сказки больше нет Степень критики: ожидаю разбор полетов и мнения
Короткое описание:
Но
эта сказка закончилась давно – и женщина с морщинистым лицом и молодыми
кистями рук закрасила сказку оранжевой краской. Сказки больше нет и не
будет. Никогда.
Когда-то давно и в Москве снег был белым, ночи настолько морозные, что трещали деревянные срубы домов, и были добрые люди.
Но на дворе уже не 15 век, даже не 18,и даже не 20. Сейчас живем мы. В
это странное время редко, но можно встретить души меж небоскребов и
свалок.
Прошло 19 лет с того момента, как совсем молоденькой девочке не дали
сделать аборт и она родила его. Он был совсем маленьким и все время
плакал. «Но зачем нужен маленький ребенок 13летней девочке? Как новая
живая игрушка?» - так думала Ирина Васильевна, неся это хрупкое
создание подальше от дома.
Тогда, как теперь, шел сильный снег, который резал щеки и продувал
куртку. Только по дороге шел высокий парень, темные волосы перемешались
со снегом, брови и ресницы покрылись инеем, голубые глаза будто сделаны
из синего льда, тонкие покрасневшие пальцы крепко держали длинную
палку... Он стучал ею по промерзшему асфальту, чтобы знать, что там
впереди. Он был слеп от рождения, его голубые глаза были необыкновенные
– в них не было зрачков.
Вот и сейчас Саша шел вперед сквозь снег по почти окраине Москвы,
ощущая снег сердцем. Шел просто вперед. Очень красиво: снег смазывал
все, в том числе и звуки, были видны только деревья по сторонам узкой
дороги. Но он ничего этого не видел.
Автомобили проносятся по дороге, смывая все жалкие воспоминания,
которые навечно в темноте. Волоча существование 19 лет, я теперь иду,
хотя пока не знаю куда именно. Мне рассказывали, что меня любили
родители, то, что они просто погибли. Я, все таки, верю в это. И каждый
год в мае хожу на кладбище. А сейчас зима. Люблю ее, это единственное
время года, когда я вижу еще и свет. Смешно звучит, что я вижу. Но это
еще с детства.
- Молодой человек! Подождите же вы! Остановитесь! – запыхавшись кричала девушка, догоняя Сашу. – Ну подожди ты! Блин!
Он удивленный, выкинутый из размышлений, остановился.
- Идешь, будто не видишь ничего! – с укоризной она быстро перешла на «ты», еще не понимая насколько права. – Пошли за мной.
Ему нечего бояться: нет ничего и никого. И Саша пошел на странной
девушкой с простуженным голосом и приятным запахом, пробивающимся
сквозь снег.
Аня наблюдала за парнем и вдруг, совсем внезапно, поняла, ей необходимо
написать его, точнее его портрет. Сама она всегда была свободной, так
почему бы не позвать парня за собой? Почему бы не написать его?
Девчонка в куртке никогда не слушала закон. Если можно назвать законом
сплетни людей, забывших жизнь. Она всегда оставалась собой. По-этому,
совсем недавно, поступила на художественный. Как ей это удалось –
одному богу известно, ведь надо либо платить деньгами, либо телом. Но
ее талант поразил старенького Николая Васильева. Она первый человек,
который написал ЕГО по-настоящему.
Сейчас двое наверно самых странных людей идут по ночной снежной Москве. Они идут в 21 веке куда-то в сказку.
Однокомнатная квартира Ани полна удивительными вещами: два заляпанных
красками мольберта, диски со странный музыкой, гриф гитары и ковер на
стене. Всем может казаться, что все это совершенно обычно, но в этой
маленькой квартирке никогда не бывает холодно, даже если зимой нет
отопления. Просто все наполнено добротой.
Саша зашел и его обдало теплым воздухом и запахом лаванды. Глупая
девчонка...- думал он, но становилось все интереснее ее узнать...
- Как тебя зовут-то, чудо? – спросил Саша, принимая правила игры девушки.
- О! Не прошло и года! Аней называют. – И протянула руку...
Саша понимал, что рука ее перед ним, но ее он не видел и просто сказал:
- Саша.
- Ну раз такой неразговорчивый – снимай куртку и садись.
- Куда?
- Туда! – и махнула рукой.
- Тогда держи куртку. – Саша быстро стянул слишком тонкую для зимы
куртку и протянул ее девушке. – И проводи меня туда, где надо сесть.
Странный какой! Боже мой! Слепого что ли решил сыграть?! Ну ладно. Мы его проучим... Но вначале надо хотя бы набросать...
Она взяла плотный лист желтоватой бумаги прикрепила его к мольберту,
тому, который был больше заляпан краской, который она любила больше. И
начала...
Высокие скулы, островатый подбородок... Высокий лоб прикрытый челкой,
густые темные брови, но какой-то слишком правильной формы. Нос,
обыкновенный нос, но он делал лицо совсем сказочным, делал Сашу героем
сказки, героем этой комнатки. Влажные от растаявшего снега волосы были
слишком естественны; как-то совсем по-домашнему изгибалась линия нижней
губы. Аккуратные усики и щетина на щеках... Такого ведь можно
испугаться! Но он красив... а теперь глаза...
- Ах! Что у тебя с глазами? – Аня только сейчас заметила, глаза были
голубые полностью, точнее синие, но это сути не меняет... Не было
привычной черной точки с бликами...
- Извини, я не предупредил, я слепой. – говорил уже смеясь Саша. Этот
добрый смех, низкий теплый голос напоминали Ане запах глинтвейна и звон
бьющегося стекла...
