Максим Горький писал в «Климе Самгине»: «До этого он никогда еще не был в суде, и хотя редко бывал в церкви, но зал суда вызвал в нем впечатление отдаленного сходства именно с церковью; стол судей — алтарь, портрет царя — запрестольный образ, места присяжных и скамья подсудимых — клироса». Нынче вместо портрета царя висел золотой двуглавый орёл, но судьи свои постановления бубнили точно священники молитвы быстро и монотонно, в конце мне всегда хотелось добавить «Аминь». Первый мой судья Львов был молод (всего лишь год в должности), строг (как ему казалось) и внешне (а может, и внутри) интеллигентен. Суд стартовал в апреле 2021 года. С первого же заседания, когда я обратил его внимание на то, что сумма указанная в обвинительном заключении не соответствует сумме обозначенной в дополнительной экспертизе, он стал насторожен и хмур, и с каждым заседанием всё больше и больше. Свидетели со стороны обвинения в своих показаниях просто констатировали тяжёлое финансовое положение «Аккорда», признавали в той или иной мере долг перед ООО «ХYZ» и невозможность выполнить ремонт котла в отопительный период. И только уволенный с «Аккорда» господин Заскорюзлов умудрился вызвать к себе негатив спокойного судьи Львова, когда заявил, что у него сегодня должна была состояться встреча с главным архитектором Москвы, а он вот здесь находится вместо рандеву. На вопросы данный свидетель отвечал следующим образом: «если визуализировать», «значимый юридический факт», «мы действовали в следующей парадигме», «это мой эпикриз как врача», «зачем подавать в арбитраж, если у службы безопасности завода есть возможности». А в сущности он сообщил, что «завод «Аккорд» - это не «Мерседес», а больной Паркинсоном». Вот этот господин с юридическим образованием так тонко разбирающийся в медицине нёс ответственность в ПАО «Аккорд» за технические вопросы! Чудны дела твои, российская вертикаль власти!

Также в суде были зачитаны «железные доказательства», полученные из изъятого телефона, в виде переписки с моим заместителем:

И всё. Сколько денег или бутылок, и что такое это «Сколько», и что это вообще значило, так и осталось тайной. Но жирную точку в судействе Львова поставили эксперты: вначале всё тот же Абрамов, который в ходе заседания признал математические ошибки, а вместо комментариев к своим «глубоконаучным» выводам молчал, переминался с ноги на ногу и смущённо улыбался. Поэтому судье пришлось назначить дополнительную, доверив её лаборатории государственной экспертизы Министерства юстиции, которую следователь Машинко ранее почему-то не обнаружил. Но не помогли Львову и государственные эксперты, потому что вместо сметы по котлу №2 на три миллиона, они использовали смету на миллион семьсот, а для расчётов брали опять-таки три миллиона, таким образом, мне приписывали просто с потолка миллион триста похищенных средств. Мозг судьи закипел от всей это белиберды, и он своим постановлением вернул дело прокурору.

Прокуратура не растерялась, подала апелляционную жалобу, и дело развернули взад на новое рассмотрение в ином составе. Я во второй раз предстал перед судейскими очами, на сей раз перед председателем Заболотного районного суда судьёй Вражковой. Суровая дама так гнала судебные заседания, что, начав в январе 2022 года, она успела сходить в отпуск, а в апреле огласить приговор. За четыре месяца она не приняла ни одного доказательства защиты, все адвокатские ходатайства отвергала, шла к финишу подобно лосю в чаще. Даже, когда она сама вызвала главного бухгалтера «Аккорда» на допрос, и та признала наличие задолженности, мой вопрос «Почему не подписать нам акт сверки?», тут же был судьёй снят. Показания же бывшего главного инженера про ремонт туалетов не приняты вообще ей во внимание. Так наступил день моего последнего слова. Почитав его дома, я установил, что уйдёт на него 37 минут. Стало жалко, хотелось бы как Фидель Кастро на заседании ООН в 1960 году – 4 часа 29 минут. Однако, я не учёл того, что читать его буду в маске, ведь масочный режим в Энской области ещё никто не отменял, и времени на него потрачу минут на пять больше.

Судья, возможно, меня слушала, но креслом она скрипела гораздо активнее и заметно вздыхала, косясь на часы на стене. Прокурор Хасанова также смотрела на время, складывая выбранный товар в корзину интернет-магазина, секретарь судебного заседания играл в телефон. Основные тезисы моего «выступления» были следующие: « очередная история правового беспредела российских силовиков в отношении представителей частного бизнеса», «какой смысл мне было покупать материалы на ремонт котла, тратить денежные средства, если работы выполнять, как утверждает следствие, я не собирался, а целью своей ставил наживу», «следователем Машинко из материалов уголовного дела умышленно была исключена таблица платежей, составленная мной и на которую я дважды ссылаюсь при дополнительном допросе», «не могу не выразить своё удивление математическими способностями сотрудников УФСБ: при стоимости работ по котлу 2 544 249 рублей, как указал в своём заявлении руководитель ПАО «Аккорд», материальный ущерб составил десять миллионов рублей. И вот это, так сказать, экономическое просветление энских чекистов происходит в регионе, где оборонное предприятие закупает икру и шампанское на шесть миллионов рублей, где тысячи обманутых дольщиков – граждан России, но это им неинтересно, их интересует ПАО «Аккорд», но не в плане, что продажа цеха называется инвестиционным проектом, а всё оборудование котельной заложено банку за одну тысячу рублей за единицу, включая злосчастный котёл №2, а в том плане, что завод при эффективном, как заявляет «Технологий.NET», менеджменте обманули на десять миллионов при стоимости работ два с половиной». Последнее моё слово заканчивалось словами Иоанна Богослова: «Неправедный пусть ещё делает неправду; не чистый пусть ещё сквернится; праведный да творит правду ещё».

- У меня всё! – объявил я.

Глазами судья улыбнулась:

- Суд удаляется для вынесения приговора….

В пасмурный апрельский понедельник заболотная Фемида с широко открытыми глазами поменяла весы на дышло и огласила приговор слово в слово повторяющий обвинительное заключение, различие было лишь в сумме ущерба. Прокурор Хасанова, насчитавшая только ей известным способом 2,5 миллиона украденных мной рублей, просила у суда два года колонии-поселения, судья Вражкова её не услышала и дала…. два с половиной года колонии-поселения.