Небо старалось вырваться из невидимых оков. Оно закрыло Солнце, которое вызывало у него отвращение, ибо было неотстиранным пятном на его бесконечном и прекрасном теле. Нервно темнело. Но всю мощь Небо обрушивало на Землю. Оно ненавидело и обожало ее, и эти две крайности захлестывали, разрывали его…

Ветры метались между небом и землей. Они с наслаждением вырывали сорокалетние дубы, снимали крыши домов, будоражили водную гладь. Они чувствовали свою силу и пользовались ею на все 100%…

А ненависть переполняло Небо. Его облик становился хмурым, жестоким, ужасным. Небо изрыгало проклятия, кричало в беспяметстве. Временами его глаза яростно сверкали. Иногда эти искры были настолько сильны, что, соприкоснувшись с землей, рождали Огонь – дитя ненависти. Он оппекал Землю, наносил ей раны, но гордая Гея не обращала на него внимание.

И вдруг Небо заплакало. Оно поняло, что Земля так близка и все же так далека от него. Эта гордячка не желала разделить с ним его любовь. И слезы превращались в рыдание. Они разрушали Огонь. Огрызаясь, он спасался бегством, и все равно погибал.

Вскоре слезы зальют каждую клеточку Земли. Она оттает и уже с нежностью, ласково посмотрит на Небо, и его лицо просветлится. И они будут смотреть так друг на друга часами, днями. Пока природная гордость не возьмет свое и так будет снова и снова.

  А слезы вольются в вены и веночки Земли, наполнят их своей чистотой и свежестью. Слезы породят Жизнь – дитя любви. И Земля зацветет и станет прекрасной.

По тропе скользила тень мальчика. С безразличием она наблюдала за отношением между Небом и Землей. Тень то вырастала, то совсем скрывалось. Она уже очень устала, ведь хозяин проделал сегодня слишком большой путь, и поэтому возмущение распирало ее. Снова, уже в который раз она жаловалась на свою судьбу вечного узника, вечного сопровождающего, и после уже мечтательно подумала о черной ночи, когда она сможет с удовольствием растянуться на приятно холодной земле, или, что еще лучше, попарить в пространстве. Ночь была уже близка, и поэтому эта мысль хоть немного согревала тень.

Мальчик остановился. Он поднял свои голубые глаза к небу, и часть неба сразу же растворилась в них без остатка. Он немного полюбовался борьбой богов, глубоко и тяжело вздохнул, как будто что-то вспомнил, то, чего не нужно было вспоминать, и снова двинулся в путь.

           Но мысли продолжали тревожить спокойствие мальчика. Они настойчиво бесновались в его голове, ругаясь и все время выбирая главную, что случалось довольно редко и не на долго. Все они завидовали тем мыслям, которые существовали по одиночке в головах людей, что становилось распространенным в последнее время. Этим же мыслям явно не повезло с хозяином. Их было так много, и они так быстро изменялись у него, что порою приводило к истерии. И поэтому мысли тоже с нетерпением ждали эту темную сторону суток.

Неожиданно на тропе появился один путник. Его силуэт выкатился из-за горизонта, заслонив собою те остатки Солнца, которые Небо все же не смогло заслонить. Путник очень медленно ступал по оббитой сотнями ног дорожке. Это был старец. Он был высок, и это было единственным позитивом его физических данных: он имел очень бледный цвет лица, синие круги под глазами, и временами появляющуюся, боль в глазах.

А дождь начал усиливаться. Это заставило обоих путников задуматься о том, где можно спрятаться от проявлений чувств Неба. И уже вскоре они быстро зашагали в сторону ущелья, куда не могли прорваться ни капли дождя, ни радости цивилизации, которыми охотно делились изредка проезжавшие автомобили.

         II

- Здравствуйте, - первым поздоровался мальчик.

- Здравствуй, молодой путник, -  ответил старец. – Куда тебя несут ноги?

- Никуда.

- Никуда? – удивился старец. – Это слишком долго. Долгий и бессмысленный путь. Зачем он тебе нужен?

- Наверно, это бегство.

- От всех? От себя? Бегство в мечту?

 - Не знаю. Я никому не нужен. Каждый день прихожу в четыре стены и ощущаю дыхание пустоты. Вакуум, делающий жизнь бесцветной, в котором невозможно дышать: просто задыхаешься.

- Великий Арифмез задыхается от нежности, а ты… Как тебя зовут?

- Валсоннил.

- Меня называй Риневаном. Вакуум… Не имеешь друзей?

 - Нет. Только недругов вместо них. Время от времени, глядя в безответное зеркало, я уверен, что никто даже не заметит, если я…

- Как ты глуп… Представь, что жизнь – грамматическое предложение. Первое слово, а скорее, первая буква – рождение человека. Точка – его смерть. Между первой буквой и точкой  должны находится запятые, которое отделяют периоды, этапы жизни, а также сложные знаки препинания – тире, точка с запятой, двоеточие – события, отображающие поворотные стороны жизни. Они могут находиться где угодно, но, конечно, в рамках определенных правил. Как за детством наступает юность, за юностью взрослая жизнь, так и эти «знаки» должны быть строго упорядочены. И если в предложении отсутствует запятая, или она стоит не там, где нужно, то предложение теряет смысл, или оно становится неполноценным. Так и у человека, лишенного детства или у которого переход от одного этапа жизни к другому был слишком быстрым, или вообще отсутствует, жизнь становится неполноценной, она теряет важные моменты. И также теряет смысл. Может быть, и ты хочешь поставить запятую не на свое место?

Тем не менее, предложение не может быть обособленным. Оно является частью текста, в нашем случае, сочинения без конца, в котором каждое предложение, каждое слово имеет уникальное значение. Без них рушится гармония. Так и твоя жизнь. Возможно, ты не замечаешь этого, но твоя судьба неразрывно связана со многими другими судьбами. Твоя жизнь, я уверен, поддерживает эту гармонию. Ты не один, ты – неотъемлемое звено многообразного и вечного потока жизни. Поверь мне. Я ведь, как говорит Великий Арифмез, старше тебя на жизнь.

- Возможно, вы и правы, но все равно, я чувствую себя таким несчастным.

- Счастье… Когда-то я был знаком с пожилой женщиной. Она была слепа и парализована. Но она не отчаивалась. Она даже рисовала. Рисовала мир таким, каким его ощущала. И если кто-то начинал жалеть ее, говоря, какая она несчастная, она отвечала, что в жизни есть много прекрасного помимо счастья…

Ветер заглянул в ущелье, где спрятались путники и с удивлением обнаружил, что они не обращают внимание на то, как страдает небо. С возмущением он забирался под рубахи путников, делал им ужас на головах, поднимал пыль, которая норовила влезть в глаза. Немного успокоившись, он присел на камень, чтобы послушать, о чем говорят эти странники. Но те, уставшие после долгого пути, клевали носом и вскоре уснули.

Приходила Ночь. Она, как всегда, приходила с черным ведром, полным серебристо-золотистой краски, чтобы нарисовать на бесконечном теле Неба холодно мерцающие звезды-спутники людей. И она их рисовала, зная, что утром вечно недовольное (так как не выспавшееся) Солнце снова всех их постирает, этих недостойных ее конкурентов.