Наконец то, настал долгожданный час. Этой ночью бесы танцующие внутри меня умолкли и ушли на отдых. Этой ночью я убил своего брата. Он умер и все, что я ненавижу, исчезло. Да, здравствует, новогодняя ночь! Но прежде чем поведать, о способе и орудии убийства, представлюсь и кратко расскажу историю ненависти.

   Мое имя Андрей, рожден 17-го января  2000-го года - на заре столетия. Многие могут сказать, что я счастливец, потому что рожден в богатой семье. Мой дом, это огромный дворец, в комнатах которого можно заблудиться. Днем и ночью за порядком в доме следит многочисленная прислуга. Все игрушки мира принадлежали мне, а сейчас в моем распоряжении самая дорогая компьютерная техника и личная библиотека. Мой дом окружает прекрасный сад, в котором птицы поют с утра до вечера. Я засыпал под трели соловьев. Но… у меня никогда не было семьи. Мой отец исчез, при странных обстоятельствах, растворился, и теперь мне не вспомнить даже его имени. Разговоры о нем запрещены в нашем доме, по умолчанию. Мать тяжело заболела на третий месяц после моего рождения. Мама погрузилась в глубокий сон. Кома, так называли сон моей мамы, врачи. В моей памяти не исчез образ родившей меня женщины. Я отлично помню, она лежала на белоснежной кровати, словно спящая принцесса. Дни в которые я навещал ее всегда были безоблачны, и свет освещающий больничную палату отражаясь от белых простыней, создавал вокруг мамы чистый, светлый, хрустальный ореол. Так, что же мне не хватает? Ответ прост – любви и чистого солнечного света. Дело в том, что до сегодняшней ночи я жил в тени своего старшего брата. Тень моего брата всегда значительна и огромна, тень моего брата имеет вес. Его тень сгущается тучей и заслоняет свет. Старший брат - единственный, близкий родственник, его звали Роман, и я его ненавидел.

   Бесы ненависти прокрались в мою грудь четыре года назад, во время сна. Зубастые хитрецы нашли мое сердце, идя по тропинке сонного вдоха. Я почувствовал укол и проснулся. За дверью моей комнаты, слышались голоса – старший брат говорил с дядей Николаем - братом  мамы:

   - Ты уверен? – звучал голос дяди,- подумай…

    - Моя мать в коме четыре года… еще никто не возвращался… Врачи говорят, что даже если она очнется… не сможет протянуть года…

      - Ты уверен, что это не поспешное решение…

      -  Слова, которые сейчас прозвучат, покажутся страшными, но это, правда… все, что осталось от моей матери – это мертвый мозг и легкое трепетание жизни в запястьях… это не жизнь… женщина, которую я называл матерью, умерла, ее не вернуть, но мы продолжаем лгать, смотря, друг - другу в глаза. Скрывать правду и теплится мертвой надеждой, вот, что является страшным, на самом деле. Я уверен… это не убийство… это помощь.

       - Твои аргументы не звучат оригинально, я поддержу тебя, Рома, если твои слова тверды, и ты уверен в своей правоте.

       - Я тверд и уверен.

       - Тогда я подпишу заявление на процедуру эвтаназии

       -  Это правильное решение… она умрет легко и достойно.

  В тот момент меня окружил пронзающий холод ужаса: «Мой старший брат собирается убить маму». Бесы принялись вырываться из моей груди, сильно и ненасытно ломая ребра. Невыносимая боль, чавкая, пожирала меня изнутри.  В глазах потемнело, и я потерял сознание. Когда очнулся, мама, была уже мертва. Роман сам сообщил трагическое известие, голосом, переполненным горечью. Лицемер!

   Я поклялся утолить ненависть, вспыхнувшую во мне: «Отныне я буду скуп в словах, и время мое посвящаю мести», - так говорил я, смотря в пасть безмолвия и тоски.  Бесы ненависти, пришли в действие, затрещали ключики в спинах механических игрушек.  Я четко понял, что должен создать чудовище, которое покарает старшего брата. «Убить Брата!», - так говорило мое сердце. Решение пришло ко мне быстро, это было стихийным озарением. Так вспыхнула ненависть, так началась история мести.  

