Той, которая если и думает, что я ее не люблю, то только холодными одинокими вечерами.

Той, для которой горят эти светлячки в небе, вы называете их звездами, чтобы она могла смотреть на них и думать, что где-то и я смотрю.

Той, с которой я связан некоторым незримым сумасшествием, присутствующим в каждом нашем совместном дыхании и прикосновении.

Ей и еще моему первому другу, который может часами смотреть на небо с караульной вышки и видеть в нем осколки прошлого.

Ей и Корнееву Владимиру.

«По статистике гибель на дорогах

превышает все мыслимые виды убийств,

кроме, естественно, крупномасштабных войн».

Я стою на обочине автомагистрали и жду конца света. Так уж случилось. Сегодня 12.12. 2012 и миллионы людей вроде меня приготовились умереть.

Грэг Биллов в «Утреннем завтраке» по такому поводу учил готовить свиные отбивные в последний раз, как он сказал. И в последний раз заглядывал в многочисленные источники в перерыве на рекламу, чтобы затем дать понять какой он начитанный и осведомленный об истории свиных стэйков. Я больше чем уверен, он на своем низкочастотном канале получает столько, что наверняка трапезничает в ресторанах, и не разу не обваливал мясной стэйк в кляре. Стоит только подумать об этом и ты в нетерпении конца света. Но его все еще не видно: ни через дорогу, ни на горизонте.

Я стою там, где меня оставила голубоглазая блондинка на лиловом Пежо. У нее идентичная песочным часам фигура, розовое белье, а шея и волосы пахнут азалией. Она ехала на юг, от куда-то из далека, поэтому и подобрала меня. Попробуйте путешествовать одной с такой фигурой и глазами, одной проехать около 1500 миль и не подумать о сексе.

Теперь же никакого автостопа. Никаких одиноко путешествующих женщин. Они сами тормозят, оставляя следы на песке, сами сдают немного назад, чтобы покрыть расстояние до меня и сами интересуются, ни в Денвер ли я держу путь. Я прикручиваю радио и отвечаю, что жду конец света.

Они все как одна спрашивают:

- Ммм… Не подскажешь тогда как проехать в Денвер?

А я тычу пальцем в двухметровый указатель недалеко от себя: «До Денвера 300 миль»

Я честно не знаю, о чем они думают. Быстрее всего водители ищут глазами не дорожные знаки, а дорожных попутчиков. Так, к примеру, муж и жена подвезут вас едва скорее, чем эти же муж и жена по отдельности. А опасность того, маньяк вы или насильник не велика, зачастую маньяки и насильники именно те, что крутят баранку и тормозят не задумываясь, прямо у ваших ног, добродушно улыбаясь в открытую дверь.

Теперь подумайте: верите ли вы в конец света именно сегодня. Я верю и алчу расправы за ваши земные грехи. О моих дорожных никто не узнает, я чист как стиральный порошок. И если сегодня отправлюсь к праотцам буду все отрицать и заявлять, что этого никто не видел и доказать не сможет. И если все же они отыщут где-то вчерашнюю голубоглазую блондинку, то она тоже окажется чиста, перед своим накаченным загорелым мужем. Мы будем молчать и тем самым покрывать друг друга. А затем попадем в рай. Блондинка отблагодарит меня, я отблагодарю блондинку. Ее муженек еще какую-нибудь голубоглазую кошечку… И закрутится завертится. Я не думаю, что у них там все по-другому. Нет, везде одно и тоже. Только кого-то ждут крылья, а кого-то рога.

Можно мысленно представить, как я стою у ворот рая. Вон он на той стороне, через дорогу. Я в походной одежде, с рюкзаком еще вместо крыльев и под вечную «The funeral of hearts» HIM’a вырывающуюся из динамиков приближаюсь к вратам эдема. Меня едва не сшибает пронесшийся рядом пикап, и я замечаю фигуру напротив себя по ту сторону дороги.

- Эй! Что вы тут делаете? – закричал я в ладони лодочками.

Она суетливо посмотрела по сторонам пытаясь понять к ней ли я обращаюсь и выдержав паузу крикнула мне:

- Кажется тоже, что и вы, пытаюсь покончить с собой.

- Нет, я и не думаю о самоубийстве. Я жду конца света, - объяснил я.

Она расхохоталась.

- Послушайте, я не хотел бы видеть вас лежащей в луже крови на дороге с нелепо раскинутыми руками. Нет, только не сегодня. Только не в такой день. Честно говоря, мне безразлично как вам расщепят голову. В общем я к тому, что там вверх по дороге есть хорошее местечко для вас и вашей больной фантазии. Да и вообще, есть много хороших гуманных способов. Почему бы вам просто не повесится на высоком суку и раскачиваться из стороны в сторону, как маятник.

 - Спасибо, - сказала она и я немного расслабился, - теперь я точно покончу с собой. Здесь и сейчас. И все это благодаря вам.

- Мне?

