Отец говорил, что люди почти такие же, как мы, и в то же время неуловимо отличаются. Тогда мне это было не особо интересно, я лениво смотрел на снимки, сделанные им во время командировки, и лишь отмечал про себя, что да, они действительно на нас похожи.

Это все, что я знал о людях. И мне не было нужды знать больше, потому что в войне они не участвовали. Сумели сохранить нейтралитет и не ввязаться в эту свару, в которой одна за другой увязали, словно мухи в дегте, все новые и новые планеты и системы. Но они не враждовали с нами, это я знал абсолютно точно. Как и то, что видел сейчас перед собой именно землянина. В том, что это именно землянин, у меня не было никаких сомнений, хоть я и видел их всего несколько раз на старых фотографиях, запомнились они мне на всю жизнь. Наверное, тем, что меня поразило, как существо, настолько похожее на нас, может так сильно отличаться. Он нетвердо стоял на ногах, и я подумал, что если бы Коол и Лиен не держали бы его сейчас так крепко за предплечья, он упал бы на пол.

Я сообразил, что Алимирт уже несколько минут что-то втолковывает мне, а я не слышу ни слова, потому что пялюсь на этого землянина, не в силах отвести взгляд.

- Что? – рассеянно спросил я, и Алимирт нахмурился.

- Коросс, не зли меня, дело важное. Это, - он ткнул пальцем в сторону человека, - твой новый подопечный. Уровень А.

Если бы не многолетняя выдержка, у меня бы челюсть отвисла. Я не ослышался: уровень А? За все время моей службы наберется с десяток пленников уровня А, и это были действительно отбросы галактики, по большей части совершенно сумасшедшие, дикие, пышущие агрессией. Хитрые и коварные настолько, что я был даже рад, когда их жизни, наконец, заканчивались после продолжительных допросов и скорого суда. Наблюдать за такими – сплошное напряжение. Они всегда были готовы наброситься, убить, попытаться бежать любой ценой. Вырвешь им когти – они будут кусаться, выбьешь зубы – испепелят тебя ненавистью. В этом все они были одинаковы, но преступления их были чудовищны настолько, что я лишь жалел, что наши расправляются с ними так быстро.

Но землянин… Я рассмеялся бы, если бы не знал, что Алимирт не умеет шутить.

Мало того, что люди нам не враги, а значит, мы нарушили Договор, схватив этого, так его, похоже, уже и избили хорошенько. Кровоподтеки на лице, синяки, раны, виднеющиеся сквозь дыры в изорванной форме. Его слегка шатало, и было заметно, ну, во всяком случае, мне, наметанным за эти годы глазом, что он уже едва держится на ногах.

- Уровень А, - угрожающе повторил Алимирт, словно заметив мои сомнения.

Я автоматически кивнул, и про себя отметил, что землянин чуть ниже меня ростом, а умудряется смотреть на нас с такой гордыней, что мне стало казаться, будто это он выше. Глаза у него были такие зеленые, что мне не верилось, что они настоящие. У нашей расы глаза у всех светло-серые, выцветшие, в редких случаях бледно-голубые, а у него действительно зеленые, только вот усталые очень, а еще безумно злые, это было понятно даже несмотря на то, что никакой агрессии он сейчас не проявлял. Настоящая диковинка, подумал я. Зеленые глаза, кожа загорелая, совсем не бледная – наверное, у них на планете солнце светит чаще, чем у нас, и волосы темно-каштановые, подстриженные неровным ежиком. Давно я не видел никого столь экзотичного.

- Это же землянин, - выдал я, наконец.

- И что?

Я непонимающе уставился на Алимирта. Он что, издевается?

- У нас с ними Договор! Мы не можем…

Алимирт приблизился ко мне так стремительно, что я подумал, он меня сейчас ударит. Я заслужил это за свою дерзость, и уже внутренне напрягся, готовясь сдержать удар, но тот лишь замер, подойдя почти вплотную ко мне, и заговорил тихо, но с такой явной угрозой, что я понял: второго предупреждения не будет.