  Я захотел получить знание, благодаря которому возможно оживить мертвое. Я должен был стать настоящим создателем, а не заслоняющим и искусственным как мой брат. «Я уничтожу, заносчивого братишку, собственным творением», - во мне говорило безумие, знаю, но противостоять сумасшествию удел трусливых дворняг. Мой план звучал просто – чудовище должно вначале напугать братика, а затем разорвать на клочки. Уж, поверьте мне на слово, я добился своего.

   Я начал стремительно двигаться к цели, не жалея, не оправдывая себя. Вначале изучил множество книг, чтобы убедиться, о возможности реального воскрешения. Раздобыл миллион фактов подтверждающих воскрешение мертвых. Затем узнал миллион легенд, в которых люди создавали и оживляли невиданных существ. Я осознал: «Либо все эти истории врут, и человечество повергло себя в ложь, либо создание чудовища реально».

Оставалось действовать. Фантазия и воля должны соединиться и выпустить зверя.

   И так проживая день за днем в жуткой тени своего брата, я неустанно трудился в поиске откровения. Мое зрение ухудшилось, кожа побледнела, волосы отрасли до плеч. Брат обеспечил меня личным парикмахером, который расчесывал и красиво укладывал мои волосы. Роман купил мне хорошие очки в золотой оправе, которые сидели на мне так хорошо, что были неощутимы. Роман нанял самых лучших репетиторов, обучающих меня премудростью наук. Я знаю, он просил прощения.

     По пятницам к нам приезжал психолог, молодая женщина по имени Тамара Александровна. Она задавала мне разные вопросы, проводила тесты. Все эти занятия проводились в режиме развлекательной игры. Самой любимой игрой на занятиях по психологии, была игра, которую я называл «Придумай Чудовище». Как и все остальные игры, она являлась психологическим приемом, при помощи которого можно забраться в мое подсознание. Правила игры были просты – придумать сказочное существо и мир, в котором оно живет. Эта забава рассчитывалась только на одно занятие (первое), но в последствии, я уговорил Тамару Александровну, и мы играли в «Придумай Чудовище» каждый раз при встрече. Из-за этого, время «уроков психологии» увеличилось на полчаса. Но я умен и знаю, что всё решали деньги моего брата. Тамара Александровна была единственным способом Романа общаться со мной, выяснить причину моего молчания и скрытности.

    . Но все это время я вел свою собственную игру, правила которой были идентичны правилам войны. Я научился ловко поддаваться, тем самым, давая врагу надежду, а затем  неожиданно отбрасывал противника назад. Все это время я пудрил брату мозги, а он большой и сильный оказался беспомощным. Брат хотел мне помочь? Все, что он делает это показуха и самооправдание. Не раз, подслушивая телефонные разговоры Романа, я слышал, как он клянется помочь мне. Мне было смешно, и я говорил за своего брата: « Андрей безнадежен… все что от него осталось… это мозг и трепетание жизни в запястьях… его надо усыпить, тогда он не будет скулить и мучаться». Я видел убийцу насквозь – вот главное оружие.

    Но день, когда игра приблизилась к концу, пришел. Часы пробили полдень. В окно моей комнаты светил яркий дневной свет. Я перебирал книги, чтобы установить их на полках в алфавитном порядке. Снимая несколько книг с верхней полки, я услышал шелест бумаги. Где-то между стеной и стеллажом просвистел бумажный шорох и заглох в легком ударе об пол. Я быстро спустился по лестнице вниз, ловко, как пожарник и подбежал к предполагаемой точке последнего звука. Суетливо убрал с нижних полок все мешающие просмотру книги и нашел, то, что искал все эти годы. Книгу, в которой подробно описывался ритуал оживления мертвых, или не одухотворенных вещей. Книга представляла собой восемь листов вырванных из некогда целого творения. На этих страницах я увидел красочные и яркие картинки, на каждой из которых изображалось действие. Каждая иллюстрация, кратко комментировалась в стихотворной форме. Это было заклятие. Назвать чувство испытанное мной в то мгновение, радостью, означает промолчать. Восторженное ликование, гул тысячи труб звучал в унисон моему дыханию. И казалось, что птицы за окном запели громче, восхваляя торжественный момент. В возбужденной панике я начал искать остальные страницы книги. Я хотел узнать имя автора, хотел знать больше об этих страницах. Знать все. Напрасный поиск разочаровал меня, но не угасло счастье долгожданного праздника. Я понял, что нашел… отыскал нужное знание. Это было ясно по внезапности происшедшего, случайности. Именно так, люди из моих книг находили самое драгоценное, самое важное. Я был свидетелем живого знамения.

