлекса.
- Нет, нет, нет!! До дна! – настаивал он, - Я прошу тебя. Мировая!
Она глубоко вздохнула и стала с омерзением пить, а когда сделала последний глоток, изнутри уже все рвалось обратно. Она еле сдерживала позывы.
- Дыши глубже, - говоря это, он еще и показывал, - чувствуешь, как внутри становиться тепло? Чувствуешь?
- Да, даже слишком тепло.
Она стала часто дышать и вроде бы отлегло. Но мысль: «Сейчас напьюсь, буду пьяной, ляпну что-нибудь совсем недопустимое. Со мной станется, я могу!».
Здесь ей вспомнилась давняя история о том, как они с Кэтрин, отмечая окончательный разрыв ее отношений с Ником, напились так, что с трудом вылезли из такси возле общежития. И их в таком состоянии увидел преподаватель английской литературы, мистер Роденберг. Он был евреем и придерживался строгих иудейских правил. Наблюдая за ними в таком состоянии, мистер Роденберг осуждающе качал головой, а пьяная Ева, увидев его неодобрительный взгляд, поперла на него с улыбкой. - Что? Я вам не нравлюсь? Очень зря! Девушки в таком состоянии бывают очень добры к своим любимым преподавателям и могут позволить им потрогать их за разные места !! –она повисла у него на шее и нагло взяв его руку положила ее себе на грудь.
Кэтрин вовремя прекратила эти сексуальные выходки подруги, оттащив Еву от Роденберга, который, застыл столбом и еле шевеля губами, шептал молитву на идише.
На следующее утро Ева, конечно же, не смогла вспомнить этот эпизод, но когда Кэтрин ей всё рассказала и, что самое главное, напомнила, что им сегодня сдавать ему устный экзамен, состояние у Евы было ужасным. Ей было настолько стыдно, что она собиралась под любым предлогом не выходить из своей комнаты, пока все кто мог видеть ее в тот день, не умрут от старости - то есть, лет сто. Особенно ее мучили вопросы: «Насколько сильно я оскорбила своими действиями мистера Роденберга? И как теперь я смогу появиться у него на занятиях?». Кэтрин смеялась над ней, растворяя таблетку шипучего аспирина в стакане.
- Да, нормально все пройдет! Он очень хорошо воспитан, не подаст и вида, - убеждала ее она.
Но, несмотря на все утешения, Еве не стало спокойнее, и она отчаянно заявила подруге: «Знаешь, Кэтрин, если мы сейчас пойдем и я с перепоя сдам ему экзамен на-отлично, я больше никогда не буду пить это чёртово виски!».
- Условия принимаются! – радостно заявила Кэтрин, - А если не сдашь, тогда пойдем и напьемся!- и они стали смеяться.
Ева сдала экзамен на-отлично. И теперь, когда ей предлагают выпить виски у нее всегда перед глазами встает осуждающий взгляд мистера Роденберга. Ужасно… Жутко… Стыдно!!
* * *
Виски сделали свое дело! Щеки у Евы зарделись, ей стало жарко и она, не раздумывая, сняла свой пиджак.
- Если хочешь, можешь остаться в одежде, я не настаиваю, - сострил Фостон. Она улыбнулась ему, оценив шутку.
- Хотя я тоже могу составить тебе компанию, снять рубашку. Ведь мы как раз собирались обсуждать тему моих татуировок, если я ничего не путаю? – очень вовремя вспомнил он.
Ева смотрела в его лукавые глаза и улыбалась, так как сохранять напускную серьезность уже не было никакого смысла. Встав со стула, она повесила свой пиджак на спинку и огляделась. Она поняла, что они остались одни, вокруг никого.
- Когда все ушли? Охрана, домработница? – промелькнула у нее в голове мысль, - интересно, долго мы тут сидим? Сколько времени прошло?
- Извини, я тебя задерживаю? Я уже, наверное, давно исчерпала свой лимит времени? – сказала Ева и посмотрела на него умоляющим взглядом.
- А что, если он сейчас скажет, да? Идти домой? Я не хочу! – у нее сбилось дыхание.
Джек удивленно поднял брови.
- Безусловно, на чаевые за скорость можешь не рассчитывать, но, по-моему, прерываться на снятии верхней одежды как-то не принято? – пошутил он.
И Ева, с облегчением вздохнула еще раз, оценив его чувство юмора.
- Ну, так на чем мы остановились? – он сделал глоток виски, – Ты будешь зарисовывать мои татуировки или уже осведомлена об их содержании? – хихикнул Джек, и тем самым заставил Еву немного покраснеть.
- Немного, - ответила она, - Меня, на самом деле, интересует одна, где сердце.
Джек, ничуть не смущаясь, расстегнул пуговицы на груди и, положив руку на сердце, сказал: «ВЕРА, и это действительно так! Она занимает большую часть в моем сердце. Поэтому я решил, что можно об этом и написать». Он сделал паузу, а затем добавил: «Я верю! Я сделал эту татуировку, что бы никогда не забывать, что только вера помогает выжить в этом мире», при этих словах он опять что-то вспомнил, вздохнул и нахмурился.
Еве понравился его ответ.
- Понятно, а…. кожаный браслет на руке? Ты его тоже носишь не снимая? Он что означает?
При этом вопросе Фостон явно смутился, еще больше нахмурился, а затем криво улыбнулся своей многозначительной улыбкой.
- Он несет другую функцию – таинственно произнес он.
- Какую? - Позже расскажу.
- А смысл переносить тему? – не унималась Ева.
- Ну, хорошо. Если слово «Вера» на груди демонстрирует то, что я хочу показать, то этот широкий браслет наоборот, скрывает.
- Так что под ним? – азарт у Евы нарастал.
- То, что я видеть не хочу,… вспоминать не хочу, - он замолчал, но, взглянув ей в лицо, понял, что она не сдастся, и решил продолжить. - Так,.. очередной шрам.
- Тоже полученный в борьбе за жизнь?
- Как раз наоборот, - он вздохнул, затянулся сигаретой и опустил глаза в пол - Давно это было…. и повод был…, но во многом благодаря этому факту я стал музыкантом.
- Расскажи, мне интересно – прошептала она.
- Знаешь, как правильно надо вены вскрывать? – его пристальный взгляд с прищуром хотел найти ответ в глазах Евы, но видимо не нашел.
- Это мне один врач объяснил. Надо резать вдоль руки, а не поперек. Поперек только сухожилия все перерезаешь и падаешь в обморок от болевого шока, - он опять многозначительно вздохнул, - Так что,… самая лучшая тренировка для восстановления нормальной работы пальцев – это игра на гитаре или фортепьяно. Поэтому мне пришлось усиленно тренироваться.
- Это из-за девушки? Любовная драма?
- Нет! – отрезал он.
- А из-за чего? - не унималась Ева.
- Э…. следующий вопрос.
- Вот, он и воспользовался своим 20-тым «следующим»,– подумала Ева.
Она ненароком взглянула в свои записи и, поняла, что она не на дюйм не приблизилась к ответам на указанные там вопросы.
0