- Это преступник. Невероятно опасный. Уровень А.

- Да, сэр, - я поспешно кивнул, начиная злиться на себя. И чего я выступаю тут с дурацкими вопросами? Им лучше знать, кого арестовывать. И самый коварный преступник может выглядеть как невиннейшее создание, а то, что у нас мир с землянами, еще не значит, что один из них не может совершить преступление. – Да, сэр, я понял. Какие условия?

- Мы пока наметили серию допросов, - туманно ответил Алимирт. – Так что твоя задача следить, чтобы он не загнулся раньше времени и не сбежал. Кормить, если понадобится насильно, кандалы не снимать.

- Душ?

- Да, можно. Но только под присмотром, так же как и туалет. Если хочет что-то сделать, сказать – он обязан спрашивать на все разрешение. Пусть сначала хорошенько попросит, прежде получить что-либо. Ты отвечаешь за него круглые сутки, кроме времени допросов, ежедневно с трех до семи, - Алимирт задумался, а я мысленно присвистнул: четыре часа допросов каждый день было действительно многовато. – Медицинскую помощь оказывать запрещено. И вообще, можешь с ним не церемониться, главное чтобы жив был и сломался побыстрее.

Я поспешно кивнул, и задумался о том, сколько же парню лет. На вид не больше двадцати пяти, хотя я в их возрасте мог и ошибиться. Что же настолько страшное он совершил? Ведь совсем еще ребенок. Я чуть было не спросил Алимирта об этом, но вовремя прикусил язык. Чертов землянин, не успел тут появиться, как я уже дважды нарываюсь на недовольство начальства. Да и отпуск теперь откладывается на неопределенный срок.

Я схватил человека за руку, чуть выше локтя, и раздраженно подтолкнул к двери. Лишившись поддержки с обеих сторон, он пошатнулся, и я мстительно подумал, что если он упадет, я его поддерживать не стану. Землянин не упал, только побледнел так, что по цвету кожи почти приблизился к нашему. Он злобно сверкнул на меня глазами, и, упрямо дернув рукой, пошел к выходу. Чутье подсказывало мне, что я еще огребу с ним хлопот по полной.

- Коросс, - властно окликнул меня Алимирт, и я обернулся, поспешно гадая, что я сделал не так, или что упустил. – Ты за него головой отвечаешь. Буквально. Помрет или сбежит – тебе тоже мало не покажется.

- Да, сэр, - как можно более хладнокровно ответил я, стараясь не выдать, каким холодом меня обдало от этого предупреждения. Проклятый человечишка, и чего тебя принесло на мою голову?!

Всю дорогу до камеры он молчал. Брел, подталкиваемый мною, периодически останавливаясь, опираясь ладонями о стену, и пытался перевести дух и собраться с силами. Я давал ему ровно три секунды, и толкал его, чтобы он шел дальше. Похоже, наши действительно хорошо над ним поработали, потому что он вздрагивал и пытался увернуться от моего прикосновения. И все равно он молчал, не ныл от боли, не просил передышку и помочь ему дойти, или, на крайний случай, не осыпал меня проклятиями, не пытался оскорбить, задеть, выместить злость. Меня напрягала такая молчаливость. Уж не повредили ли ему связки? Хотя, мне-то какая разница, это не мое дело, и допрашивать его буду не я.

Эхо наших шагов тонуло в звукоизоляционном материале, и тишина и полумрак однотонных коридоров давили на меня, раздражая. То ли я слишком часто ходил здесь, то ли просто старею, но мне захотелось, чтобы хоть что-нибудь нарушило давящее на уши молчание. Поэтому я рявкнул «Стоять!» чуть громче и раздраженнее, чем требовалось. Пленник остановился перед дверью, такой же серой, как и стена, и оттого почти неразличимой, но в мою сторону даже не посмотрел. Было видно, что чувствует он себя не лучшим образом, но он стоял прямо, не сутулясь, гордо вздернув подбородок, и в таком освещении он казался мне совершенно мифическим существом. Вот только неестественно зеленые глаза выдавали запрятанный глубоко внутри страх. Хотя, может, я просто не привык к такой странной внешности, и видел то, чего на самом деле не было.