     Мои руки дрожали от волнения, когда я смотрел на первую страницу. На ней была изображена тесная темная комната с куполообразным потолком. Стены комнаты были сложены из грубых, необработанных камней. По середине помещения стоял большой чугунный котел над которым склонилась пожилая женщина – колдунья, чародейка, ведьма. Женщина была сильна, это читалось в ее, горящих красным огнем, глазах. У колдуньи был неестественно длинный, крючковатый нос – метка волшебной силы. Лицо было морщинистым, старым. Она улыбалась, не стесняясь редких, черных зубов. Ее лицо освещал таинственный зеленый свет бьющий из котла, разбрасывающий причудливые тени на стены скромного жилища. Под картинкой были начертаны первые строки заклятия:

Вскипай отвар в котле желаний

Варитесь травы древних знаний

Войдут в состав навар – бульона

Крысиный хвост, глаза вороны.

    Я перелистнул на следующую страницу. Теперь колдунья выливала в котел прозрачную жидкость из маленькой стеклянной мензурки. От волнения мое дыхание замерло и казалось, что сердце перестало биться:

Пролейтесь слезы лютой злости

Просыпься горсть толченой кости

Исчезни робость и сомненье

Готовься, мести пряной, зелье.

  На следующей картинке колдунья стояла рядом с широким, круглым столом. На столе были разложены части тел разных животных:

Теперь найдем четыре твари

И Чудо – Зверю жизнь подарим

Возьмем скорее нить из шелка

Черти зигзаги швов, Иголка!

Да, настоящий Маг обращается к инструментам тайнодействия как к личности. Несомненно, я имел дело с настоящей книгой. Искренность, простота и конкретность, вот, что делает знание настоящим,  магическим.

   Я листал книгу дальше. На следующей иллюстрации внимание полностью отдавалось отсеченным конечностям кошки – четыре лапы лежали ровным рядом на столе, одна за другой.

Чтоб Чудо – Зверь ходил неслышно,

Земля стелилась пухом пышным

Кошачьи лапы дарим зверю

Мы зверя тишине доверим.

Помню, что сразу же в момент прочтения строк о кошке, я подумал где  смогу найти это животное. Ответ не заставил ждать. В доме котором я живу есть комната, уставленная чучелами лесных жителей. Уверенность крепила мое сердце  каждой секундой общения с бумажным учителем.

   Далее в книге говорилось о волке:

Чтоб Чудо – Зверь дышал свободой

Встречал ненастье грудью гордой

Вот, Зверю туловище волка –

Оно прослужит очень долго.

 Читая волшебные строки, я часто, еще не дочитав до конца, возвращался в начало и

просматривал заклятие заново, осторожно, не заглядывая на четверостишия, до которых еще не дошел. Нужно было впитать знание полностью, без остатка, овладеть знанием. Я нюхал страницы, пробовал бумагу на вкус или, просто не читая, и не вглядываясь в рисунки, изучал структуру книжных листов: черточки, пятна, рельеф, цвет. Иногда, закрывал глаза, делал дыхание спокойным и клал на книгу ладонь. Надо было ощутить энергию заклинания всем телом. Так я шел дальше, по тропинкам магических строк:

Чтоб окрылить свободу волка

Чтоб Зверь смотрел на землю зорко

Вот крылья, птичья голова

Хозяина небес, охотника - орла.

Сила! Я чувствовал, как от каждой страницы излучается поток неописуемой энергии, проникающий глубоко в душу:

Чтоб Зверь прославился умом

Чтоб мудрость пела родником

Нам хвост подарит Твердь – Земля

Хвостом послужит плеть – змея

Когда иллюстрации с изображением различных элементов животных закончились. Моим глазам вновь предстала ведьма. Теперь колдунья парила, она оторвалась от пола и смотрела на сшитое существо сверху. Чародейка вытянула над зверем руки с накаленным до красна котлом. По-видимому, женщина находилась в необычном восторженном исступлении. Физические ограничения силы не волновали ее. Боль, тяжесть, притяжение земли потеряли над ней контроль.

