На скорости 250 миль в  час я проносился прямо над верхушками деревьев, выжимая из «Брюстера» все, что мог. Два И-16 прилепились как банные листы.

            Уже минуя лес, я заложил вираж вправо. На миг,  время замерло. Я глянул на правое крыло своего самолета – синяя свастика на белом круге –  от черных пулевых ран тянулась струя белого дыма.

            Потом я увидел закат. Огненный меч разделял небо от земли, а розоватый свет заливал озера, леса, деревянную церквушка, кучку домиков какого то хутора….

             Потом очнулся. Все проносилось очень быстро. И домики и церквушка…

            Между тем, меня загоняли в клещи. На фоне темнеющего неба, с востока, приближались русские «яки». Потянув ручку на себя, я резко взмыл вверх. Опасный трюк, если пилоты  И-16 хорошо стреляют.

            Первый вылет. Я только закончил авиашколу. В первом же боевом вылете пришлось попотеть, драка была жестокая.

                - Ну а ты, Микко, что видел? – спросил капитан Кекконен во время разбора полетов.

                - Все видел, бой видел… Звезды. Звезды Звезды, - моя рука сама стала водить по воздуху, словно показывая.

                -  Ты хотя бы стрелял? – спросил кто-то.

                - А как же, все до последнего патрона… только все мимо...

            «Брюстер» трясся и стонал, мотор перегрелся. Я, сколько было возможно, держал нос самолета к небу верх. Потом, когда земля оказалась далеко-далеко, убрал тягу и свалил машину. У леса, набрав скорость, выровнялся. Маневр удался – русские отстали, теперь главное дотянуть до аэродрома. Правда «яки» могли догнать, эти разгоняются прилично…

            - Кекконен, Хакала, Утенок… Я второй. Я второй. Кто-нибудь.

            Треск помех в шлемофоне.

            Впрочем, что же это я. Кекконен горящей кометой уходил от русских и на земле остался только столб черного дыма. А Утенок… Нет, я не видел, что произошло с Утенком, с остальными.

            Уходить не хотелось. Хотелось боя. Отомстить, а там что будет.

            Но если рассудить здраво. Самолет поврежден. Насколько –  неизвестно. Радиатор охлаждения двигателя точно прострелен… И топливо на исходе.

            Я сжал ручку руля с такой силой, что чуть не лопнула перчатка. Боевой разворот. Курс на запад. Там где закат, там где лес и озеро.

            То-то русские оживятся – добыча сама в руки летит.

            Я попал в эскадрилью настоящих асов. Есть чем гордиться – радуйся, дурила. А радоваться и нечему. Идешь все время замыкающим. Только сел на хвост Ивану, как кто-то из наших разваливает его на куски.

                Война в разгаре, где-то вовсю прут союзники – Вермахт, черт их дери. Ленинград в осаде. А я летаю без побед. Так и войну прошляплю.

                Нет, конечно, мне удалось подбить два бомбардировщика и маленькую этажерку. Но я хотел истребителей.

                Хотел? Получай.

                Одним прекрасным и ясным летним днем,  мы вышли на перехват. Прямо из Прибалтики шли тяжелые бомбардировщики большевиков. Впрочем, это была не наша забота, наша забота - снять прикрытие. Однако русские решили перестраховаться и впереди послали истребителей. Для воздушного превосходства, так сказать. Это были И-15, совсем уж устаревшие бипланы, которые русские почему-то красиво называли - «Чайками». Но «Чайки» были неуклюжи, покрашены в мрачные военные тона, с коммунистическими звездами на крыльях.

                 И надо же было такому случиться, что я отстал от наших и один одинешенек, наткнулся на четверку этих самых «Чаек». Я обрадовался. Обрадовались, наверное, и русские, еще бы - сейчас кто-то из нас пополнит счет, думали они, ааааааа.  Нас то четверо, аааааааа!

                Но пополнять счет собирался я.

                Хотя зря я назвал И-15 неуклюжими. Очень верткие ребята. Одна беда – слишком медленные. Беда не только для них, но и для меня. Только я заходил кому-то в хвост, только прицеливаться успевал, а он уже сзади.

                Потом они гонялись за мной. Но я отрывался, благо характеристики «Харрекейна» позволяли. И снова мы менялись местами.

                Мы так могли долго продолжать. Но, наконец, я приноровился, сел на хвост гаду и сбросил скорость, рискуя привести свой истребитель  к сваливанию. И вот Иван в прицеле. Я подошел как можно ближе, как учил Луукканен. Одна очередь, две. В мою сторону полетели куски обшивки, и, решив, что tovarischu уже хватит, я развернулся.

                А развернувшись, увидел такую картину – tovarisch летает как ни в чем ни бывало. Остальные тоже. И ко второму акту спешат мои друзья. «Выручить» спешат. Спасибо.

                Такая злость взяла.

                Но… О, радость! Тот,  в которого я стрелял, направляется в мою сторону. Мы идем в лобовую друг на друга, словно рыцари неба из пропагандистского фильма.  Стреляю я, стреляет противник. Трассеры благополучно летят в молоко. И вот мы разминулись.

                Есть!!! Без крыла, golubchik.

                Тут же, я заметил, что меня вертит и крутит. Что крыла нет и у меня. И вообще, пора последовать примеру того русского парня, который сейчас выпрыгнул и уже даже раскрыл парашют…

                Операция по перехвату прошла успешно. Но без меня. Бомбардировщики сбросили смертоносный груз в море и укатили восвояси. К слову, никто не был убит в этом бою – не с нашей стороны, ни с ихней. Несколько подбитых красных попали в плен, другие драпанули за линию фронта.

                А вашему покорному слуге достались выговоры и наряды вне очереди,  даром, что офицер (ведь «харриков» в полку было маловато, да и запчасти – где брать? По «Ленд-лизе» не получим, небось).

Хотя нет. Медальку все же дали.

                По радио объявили, что отважный лейтенант Микко Магнуссен, расстреляв боезапас, будучи подбит превосходящими силами противника, таранил советский И-15.

                Забавно, но в русской газете Утенок нашел статью (он же и перевел), что отважный «сталинский сокол» таранил фашистского аса. Мелочь, а приятно.

                Впрочем, они с таким же успехом могли написать, что он таранил маршала Маннергейма. 

            Дымящийся столб, все, что осталось от тупорылого И-16, второй пошел на вынужденную. Но мизерикорд, кинжал милосердия, пока побудет в ножнах. Скорее всего, если летчик не скроется в лесу, то прибегут крестьяне с хутора –  жаль беднягу, как бы вилами не закололи. Или волки сожрут, если в лес. А еще, мой дедушка сказывал, что где-то здесь тролль водится. Или не здесь? Или не тролль?

            Покружив над поляной с минуты три, я послал незадачливого русского (ага, вон он, к лесу таки бежит) к троллю, я снова взял курс на аэродром.  «Яков» нигде не было.

            - Я третий, кто-нибудь. Прием. Я третий. Тут полно русских, я в квадрате 18, вышлите подмогу. Перкеле!!!

            - Утенок! Это я! Я второй. Третий отзовись, я второй.