1.

В это утро загородная трасса была полупустой. Автомобили двигались медленно и осторожно. После предрассветного ледяного дождя, дорога стала похожа на зеркало. Вышедшее из-за рассеивающихся туч нереально яркое солнце выжигало глаза. Не спасали даже солнцезащитные очки.

 Стоянки были забиты, пережидающими большегрузами. Фуры стояли и по обочинам. Никто не хотел напрасно рисковать. Разумнее было подождать проезд спецтехники. Безрассудные водители, в лучшем случае, находили своё пристанище в кюветах. На коротком отрезке пути ему преграждали путь уже три аварии. К счастью, его помощь пострадавшим была не нужна – их забрали машины скорой помощи.

 Вадим Сергеевич не имел права рисковать, как и пережидать. Его ждала в Московской клинике умирающая жена. Он ехал исполнить её желание, хотя и считал его бесполезной прихотью, а возможно, что и просто хитрой уловкой - отвлечь мужа от переживаний. Но если она попросила его привезти ей воды из святого источника, находившегося рядом с её родной деревней, то он считал долгом это исполнить.

 Всю жизнь они вместе помогали больным онкологией. Впрочем, как и всем другим страдающим: соседям, случайным людям, словом, всем кто нуждался в их медицинской помощи в любое время суток. Врач-реаниматолог по специализации, даже не выкладывал из своей машины «экстренный сундучок», составленный лично им. Помогать людям было их общей судьбой. Очень часто они корили себя за то, что гораздо меньше времени уделяли собственным детям, чем посторонним. Долг и обязанность врача были смыслом их жизни, заботились больше о здоровье других, чем о своём. И болезнь Любушки заметили слишком поздно. Они оба прекрасно знали, что отсчёт времени идёт уже на часы.

 И вот теперь Вадим Сергеевич не мог себе позволить задерживаться. Он планировал вернуться ещё к ночи. Но жизнь распорядилась иначе. Чародейка-судьба всегда всё решает по-своему, глядя свыше.

  Свет жёг глаза, и мужчина сбрасывал и без того низкую скорость. Достал из кармана носовой платок, промокнул слезящиеся глаза. В это время мимо него на чудовищной скорости, чуть ли, не задев его машину, пролетел маленький ярко-красный автомобиль. Он шёл зигзагами через все полосы не только своего, но и встречного направления. «Вот ведь, ненормальная!» – С раздражением и какой-то внутренней болью, подумал он. Что за рулём была женщина, он не сомневался. – «И себя угробит, и не дай Бог, ещё безвинных с собой заберёт!» Врач оглянулся на свой спасательный сундучок. Однако, нигде далее ему не встретился «сумасшедший» автомобиль. Он предположил, что сумасшедшая свернула на каком-нибудь повороте.

 Уже через десяток километров погода резко сменилась. Небо затянуло плотными серыми тучами, крупными хлопьями повалил снег. Вслед за ним поднялся ветер, нёсший позёмку. На трассе очень быстро появились перемёты. Поднялась и резко усилилась метель. Колёса внедорожника вязли в ледяной каше. Водитель с трудом различал габариты впередиидущих машин.

  Стемнело раньше положенного времени. Метель всё нарастала, даже не думая униматься. Стремительно росли сугробы. О том, чтобы свернуть на просёлок, нечего было и думать. Он с болью в сердце подумал о том, что всё идёт наперекосяк, совсем не так, как надо.

  Справа сквозь мглу мерцала яркая вывеска гостиницы «Привал». Широкая парковка была вся заставлена и грузовыми и легковыми автомобилями. Их усердно заносила снегом непогода. Маленький тракторишка с лопатой не успевал расчищать проезд, он и сам, то и дело вяз и зарывался в ледяную кашу. Дворник усердно трудился, совершенно безуспешно расчищая крыльцо и дорожку, сам уже похожий больше на странного снеговика. С трудом припарковавшись на свободном месте между чёрным внедорожником и, занесённым по самую крышу, красным «малышом», он в самом скверном настроении вошёл внутрь здания.

  Хозяин придорожной гостиницы был давним приятелем Вадима Сергеевича. Он был рад встрече. Но даже дружеские объятия не могли его ободрить. Искренне посочувствовав, друг, всё же отговорил ехать дальше.