Дальнейшая процедура была выработана у меня уже на автомате. Схватив человека сзади за шею, я с силой прижал его лицом к стене. Простейшая мера предосторожности, пока я достаю ключ и открываю дверь. Землянин резко выдохнул, скорее от неожиданности, чем от страха, и в следующий момент я понял, как за такой мирной внешностью может маскироваться преступник уровня А.

Человек дернулся, скидывая мою руку, и попытался ударить меня локтем. Атака была неожиданной, но на моей стороне были отточенные годами рефлексы, и то, что землянин был избит и закован в цепи. Я ловко сблокировал удар, и снова ударил его о стену, на этот раз более ощутимо, но так, чтобы не вырубить окончательно. Сжав руку на его шее, я надавил на болевые точки большим и указательным пальцами. Человек приглушенно застонал и забился, безуспешно пытаясь вырваться.

- Советую не дергаться, человек, - я не любил причинять боль просто так, но знал, что если он продолжит рыпаться, я очень усложню ему жизнь. – Я хочу просто открыть дверь. И или ты постоишь спокойно, пока я это делаю, или… в общем, советую стоять спокойно.

Землянин выслушал меня внимательно, и затих, не пытаясь пока вырываться. Черт, странный, до чего же ты странный человек. Мало на кого действовали разговоры, обычно если преступник начинал вырываться, то остановить бесконтрольную агрессию можно было только вырубив его. А этот… Я задумался, ведь вырываться он начал только когда я его об стену приложил. Неужели просто характер показывает? Мда, парень, сложно тебе будет, гордыня здесь не приживается.

Я ослабил хватку на его шее, и он, не вырываясь больше, позволил мне открыть дверь. Комната была стандартной для этого уровня, а потому еще не приелась мне так сильно, как уровень В или С. Большая кровать с мягким синим одеялом и подушками в тон, уютное кресло, письменный стол, шкаф и стеллаж с книгами – для меня, и цепи и тонкий плед в углу – для него. Никакой электроники, и такой же приглушенный свет, как и во всем остальном корабле. Для латониан такое освещение привычно, мы почти не помним, что такое солнце, и на свету видим гораздо хуже, чем в полной темноте, а вот человеку, видимо, было не слишком комфортно в таком полумраке. Все расы отличаются, одни больше, другие меньше, и я подумал, что человеку еще повезло, что мы так похожи, и для него лишь небольшое неудобство – недостаток света. Ормелы, например, не переносили тепло, и на нашей планете долго не протягивали, словно сгорая изнутри, а зинданцы ходили с трудом из-за разницы в гравитации, как будто к ногам у них были привязаны гири.

Конечно, у нас было продумано все до мелочей. Пленник должен находиться под постоянным контролем, но так, чтобы он все время чувствовал контраст между своим положением бесправного заключенного, закованного в цепи, и охранником, находящимся в непосредственной близости, но в совершенно иных условиях. Человек без энтузиазма оглядел новое жилище, взгляд его замер на цепях, и он впервые обратился ко мне.

- Вы понимаете, что не можете держать меня здесь: это нарушение Договора. Вы хотите войны с Землей?

Я понимал, что он, в общем-то, прав, и даже разделял его опасения, но у меня были четкие инструкции на такой случай, и я умел беспрекословно им подчиняться. Размахнувшись, я ударил его кулаком по лицу. Не со всей силы, но достаточно ощутимо, и ему, видимо, и этого хватило. Не удержав равновесие, он упал на колени, и остался так сидеть, потирая челюсть, на которой уже наметился очередной синяк, в добавление к его коллекции сине-желто-фиолетовых пятен на лице.

