Степное племя всегда держит своё слово.
Когда-то один хан сказал своему сыну, поведя перед собою рукой:
- Вот хорошие земли, сын... Они не наши, но я это исправлю.
И сдержал слово. Всё, что попало под его жест, покорилось. А сын его говорил в последствии так:
- Здесь все теперь принадлежат мне. И все пусть мне повинуются. Если ослушается один – я пришлю против него десяток. Справится с десятью – стану жечь всё вокруг. А когда спросят меня: «Почто дома невиновных выжигаешь?», отвечу: «Вот этот – виновен!» И тогда они накажут его сами.
Степняки своё слово держат. Слова древнего хана чтились отныне, как закон. Десять воинов скакали наказывать двоих непокорных чужаков.

А те ожидали степняков за кружкой эля.
- Я положу семь из десяти! – громко говорил молодой рыжеволосый воин по прозвищу Тигр.
Второй был наполовину седым – даром, что Тигру ровесник. За свинцовый цвет волос его прозвали Барсом. Он не ответил на хвастливую реплику друга, лишь слегка усмехнулся.
- Прошу вас, господа, не нужно!.. – подал голос трактирщик. – Степняки слово держат: сожгут ведь всю деревню!
- Не сожгут, - нахмурился седой. – Мы уйдём, убив Десяток.
Трактирщик только вздохнул. Он не сомневался: эти двое и сотню заставили бы бежать. Красовалась на запястье у каждого татуировка ввиде медвежьего следа. Этот знак означал невероятное воинское мастерство, запредельный уровень тренировки. Откуда взялись посреди степи эти двое, трактирщик и знать не хотел. Потому что от них веяло опасностью…
Два друга подняли кружки и звонко чокнулись. Но выпить эль им так и не довелось – снаружи зазвенел лихой свист степняков.

Десяток остановил коней на небольшой площади, которая всегда образуется в деревнях возле колодца. Барс и Тигр, молча и не медля ни минуты, вышли им навстречу. Из отряда, спешившись, выступил десятник. Подойдя, окинул противников взглядом, на секунду задержав глаза на их запястьях. Помолчал немного. А затем заговорил негромко и неспешно.
- Десять вы убьёте. Вам не будет жаль ни себя, ни нас. Но этих людей вы могли бы и пожалеть. – Он мотнул головой куда-то в сторону домов. – Если пойдёте с нами добровольно, до огня дело не дойдёт. Слово степняка.
Рыжий Тигр ощерился и плавно вытянул меч из ножен, в другой же его руке невесть откуда очутился короткий кинжал.
А Барс не шевелился.
Он разглядывал наглухо закрытые ставни ближайшего дома и вслушивался в доносящиеся из него крики. Там рожала женщина…
Барс опустил глаза. Ему было страшно. Он прославился бы в этом бою. Или в следующем. Умер бы с честью! И степняки вспоминали бы его с завистью и уважением. Вот это воин был – говорили бы они… А плена Барс боялся. Больше смерти, больше боли, больше самого страха!
Пусть…
За эту боязнь ему стыдно не будет. Страх пересиленный не позорит, а лишь украшает воина.
- Я слева, ты справа, - бросил ему Тигр и мягкой походкой стал обходить приготовившегося десятника.
Потом, не уловив движения, с досадой обернулся. Да так и замер в растерянности.
Барс, глядя ему в глаза хмуро и твёрдо, медленно отстёгивал ножны от пояса. Оружие жалобно звякнуло о землю.
- Не верю… - обессилено прошептал Тигр, и тут же упал со стоном, пытаясь вытащить из ноги страшную степную стрелу с зазубренным наконечником.
Еще секунда, и он, собравшись с силами, вскочил бы на ноги, забыв о боли и готовый задорого продать свою жизнь. Но следом за стрелой метнулась сеть…
В стан нынешнего хана степняков Барс и Тигр ехали связанными на конях. Оба молчали, оба отводили друг от друга глаза.

В тот день хан пребывал в хорошем расположении духа, и доклад десятника выслушивал с ленивой улыбкой.
Тот говорил:
- Один из них хотел сражаться, но мы подстрелили его. Он ещё и вскочил бы, если б не сеть. А второй сдался без боя.
- Тому, который драться хотел, - проговорил хан, - дайте поединок с любым из моих воинов, кто пожелает. Если победит – отпустить. Проиграет – похоронить его как пристало воину. А второго продайте на базаре. Кто за волю не борется, тому я её и дарить не буду.