- Ты посуди сам, - басил толстяк, - если здесь такое творится, то, что тебя ждёт на просёлке? Кто там будет в такую погоду чистить? Сам видишь, сколько народа у меня собралось – битком. Даже те, кто без номеров остался и те, будут здесь праздновать. Новый год, всё ж таки!  - Он взял его под руку. – Я, ведь, всё понимаю. Ты хочешь исполнить просьбу нашей Любочки. Но что ты сейчас можешь сделать?  Завязнешь – ещё хуже будет! А так, в самом крайнем случае, завтра рано утром поедешь. Наберёшь водицы и в обратный путь. Я сейчас Жорику позвоню, попрошу, чтобы в первую очередь к вам технику направил. Бывший однокашник, всё-таки! Не откажет!

 Пришлось смириться с обстоятельствами. Он позвонил детям, расспросив, как дела, предупредил, что задержится. Сын обещал перезвонить, если что-либо изменится. Они, вдвоём с сестрой собирались провести ночь в палате с мамой.

 Вячеслав провёл друга в зал ресторана и усадил за резервный столик у окна. Украшенное гирляндами и огнями огромное для гостиницы помещение, было переполнено. Эта ночь собрала вместе совершенно разных людей. Большая компания дальнобойщиков, чьи фуры заняли всю стоянку, уже начали праздновать. Несколько семейных пар, задержавшихся из-за непогоды, скромно ужинали. Молодые люди, сдвинув вместе несколько столиков, пировали, бурно обсуждая стечение обстоятельств и то, что им следует предпринять дальше.

  У барной стойки на коротком расстоянии от Вадима Сергеевича заседали такие же одиночки, как и он сам. Кое-кто переходил от бара к столикам и обратно. На месте оставалась только яркая блондинка в ядовито-зелёном брючном костюме. Она крутила в пальцах, недопитый стакан с какой-то розовой жидкостью, и со странным отрешенным выражением лица смотрела в окно на снежную круговерть. Вначале он принял её за путану. Но, наблюдая за ней от нечего делать, понял, что это не так. Сколько ей было лет? На первый взгляд – лет двадцать пять, не больше. После, заметив, как только одним жёстким взглядом и парой слов, она отмела притязания подвыпившего ухажёра, он прибавил до тридцати пяти.

  Впрочем, её особа недолго занимала внимание мужчины. Он стал вспоминать свою Любушку. Они были чем-то неуловимо схожи с этой женщиной у барной стойки. Такие же светло-русые волосы по плечи, которые жена собирала в пушистый хвостик. Такой же удлинённый овал лица. Аккуратный тонкий слегка вздёрнутый носик. Красивой формы губы. Возможно, и глаза были похожи, но это уже было неважно. Вадим Сергеевич всё глубже погружался в собственные воспоминания.

  Познакомились они совсем не так, как пишут в романах. Эта встреча никак не могла быть романтической. Вадим, молодой врач, ещё год, отработавший после института, в раздражении летел по аллее парка. Он только что расстался с девушкой «своей мечты», которой совершенно не нравилось какое мизерное количество времени достаётся её особе. Только она должна была быть у него на первом месте, на втором должны были быть её интересы и желания, а он сам и его «проклятая» работа – где-то в районе десятого уровня. Всё это ему было только что выплеснуто в лицо, вместе с пожеланиями больше никогда его не видеть и не слышать. Конечно, он был зол и на неё, и на себя, и на весь окружающий мир!

- Помогите! – раздалось откуда-то из боковой аллеи. – Человеку плохо!

  В то время ещё не было мобильных телефонов в кармане у каждого прохожего. До телефонной будки было весьма далеко. И как врач, он решил вначале узнать в чём дело.

  На скамейке, задыхаясь, бился в конвульсиях крупный пожилой мужчина. Рядом с ним суетилась молоденькая девушка, пытавшаяся уложить его, и что-то запихнуть в рот. А он всё порывался, уже из последних сил, сесть.

- Что вы делаете? – В раздражении прикрикнул на неё Вадим.

- Я врач, - как-то растерянно и сердито воскликнула она, - у него сердечный приступ и его необходимо срочно уложить, а он сопротивляется!

- Это я врач! А кто вы, я не знаю?! Не можете отличить сердечный приступ от астматического, - Вадим в спешке ощупывал карманы пострадавшего и не находил баллончика, - посмотрите вокруг, может быть он его просто выронил!

  Лекарство и вправду нашлось быстро – ингалятор лежал в траве у скамьи. Через короткое время мужчина почувствовал себя гораздо лучше. Он сидел, закрыв глаза и приходя в себя. Зато теперь с девушкой случилась истерика.