О, Жизнь! Шипи в песках змеёй

Взмывайся в небеса горой

В грудь, изнутри, сильней стучись,

Беги по тропам словно рысь.

О, Чудо – Зверь, скорей проснись!

  Строки заклинания кончились, и я увидел последнюю страницу. Колдунья выливала содержимое котла, а сотканный ею Зверь плескался в живящем потоке. Крылья Чудо – Зверя были расправлены, и размах пернатых рук был внушителен. Хвост – змея извивался спиралью, клюв существа разомкнулся в крике (о, как я хотел тогда услышать этот крик), волчья шерсть вздыбилась – Зверь ожил.     

   Пока я изучал заклятие, закончился день, прошла ночь, и наступило утро. Как же я мог уснуть? Нужен был план, надо было все продумать до мелочей. Приготовить брату последний подарок к новому году. Надо найти ингредиенты отвара, и я понимал, что главным компонентом были слезы злости. Но раздобыть порошок из толченой кости, крысиный хвост и глаза вороны, все же было необходимо, так как они нужны для создания мертвой воды. Мертвая вода должна стянуть швы, скрепляющие части тел животных. Слезы – живая вода, несущая частицу моей души и необходима для того, чтобы поставить Зверя на ноги. Оживить.

     Я начал думать, как найти все нужные элементы ритуала. Первым делом я посетил зал чучел. И первая удача улыбнулась мне. Там были все животные из списка заклинания и заботу об извлечении из «музея мертвых» орла, змеи, волка и кошки, я оставил на более позднее время.

     Со слезами я не знал беды. Каждую ночь я смотрел на фотографию мамы, каждый день я видел убийцу. Слезы текли ручьями, когда я сжимал изо всех сил кулаки, кричал в сердцах и клялся убить Романа. Но я подумал, что слезы должны быть свежими и добычу нектара ненависти отложил на день воскрешения.  

     В начале работы над эликсиром, мне казалось самым сложным раздобыть порошок из кости. В голове звучали следующие вопросы: «Чья должна быть кость? Как сделать порошок?». На первый вопрос я ответил так: «В заговоре не указывался владелец кости, следовательно, кость может принадлежать кому угодно». Я спер с кухни небольшую куриную косточку, оставшуюся после приготовления филе.  Конечно же, кость была сырой, иначе, терялся силовой смысл ее назначения.

     С решением второго вопроса пришлось изрядно потрудиться. Превратить кость в порошок, скажу, задача не из легких. Пришлось сначала раздробить ее молотком на мелкие осколки, а затем толочь. В качестве толкучки, я использовал маленькую полукилограммовую гантель. Осколки кости я поместил в небольшую, глубокую металлическую миску. Движения, которыми я мельчил кость, были преимущественно ударными, и в момент соприкосновения гантели с кусочками кости я делал резкое вращательное движение в полуоборот, по часовой стрелке. После первой такой процедуры, на утро сильно болели запястья, образовались болезненные мозоли. Пришлось забинтовать ладони, что очень взволновало моего лицемерного братца. Также, усугубили мое положение тени под глазами, образовавшиеся от недосыпания. Дело в том, что порошок я готовил по ночам, а днем, в свободное от репетиторов время, занимался добычей остальных составляющих бульона. В конце концов, ко мне приставили няньку – толстую, глупую женщину по имени Клара Захаровна, что очень замедляло приготовления порошка. Нянька спала в моей комнате. Сопротивляться и активно противостоять появлению надсмотрщика я не стал, так как это могло нарушить легенду моей молчаливости и отрешенности. Вдобавок ко всему, мне стали подмешивать в пищу легкое снотворное – успокаивающее, и к вечеру меня валило с ног. С этой проблемой я справился. Нашел лекарство предназначенное для меня и заменил содержимое витаминами. Снотворное было в белых капсулах, как и витамины, поэтому подмена не была замечена. С Кларой Захаровной я разделался вражеским оружием. В аптечке, которой я нашел витамины и пищевые добавки, предназначенные для меня, отыскал хорошее крепкое снотворное под названием «димедрол». Я добавлял таблетки в клюквенный сок, который Клара Захаровна пила три раза в день – это было просто, так как пищу я принимал под ее «чутким» наблюдением, к тому же нянька была слеповата. Короче говоря, к десяти часам вечера Клара стабильно храпела. В завершении вопроса о толченой кости скажу одно, порошок был готов к запланированному времени – двадцать шестого декабря.