Саша смеялся действительно искренне. Люди обычно сразу замечали его
недостаток, они боялись. А тут, какая-то девченка притащила его к
себе...
Аня не знала как отреагировать, но потом тоже начала смеяться, заразителен был добрый смех.
- Ладно. Я набросала, мне надо отдохнуть! – капризным голосом говорила она. – Пошли пить кофе!
- Пошли, Ань. – говорил он теперь уже стеклянным голосом.
Я должен уйти скорее отсюда. Тут слишком хорошо. Кто я? Да никто! Уже
давно и навсегда. Пойду дальше по этой дороге. Прогуляюсь по
Кутузовскому, там правда много дорог переходить, но я люблю там ходить;
потом пройду в Суворовский парк, через Пионерку, пройду, это займет ну,
допустим, час. Потом можно будет пойти дальше, туда, через Козлова в
Олимпийку, я там ведь не был уже несколько лет. Я дойду – как раз
откроется метро. И я вернусь сюда... Почему я уже думаю о возвращении
сюда? Нет, не сюда, я поеду домой...
- Ты чего молчишь? Ты и глухой?! – говорила Анетт, как Саша ее уже назвал для себя, звонким голосочком. – Сколько тебе лет-то?
- 19. А тебе?
- Блин тринадцать раз! Какой ты невежливый! У девушек нельзя спрашивать... 18...
- Смешная ты! – говорил Саша, уже понимая, надо уходить как можно скорее.
- Да ну тебя! То невежливые вопросы, то смеешься!
- Дорисуй меня. Мне пора.
- Как это пора?! – что-то в душе обрывалось, что-то не то творилось в доброй сказке.
- Рисуй! – голос дергался: становился то выше, то ниже, но оставался холодным. – Скорей!
- Ладно... – Анетт ничего не могла понять, но взяла пастель.
Нежными движениями наносила она пастель на грубую бумагу. Лицо оживало.
Губы налились розовым свечением, волосы приобрели необычную мягкость,
тени превратили картинку в дышащую сказку.
- Можно тебя поцеловать? – спросила Аня, сама не понимая зачем. Просто спросила.
Но через пару секунд Саша встал, твердыми шагами прошел за курткой, будто все видел. И ушел.
Рыжая девчонка сидела перед мольбертом и смотрела в нарисованного героя
сказки. Смотрела в голубые – голубые глаза. Взяла черную тушь, точным
движением хирурга она нарисовала зрачки... Быстро вскочила с табуретки,
несмотря схватила курту и побежала вниз по лестнице.
Снег резал щеки, было все белое: земля, воздух, небо. Но впереди была видна удаляющаяся фигура голубоглазого парня без зрачков.
- Стой!Стой, тебе говорят! – кричала Анетт запыхавшимся, срывающимся
голосом. – Да стой же ты, придурок! Дорогу не видишь что ли?!
Лэнд крузер разогнался хорошо, легко пошел. Все таки я рад, что купил
его. Вот сейчас дочурке похвастаюсь, ведь это ее подарок... – Думал
Ренат. – Дочке же уже 19, пусть будет и своя машина. О, хорошо, 220
километров. Да и дорога пустая, кто в такое время и погоду? Вот, еще
чуть, 250.
Когда я услышал ее голос, голос Анетт, моей Анетт... Я подумал, может
мне остаться в сказке? Жаль, не увижу, но я почувствую. Я же жив...
Хм, что-то темное на дороге, ну да ладно, мне кажется... Там ничего...
Темное ночное летнее небо не отражало ничего. Не было ни одной звезды.
Темнота давила на виски и руку с кистью. Женщина сидела на берегу и
писала портрет героя сказки, которая закончилась. Слишком правильные
брови, домашние теплые губы, яркие голубые глаза без зрачков. Темные
волосы, легкие тени от березы на лице в раннее утро. Герой сказки. Но
эта сказка закончилась давно – и женщина с морщинистым лицом и молодыми
кистями рук закрасила сказку оранжевой краской. Сказки больше нет и не
будет. Никогда.
Антон Парамонов, а можете указать ошибки,просто я только учусь и хотела бы знать,в чем ошибаюсь. Артем, возможно они зажаты,чтобы мне легче было описывать. я сама не всегда открыта и часто меняюсь.но все же, я это учту,тем более что появились новые идеи
Трогательно. Понравился стиль написания - не диалоги, а отображение мыслей героев в отдельных абзацах. Мне думалось, что в конце они просто переспят, но у Вас, Алексаша, все гораздо драматичней. Есть ошибки. В общем, 4.
Алена,спасибо.но ничего не буду добавлять.уже не то состояние. Алексей...первое замечание оправдано.спасибо.в следующий раз учту.а второе-извините-нет.у меня друг слеп от рождения.он всегда знает:темно сейчас или нет.и если есть какие либо слишком яркие или наоборот темные пятна.типа вспышек и сильных крупных затемнений. он мне рассказывал.-это 1.во вторых слепые люди живут на ощущениях.это вполне возможно почувствовать темное или светлое...но за критику только спасибо.
Два замечания: 1 - При таком сильном морозе, как его описывает автор, думаю, ребенок бы замерз насмерть. 2 - Для слепых не существует такого понятия - "что-то темное на дороге". Для них всегда и везде - темнота. Чувствуется немного легкомысленное отношение автора к теме слепоты... Уж простите за критику. Исходя из этого и учитывая романтичность истории и оригинальность (по крайнем мере, похожего я еще не читал) - ставлю "4"!
Идея очень хорошая и красивая, сами герои немного неестественные, и расписать бы все это по эмоциональней, побольше, уделить больше внимания мелочам... Но все равно, 5
0