- Какой из меня врач?! – Причитала она. Её плечи содрогались, а слова срывались с губ в каком-то злом отчаянии. – Я чуть не убила его! Брошу, совсем брошу этот институт! Всё равно никакого толку, - слёзы лились рекой.

  Вадиму стало её как-то жалко. Вся злость, кипевшая в нём, тотчас же испарилась. Он обнял её за плечи и погладил по голове, как ребёнка.

- Ну что вы? Это хорошо, что вы осознали свою ошибку. Просто надо всегда сохранять ясность ума и никогда не спешить. И всё получится …

- Правда? – Девушка подняла на него мокрые изумруды глаз, и всё ещё всхлипывая. «Как молодая листва после дождя,» - невольно подумал он.

- А теперь, когда вы немного успокоились, - сказал Вадим, - я оставлю на вас пациента, а сам отправлюсь вызывать «скорую помощь».

- Не надо! Саша, мой сокурсник, уже, наверное, вызвал. Он побежал звонить.

  Медики, и вправду, уже спешили к ним. Мужчина был спасён.

  Да, так они встретились первый раз и расстались, даже не познакомившись, почти на два года.

  Следующая встреча произошла буднично. У него выдалась одна из тех изматывающе тяжёлых ночей, которые больше похожи на схватку со смертью, в которой и на этот раз победил талант и опыт врача, а возможно, что ему помог сам Господь. Радость и удовлетворение тонули в изнеможении.

-Ну, поздравляю, тебя! – Завотделением тряс его руку. – Признаться, я даже не надеялся, что ты сможешь его вытащить. Просто уникальный случай!

- Я просто выполнял свои обязанности, - Вадим буквально валился с ног от усталости.

- Все бы так свои обязанности выполняли – не было бы у нас смертности! – Дверь открылась и в ординаторскую вошла зеленоглазая блондинка в белом халате. Заведующий тут же бросился к ней, и полу обняв за плечи, от чего девушка постаралась уклониться, так же радостно представил. – Вот, это наша новая коллега – Любовь Петровна. Одно имя, чего стоит, а? Смена нашей безвременно ушедшей на пенсию Кире Владимировне. Прошу любить и жаловать!

  Это событие не произвело на Вадима никакого впечатления. Он спокойно отправился домой. Но следующее дежурство они работали вместе. Тогда же в минуты перерыва, им вспомнилась первая встреча. Они посмеялись над собой. Прошло немало времени прежде чем они стали близкими друг другу людьми.

   Целых пять лет они не оформляли отношения. Это было для них не важно. Родились дети. Только настойчивые требования родных, заставили поставить штампы в паспорте. А далее была работа, работа, и ещё раз работа. Даже в отпуске они умудрялись продолжать заниматься любимым делом. Дети так же выросли с убеждением, что любимая работа – это и есть жизнь. Годы пролетели, как один миг.

  Теперь всё рушилось, и что-либо изменить было не в его силах. Сколько раз он видел отчаяние потери на других лицах. Сколько раз он старался поддержать других, а теперь не мог найти опоры под собой. В его жизни не было праздников, как у других людей. Новый год, Рождество или какой-либо другой торжественный день, только прибавляли им работы. «Трудоголики!» - говорили про них с женой. И всё-таки они любили друг друга незаметно для других, тихо и нежно. Работа и Любовь – это всё, что было у него. Дети уже выросли, и у них была своя жизнь. Если из жизни уйдёт Любовь, то что останется?

2.

  Время приближалось к полуночи, и загнанный в ресторанный зал разрозненный контингент всё более сплачивался под новогодний концерт, разносившийся как гром из плазмы на стене. Столики сдвинули в два ряда, освободив полигон для танцев. Помогая дружным усилиям, Вадим Сергеевич не сразу обратил внимание на то, что с блондинкой творится что-то не то. Он застал уже последний аккорд действия. Девушка высыпала на ладонь остатки каких-то белых таблеток из пузырька. Такой же пустой без крышки стоял рядом со стаканом.

- Что вы делаете? – Врачу достаточно было одного взгляда на этикетку, чтобы всё понять. Он силой высыпал их из её, потерявшей твёрдость, руки, лекарство себе в руку, машинально ссыпав всё в карман брюк. Промедление было смерти подобно. Мужчина потащил девушку сквозь праздничную суету на выход. Если кто-то и заметил их, то тут же и забыл об этом.