   Крысиный хвост я раздобыл достаточно легко. Шерстистые паразиты повадились навещать кухню и им объявили смертельную войну: капканы, яды, тяжелые палки. Крыс вывели достаточно быстро, но урвать свой трофей, я успел. В капкане рядом с кладовой для муки, круп и других рассыпчатых продуктов, я нашел попавшею в капкан, но еще живую, крысу. Все было идеально. Повар отсутствовал, отдыхал в саду лежа в гамаке.                          Крыса была зажата в плотных тисках железной ловушки, в ее глазах я увидел безысходность и смирение. Затем я совершил первое в своей жизни убийство. Взяв в руку, хлеборез, немного потряс его в руке, намечая удар. Поднял руку с хлеборезом вверх и в резком приседе отсек крысиную голову. Кровь напором обрызнула мой левый тапок. После удаления хвоста я нашел на кухне давно запримеченную бутылку медицинского спирта. В спирте я сохранил хвост от разложения, а в последствии сберег от тлена  глаза вороны. Хранить заспиртованные ингредиенты надо было в надежном тайнике. Для тайника я использовал книги, которые никогда не стал бы перечитывать – сочинения Александра Волкова. Я склеил все семь повестей об изумрудном городе, предварительно вырвав из них страницы. Я вырезал в обложках, подходящее под бутылку со спиртом, отверстие и получился тайник - пустышка.

   В поиске глаз вороны мне пришлось научиться охоте. Очень долго думал, как заполучить, так нужные мне глаза, как отловить пернатую бестию. Ответ мне пришел в тот самый момент, когда я устал и готовился к отправлению в страну сновидений. Решение проблем  подсказал Марк Твен – я случайно наткнулся взглядом на корешок книги «Приключения Тома Сойера». «Рогатка! Мне нужна хорошая рогатка!», - вспыхнуло в моей голове. Вечером следующего дня, после утомительных занятий арифметики, я отправился в сосновый бор, что находился неподалеку от моего дома, захватив с собой раскладной перочинный ножик. Теперь я был более свободен в передвижениях, так как Клара Захаровна заболела. Что - то с сердцем. В бору сложно было найти подходящее дерево, у большинства сосен не было веток, до которых я мог дотянуться с земли. «Тот, кто ищет, тот найдет», - так гласит пословица. Сосна, с превосходным выбором нужных веток, была огромным ветвистым деревом по которому я очень легко взобрался наверх. Отыскав идеальную для рогатины ветку, я начал усердную и тяжелую работу. Оказалось, что мой ножичек туповат. В скором времени задача усложнилась – сорвались мозоли, заработанные при изготовлении порошка. Отвратительная жгучая боль привела меня в бешенство. Пытаясь хоть как - то заглушить болезненные мучения, я начал рычать, некоторое время это помогало, но рычание превратилось в крики, а крики в отчаянный плач. Из последних сил, в приступе ярости я надавил на проклятую ветку, и невыносимая боль пронзила мою правую ладонь. Выпущенный из руки нож упал на землю. В панике я попытался поймать бесполезную безделушку, но потерял равновесие и полетел вслед за проклятым лезвием. Благо, я забрался невысоко, но при падении по мне пришлось хорошенько. Я упал на спину, отчего дыхание перехватило, в голове зазвучал глухой гул, а в груди зашуршал страх. Некоторое время, казалось, что я задохнусь насмерть. «У страха глаза велики». Воздух постепенно проникал в мое тело, шок от падения прошел. Я приподнялся и перевел дух, сидя на белом мху. Мое тело кололось от сосновых иголок, ладонь ныла. Посмотрел на руку - сквозь бинт просочилась кровь. Но сдаваться было нельзя, сделав глубокий вдох, я твердой, решительной походкой направился в сторону чертовой сосны, ведь у меня оставалось одно незаконченное дело. Во второй раз взобрался на дерево гораздо быстрее, скажу больше, я запрыгнул на сосну. Когда добрался до нужной ветви, без колебаний ухватился за нее обеими руками и повис. Несомненно, сделать такой отчаянный поступок, помогали мысли о брате. Я начал качаться на ветке, смотря прямо спокойным и холодным взглядом. Не одной эмоции, кроме ненависти к Роману, я не испытывал в тот момент. Ветка треснула, надломилась, но, не оторвавшись до конца, резко прилегла к стволу. Я больно ударился о дерево, но не отпустил рук. Сучья исцарапали мое лицо, а я не издал ни одного звука, лишь продолжал отрывать ветку, дергая гадкую, упершись ногами в ствол дерева. Момент решающего рывка все же настал. Я вовремя почувствовал опасный момент, и когда ветка оторвалась, ловко сгруппировался, прыгнул и приземлился прямо на ноги.

