Святая земля N

Посвящается потерянному поколению

Глава Первая

  Больное солнце покидало Святую Землю N. Раненное, измотанное вечной борьбой, оно залило алой кровью заката горизонт и плавно, почти незаметно опускалось вниз под землю, все ниже и ниже, так глубоко, чтобы успеть зализать кровоточащие раны, и уже через несколько часов выйти наружу. Но сейчас над землей властвовала Ночь. Тяжелыми сверкающими гэдами она вгоняла последние солнечные лучи в холодную, промерзшую почву, которая еще не смогла отойти от долгой зимы… Ночь была во власти до самого утра… но только до утра. Хотя, кто бы мог сказать точно, проживет ли он эти несколько часов.

  Даоуну  не повезло, ему нужно было родиться готом, хотя бы для того, чтобы без проблем доставать книги и читать ночью при свечах без угрозы быть побитым заблудшим гопом или же своими родичами – растами. Теперь же, при свете умирающего солнца, читать было просто нереально. Даоун достал из внутреннего кармана серой холщевой куртки самодельный фонарик и книжку в мягкой, сделанной из черной кожи, обложке. Включив фонарик и зафиксировав его на правом плече (просто прижав его щекой), он начал читать:

Некрополис

(книга умершего)

… Зачем мне эта боль, эти страхи, если из каждого оконца на меня направлены пара холодных мертвых глаз. В этом городе все уже давно умерло: каждый новый человек, каждый новый труп, выкидыш, каждый обречен расти, цвести и, в конечном итоге, сгнить, покрыться слоем косметики, спрятаться, убежать. От всех, НО, в то же время, ко всем. Спрятаться в дом… дома, сделанные из деревянных досок: большие, средние, маленькие… гробы…

… Если бы найти хоть одного живого… но не здесь, здесь вряд ли. Город мертв. В нем мертво все: смотри как по мертвым улицам под мертвым электрическим светом снуют налево и направо, вперед и назад, вверх и вниз, вглубь и наружу маленькие мертвые муравьи… Прочь!... Куда?... Не важно, самое главное отсюда… Мертвые муравьи…

- Мертвые муравьи…

  Попутчик Даоуна разразился противным писклявым смехом. Быть может вне контекста эта фраза действительно звучала смешно, хотя, скорее всего дело было в самом попутчике, яром представители расы растоманов, вечно пьяных и обдолбанных. Вот и сейчас он пускал ввысь колечки голубого дыма, без остановки повторяя: «Заебись. Заебись». Возможно, именно поэтому остальные расы несколько брезгливо относились к растам: разве может быть у нормального человека все всегда «заебись»… Хотя вечно спутанные волосы, нечесаные бороды, которые, казалось, были пропитаны пеплом и запахом сожженного плана, грязная одежда и странный сладко-рвотный запах, который везде сопровождал растов – все это вряд ли можно было считать привлекательным… Расты воспринимались скорее всего как дикие лесные люди, лешие, но без мистического страха, что-то вроде «ну, лешие, ну и что с того…» или «етти? Ах, эти…».

  Впрочем Даоун был не совсем раст, быть может здесь действительно сыграла кровь готов, которая в какой-то степени плескалась в его сосудистой системе (мать Даоуна была готкой… хотя об этом лучше рассказать в главе, посвященной расе готов). И выглядел он так же, не совсем как раст: он был рус, носил небольшую но окладистую бородку, волосы его были на столько длинные, чтобы закрывать уши, но не на столько, чтобы касаться плеч, в остальном его лицо носило исключительно славянские черты, чему мог позавидовать любой скин, казалось, что это был молодой Волкодав, только что сошедший со страниц книги Марии Семеновой, правда телосложением он сильно уступал своему двойнику, Даоун был худощав, впрочем как любой раст, его тонкие руки почти всегда, даже в самую что ни на есть жару, были скрыты в холщевой куртке, которую он застегивал на все пуговицы и, от этого, походил на солдата неизвестной серой страны, штаны были под стать куртке - широкие бананы то же серые, то же холщевые, обувь Даоун не носил, а зачем, если пятки у каждого раста от рождения покрыты твердой коркой, которая, словно копыта, позволяла свободно ходить по земле, не забивая голову вопросами о том, где бы достать пару гэдов или кед.

  Его попутчика звали Один (с ударением на «о»), но ничего общего с северным богом он не имел… и вообще ничего общего с любым богом… для Даоуна до сих пор осталось загадкой, как могло двум растам прийти в голову эта странная идея – назвать сына в честь бога-шамана, приносящего самого себя в жертву, когда, пронзенный собственным копьем, девять дней висит на мировом древе Иггдрасиль, хотя, скорее всего, родители Одина не знали этой легенды, вряд ли они желали сыну ту же участь. Как уже было сказано, Один был ярым представителем расы растоманов, по этому, думаю, какие-либо описания, кроме сказанных выше, будут просто не нужны.

  Обитали расты, как и следовало предполагать, в лесах, которые густо разрастались по всей Святой Земле. Выходили же оттуда только в случаях острой необходимости (к примеру, что-то случилось с плантацией плана в лесу) или же в случае полной обдолбанности, что и произошло с Одином, он просто привязался к Даоуну и не за что не хотел возвращаться обратно в лес. Причина, по которой Даоун то и дело покидал лес, была, по мнению растов, совсем абсурдна… Даоун покидал родной лес в поисках новых книг, конечно, дома, в лесу, были все необходимые для раста книги, но только для раста, в венах Даоуна продолжала кипеть готическая кровь. Что поделаешь, плохая наследственность, плохие гены…

- Плохая наследственность… Плохие гены…

- Ага… и чебурашки… - Один раскатился очередной волной противного обдолбанного смеха…