- Я не разрешал тебе заговаривать со мной, и тем более задавать вопросы.

- Выслуживаетесь перед начальством? - Ухмыльнулся он.

У меня аж дыхание перехватило от такой наглости. Чертов человечишка! Неужели не понимаешь, куда ты попал, и что тебе теперь светит? Он ведь знал, что я ударю еще раз, и словно специально нарывался. Вот этого я никак не мог понять: он специально злил меня, зная, что мне приказано бить его за такое непослушание? Да что же это, неужели у землян совсем нет инстинкта самосохранения? Мне было непонятно и дико его поведение, и я даже бить его не стал. Схватив за цепь, я рывком поднял его на ноги.

- Сегодня не получишь ни душа, ни еды, ни воды.

Это было стандартным наказанием, хотя я и подозревал, что, например, Коол за такую наглость устроил бы что-нибудь пожестче. Но мне было все равно, как бы я ни злился на человека, превращать его жизнь в кошмар в мои обязанности не входило.

- А мне в туалет надо, - заявил он.

Я не собирался перегибать палку, хотя меня и так считали излишне гуманным. Мне всегда удавалось оставаться где-то на грани между выполнением приказа и сочувствием к заключенному.

- Отведу, если попросишь хорошенько.

- Ну и пошел ты, - огрызнулся он, отворачиваясь.

Да что же это такое?!

- Описаешься – будешь в этом сидеть, я за тобой убирать не стану.

С мстительным удовольствием я заметил, как он дрогнул. Кулаки у него непроизвольно сжались, а в зеленых глазах промелькнула какая-то смесь злобы и обиды. Но лишь на мгновенье. Он удивительно быстро взял себя в руки, хотя я и видел, какая внутренняя борьба в этот момент ведется. Что унизительнее: умолять врага или обмочиться при нем? В какой-то момент мне стало почти стыдно, мне ведь совсем не обязательно было так издеваться, мне нужно было лишь присматривать за ним.

- Отведи меня в туалет, - хрипло выдавил он из себя. Видно было, каких усилий это ему стоило, и он, стиснув зубы, смотрел на меня с настоящей яростью. Я чуть не усмехнулся, снова подумав о том, какое у него болезненное самолюбие.

- Пошли, - я потянул его за цепь, как собаку за поводок.

Он замер лишь на мгновенье, когда понял, что я останусь стоять в дверях и наблюдать за процессом, но видимо вспомнил, какие инструкции дал мне Алимирт, и, отвернувшись, начал расстегивать ширинку. Я успел заметить, что он покраснел.

- Извращенец, - зло бросил он. – Или кайф от этого ловишь? Может, у вас тут все такие, и это ваша отличительна черта?

Тварь! Я бы не преминул ударить его, но было бы верхом подлости бить человека в такой момент. Да и стоял он ко мне спиной, а у меня были четкие принципы не нападать сзади на безоружных.

Закончив, человек застегнул джинсы, немного резким, нервным жестом, спустил воду, и подошел было к раковине, но я дернул его за цепь.

- Эй, я же только руки помыть хотел!

- Обойдешься. – Я еще раз дернул за цепь так, что его рвануло вперед, и он едва устоял на ногах. – В угол. Сядь на пол.

Я понял, насколько он был измучен по тому, что он даже не стал огрызаться или спорить, а просто опустился на гладкий, сверкающий идеальной чистотой пол, и прислонился спиной к стене, слегка морщась от боли.

- Руки, - скомандовал я, потянувшись к кандалам, надежно прибитым к стене. Одно кольцо внизу, почти у пола, второе достаточно высоко, над головой, на случай необходимости преподать пленнику урок. Цепи, пристегнутые к нижнему кольцу, позволяли стоять, сидеть или лежать, но это была вся свобода действий, и я знал, как это выматывает любого пленника за несколько недель. Нет возможности пройтись, когда захочется, размять мышцы, и спать приходится на жестком полу, пусть не каменном, но явно не предназначенном для того, чтобы лежать на нем без матраса. – И не дури, сбежать тебе отсюда не удастся, только наживешь новые проблемы.