    Изготовление рогатки не составило для меня особого труда. Я прекрасно понимал, что для этого нужно. В гараже отыскал все необходимое: маленький походный топорик, острый (!) нож, тряпичную изоленту для рукоятки орудия. В автомобильной аптечке нашел отличный медицинский жгут. Кожух для камней изготовил из старой куртки Романа – вырезал кусочек подкладки. Рогатка получилась отменной. Я даже немного удивился своему умелому изделию. Испытывал оружие на стеклянных бутылках, которые, просто разрывало вдребезги. Но живая мишень – это не звенящая безделица. Вот где нужна меткость, способность внимательно следить и быть осторожным, чтобы не спугнуть чуткую птицу.

    Местом охоты я выбрал свой домашний сад, воронье слетается туда, чтобы полакомиться дикими яблоками. Первую ворону, я сшиб как раз с яблони. Да, была еще ворона, и я убивал их не ради удовольствия. Вынуть маленькие вороньи глаза и не повредить, оказалось куда сложнее охоты. Но расскажу все по порядку.               

     Первый удачный выстрел я сделал двадцать девятого сентября в воскресение. Ворона сидела на яблоне и чистила перья клювом. Я подошел к цели на расстоянии десяти шагов. Медленно, без суеты зарядил красивый гладкий камешек, прицелился и на вдохе натянул жгут. Задержал дыхание и выпустил снаряд. Легкий свист, глухой удар попадания и ворона рухнула на землю. Меня охватила радость удачи! Подбежав к птице, я внимательно ее осмотрел. Никаких видимых повреждений. Ворона лежала с отсутствием признаков жизни, она была мертва. Раскинула крылья для просторного отхода души и пристально смотрела неподвижным взглядом за движением облаков на небесах. Я поднял ворону за крыло и утащил в потаенное место в саду – большой куст шиповника в зарослях которого можно быть незамеченным. Там уже лежали инструменты в целлофановом пакетике: одноразовое бритвенное лезвие, нож, тонкая вязальная спица, пинцет из маникюрного набора, английские булавки, бутылка медицинского спирта с крысиным хвостом. Начал операцию с одноразового лезвия. Сделал несколько аккуратных надрезов рядом с глазницей вороны, чтобы удобнее оттянуть пинцетом веко. Крови почти не было. Через надрезы я просовывал под кожу спицу и приподнимал ткань, чтобы было возможно зацепить пинцетом. Кожа отходила туговато, но я не торопился. Отслоенную кожу прикалывал булавками, чтобы та не мешала пространству открытому вокруг глазницы. Черный вороний глаз, смотрелся жутковато на фоне оголенного розового мяса, но я был спокоен – руки не дрожали. Затем осторожно ухватил глазницу пинцетом и немного пошевелил из стороны в сторону, потянул глаз на себя и он поддался, но его удерживала тонкая алая нить нерва. Я осторожно подрезал нерв бритвой, и первый глаз был у меня в «кармане». Конечно же, драгоценный ингредиент был немедленно заспиртован. С удалением второго глаза произошла неудача. Когда я вытягивал его пинцетом, с моего лба упала капля пота, пальцы дрогнули, и глаз был поврежден. Интуиция подсказывала мне, что все ингредиенты должны быть целыми, по крайней мере, я не хотел рисковать. Поэтому пришлось убить еще одну ворону. Смерть настигла птицу, когда она прыгала по земле. И на этот раз убийство было затянуто на три выстрела. Первый выстрел сломал крыло. Птица неуспешно пробовала взлететь, и второй выстрел уложил ворону на землю, но не убил. Пришлось добивать пернатую в упор. Третий камень размозжил череп, и кровь окропила траву.  Глаз, будто в сильном удивлении вышел из орбит и был абсолютно целым, поэтому вынуть его не составляло труда.