- Славик, - обратился он к хозяину, выскочившему из-за стойки, - где тут у тебя ванная или туалет, только который для своих?

- Сейчас, вот сюда, - с невероятной для себя скоростью, Вячеслав бросился вперёд, раскрывая двери.

  То, что происходило потом, лучше никому не знать кроме медиков. Это зрелище не отличалось красотой или чем-либо приятным. Из машины был принесён «экстренный сундучок». Бой курантов застал врача у койки спасённой девушки, которая невнятно бормотала что-то, глядя на своего спасителя мутным взглядом.

  - Зачем? – Только и смог разобрать он по её губам.

  Даже здесь было слышен смех, крики радующихся новому году, людей. Если немного поднапрячь слух, то и звон бокалов можно было бы услышать за тонкими перегородками, отделявшими их крохотную каморку от основного зала. Но здесь царила замкнутая тишина. И от этого, душе стало нестерпимо больно.

- Никогда не мог понять самоубийц! – Внезапно и резко заговорил врач. – По моему мнению – это трусость и слабоволие. Сколько мне пришлось возиться с такими, как вы! Сколько удалось вернуть с того света. А сколько ушло? – Молодая женщина перестала бормотать и внимательно смотрела на него. Только слёзы одна за другой скатывались по щекам. Он встал и сделал несколько шагов от стены к стене. – Я много раз думал о том, зачем жить тем, кто не хочет? Почему мир не устроен так, чтобы один человек мог передать остаток своих дней тому, кто в этом нуждается? – Вадим Сергеевич снова сел на раскладной стульчик, принесённый другом для него, и закрыл лицо руками. – Боже мой! Сейчас в клинике умирает моя жена. Она прекрасный врач и очень добрый и отзывчивый человек. Ей бы ещё жить, да жить, помогая другим людям …, - Ненадолго установилось скорбное молчание. Мужчина смотрел в потолок, опустив руки на колени. – Неужели незачем и не для кого жить? Практически у каждого из попадавших к нам суицидников были любящие их люди. Если бы они видели их лица. Как они страдали за них, как ждали их спасения! Неужели нельзя было жить ради них? Всегда можно найти то, ради чего стоит жить.  – Теперь невозможно было понять доказывает ли он спасённой девушке прописные истины, или уговаривает самого себя. Или просто изливает свою накопившуюся боль. Речь его стала больше напоминать рассуждение вслух. – Всё, наверное, зависит от того, как человек понимает своё место в жизни. Лет двадцать назад, почти одновременно привезли к нам в реанимацию двоих парней. Удивительно было то, что у них полностью совпадала дата рождения. Одного сбила машина, а второй пытался так же как вы покончить с жизнью. У первого – Петра, положение было очень серьёзным: множественные переломы, повреждение позвоночника, пришлось ампутировать раздробленные ноги; его словно пропустили через мясорубку. Можно только догадываться о том, какие боли он испытывал, только он всё время повторял: «Я должен жить, у меня всё впереди!» И подбадривал всех. Он не сдался даже когда его девушка заявила, что такой калека ей не нужен, и он остался один. Больницу парень покинул на инвалидной коляске, но с гордо поднятой головой. Мы с женой встретили его случайно пару лет назад и не узнали. Зато он нас узнал. Представительный такой господин с палочкой. Женился, трое детей, небольшой бизнес. Но главное в этом, даже не его успех, а настрой. А вот со вторым парнем всё закончилось очень плохо. Первый раз мы его спасли, следующий раз не успели … А ведь у него было всё, что в девяностые мог пожелать человек: любящие родители, любимая девушка, достаток, престижная работа. Только желания жить у него не было. Если бы вы только видели глаза его близких, то никогда не смогли бы поступить так как он. – Слова врача были переполнены горечью.

  То ли погода утихла, то ли градус веселья взлетел достаточно высоко, только шум за стеной усилился, а вслед за ним раздались хлопки и свист петард и запущенных ракет.

