Короткое описание: писалось под песню Земфиры "Мы разбиваемся".
Моник сидела молча, глядя в чашку с уже остывшим кофе... Секундная стрелка настенных часов
стала натужно и как-то отвратительно грубо тикать, к голове приливал
жар, пульс застучал в висках, руки задрожали и вспотели: предательское
ощущение страха, неспокойствия... Еще секунда, и он точно заметит эти
дрожащие руки. Вздох... Он выпускает дым, небрежно сбрасывает
пепел, облокачивается на руку, которой держит наполовину выкуренную
сигарету, другой рисует пальцем на столе круг...
—Мне отчего-то не
хочется с тобой говорить,— он флегматичен и ленив... даже голосом.
Этого человека когда-нибудь можно взволновать? Нет, черт подери, нет.
—Я пришла не разговаривать, а сказать, что я устала, и больше ничего не
хочу, — голос дрогнул. Очень не вовремя. Слишком не вовремя.
—У тебя дрожат руки,— он снова затянулся.
«У меня дрожат руки... голос... Сердце. Нет, не дрожит. Надрывается. А
ты сидишь и куришь. И тебе наплевать на всех, кроме себя. Да пошел
ты!»,— подумала Моник и встала.
—Что-то не так?— он лениво поднял глаза.
—Мне отчего-то не хочется с тобой говорить, — она бросила на стол деньги за свой кофе и ушла.
Дождь. Снова дождь... Моник закурила. Каждый раз, когда ей хотелось
разрываться на части от боли, начинался дождь. Она стояла под козырьком
какого-то магазинчика, нервно вдыхая и выдыхая дым, вглядываясь в
проезжающие по проспекту машины. Она любила называть про себя марки
проезжающих мимо машин, будто заучивая или повторяя про себя, она еще в
детстве придумала себе такую игру, когда ей приходилось подолгу стоять
на автобусной остановке.
Рене был самым любимым и самым ненавистным человеком в ее жизни. С ним она была несчастна, без него — ее просто не было.
Хотелось вернуться. Хотелось позвонить и сказать: «Прости, я сегодня
погорячилась». А он бы ответил: «Да, детка, ты каждый день это
делаешь». Потом она рассмеялась бы в трубку, а он бы спросил, где она
сейчас. И через две минуты его «Вольво» мигнул бы фарами, просигналив
четыре раза, около этого самого магазинчика. Так было бы. Если бы она позвонила.
Сделал Вам редакцию текста, можете не благодарить. Моник сидела молча, глядя лишь в кофейную чашку... Секундная стрелка стала натужно и как-то отвратительно грубо тикать, к голове приливал жар, пульс слышался в висках, руки задрожали и вспотели: предательское ощущение страха, неспокойствия... еще секунда, и он точно заметит эти дрожащие руки. Вздох... Он выпускает дым, небрежно сбрасывает пепел, облокачивается на руку, которой держит наполовину выкуренную сигарету, другой рисует пальцем на столе круг...
-Мне отчего-то не хочется с тобой говорить, - он флегматичен и ленив... даже голосом. Этого человека когда-нибудь можно взволновать? Нет, черт подери, нет.
-Я пришла не разговаривать, а сказать, что я устала, и больше ничего не хочу, - голос дрогнул. Очень не вовремя. Слишком не вовремя.
-У тебя дрожат руки,- он снова затянулся.
«У меня дрожат руки... голос... Сердце. Нет, не дрожит. Надрывается. А ты сидишь и куришь. И тебе наплевать на всех, кроме себя. Да пошел ты!»,- подумала Моник и встала.
-Что-то не так?- он лениво поднял глаза.
-Мне отчего-то не хочется с тобой говорить, - она бросила на стол деньги за свой кофе и ушла.
Дождь. Снова дождь... Моник закурила. Каждый раз, когда ей хотелось разрываться на части от боли, начинался дождь. Она стояла под козырьком какого-то магазинчика, нервно вдыхая и выдыхая дым, вглядываясь в проезжающие по проспекту машины. Она любила называть про себя марки проезжающих мимо машин, будто заучивая или повторяя про себя, она еще в детстве придумала себе такую игру, когда ей приходилось подолгу стоять на автобусной остановке.
Рене был самым любимым и самым ненавистным человеком в ее жизни. С ним она была несчастна, без него - ее просто не было. Хотелось вернуться. Хотелось позвонить и сказать: «Прости, я сегодня погорячилась». А он бы ответил: «Да, детка, ты каждый день это делаешь». Потом она рассмеялась бы в трубку, а он бы спросил, где она сейчас. И через две минуты его «Вольво» мигнул бы фарами, просигналив четыре раза, около этого самого магазинчика. Так было бы. Если бы она позвонила.
Теперь, что я считаю можно исправить: "лишь" - лучше опустить в первом предложении. "неспокойствия" - советую заменить на беспокойство. "-Мне отчего-то не хочется с тобой говорить,-флегматичен и ленив...даже голосом." - советую вставить "он" перед "флегматичен". "Слишком не вовремя." - "Слишком" правильнее заменить на "Совсем".
Дабы не сказать лишнего, скажу, что мне понравилась. Милая философская зарисовочка - на большее Вы и не расчитывали, верно?
Моник сидела молча,глядя лишь в кофейную чашку...Секундная стрелка стала натужно и как-то отвратительно грубо тикать - неуяснено: неужели секундная стралка в чешке? Секундная стрелка стала натужно и как-то отвратительно грубо тикать,к голове приливал жар,пульс слышался в висках,руки задрожали и вспотели:предательское ощущение страха,неспокойствия...еще секунда,и он точно заметит эти дрожащие руки. - слишком длинное предложение, переполненное действиями. Одновременно вдох, выпускание пепла, выбрасывание пепла... забавно. Очень много ошибок пунктуационных Так было бы.Если бы она позвонила
Где-то здесь я попытался отыскать изюмину, но не сумел. Здесь описана картина повседневной жизни, стандартная ситуация, и нестандартное решение. Мы можем подумать, чем закончится роман ГГ, можем мысленно посочувствовать или порадоваться. И что??? Если Вы пытались объяснить чувства, почему же описуете машины? Для создания психологического напряжение следовало бы больше уделить героям, а не их окружению. Здесь, увы, я вижу лишь неудачную попытку...
0