      И вот, я все ближе подходил к своей заветной цели. Раздобыл все элементы снадобья, но самое тяжелое испытание было впереди. Однажды ночью ко мне в комнату пришел дух мучения, уродливый карлик – демон сомнения. Хвост? Глаза!? Слезы? Толченая кость? Я представил все эти элементы в котелке с кипящей водой. Разве это способно кого- то оживить? «Это безумие, ты сходишь с ума!», - так говорил демон сомнения. И я слышал скрипучий старческий голос из самого темного угла моей комнаты. И когда демон говорил, он кашлял, хрипел, из его легких вылетал сопящий и свистящий смех. И тут меня осенило - демон кашлял и смеялся в конце каждого предложения! Это был наигранный смех, фальшивый кашель, которым дух сомнения скрывал бесконтрольно вылетающее «если»! Если не буду уверен, если силы оставят меня. Я разгадал демона, и голос его исчез. Наступила тишина, а в тишине нет сомнений. «Я достигну цели», - вновь звучало в моей душе, и ко мне пришел сон.

     Время шло, и уверенность вновь и вновь посещала меня, окатывая высокой волной, предавая сил в час усталости. «Ненавижу», - говорил я, и мое похудевшее тело крепло. Мой брат тоже не сдавался и все сильнее и сильнее просил прощения. Все новые врачи приходили ко мне, но я только притворялся, что беру их лекарства. Я смотрел на врачей исподлобья, и взрослые доктора робели, краснели и мялись, не выдерживая мой взгляд. Я потешался над ними, ведь был здоров.

      Наступил декабрь. Но на улице не было снега, лишь холодный дождь шел каждый день. Настало время собирать части Зверя. Надо было сделать это за один раз. Если бы я приносил элементы Зверя постепенно, то после первого обнаружения испорченного чучела проход к ним оказался бы закрытым. Мой брат обожает и бережет чучела, он любит собирать безделушки и ухаживать за ними, бесполезные вещи – хобби Романа. Я опять спустился в гараж за инструментами и на этот раз мне нужен был лобзик с полотном по металлу. Надо чтобы зубчики были маленькими и частыми, чтобы спил получился аккуратным. Также в гараже я нашел фонарик «третий глаз» - приходилось работать ночью.

        В ночь одиннадцатого декабря я посетил комнату чучел. Первым делом нашел дикую кошку – рысь, которая стояла, как и все остальные животные, на деревянной подставке темно – коричневого цвета. На подставках были позолоченные железные пластинки, на которых черным шрифтом писались названия экспоната. В слабом освещении третьего глаза животные пугали, казалось что вот – вот кто – то из них бросится на меня. Но я успокоил себя и преступил к действию. В ночной тишине звуки пиления, казались громче в десять раз, но я не стал работать медленней. Лобзик шел хорошо и уже через минут десять я унес рысьи лапы в сад, в потаенные кусты шиповника. На улицу я выходил через черный ход, рядом с которым была комната садовника. Я знал, что садовник любит выпить, и засыпал всегда в стереонаушниках, под музыку. Чучела не были тяжелыми. Внутренности оказались синтетическим материалом, что – то вроде пенопластовых шариков спрессованных, плотно забитых в оболочку животных. И к счастью, внутренности не сыпались. Я обезглавил и отпилил конечности волка. Его туловище было очень неудобно нести, оно закрывало собою просмотр и приходилось идти практически вслепую. И когда я чуть не запнулся, догадался идти боком, так можно было видеть, куда вступаю. Змею (это была кавказская гадюка – черная с желтыми полосками по бокам) вынес вместе с головой и крыльями степного орла.