Она вышла на дорогу. Блестящий Лэнд Крузер обогнул ее, посигналил и понесся дальше.

Я замахал руками.

- Постойте, давайте договоримся. Как насчет, скажем, понедельника. Ведь завтра понедельник? Что изменит один день? Вы приходите сюда завтра и сводите счета с вашей никчемной жизнью. А сегодня здесь я, жду конца света.

- Не пойдет. Завтра я буду занята. У меня… Я должна присутствовать на акционерном собрании.

Я молча выругался.

- Сегодня после конца света вас устроит?

Она вернулась на обочину. Наверно сейчас она пытается разобраться. Мы оба запутались. Она станет жертвой автомобильной аварии. Я жертвой апокалипсиса. Когда неминуемо ожидаешь своей смерти, ничего не соображаешь. Не поразмыслить, не пораскинуть мозгами. Ты готов принять удар, свернутся калачиком и уснуть. Навсегда. Навеки.

Сэм Нолан, с выпуском новостей в двенадцать по полудню, рассказывает о массовых беспорядках в Хьюстоне, Денвере, Нью-Йорке, Алабаме, Флориде. Он говорит: «Люди заходят в магазины за тем, чтобы что-нибудь взять, водрузить на прицеп и повторить тоже самое еще несколько раз. Мы хотим воровать и оставаться безнаказанными в последний день своей жизни. Я своими глазами видел небритого взъерошенного бомжа в черном смокинге, - говорит Сэм, - он сидел в джакузи одного из центральных магазинов сантехники с бутылкой чего-то горючего».

  В полдень выступал президент со своей второсортной речью» Сэм говорит ничего интересного, поэтому то мы и не стали запускать его в эфир. Из всего сказанного могу отметить только, что господин президент… цитирую: «обещаю разобраться с массовыми беспорядками и остановить инцидент случившийся по воле… - Сэм поперхнулся, - … по воле Господа».

Сэм предупреждает всех, кто остался воровать.

- «Дружные ряды полиции пройдут по всем кварталом и в конце концов сомкнутся на центральной улице. Понимаете? Они возьмут вас в оцепление. На машине уходить бесполезно. Бросайте машины, хватайте самое привлекательное из награбленного и прячьтесь в домах подальше от центра. Полиция пройдет мимо и вы сможете благополучно добраться домой. Не пытайтесь противостоять полиции, иначе конец света может наступить для вас заблаговременно».

Он говорит: «Я сегодня уже спер серебристый Бэнтли и отправился на нем в студию. А сейчас после блока новостей, если это так можно назвать, я поеду на нем к жене. Мы встретим конец света, как всегда мечтали».

Он говорит: «Участилось количество суицидов. Среди всех слоев населения. Считающие себя грешниками безболезненно уходят в мир иной, боясь мучительной расправы. Религиозные фанатики совершают массовые самоубийства, полагая, что отправятся прямиком на небеса.»

Сэм говорит, что передумал кончать с собой благодаря своей Милли.

«Это моя малышка Милли. Моя крошечная дочурка».

Он заливается слезами. Рыдания уходят на задний план, когда у него забирают микрофон.

Это был Сэм Нолан, - говорит кто-то, - с выпуском свежих новостей.

Я спрашиваю себя, может ли та девушка на другой стороне дороги оказаться религиозной фанатичкой. Может она относится к тем людям, которые панически боятся конца света.

- А знаете что? – она садится на обочину и натягивает платье на голые коленки. – Я отвалю от вас за одну услугу.

- Ну и что я должен делать?

- Все просто: вы останавливаете первую встречную машину и не зависимо кто за рулем предлагаете свои услуги.

Кажется, теперь я понимаю: она всего лишь одна из тех, кому я имел неосторожность отказать в этой самой услуге. Услуге наслаждения.

Я не задумываясь отвечаю: - Согласен.

В течение последующего часа моим объектом внимания становятся машины. Не хотелось бы сесть к нетерпимому, неотесанному водителю с которым поговорить даже не о чем. Я выбирал машину с тонированными стеклами, чтобы со стороны нельзя было понять, что мы всего лишь мирно беседуем. Мой самый непродолжительный секс длился около пяти минут. Так что около пятнадцати минут будет вполне достаточно для тех кто не знаком с моей скорострельностью.

В свою очередь она очевидно решила мне помочь. Ловила машины без разбору. Перегибалась через сиденье и говорила, что-то вроде: - Не хотите моего друга, там через дорогу? Поймите, он очень одинок. Сегодня последний день в его жизни, поэтому он сделает все и абсолютно бесплатно. Он ничем не болен, клянусь.

Водитель поворачивал голову в мою сторону и поспешно вдавливал педаль газа в пол. Одна за одной машины оставляли мою знакомую в облаке песчаной пыли, пока я не решился остановить знакомый лиловый Пежо с тонированными стеклами.

