Жуткий кошмар поднял меня где-то в три часа ночи. Голые стены, ни дверей, ни  окон – одни сплошные коридоры, нескончаемым лабиринтом поворотов, разветвлений, пересечений тянувшиеся вникуда. И нечто мрачное, темное, темнее безлунной летней ночи, смертельно опасное и хитрое, таящееся в этих коридорах, за каждым поворотом, прямо за спиной, неуловимое для глаза и слуха, но отчетливо ощущаемое другим, «шестым» чувством. Бесконечный бег, бесконечные оглядывания, и отчаянный взгляд, устремленный в серую даль коридора до очередного поворота…

            Я с трудом пытался подавить дрожь, глубоко вдыхая терпкий от запаха пота воздух и медленно выдыхая его в ночную тьму комнаты. Безмолвная тишина, и только некий странный гул, довлеющий над этой тишиной, словно далекий рокот могучего и недоброго бога. Пустая и мрачная темнота, непроницаемым покрывалом окутавшая все мироздание, дремлющее, сонное – и одновременно тревожащее странными звуками, изредка доносившимися словно бы из ниоткуда, неясными тенями, неуловимыми всполохами и жутким ожиданием того, что это окажется не игрой твоего воображения, а загадочной и непонятной  жизнью.

            Я откинул влажное одеяло и присел на кровати, прислонившись разгоряченной спиной к холодной поверхности стены.

            Мрак, окруживший меня, был настолько плотным, что у меня возникло слабенькое чувство клаустрофобии, словно бы я оказался на самом дне океана, одинокий и беззащитный. Я внимательно огляделся, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, и задержал взгляд в той стороне, где располагалось окно.

Ни проблесков света, ничего, словно бы его и не было.

Чувство иррациональности происходящего, немного притупившееся после сна, теперь снова, еще более сильной волной окатило меня, нервным холодом прошло по нервам, встопорщив волоски на руках. Что-то было не так, я нутром чуял, хотя разум пытался оправдать происходящее переживаниями после кошмара, нервным напряжением последних дней, непроходящей тоской и странной тревогой.

            Я собрался с силами, чтобы встать и развеять свои глупые страхи, однако едва приподнявшись, вдруг почувствовал, как по нервам прокатился кипучий мороз, страх жгучим валом ударил по всему моему существу. На глазах выступили слезы, руки ослабли и я едва не ударился головой о стену, расширенными глазами вглядываясь во мрак.

            Я был не один.

В комнате находился кто-то еще, и я это чувствовал.

Эффект незримого присутствия, как называют это ощущения парапсихологи. Приступ паранойи, как сказали бы их более здравомыслящие коллеги.

            Совершенно жуткое ощущение чего-то рядом окончательно выбило из головы голос рационального мышления. Нечто, темное и страшное из сна, вдруг обрело реальное воплощение. Окружающая меня темнота перестала быть безмолвной и безопасной, став живой, меняющейся, угрожающей. Боковое зрение выхватывало из ночи резкое и едва-едва различимое движение, словно бы кто-то перемещался в темноте, скрытый от моего взора, кружил вокруг, выжидая…чего?

            Я чувствовал, как мои зрачки судорожно бегают по глазному яблоку, надеясь высмотреть более разумное объяснение ситуации, однако где-то глубоко внутри, в самых глубинах подсознания, там, где рождаются все наши страхи и суеверия, нечто знало, почему я так вглядываюсь перед собой. Я боялся пропустить момент, когда это  перестанет играть со мной и решит наброситься.

            Надо было что-то делать. К самым задворкам моего сознания подкатывали волны безумия – еще немного, и мне будет уже все равно, кто или что находится рядом со мной, и что со мной случится через несколько мгновений.

            Я осторожно, очень осторожно начал шарить рукой под подушкой – иногда наше домоуправление устраивало маленькие концы света, отрубая свет, и я всегда держал под подушкой маленький карманный фонарик. Параллельно с проделываемой мной операцией, я продолжал следить за происходящим вокруг, остро, до сердечной судороги реагируя на каждое почудившееся мне движение.