      Утром, в дверь моей комнаты постучался брат. Я не ответил, отвернулся к окну и надел на лицо маску отрешенности. Дверь открылась, Роман прошел в комнату и сел на мою кровать. Тяжело вздохнул:

- Скажи мне, Андрей, что я делаю не так, почему ты молчишь… в чем я виноват перед тобой? Помоги мне, пожалуйста, помоги…

     Роман перестал говорить, он молча посидел минуту, встал и ушел, закрыв за собою дверь. Я ухмыльнулся – все шло ровно так, как планировалось. Испорченные чучела были восприняты за шалость, он думал, что это моя месть. Ох, как он ошибался, мой глупый брат. Под моей подушкой лежала смерть Романа – длинная цыганская иголка и прочная шелковая нить. Да, мне оставалось сшить Чудо – Зверя и ночью двенадцатого декабря я приступил к делу. Никто не преграждал мой путь. Брат ничего не изменил, той ночью все спали, за мной не следили и не присматривали. Я взял тележку и рулон целлофановой пленки рядом с домиком садовника, где хранились его инструменты. Надо было увезти зверя подальше от дома и спрятать до нужного часа. Мне нельзя было рисковать, слишком много сделано, слишком много потрачено сил. Я увез Зверя подальше в сосновый бор и приступил к работе. На улице было прохладно, и не прекращал моросить холодный дождь, который ритмично барабанил по капюшону моей куртки.  В глубине соснового бора я нашел длинный извилистый ручей. Он выходил из маленького склона и скрывался в глубокой земляной норе под высокой сосной. Размытые корни сосны напоминали пальцы чудовищной руки, что оберегала, скрывала и защищала нору от непрошенных гостей. Мне вспомнилась повесть Гоголя «Вий». Здесь, в норе ручья, под присмотром Вия, сделал свой тайник для Зверя.

     Я принялся сшивать чудовище. Вначале пришил кошачьи лапы, и дело мое спорилось. Правда, несколько раз уколол пальцы до крови, но боли почти не чувствовал из-за холода. Стужа не мешала мне, а наоборот поддерживала температуру моего сердца. Труднее всего было пришивать крылья - приходилось ловчиться работать иглой и одновременно прижимать крылья грудью и зажимать подмышкой. Когда Зверь был готов, я затащил его в тайник и прикрыл ветками. Выглядел Зверь неуклюже, но я знал, что это временно. Когда эликсир вдохнет в него жизнь – чудовище будет сильнее и опаснее любого животного на планете. Я знал.

     Ожидание. Самая сильная трудность – ждать. Но я решил действовать строго по Плану и не отступать от задуманного. Новый год на носу и подарок готов. Оставалось только придать подарку подобающий вид и придумать способ его преподношения. Надо заманить Романа к ручью и брат должен придти один. Для него это будет сюрприз, неожиданность. Я умен и все идеально продумал. Написал Роману письмо, в котором говорилось, о моем остром желании поговорить с глазу на глаз, без свидетелей. Расставить все точки над «и». В письме указал точное время – двадцать три часа, тридцать первого декабря. Место указал по - хитрому. Объяснил, что надо войти в сосновый бор по главной дороге и следовать указателям в виде красных ленточек, что будут развешаны на деревьях. Также, написал, о том, чтобы Роман взял письмо с собой. В конце письма добавил, что нарушение указанных условий приведет к окончательному и бесповоротному разлому в наших отношениях.

     И сыпался песок, а вместе с ним проходили дни. Каждый день я мысленно переносил себя в день оживления Чудо – Зверя, вновь и вновь наблюдая за событием тайнодействия как наяву. И крепла ненависть моя. «Мама, ты будешь отомщена, - повторял я как молитву, - Роман умрет, обещаю. Проснется, и откроет пылающие очи самый жуткий его Кошмар, проснется и нальется живой крепчайшей плотью. Слезы тоски моей, злости моей вдохнут в Кошмар убийцы жизнь, и бешеное сердце Ужаса забьется в груди волка». Я жил этой молитвой, и ждал. И время пришло.