Он не сопротивлялся, и мне удалось без помех снять с него кандалы и заменить их на те, что были пристегнуты к нижнему кольцу. Я успел заметить, что запястья у него совсем стертые, покрасневшие и слегка припухшие, но я видел такое и раньше, так что особой жалости во мне не шевельнулось. Он заслуживает этого за свои преступления… я был уверен.

- Плед мне можно взять? – С явным сарказмом спросил он. – Или тоже не заслужил?

- Прекращай язвить, или…

- Или что? – Перебил он. – Изобьешь меня? Еды не дашь? Заставишь мочиться в штаны? Между нашими расами Договор! А мне даже не объяснили, за что меня задержали!

- Заткнись! – Резко поднявшись, я ударил его ногой в живот, заставляя замолчать. От одной мысли, что Алимирт узнает, что я позволил пленнику так разговаривать, кричать на себя, мне стало страшно. Этот человечишка погубит и себя и меня! Я мысленно взвыл: ведь не было необходимости бить его, я и так видел, как ему сегодня досталось. Зачем он провоцирует меня?

Я возвышался над ним, судорожно сжимая пальцы в кулаки, и пытаясь успокоиться. Не нужно, не нужно срываться на пленнике. Я почти никогда не срывался на пленниках… уровней В и С. Но он ведь уровня А, значит, можно даже избить его до полусмерти, меня за это только похвалят. Мне стало совсем тошно. Человек лежал на холодном полу, свернувшись калачиком, и пытался отдышаться.

- Ваша раса показала верх благородства, - с трудом прошептал он, приподнимая голову. – Что еще вы делаете, едите младенцев на обед?

Зараза! Да когда ж он угомонится?

Я вдруг почувствовал себя совершенно вымотавшимся, без малейших сил не то, что наказывать его за дерзость, но даже чтобы злиться, и, махнув на пленника рукой, как на безнадежного, пошел в душ. Да, это то, что мне нужно. Горячая вода и сон. Я просто не выспался, поэтому меня так бесит землянин, завтра все будет хорошо.

Когда я вышел из душа, человек тихо сидел в своем углу, подтянув колени к груди и завернувшись в плед. Хотя, конечно, пледом это можно было назвать с натяжкой. Старая истертая до дыр тряпка, служившая и простыней и подушкой и одеялом несчетному количеству пленников. Человек прислонился головой к стене, но глаза были открыты, и я подумал, что ему холодно или больно, потому и не может заснуть. Мысль о том, что ему страшно, я отмел сразу, слишком уж нахально и вызывающе он смотрел и разговаривал.

- Завтра в три допрос, - зачем-то напомнил я, и по лицу у него пробежала тень.

- Догадываюсь я, что это за допрос, - мрачно произнес он.

Мне нечего было ответить, я знал, что с такими как он у нас церемониться не будут, и в этот момент мне снова стало безумно интересно, что же такого он натворил. Ведь действительно ребенок еще совсем, у меня только на уровне Б такие молодые попадались, да и то редко, и у меня в голове не укладывалось, как он мог совершить преступление высшего уровня. Что же он сделал? Взорвал целую планету? Самолично уничтожил какую-нибудь расу? Если бы я не так сильно устал, я бы расспросил его об этом, но моих сил хватило только на то, чтобы переодеться в пижаму и лечь спать.