            Рука нащупала металлический цилиндрик, медленно потянула, стараясь не делать это резко – какая-то моя часть словно бы старалась не раздражать окружающее враждебное пространство. Я осторожно вытянул фонарик, повернул лампочкой вперед и замер. Пальцы нервно поглаживали кнопку переключателя, губы забормотали обратный отсчет. На счет «раз» я глубоко вдохнул, зажмурился – и включил фонарь.

            Ничего не произошло. То ли батарейка села, то ли еще что – но фонарь не зажегся. Я судорожно вздохнул и нажал еще раз – тот же результат, только вот в темноте вдруг что-то сдвинулось, какая-то тень, слегка отличающаяся от окружающего мрака, каким-то еле заметным оттенком – если у темноты, конечно, есть оттенки. До моего слуха донесся мягкий  шажок.

            Сердце ухнуло куда-то вниз, понеслось в пропасть, острый приступ ужаса сковал горло скрюченными  судорогой пальцами, не давая крику вырваться на свободу.  

            Следом за первым, послышался еще один шаг, словно бы кто-то осторожно положил на пол влажную тряпку. И невозможно было понять - это что-то просто перемещается по комнате или же…приближается. Все ближе и ближе, неспешно и неумолимо.

            Я отказывался верить в происходящее. Наверное, в моем рассудке мать-природа оставила переключатель сознания, дабы уберечь свое слабое чадо от нервного коллапса после встречи с еще более странными своими созданиями.

            Я медленно и глубоко задышал, усилием воли пытаясь успокоить бешеное стаккато сердца. Что бы не находилось у меня в комнате, незримое и жуткое, все это было плодом моего воображения, вызванным переживаниями, стрессами и хроническим недосыпанием, помноженным на увлечение художественной литературой мистического содержания. Слишком много проблем накопилось у меня за последнее время, множество мелких бед и неудач складывались в мозаику общей картины моего состояния, что вылилось в ночную симфонию бесплодных страхов. Нервы требовали разрядки, и именно в эту ночь они ее получили.

            Я собрался с духом и решил вновь попробовать встать. Уровень страха словно бы перешел на следующий уровень – в загустевшей темноте казалось, будто меня и незримых сущностей разделяет всего лишь миллиметры, и что стоит только мне протянуть руку, как невидимые, но острые как бритва зубы мгновенно отсекут мое любопытство…вместе с рукой.

            Я коротко вздохнул, собирая последние остатки мужества - и вскочил с кровати. В голове слегка помутилось от резкого движения, в глазах замерцали звездочки, темнота стала плотнее и обступила меня плотной стеной. Я никогда раньше не видел (даже скорее не видел – чувствовал!) такого глубокого мрака – казалось, что во Вселенной не осталось ничего, кроме меня и чернильно-черной пустоты, играющей струнами моего воображения. Ощупывая край дивана за спиной, я примерно сориентировался, представив в голове схему квартиры. Слева проход в прихожую, где можно по прямой попасть в спальню, нынче переоборудованную в мой скромный рабочий кабинет. От прихожей на право, мимо туалета и ванной находилась кухня, напоминающая свалку – настоящая кухня закоренелого холостяка, уставленная терриконами немытой посуды. Уже много лет женские руки не проходила наводящим порядок ураганом в моем доме…

            Повернувшись на девяносто градусов, я начал осторожно продвигаться, выставив вытянутые руки перед собой. Ощущение присутствия осталось, звуки и сопровождающие их тени исчезли, словно растворившись в кислоте ночи. Чувство нереальности путает ориентацию в пространстве, но у него есть определенное достоинство – оно притупляет чувство страха.

            Внезапно мои руки уперлись в некую твердую гладкую поверхность. Стена. Очень хорошо, по моей мысленной карте слева должна была быть дверь. Я неспешно двинулся вдоль стены, касаясь слегка ее пальцами, дабы не потерять пока единственный ориентир.

