Поскользнувшись на чём- то склизком, и, видимо, не очень приличном, хвостатый, обливаясь проклятиями,  влетел в вагон и со всей дури грохнулся на рога.  После нескольких минут  выделывания копытами в воздухе различных па, жете и фондю, он, наконец, принял вертикальное положение, как и подобает всякому уважающему себя чёрту.

- Ну и воняет же тут… - буркнул он, и принялся суетливо озираться в поисках свободного места.  Обнаружив оное в нескольких метрах от себя, чёрт уже было собирался в ту сторону скакнуть и взгромоздится, как ворона на пресловутую ель, но его тут же  огрели по башке, наступили на хвост, тыкнули в бок чем то острым и завизжали в ухо:

- А ну двинься! Дай сесть больной женщине!

Обалдевший бес позволил глазам занять неподобающее положение на лбу  и продержаться там несколько мгновений. Затем, затолкав их обратно на место, он воззрился на то существо, которое авторитетно назвало себя больной женщиной. Это было совершенно неадекватное месиво из сгустка злости, амбиций,  набитых сумок и волосатых бородавок. Женщина впихнула себя между сидящими, громко вздохнула, и , сделав несчастное болезненное лицо, уставилась в потолок.

- Ну, знаете ли… - полувыдохнул полуфыркнул чёрт, подобрал на всякий случай хвост и поплёлся в конец вагона. Убедившись, что на него никто не наступит, не сядет, не плюнет,  и не цыкнет, он присел на пол, достал калькулятор и начал высчитывать количество злобных элементов на душу населения. Получилось, что считать надо не количество злобных элементов на душу населения, а душу населения, на количество злобных элементов. Данное обстоятельство было крайне вероятным, если учесть, что чертей теперь в упор не замечали. Как и нету. Раньше хоть глаза выпучивали, крестились, а теперь… вот. Сумками лупят, личные газы распространяют в обчественных местах, давки такие, что никакие рога не помогают…

- А ну, пшла отседова, кошка драна! – пока чёрт переваривал услышанное и со скрипом соображал, что это вроде как к нему обратились, чья-то нога врезала ему по срамному месту, отчего бес подлетел наподобие мешка с трухой, и шваркнулся в проходе наподобие  мешка с картошкой,  - Развели тут зверинец, мать перемать…!

Громогласный возглас исходил из недр седовласого и седобородого мужчинки.  Одет он был в серое, покроя 60х, пальто и серые, облысевшие от времени и луж,  унты. На серых трениках топорщилась растянутая острыми коленками ткань,  а на ушанке было только одно ухо.  Он гордо прошествовал по проходу, что- то громко бурча под свой серый нос про кошек, стоимость проезда и «напокупали себе квартир и ездиют теперь тут», но внезапно дорогу ему преградила ещё более колоритная личность. Хвостатый, чувствуя, что если он немедленно не уберётся с того места, куда его пнули, то он «нечаянно» огребёт по шее, спине, и, в общем, по всем тем местам, по которым обычно огребают, быстренько спрятался  за  чьими - то массивными  ногами, и  стал с интересом наблюдать за серым и вторым. А у них, между тем, возникли неразрешимые проблемы личного характера с уклоном в личную непереносимость друг друга.  Внешность второго была на редкость заурядной.  Клетчатая кепка прикрывала заурядную среднестатистическую плешь, чёрная китайская куртка прикрывала заурядное среднестатистическое пузо, а в авоське звякала заурядная среднестатистическая зарплата.

- Слууушай, ты, - заговорил второй, - убирайся из вагона! Я уже не первый раз тебя здесь вижу! С тобой же ехать людям невозможно! От тебя же воняет за версту! И как только такую бомженину в метро пустили!!!

Серый вяло поднял брови, и на лице у него образовалась легко читаемая надпись: «Кто здесь?» Затем сфокусировал свои мутные серые глаза на свирепом лице второго и медленно изрёк:

- Чёёёоо…. Вы по какому вопросу?

Заурядный оторопело замолк, но через секунду возобновил свои гневные излияния по поводу распространения зловонных ароматов, и для пущей убедительности начал потрясать авоськой со среднестатистической зарплатой перед носом серого.

- Я говорю, убирайся отсюдова, не продохнуть из – за тебя! Да где ж такое видано! Воняет от тебя на весь вагон! Людям аж плохо от такой вонищи! И не первый раз я тебя уже тут вижу! Куда ты всё ездишь! От тебя же воняет, а ты всё ездишь и ездишь!

Серобородый всё это время с завидным постоянством смотрел негодующему в глаза, силясь понять, что же тот говорит. В конце концов, прозрение  посетило его, и, ощутив всю серьёзность ситуации,  он начал изображать из – себя свежевыловленную сёмгу, открывая и закрывая рот, в безуспешной попытке дать достойный отпор оппоненту.

- Сс… Ссам дурак.- наконец выдавил он, и отошёл к двери. Как ни странно, сей ответ полностью удовлетворил второго, потому что он замолчал, и лишь изредка метал из-под отсутствия бровей вялые молнии в сторону серого.

Чёрт, наблюдавший за всем этим из-за чьих-то ног, в очередной раз поразился, с какими каменными лицами сидели остальные пассажиры, как старательно избегали смотреть в ту сторону, где происходили дебаты, некоторые даже мгновенно заснули, правдоподобно уронив голову на грудь.

Чёрт прополз между ногами, и устремился в противоположный конец вагона, дабы не быть снова схваченным за шкварку, как это произошло неделю назад, при подобном же стечении обстоятельств.

Никто и бровью тогда не повёл. Мало ли что там такое чёрное, рогатое, с хвостом и копытами под ногами лазит!

 Сев на освободившееся место, бес на время занял себя тем, что задумался о повсеместном окаменении масс. Вот вчера, например, вспомнилось ему, в толпе перед эскалатором, где все пыхтят, сопят, давят друг другу ноги, пихаются, но молчат, одна благовидной внешности особа вышла из себя,  и толкнула такую залихватскую речь, что впору на цитаты растаскивать, да только повторять неприлично. Общий смысл все уловили, что мол «как бараны», «куда прёте», и «зачем вы это делаете». Равнодушие и безучастность толпы, даже после столь бурного выражения эмоций, настолько ошеломило чёрта, а уж особу тем более, что от безысходности и от бурного желания довести до сведения окружающих свою точку зрения, она не придумала ничего лучше, как наподдать под зад шедшей впереди пожилой даме с тележкой, со словами: «А ну, шевелись!» У беса чуть глаза от удивления не выпали. Поток слов, последовавший за этим, безусловно, необдуманным пинком,  всенепременнейше привёл бы к драке, но тут внезапно кончился эскалатор.

Подобных случаев вспомнилось ему великое множество, которое с каждым днём росло в геометрической прогрессии… А он – то думал, что всё уладится, и это издержки развивающегося общества, как в своё время охота на ведьм или отвращение к воде… Но, это не его дело.

Поезд затормозил, и остановился в чёрном тоннеле. Бес дёрнулся, огляделся, и, уже привычным движением, выскочил в открытое окно, в самую гущу темноты.