- Вот вы, - продолжил Вадим Сергеевич, - красивая, молодая, явно не нищая и не глупая женщина. Что такого случилось в вашей жизни, зачем вы …

- Вы не понимаете, - почти шёпотом сказала она, - я должна … я всё что мне было дорого потеряла …

- Я, я, я и только я! – Раздражённо повторил мужчина. – Но вокруг вас ещё очень много людей, которым вы можете помочь. Забудьте о себе, живите для других. Найдите своё другое счастье, другой смысл в жизни. Все когда-нибудь кого-то теряют. Такова жизнь …

- Я постараюсь, - как-то слишком быстро согласилась она, отворачиваясь к стене. Это совершенно не убедило врача в том, что его усилия были не напрасны. Но в конце концов он не был психологом. И потом, он так устал, что мысли с трудом ворочались в голове и начинали путаться.

- Вы должны выспаться, - сказал он, стараясь найти устойчивое положение на своём стульчике, и проваливаясь в сон.

  Когда хозяин гостиницы заглянул в комнату отдыха, то застал там двух крепко спящих людей. Покачав головой и пробормотав, что-то неодобрительное, он удалился, не смея их будить. Уже одно то, что в гостинице не случилось смерти, было очень хорошо.

3.

  «Патриот» мчался по недавно расчищенной пустынной дороге. С обеих сторон снежные поля, укутанные в белое кружево леса. Над ними свинцовое небо с блёклым желтоватым пятном, прорывающегося сквозь плотные облака солнца. Всё вокруг было сказочно прекрасно. Даже вышедший на обочину лось и семейство косуль, задумчивыми взглядами провожавшие машину, были здесь более реальными, чем люди на своей самодвижущейся повозке.

«Как же долго я не видела подобной живой красоты?» - Спрашивала себя Надежда. Она сама напросилась, чтобы спаситель взял её с собой. Наверное, ей просто необходимо было свыкнуться с мыслью, что она не просто может дать себе разрешение на жизнь, но и обязана жить, если уж ей дан такой шанс, идти новой неизведанной дорогой. И она схватилась за эту возможность, как за спасительную нить.

  Они ехали молча. Каждый думал о своём. Прежде всего ей необходимо было где-то укрыться от всего мира, который только требовал от неё последнее время и ничего не давал взамен. Отчаяние, охватывавшее её словно железный обруч, долгое время, отступило. Она ещё сама до конца не понимала, как это всё случилось. Просто распахнулась дверь мироздания, но неизведанный путь ещё скрывался за неясной пеленой тумана. Она не знала, что будет делать дальше.

  Первое за что зацепился её взгляд сегодня утром – это измученное, но такое благородно прекрасное лицо врача. Был ли он, красив? Какое это имело значение? Говорят, что спасённые очень часто влюбляются в своих спасителей. Возможно, что это было именно так, она не осознала этого. Просто ей безумно захотелось жить.

  Через полчаса они пересекли мост и остановились на обочине. Метрах в двухстах возле реки яркой свечой выделяясь на заснеженном берегу, горел золотой купол «святого источника». К нему вела едва заметная, но уже кем-то протоптанная стёжка.

  Вадим Сергеевич вынул из-за сидения прозрачную пластиковую канистру. И они, не сговариваясь, друг за другом направились к колодцу. Облепленные снежным пухом, ивы склонялись к самой воде, казавшейся чернильно-чёрной, бездонной.  Вокруг стояла какая-то торжественная звенящая тишина. Даже скрип снега под их ногами был каким-то приглушенным.

  Балабан в своём зимнем наряде, почти слившийся с веткой на которой сидел, лишь внимательно посмотрел на них своим надменным взглядом, но даже не подумал покинуть ледяной нашест. Это был край непуганого зверья.

  Источник бил из-под земли маленьким фонтанчиком. Вода накапливалась в небольшом выложенном камнем кольце колодца, а после стекала по трубе прямо в реку. Эта кристально чистая струя не замерзала даже в сорокаградусный мороз. На вкус вода показалась Наде сладкой и тёплой. Она не задумываясь умыла ей лицо. С последними каплями, упавшими в реку, ушла куда-то боль из души.

- Можно, я останусь здесь? – спросила она у Вадима Сергеевича.

- Что? – Переспросил он, отвлекаясь от воспоминаний.

- Здесь можно снять у кого-нибудь жильё? – Уже более уверенно произнесла она. – Хочу здесь остаться.