Под одеялом было так тепло и комфортно, словно кто-то нагрел кровать для меня. И у меня никогда не было проблем уснуть в одной комнате с подопечным, все они были преступниками, и участь их сострадания не вызывала. Но впервые мысли о странном пленнике не давали мне покоя. Я ворочался под уютным одеялом и безуспешно пытался заставить себя уснуть. Из угла не доносилось ни звука, и я подумал, что человек не спит, потому что лежать на полу слишком холодно. Комната действительно была плохо отапливаемой, и я отметил про себя, что нужно будет сообщить Алимирту, что пленника неосмотрительно поместили здесь на полу. Судя по тому, каким хрупким он выглядел, он мог заболеть, а это был бы недочет мне как охраннику.

- Что, не спится? - Тихо спросил человек. И снова эта дурацкая ирония в голосе! Угомонится он когда-нибудь или нет?! – Бессонница замучила? Первый признак нечистой совести.

- Замолчи, - буркнул я.

- И многих ты тут заморил?

- Что? Заморил? – опешил я.

- Ну да. Я так понимаю, живым меня отсюда никто не выпустит. А напоследок еще и поиздеваетесь. Вот только зачем вам это надо?

- Об этом нужно было думать до того, как совершать преступление. Это просто справедливое наказание.

Я прекрасно знал, что когда пленник пытается разговорить охранника, то, скорее всего, он хочет нащупать его слабые места, или разжалобить. И я понимал, что нужно прекратить этот разговор и дать понять землянину, кто здесь хозяин, но мне действительно не хотелось спать, а у него очень ловко получалось втянуть меня в диалог.

- Преступление? Очень забавно, если учесть, что я ничего не совершал, а мне даже не сообщили, за что меня задержали.

- Я работаю здесь слишком давно, чтобы купиться на твою нелепую ложь.

- Ну да, конечно, - усмехнулся он.

Я уже подумал было, что он, наконец, угомонился, но после непродолжительного молчания он продолжил.

- И как давно ты тут работаешь?

- Четырнадцать лет, - автоматически ответил я, и тут же разозлился на себя за неосмотрительность и на пленника за болтливость. – У тебя что, словесное недержание? Предлагаю тебе замолчать сейчас же по-хорошему, иначе мне придется тебя заткнуть.

- Латониане все такие гуманисты?

- Слушай меня внимательно, - разозлился я. – Тебе повезло, что охранником тебе назначили меня, а то бы ты сейчас валялся с выбитыми зубами в луже собственной крови за такие слова.

По его голосу я буквально почувствовал, как он улыбается.

- Так ты, значит, не такой, как остальные? Или просто мне симпатизируешь?

Тварь! Вот как ему удается так меня бесить?!

- Зачем ты нарываешься? Ты хоть понимаешь, что если и завтра будешь так себя вести, то наживешь себе дополнительные проблемы?

- А что, нужно смиренно сидеть в углу и каяться во всех своих грехах? Тогда меня похлопают по плечу, похвалят за покорность и отпустят восвояси?

Я не выдержал. Сорвавшись с места, я метнулся к шкафу, и, выбрав из вещей мягкий плотный шарф, подошел к пленнику.

- Встать!

Он посмотрел на меня с интересом и нагло спросил:

- Что, уже доконал? Решил все-таки зубы повыбивать?

Поскольку вставать он не собирался, я отстегнул цепь от стены и продел ее в кольцо, высоко над головой. Дернув за нее изо всех сил, я заставил его стремительно подняться на ноги. Натянув цепь так, что его руки оказались подняты над головой, я закрепил ее.

- Я предупреждал тебя, человек. В следующий раз действительно перебью тебе зубы.

- Стью.

- Что? – Я замер с шарфом в руке, забыв, что собирался делать.

Человек не выглядел напуганным, мне даже показалось, что он улыбается одними глазами.

- Можешь перестать называть меня «человек». Меня зовут Стью. Стюарт.

Нет, он точно издевается!

- Могу? ТЫ разрешаешь мне?!

Еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на нем, я завязал ему рот шарфом, крепко стянув узел на затылке, и, с чувством выполненного долга, вернулся в кровать. Пленник поразительно смирно стоял в своем углу и даже не пытался вырваться, избавиться от кляпа или хотя бы просто пошуметь, чтобы помешать мне спать.

