Короткое описание: События, происходящие в этом рассказе, являются лишь фоном. Главное здесь - это воспоминания и размышления главного героя. Потому рассказ мог быть написан о войне в далёком прошлом или в настоящем и был бы назван так же и имел бы тот же смысл.
Вот она, Москва. Главная цель. Заветная мечта. Финишная черта. Здесь всё должно закончиться. Ниримов убрал небольшой армейский бинокль от глаз и повесил его обратно на пояс. Обернулся. Рядом с ним стоял низкий коренастый мужчина средних лет. Андрей усмехнулся про себя. Румянцев, старый друг и боевой товарищ Ниримова, никогда не отличался высоким ростом. Мужичёк этот рос, рос не по дням, а по часам. Вот только не в высоту – в ширину. Этакий шкаф. Двустворчатый. -Да? – спросил Андрей. -Генерал, мы готовы, - низким грудным голосом выжал из себя Дмитрий Георгиевич Румянцев, полковник национальной армии Российской Империи. Выжал… Это слово Ниримов стал употреблять в отношении Димы ещё давно, во времена, когда они вместе учились в Государственном Пражском Офицерском Училище. Румянцев, когда говорил, слова как будто из губки выжимал. Почти не шевеля ртом, он весь как-то напрягался, когда говорил, и звуки выходили из него, как будто протискиваясь сквозь многочисленные складки его обширного тела, и получались низкие, трубные. -Все полки в первой боевой готовности, готовы выступить хоть сейчас, - тем временем продолжал выжимать из себя слова Дмитрий. -Выступаем через час, - скупо ответил Андрей Сергеевич Ниримов, генерал национальной армии Российской Империи. -Так точно, - пробасил Румянцев, кое-как отдал честь – короткие руки были не слишком подвижны из-за нагромождений мускул на них – и, развернувшись, вперевалку отправился обратно в командный штаб. А Ниримов остался стоять на месте. Андрей смотрел вдаль, туда, где расчерченное широкими серыми полосами трасс поле резко прерывалось блестящими на солнце пограничными стенами, возведёнными вокруг Москвы после воцарения тут узкоглазых. Но думал генерал о другом. Он вспоминал. Здесь и сейчас, перед целью всей его жизни, прошлое само всплывало из глубин. Андрей видел прямо перед собой, как будто на экране, большой, богато обставленный кабинет. Посреди кабинета стоял высокий худой подросток. Чуть опустив голову, он исподлобья, сквозь упавшие на лицо длинные волосы, злобно смотрел на сидящего за столом перед ним маленького сухонького человечка. Тот, привстав в слишком большом для него кожаном кресле, опёршись руками о стол, орал на парня. Лицо человечка постоянно искривлялось, строило самые разные гримасы, руки тряслись, выбивая по столешнице замысловатые дроби. Человечек кричал парню что-то про «позор школы» и про «худшего ученика». Неожиданно парень резко задрал голову, отчего длинные волосы взметнулись вверх и упали на затылок. Подросток презрительно посмотрел на человечка – тот неожиданно замер, только нервно подрагивала левая бровь – и сплюнул на атласный ковёр, на котором стоял. Человечек весь задрожал, из-за сжатых побелевших губ послышалось рычание. Он резко убрал правую руку со столешницы и так же резко открыл один из ящиков стола. Дрожащей рукой человечек достал оттуда печать. На секунду он задержал взгляд на парне – тот всё так же презрительно смотрел человечку в глаза – и с силой, так, что массивный дубовый стол задрожал, обрушил печать на лист бумаги, лежавший на столе. Поверх написанного мелким шрифтом имени – «Андрей Ниримов» - появилась жирная красная надпись – «ОТЧИСЛЕН». Генерал моргнул. Большой неуютный кабинет сменился маленькой тёмной каморкой. Тусклая лампочка под потолком почти не светила, Андрей еле смог разглядеть толпящуюся в узких серых стенах комнатки компанию мужчин. У всех одинаковые короткие стрижки, на всех одинаковые серые комбинезоны, сливавшиеся с такими же серыми стенами комнатки. Мужчины двигались, дёргались. Ниримов слышал раздающиеся из гущи сдавленные стоны боли. Андрей тяжело прерывисто вздохнул. Так одного особо принципиального новобранца в Училище учили дисциплине. Ниримов встряхнул головой. Изображение расплылось, появилось другое. Ярко-оранжевое закатное солнце поджигало небо. А на земле было, как на небесах – всё вокруг горело, слышался грохот взрывов. Отовсюду единым потоком бежали люди. Андрей вздрогнул: грянул выстрел. Среди сливавшихся в один оглушающий гул автоматных очередей Ниримов услышал только один выстрел. Генерал видел, как в толпе на землю упал человек. Люди падали один за другим, но Андрей увидел только одного. Ниримов видел, как лежащий на земле парень дёргается в агонии, хватается закованными в перчатки пальцами за ноги пробегающих мимо людей. Но те не останавливались. Они, словно не замечая лежащего на земле паренька, без труда вырывались из слабой хватки и бежали дальше. Вскоре парень перестал дёргаться. Андрей медленно, словно во сне, приложил ладонь правой руки к животу и нашарил под одеждой шрам. Картинка тем временем вновь сменилась. На этот раз Ниримов видел перед собой