  Зазвонил телефон, и она не получила ответа. Вадим Сергеевич разговаривал с кем-то, и тревога не сходила с его лица. Потом он вдруг ожил, засияли глаза, грустная улыбка разгладила губы:

- Любушка, с Новым годом тебя, родная! Как ты себя чувствуешь? – У Нади заблестели глаза от слёз, и она отвернулась. Её никто и никогда не называл так, и не говорил с ней таким голосом. Тем временем, врач продолжал разговор с невидимой далёкой женщиной, и были в нём и неприкрытая искренняя любовь и нежность, и забота, и горечь неизбежного. – Ну, как я могу не спешить к тебе? … Хорошо, хорошо, обязательно посплю. Да, сделаю всё, что ты скажешь, только не волнуйся! Обязательно. До встречи, любимая! – На последних словах его голос дрогнул. Выключив аппарат, он несколько минут стоял, пытаясь справиться с собой. Его грудь высоко вздымалась, словно он резко оборвал бег. Потом он поднял канистру с водой и, только сделав несколько шагов, вспомнил о том, что не один. – Пойдёмте, надо заехать на дачу. Там всё и решим.

  В большом кирпичном камине пылали дрова. Но это была простая дань традиции – всегда зажигать огонь, когда хозяин входил в дом. Здесь было и так тепло. Газовое отопление исправно работало, обогревая дом. Вадим Сергеевич, наверное, и сам не знал, зачем это было нужно сейчас. Огонь в очаге, на который они оба так любили смотреть, сидя напротив него в креслах и держа друг друга за руки, был нужен его душе. В нём на подсознании жила иллюзия, что этот огонь ещё способен совершить чудо. В этом жёстком и хладнокровном реаниматологе, много чего повидавшем, жил добрый и наивный ребёнок. Ложась на диван и закутываясь в клетчатый плед, как обещал жене, он даже не надеялся уснуть, но только открыв глаза понял, что его небытие продолжалось шесть часов.

  Сон его был так глубок, что он даже не сразу вспомнил, кто эта молодая женщина, спящая в кресле его жены. Даже радость на мгновение вспыхнула в нём в ответ на мысль, что это Любушка, и весь кошмар с её болезнью – это просто наваждение, бред …  Но жестокая реальность быстро вернула его с небес на землю. Он поднялся и тихо вышел в сенцы, заменявшие в доме кухню.

  За окном большими хлопьями медленно падал снег. Размытое и растерзанное облаками солнечное свечение уже было едва видно за крышами на юго-западе. Зимний день короток. Пора было собираться в Москву. Он мог только надеяться на то, что возвращение не будет таким долгим, как путь сюда.

  Чайник закипал на газу, когда входная дверь распахнулась, и отряхивая с себя снежные хлопья, вошла Мария Даниловна.

- Ну что же это вы, Вадим? Уж давно приехали, а ко мне не зашли? – Соседка широко улыбалась.

- Да, вот, только проснулся, - не зная, что сказать, отвечал ей хозяин, вымученно улыбаясь.

- Ну, это ничего, бывает. С Новым годом вас, с новым счастьем!

- Простите, тётя Маша, никак не приду в себя. И вас тоже с Новым годом! Здоровья вам крепкого, радости, всего лучшего. – Спохватился он.

- А, Любовь Васильевна, небось ещё отдыхает? Я вот вам пирожков горяченьких прямо из печки принесла. – Она поставила на стол небольшую корзинку и раскрыла льняную салфетку, совершенно не замечая, как изменился в лице Вадим Сергеевич.

- Нет, - осипшим голосом проговорил он, не зная ещё как он объявит этой, хоть и дальней, но родственнице, всё, что должен был, - Люба не приехала.

- Что так? – Успела вставить свою реплику соседка, усаживаясь на табурет. – А мы с Иваном вас вчера ещё ждали, всё выглядывали.

- Болеет она очень серьёзно …

- Ой-ёй! Что ж теперь будет-то? – Запричитала тихо родственница. – Вот ведь, нежданно, негаданно! Беда-то какая!

  Вадим Сергеевич не стал задерживаться. И уже садясь в машину вспомнил о Надежде.

- Там в комнате девушка спит. Не помню, как её зовут, - Вадим Сергеевич открыл дверцу машины, - у неё сложная жизненная ситуация. Пусть живёт сколько захочет …

- Разве можно так, первому встречному, - возмутилась Мария Даниловна.

- Поверьте мне, - он завёл машину, - она не воровка. Позаботьтесь о ней. Если захочет, то всё о себе сама расскажет. А мне ехать пора. Прощайте, тётя Маша!

  Осталась позади укрытая снегом и окованная морозом деревенька. Утонули в серых сумерках поля. Только придорожные деревья, как белые призраки возникали по бокам, выхваченные из небытия светом фар.