Как и в прошлый раз в обитом кожей салоне пахло азалией. Азалией и протухшим мясом. А на месте голубоглазой блондинки, оказался высокий татуированный тип в черных очках.

- У вас что-то завонялось, видимо от жары, – сказал я.

Мужчина вдохнул носом и молча поправил темные очки в зеркале заднего вида.

Я протянул руку.

- Меня зовут Майк.

- Та девушка через дорогу, Майк. Она приподнимается на цыпочки и вытягивает шею, словно пытается увидеть чем мы здесь занимаемся.

- Она немного ненормальная.

- Больная?

- Да, шизофреничка.

Он развернул машину и подъехал к ней.

- Что вам мальчики, скучно без меня? – поинтересовалась она заваливаясь на задние сидения.

Водитель усмехнулся.

- Раздевайся!

Он приставил нож к моему горлу и повторил: - Раздевайся или я выпущу ему кишки!

Там на заднем сидении она стягивала платье с хрупких плеч, маньяк смотрел из под очков, а я сглатывал и мой кадык балансировал на лезвии ножа.

Она вдруг спросила: - Что ты сказал ему?

Я уставился в потолок.

- Я сказал, что ты шизофреничка.

- И все?

- Да.

- А о нашем договоре?

Она стала натягивать платье на хрупкие плечи, маньяк не понимающе завертел головой переводя взгляд с меня на нее, а я еще пару раз нервно сглотнул.

- Пожалуйста, убей его! – прошептала она завязывая пояс сзади. – А потом меня для надежности. И себя если хочешь.

Я посмотрел не поворачивая головы на недоумевающего маньяка.

- Я же говорил она шизофреничка.

- Заткнись, - заорала она, ты мне весь день испортил.

- Только если он был благоприятным для самоубийства.

Она кричит: - Осел!

Я отвечаю: - Фанатичка!

Она открывает рот, но я ничего не слышу из-за проезжающих мимо груженых крупновантажек.

Я кричу: - Пошла в … - и кажется не слышу себя.

Последующие несколько минут мы только открываем рты и слышим свой голос в пробелах грохочущих прицепов. Мы находимся под впечатление собственных фраз зарождающихся в наших головах. Я придумываю разные сочетания, бывает абсолютно абсурдные. И все это потому, что меня не слышно. Полоумный маньяк видимо прирезавший голубоглазую блондинку находится между двумя противоборствующими сторонами. Как во время теннисного матча, он следит за перепалкой двух конкурентов.

Нож висел на том же месте, только я развернулся на пол оборота от него. Лицом к ней.

Мы кричим в ухо друг другу по очереди. И я отчетливо слышу: маринованный таракан, синюшный свинорыл, саблезубый скунс. Я все еще неотчетливо слышу, но кажется она уже просто смеется и хрюкает мне в ухо. А я заливаюсь уже давно почти с самого начала.

Когда я обнаруживаю, что лежу на заднем сидении обнявшись с шизофреничкой и целуя ее взасос. В голове каким-то образом всплывает голубоглазая блондинка. Как руководство по использованию давно забытого агрегата. Я замечаю кровь над нами на потолке, на стеклах, сиденьях и под ними. Засохшая и свежая. Дребезг машин стих и где-то сбоку по радио Шина Камерон рассказывает об убийствах на дорогах. О пяти представителях животной фауны наиболее часто встречающихся повсеместно примерно в такой последовательности: олени, собаки, рогатый скот, птицы и лошади. Она упоминает детей, по ее словам, тоже ведущих дикий образ жизни. Но ни слова о молоденьких девушках стоящих вдоль дорог. Ни слова о разбитых судьбах, многочисленных абортах, о  последних словах перед прыжком под колеса.

Та девушка, шизофреничка, я слышал ее, она шептала в ухо, что считает меня несчастным потому, что я жду бесконечно хорошего времени. Она шептала: Оно не придет само. Конец света не наступит, если ты его не приблизишь. Она просила, как в последний раз, только об одном, согрешить так, как она еще не грешила. Теперь она знает, насколько я скорострелен.    

Я думаю, когда мы занимались любовью, она еще была жива, а сразу после этого мне пришлось стаскивать с себя ее голое тело с ножом в спине.

Маньяк не пришел на похороны. Он оставил машину, меня и голубоглазую блондинку на дне багажника сложенную пополам, как раскладушку.

Я похоронил их обоих рядом, одну и вторую. Радио жалобно наигрывало композицию Enigm’ы: «Total Eclipse Of The Moon» И под полной холодной луной была видна тень от моей лопаты. Тень на замахе. Казалось, что я отрываю кусочек луны и кидаю его в яму.

А потом по радио кто-то сказал: Эта была песня памяти Сэма Нолана погибшего в автомобильной катастрофе со всей своей семьей.

Кто-то сказал: Что пока мы живы, конец света никогда не настанет.

Кто-то сказал: Апокалипсис отменяется. И вздохнув добавил: - Ложитесь спать ребята, завтра рабочий день.