огромный овальный зал. Вдоль стен возвышались ряды колонн, поддерживающие куполообразную стеклянную крышу. Пол и потолок сверкали отполированным до блеска мрамором. Неожиданно в одном конце зала раздался хлопок. Это хлопнули массивные высокие двери, притаившиеся в тени, за колоннами. Вслед за хлопком в зале раздались шаги. Из-за колонн вышел маленький на фоне огромного зала человек. Он твёрдой уверенной походкой шагал через весь зал, к другому его концу, где под огромным золотым двуглавым орлом, на высоком мраморном троне восседал низкий тучный человек. Лицом он очень походил на мышь – тонкий длинный нос, маленькие глазки, узкий рот и выдающиеся вперёд два верхних зуба. Вошедший, остановившись на почтительном расстоянии перед троном, чуть склонил голову. Андрей знал – этот человек сейчас еле заметно поморщился. -А-а, полковник, - произнёс сидящий на троне. У него был неестественно высокий голос, делавший его ещё более похожим на мышь. -Император, - почтительно произнёс вошедший. Но Ниримов знал – вошедшему сейчас противно как никогда. -Так зачем ты пришёл? – пропищал крыс. -Император, - начал полковник, - Вы, вот уже который год, - Российская Империя. Вы выбираете за неё – война или мир, вы решаете, по какому пути она пойдёт, - Император довольно кивал крысиной головой, - Над вашей головой распахнул крылья двуглавый орёл, - полковник посмотрел прямо в маленькие мышиные глаза, - Взгляните на него! Взгляните на наш герб! Взгляните – и поймите, мы уже давно не та Россия, которая подняла на свои знамёна этого орла! Вспомните значение символа – две головы, две стороны света… У нас больше нет двух сторон света! Мы ушли к Европе, оставили Азию узкоглазым! Мы не можем называть себя Российской Империей, император! -Полковник! – вскричал крыс. Он пытался придать своему писку грозные нотки, отчего казалось, будто ему наступили на хвост, на тонкий крысиный хвост, - Не зарывайся, полковник! Ты обвиняешь меня, императора Российской Империи, в неправильной политике государства! Да ты хоть знаешь, что Российская Империя охватывает почти всю Европу… Полковник, похоже, не слушал. Он, чуть опустив голову, еле заметно улыбался. Ниримов знал, что сейчас звучит в голове у полковника. Губы сами разомкнулись и произнесли отрывок из старой песни, юности ещё деда Андрея: -Пора, готовься сделать шаг!.. Картинка расплылась и растаяла в воздухе, подобно туману. Ниримов обернулся. Позади, у подножия небольшого холма, расположилось войско. Сотни людей, таких же, как раньше Андрей – ещё юных, загубивших свою жизнь, отосланных на войну как ненужный материал… От лагеря к Ниримову поднимался Румянцев. -Генерал, - выжал он, - Час. Мы выступаем? Генерал не отвечал. Он невидящим взглядом смотрел на своё войско. -Генерал? – повторил Дмитрий. Андрей посмотрел на старого друга. Он такой же, как и все они. Неудачник, изгой. Человек войны. -Выступаем, полковник, - твёрдо сказал генерал. -Так точно. Румянцев неловко отдал честь и кое-как побежал обратно к лагерю. А Ниримов всё так же стоял и смотрел на Москву. Через пять минут холмик с двух сторон стали обтекать люди. Кое-где в толпе виднелись металлические пятна танков и пушек. Люди-солдаты, машины-оружие…Пир смерти, вечеринка глупцов. Война. Здесь все заранее проигравшие. Вдалеке застрекотали автоматные очереди, загремели взрывы снарядов. Вот так и решаются судьбы мира: люди, уже упустившие свою жизнь, стараются лишить жизни других людей. Андрей, незаметно для себя, пробормотал ещё строчку из той же песни: -И колонны дураков восходят на алтарь…
Произведение получилось рваным, воспоминания не ощущались как воспоминания, а были насильно впихнутыми кусками - надо плавнее проработать переходы, а то как то нелициприятно получается. Повторы и слова паразиты, надо быть чуть-чуть проще, так чтобы произведение не пострадало, но в то же время не было полосой препятствий из лишних прилагательных, повторов и прочего. А так понравилось - понравилось в первую очередь ощущение, что возникает в процессе чтения. Гордость за прошлое страны, ненависть к ее нынешнему, но неспособность оставить, бросить.
"ещё давно" ? "мускул на них" - на них - сорняк много словечек, не проходящих мерки чисти текст от всего, что не обязательно и ты поднимешься на более высокий уровень
Спасибо за критику) Этого-то больше всего и нехватает) Кстати, этот рассказ не одобрили в АСТ) Значит, мне ещё развиваться и развиваться. Потому жду ещё вашей критики)
Сам-то я слаб весьма в написании прозы (да и стихов, чего греха таить), но... "никогда не отличался высоким ростом" - пожалуй единственное, за что позволю себе придраться. По-моему "никогда" немножко неуместно - рост то после 20 лет особо не меняется. То есть можно просто - "не отличался". А то выглядит, что кто-то "иногда" может отличаться высоким ростом =) А все остальное очень хорошо написано, как и сказала Терра- сильно и сурово. Отдельное спасибо за фразу последнюю "И колонны дураков восходят на алтарь…"
0