            Через несколько шагов я наткнулся на угол, пальцы ощупали стык стен. Я осторожно двинулся дальше, вслушиваясь в темноту…

            …Пока внезапно не понял, что двери нет, что стена тянется и тянется, словно бесконечная, гладкая и однообразная плоскость. И как только я это осознал, руки наткнулись на еще один стык между стенами – комната оказалось каким-то сверхъестественным кубом, без дверей и окон, замуровавшим в себе хозяина. Я замер, превратившись в статую, только лишь краем сознания понял что беззвучно, одними лишь губами молюсь. Приступ страха и отчаяния, помноженный на неизвестность превратил меня в маленького мальчика, которого мама всегда учила одному: «Если тебе страшно, очень страшно, сынок – просто помолись, искренне и сильно, и быть может Он услышит тебя и дарует спокойствие и уверенность в собственных силах…»

            Мне надо было успокоиться. Просто взять себя в руки, силой воли заставить замолчать эмоции. Успокоиться. Срочно и бесповоротно, потому что грань между самосознанием и сумасшествием стремительно размывалась прибоем неведомых сил ночи. В глазах забегали искорки, в ушах проклюнулся многоголосый шум. То ли от внутреннего напряжения…то ли неведомые призраки начали свое проявление в наш материальный мир.

            Я крепко зажмурил глаза и влажными от пота ладонями прикрыл уши – безотказный способ определить, чудится мне все это или же в моей квартире поселились незваные и сверхъестественные соседи. Перед глазами замерцали мелкие вспышки, легкий и тонкий звон напевал что-то с другой стороны барабанных перепонок – не намека на странные звуки и светлячки, испугавшие меня. Я осторожно, медленно приподнял веки, так же неспешно опустил руки.

            Слева от меня серебрились окна, отражая сияющий лик Луны, невидимой отсюда; мертвенно-серый монолит соседнего дома безмолвно созерцал улицу черными провалами окон. Мрак, непроницаемым покрывалом закутывавший комнату, теперь неведомо куда  исчез, оставив лишь небольшие лужицы в углах, неестественная тишина плавала вокруг меня, не нарушаемая ничем, кроме тиканья часов.

            Я шумно выдохнул. Ноги немного дрожали, как и руки, но волна облегчения прокатилась по всему телу, сердце не бухало тараном в ворота ребер, стучало размеренно и спокойно. Все-таки это была жуткая игра моего богатого воображения, и в этом было приятно убедиться. Никаких чудовищ, вылезших из моего кошмара, ни теней, блуждающих в потемках, ни мягких, вкрадчивых шагов. Вселенная вращалась по отведенной ей оси, логика и здравомыслие все так же правили ею, не оставляя места ночной чертовщине. Далекий гудок и визг колес автомобиля почти полностью выветрил остатки черных эманаций страха, порожденного странными видениями.

            Но маленькая мыслишка, тоненький червячок сомнения все же гложил мою душу, чувство чего-то странного и тревожащего забилось в уголок сознания, упорно отказываясь исчезнуть. Все это было очень похоже на реальность, твердил кто-то в моей голове, все это было слишком реально, и ты это знаешь. Ты это чувствовал!..

Я встряхнул головой, прочищая мозги, натянул старенькое драное трико, сунул ноги в шлепанцы и направился на кухню, мельком глянув на часы – было почти три ночи.

            Мёртвенно-голубой свет Луны наполнял кухню призрачным таинственным  ореолом; отражённый от линолеума он преломлялся в люстре, бокалах, тарелках, заставлял стекло окна светиться, словно само собой. Я сделал шаг в сторону окна, и лунный свет внезапно потускнел, сошёл на нет - видимо хозяйка ночи прикрыла свой загадочный лик густым веером облаков. Я неспеша подошёл к окну, посмотрел вверх: небо выгнулось, словно гигантское блюдо, усыпанное мириадами ярких холодных звёзд. Облака, прикрывшие ночное светило, казались серебряными в пробивающемся ярком белом свете.