Они сидели в трактире. Два бравых вояки - один в абсолютно черных доспехах, а другой - в белых. Оба эти воителя были достойными представителями своих войск - их всегда можно было увидеть в первых рядах. Кружка за кружкой, хмель застилал их разум туманом, и два воителя переходили на все более мирные темы - обсуждали своих жен, детей, свои идеи и мечты и то, чем они займутся по окончании войны. Каждый из них верил, что именно его сторона победит, что именно его войско водрузит победное знамя на телах погибших врагов. Все же, войны были настолько частым делом, что даже эта пламенная страсть и жажда победы уступили иному желанию - просто посидеть с кружкой хмельного и со cвоим вчерашним (да и завтрашним) врагом. Час сменялся другим, тень от летавшего вокруг лампы мотылька становилась все более размазанной и уловить ее ход помутневшему взгляду становилось все тяжелее  - глубокой ночью, распахнув двери трактира, два воителя вышли, опираясь на плечи друг друга. Побратавшись не единожды, они напевали вместе заунывную песню о воине, покинувшем свой дом и свою семью и ушедшем на войну.

- Вот ведь дела, брат, даже и песни мы поем одинаковые - пролепетал заплетающимся языком воин в белом.

- Да брат, что ни говори, а схожи мы во многом - согласившись с новообретенным братом, носитель черных доспехов расплылся в улыбке. - Ну что ж, не дай Боже нам встретиться на поле брани, брат.

- Да, прав ты. Кого угодно изрубить я готов, но на тебя меч поднять я отныне не в силах.

 Похлопав по плечу друг друга, воины, пошатываясь, разошлись.

 Настал день битвы - настал конец перимирию.

 Сотни, тысячи, сотни тысяч воинов строились в шеренги, опускали забрала, подкидывали в руках мечи - крепкие мышцы готовы были долго рубить вражескую плоть.

 Навстречу выстроилось войско черных доспехов - черная, слитная полоса воинов, не собирающихся уступать.

 Генералы дали команду к атаке и столкнулись плотные ряды воинов. Час за часом шум бьющихся мечей не утихал, уставшего воина подменял стоящий сзади - размен был одинаковым - один к одному. Никто не намерен был уступать. Воины уже не помнили чего ради они крошат своих врагов - они просто отстаивали свои жизни.

 Сутки прошли, и войска поредели - люди уставали, мышцы наливались тяжестью, меч становился неподъемным. Только два воина безустанно бились с врагами - те, которые совсем недавно называли друг друга братьями, одурманенные хмелем.

 На третий день, оба воина, два названных брата, встретились лицом к лицу - забралом к забралу. Они вспомнили друг друга и не подняли меча супротив друга. Оба войска изрядно поредели, но все с тем же рвением - просто победить, так как причины войны они не помнили, если  она вообще была - бились дальше, а воины-братья бились в первых рядах, крушили врагов и изредка каждый из них поглядывал - как держится его брат. А держались они оба превосходно и начинали чувствовать, что испытывают не только уважение друг к другу, но и просто рады, что оба они живы.

 Битва подходила к концу, воинов становилось все меньше, два брата приближались друг к другу снова и в порыве ярости они занесли мечи друг над другом... Но посмотрев в глаза напротив, каждый из них застыдился этого порыва и мечи опустились на шлемы, что были рядом. В продолжавшейся битве каждый из них судорожно думал, что брата придется убить - оба считали, что судьбой им предначертано сразиться. Но ни один из них не мог поднять руки на другого. От войны, происходившей в голове, братьев избавила битва - оба погрузились в истрбление вражеского войска.

 Еще один день сменился ночью, а ночь - утром. Битва была окончена - сотни тысяч лежащих тел в белых и черных доспехах украсили свое ложбище кровью. Озером крови. И по колено в этой крови стояли два брата-воина. Мечи, которые они уронили на землю, глядя друг на друга, были больше им не нужны. Два воина стояли друг перед другом - один в черных доспехах, а другой в белых. Они обнялись как два брата. Им нечего было делить.