Ну, конечно, нарочно на жалость давит, мол, я справился с беззащитным. Не дождется! Я закрылся одеялом с головой и через десять минут уже крепко спал.

Я потянулся, разминая мышцы и разгоняя кровь. Да, определенно преимущество круглосуточного наблюдения состояло в возможности выспаться. Допрос у него в три, а до тех пор можно делать все, что захочется. Совесть вдруг больно кольнула где-то в груди, и я, моментально проснувшись, сел на кровати. Человек стоял, уткнувшись лбом в стену и закрыв глаза. Он не смотрел на меня, и даже не пошевелился, когда я развязал шарф и отстегнул цепь, удерживающую его руки.

- С добрым утром, - хрипло пробормотал он. – Надеюсь, хорошо спал?

Похоже, этот будет язвить и на смертном одре. Только вот злости к нему я сейчас не испытывал, мне было даже слегка стыдно за свой вчерашний срыв.

- Можешь принять душ и позавтракать.

Он удивился настолько, что даже удостоил меня насмешливым взглядом.

- У вас тут что, впервые солнце зажглось? С чего это такая щедрость? Ааа, понятно, совесть все-таки мучает.

Ярость моментально вскипела с новой силой. Какая все-таки тварь! Как же он меня бесит!

Я глубоко вздохнул, попытался взять себя в руки и не позволять ему меня доставать.

- Вижу, тебе больше нравится ходить грязным и голодным, - холодно ответил я. – Марш в душ, пока я не передумал.

Я был уверен, что он опять сейчас скажет очередную колкость, и уже приготовился приковать его обратно к стене, когда он вдруг мягко улыбнулся и прошел в ванную. Перед душевой кабинкой он остановился и растерянно посмотрел на меня. Понятное дело, я вошел следом за ним, и стоял в дверях, выжидательно скрестив руки на груди. Для меня это было не намного привычнее, чем для него, обычно такого контроля за заключенными не требовали, но инструкция есть инструкция, мне ни к чему были проблемы из-за излишней стеснительности.

- Я в трусах гранату не прячу, - злобно заявил человек, только вот мне показалось, что прозвучало это почти как просьба.

Я повернулся к нему полубоком, и демонстративно уставился на серую стену напротив.

- У меня четкие инструкции, я должен находиться рядом.

С ума сойти, я же перед ним оправдываюсь!

- У тебя было пять минут на душ, осталось уже четыре.

Боковым зрением я уловил, что он стал торопливо стаскивать с себя одежду, но даже так мне было видно, что у него болят запястья и ему мешают кандалы, и процесс двигался так медленно, что я подумал, он успеет только раздеться за эти пять минут. Достав из кармана ключ, я приблизился к нему, и расстегнул кандалы. Руки выглядели еще хуже, чем вчера, запястья совсем распухли, а кожа была стерта до крови. Конечно, ночь с задранными вверх руками и максимально натянутой цепью от кандалов, здоровья ему явно не прибавила. Мне даже стало почти жаль, что мне запрещено оказывать ему медицинскую помощь.

Человек не нашелся, что ответить от неожиданности. Да, стоило это сделать только ради того, чтобы увидеть его потрясенную физиономию. В какой-то момент мне показалось, что он едва не сказал мне спасибо. Но тут же прежний язвительный огонек вернулся в зеленые глаза, и хорошо хоть у него хватило ума не бесить меня сейчас.

Отсутствие кандалов не слишком помогло процессу, потому что пальцы его не слушались, и с каждой пуговицей он возился по несколько минут. Он нервничал, чувствуя, что я теряю терпение, и знал, что такими темпами останется вообще без душа.

Мне не доставляют удовольствия чьи-либо мучения, и я, зная, что мне влетит за такое, если кто-нибудь узнает, все-таки не выдержал и подошел помочь. Недовольно отпихнув его руки, я взялся расстегивать на нем одежду. До этого я думал, что еще сильнее его шокировать невозможно, а теперь очень надеялся, что дар речи у него пропал надолго. Так, пуговицы, молния, ширинка… вроде все.

- Снимешь, я надеюсь, сам?

- Да… - он ошарашено смотрел на меня, словно на редкую диковинку. – Спасибо.

Мельком бросив на него взгляд, я подумал, что он, видимо, сильно сопротивлялся при аресте: тело было покрыто синяками кровоподтеками так, что казалось, синего, бордового и красного цветов на его теле больше, чем шоколадной загорелой кожи. И снова дурацкая совесть вылезла, когда ее не спрашивали, напомнив, что и я вчера добавил синяк к этой коллекции, приложив его ногой в живот.

Я посмотрел на его форму, рваную, перепачканную в крови, неопрятной кучей валяющуюся на полу, и быстро принял решение. Инструкций на этот счет мне не давали, но и запретов ведь тоже, так что я, оставив его в одиночестве наслаждаться теплыми струями воды, вернулся в комнату. Я буквально чувствовал, как он обернулся и удивленно смотрит мне в спину.

Размер у нас с ним был почти одинаковый, только я немного повыше и чуть шире в плечах, так что особой проблемы с выбором не было. Я вернулся в ванную со стопкой чистой одежды и полотенцем.

- Утопиться решил? – раздраженно бросил я. – Заканчивай. Вот, надень чистое.

- Несть числа чудесам… - пробормотал он, вытираясь осторожно, стараясь не тревожить лишний раз пятнистую от синяков кожу. – Неужели и насчет завтрака не пошутил?

- Человек, прекрати нарываться. Я сегодня добрый, но терпение и у меня не безграничное.

- Стью. Не «человек», а Стью. Мы вчера уже познакомились.

Я равнодушно пожал плечами, ожидая, когда он оденется. За моей спиной тихонько щелкнул замок, и я сообразил, что это, должно быть, принесли завтрак.

- Доброе утро Коросс, - кивнул служащий, поспешно ставя тяжелый поднос на стол.

Я не помнил его имени, поэтому просто кивнул в ответ, и, не удостаивая его больше своим вниманием, повернулся к человеку. Тот уже успел надеть мою одежду, но даже в таком виде он слишком сильно разительно отличался от нас. И дело было не только во внешности, а в каждом движении, в каждом слове, каждом жесте.

Дома у меня обширная библиотека, больше двадцати стеллажей, высоченных, под самый потолок, так что приходится даже ставить лестницу, чтобы добраться до верхних полок, и есть книги почти по всем расам нашей галактики. Мне нравится изучать их, сравнивать, так ли сильно мы отличаемся. О людях я еще ничего не читал, и даже не думал, что у меня будет возможность изучить одного из них вживую.

Человек аккуратно повесил полотенце на крючок в ванной, посмотрел на меня как-то слишком серьезно и внимательно, и протянул ко мне руки. Я даже не сразу понял, что ему от меня нужно, и только когда за спиной снова щелкнул замок, извещая о том, что служащий ушел, я сообразил, что землянин напоминает мне о кандалах. Вот ведь зараза инопланетная, решил в покорность поиграть!

Я раздраженно защелкнул кандалы, сделав вид, что не заметил, как человек вздрогнул и шумно вдохнул, словно сдерживая вскрик.

- Завтрак на столе, - кивнул я ему.

Он как-то странно на меня посмотрел, но предпочел промолчать. Надо же, неужели благодарен за такое обращение? А я уже ожидал, что он опять язвить начнет. Очень сложно его понять.

Я не знал, сильно ли отличается пища на наших планетах, но против свежей выпечки, овощей и вареных яиц, он не возражал. Правда, съел совсем немного и явно без аппетита, но это меня уже не касалось, я лишь должен был следить, чтобы он не морил себя голодом.